Когда в начале 1933 года Дольфус решил начать наступление на НСДАП, над нацистской партией нависла реальная угроза ее запрета в Австрии. Австрийские нацисты решили ответить на эти меры, прибегнув к не менее агрессивной тактике. В январе 1933 года страну захлестнула волна террора. Почти каждый день где-то гремели взрывы бомб. Как и подобало в подобной ситуации, все это красочно живописалось в прессе. Нацисты взрывали еврейские магазины, газетные киоски, полицейские участки. В мае — июне 1933 года началась новая волна террора, которая посеяла повсеместную панику. Панические нотки слышались даже в полицейских донесениях, которые направлялись федеральному канцлеру.

11–13 мая Вена пережила три кровавых дня. Авторы многочисленных терактов были неизвестны, но Дольфус приписал их нацистам. Отмечалось, что покушавшиеся действовали очень слаженно и смело. Хаймверы и полиция начали массовые аресты местных штурмовиков и пронацистски настроенных студентов. Поначалу они отрицали причастность к этим терактам. Но позже НСДАП была вынуждена признать, что некоторые из них участвовали в «насильственных акциях», не уточняя, шла ли речь об уличных стычках или об организации терактов. Теперь у Дольфуса появился повод принять еще более жесткие меры в отношении гитлеровской партии. 20 июня 1933 года все австрийские газеты сообщили о запрете в Австрии НСДАП и штирийской «Защиты Родины». Этот запрет базировался на законе от 24 июня 1917 года, который должен был защищать республику от социальных беспорядков. НСДАП запрещалась любая деятельность на территории Австрии, в том числе создание новых организаций. Также запрещалось ношение нацистских значков и символики. Нарушавшие запрет подвергались штрафу в 2 тысячи шиллингов и тюремному заключению на полгода. Как показали события февраля — июня 1934 года, эти меры оказались безрезультатными, они не нейтрализовали нацистскую опасность. Гитлеровские СА и СС продолжили свое существование, формально вступив в парамилитаристские организации, например в Союз «Оберланд». Правительство решило запретить «Оберланд» и «Немецкую оборону», но и это не принесло результатов.

Тем временем в германских газетах утверждалось, что волну террора в Австрии организовал «Черный фронт», а СА и радикальные студенты просто оговорили себя под пытками. Штрассер тут же прореагировал на эту клевету. Он связался с хаймверами и опубликовал в газетах заявление, в котором решительно отвергал подобные обвинения. Но ситуация продолжала развиваться.

В понедельник 26 июня 1933 года в газете «Боевой призыв» появилась статья, вновь обвинявшая Штрассера в организации беспорядков. Несколько дней спустя та же газета начала клеветническую кампанию против «Черного фронта», опубликовав статью «Бомбисты не были нацистами». «Боевой призыв» давал понять, что эти публикации должны были стать сенсационным поворотом в деле о таинственных терактах. По ее мнению, пока НСДАП имела официальный статус, в стране не было саботажа и покушений, так как нацисты и без того имели возможность вести пропагандистскую деятельность. Пока политическое руководство австрийской НСДАП могло непосредственно воздействовать на своих сторонников, оно не обращалось за помощью к военизированным формированиям. Пока проходили дисциплинированные собрания, манифестации, слеты СА и СС, молодежь могла реализовать жажду деятельности и не было никаких жертв.

Оказывается, если верить «Боевому призыву», уже осенью 1932 года эмиссары «Черного фронта» начали оказывать тайное влияние на внутреннюю политику Австрии. Они пытались деморализовывать нацистов, проникая в НСДАП, СС и СА. Газета утверждала, что из штрассерианцев состояли целиком некоторые отряды австрийских СС. «Провокаторы» даже якобы протянули щупальца в «Рабочую газету» и «Красное знамя». «Черный фронт» фактически оккупировал нацистские организации, внушив их членам «национал-большевистские» идеи.

Дальше — больше. В Германии «Черный фронт», оказывается, хотел отговорить Гитлера от законного пути, предлагая ему захватить власть нелегальными методами. Сами же штрассерианцы придерживались «пропаганды действием». «В головах этих мародеров от национал-социалистического движения витали большевистские и анархические идеи», — утверждалось в одной из статей. «Гитлер не мог смириться с подобной политикой катастроф, а потому избавил свою партию от Отто Штрассера, Вальтера Штеннеса и им подобных. Но поскольку штрассерианцы не прекратили подпольной работы, Гитлер был вынужден отправлять их в концентрационные лагеря. Тогда Штрассер и Штеннес решили скрыться в Вене, чтобы там наладить отношения с остатками группы Шульца, надеясь проникнуть в „Отечественный фронт“» [правящая партия в Австрии в годы режима Дольфуса].

После «тщательного расследования» автор статьи пришел к выводу, что политическое руководство НСДАП не имело никакого отношения к террористическим актам в Австрии. Между тем в стране уже существовал некий «подпольный фронт», который ставил своей целью уничтожение не только национал-социализма, но и фашизма вообще. Эти статьи по своей форме и содержанию были типичным проявлением нацистской пропаганды: все переворачивалось с ног на голову, белое становилось черным. С одной стороны, нацистское руководство, инспирировавшее эти публикации, пыталось оказать давление на Дольфуса, намекая, что беспорядки и теракты могут продолжиться. С другой стороны, оно пыталось дискредитировать в глазах хаймверовцев Отто Штрассера, представив его как коммуниста и самого опасного врага австрийского фашизма.

В одной из своих книг Штрассер сделал предположение, что в то время за полицейским префектом Вены стояли люди, симпатизировавшие нацистам: «Теперь все было ясно: эту историю задумал подлый Штайнхойзель [префект полиции]. Я кипел от ярости, когда представлял, как он получает двойную награду: от австрийского правительства за то, что изничтожил террористов, и от Берлина за то, что нанес урон централу „Черного фронта“. Очевидно, что эти статьи, привлекшие внимание общественности, были делом рук НСДАП. Гитлеровцы хотели сделать меня козлом отпущения».

Публикации, появившиеся в «Боевом призыве», были очевидным намеком Гитлера Дольфусу: австрийское правительство должно было отменить запрет на деятельность нацистской партии и начать преследование штрассерианцев как «истинных» виновников терактов.

Когда клеветническая кампания против Отто Штрассера и «Черного фронта» достигла своего пика, в поле зрения австрийской полиции попал инженер Антон Вебер. Вебер был баварцем, одним из участников нелегальной сети, созданной Штрассером, которая переправляла контрабандными путями подпольную литературу в Германию. Он был арестован 18 июня 1933 года при попытке спрятать на одном из кораблей листовки, предназначенные для антифашистских групп. 30 июня Вебер предстал перед венским судом, а некоторое время спустя полиция начала облавы на членов штрассеровский организации. Клеветническая кампания в прессе и контрабанда оказались для австрийских чиновников вполне достаточным поводом для начала полицейского расследования. После того как были установлены все члены «Черного фронта», места их встреч, полиция начала готовить обыски. Аресты начались 3 июля 1933 года.

Около 13 часов усиленные полицейские наряды заняли помещения венского бюро «Черного фронта» в Хофбурге. Затем начались обыски в опорных пунктах и штаб-квартире «Национального союза унтер-офицеров». Как следовало из сообщений полиции, собравшиеся там люди не ожидали налета, а потому не успели спрятать оружие и уничтожить документы. Некоторые из присутствовавших штрассерианцев забаррикадировались в одной из комнат. Но ее взяли штурмом, прежде чем они успели уничтожить картотеку «Черного фронта». Полиция изъяла архивы движения, два пистолета, несколько обойм к ним и десяток винтовочных штыков. При обыске полиция натолкнулась на несколько важных документов: переписку Хильдебранда с германскими товарищами, адреса членов «Черного фронта» и сведения о подписчиках на газеты штрассерианцев.

Обыски в опорных пунктах, у Рудольфа Йордана и в помещении «Национального союза унтер-офицеров» оказались безрезультатными. Но на одной из квартир было найдено несколько ящиков с подпольной литературой и патронами. Аресты продолжились и на следующий день. Были арестованы Карл Экер, Альфред Крёсс, Луиза Конрад, у которых находились списки организации и письменные отчеты о деятельности революционных национал-социалистов в Германии и Австрии. 5 июля были схвачены Артур Вольф, Вильгельм Ландинг, Эдуард Свобода, Освальд Хриш, Вильгельм Гёргей и Иоганн Зайфрид, но у них не было найдено ничего особенно, кроме обычных газетных публикаций.

Несмотря на то, что в полицейском департаменте абсолютно не верили, что организация Отто Штрассера была причастна к терактам, совершенным в июне 1933 года, полиция все-таки передала юстиции 17 членов «Черного фронта». Суд, приняв во внимание незаконное хранение оружия и нелегальное положение «Черного фронта» в Австрии, решил оставить соратников Отто Штрассера в тюрьме. Все они были осуждены за создание тайной организации и хранение оружия. Штрассер был приговорен к тюремному заключению заочно. Все осужденные были освобождены через год. А некоторые, например Луиза Конрад, вообще провели в тюрьме только пару месяцев. Вместе с тем суд запретил воссоздание в какой-либо форме «Черного фронта». Хотя сам по себе подобный факт был маловероятным — рядовые члены окончательно утратили любые контакты со своими руководством. Штрассера ждала новая неудача — его сторонников преследовали в Австрии так же, как и в Германии.

Во всех своих книгах Штрассер утверждал, что во время арестов соратников он находился в Вене и только чудом ему удалось не попасть в руки полиции. Бегство в Чехословакию он описывал следующим образом: «Покидать Австрию по железной дороге было небезопасно. Как показывал опыт, за вокзалами и дорогами уже пристально следили. Но оставался еще старый трамвай между Веной и Презбургом… Полиция снисходительно смотрела на такое старомодное средство передвижения, как трамвай. Никто не мог и подумать, что я подобным способом скроюсь в Чехословакии».

Можно поставить под сомнение правдоподобность подобных красочных описаний, так как известно, что во время пребывания в Австрии Отто Штрассер находился под неустанным контролем полиции. За ним продолжали следить даже во время пребывания в провинциальном городке Мальниц. Хотя Штрассер ездил по стране под именем инженера Отто Лёрброка, ему никогда не удавалось ускользнуть от полиции. 12 июня в полицейском рапорте говорилось, что он, оставив свою жену в Мальнице, уехал к своей кузине в Вену. 18 июня он отбывает на поезде с вокзала Франца Иосифа в Чехословакию. Именно там он узнал об арестах, которые происходили 3 июля 1933 года. Эти факты заставляют усомниться в том, что в Вене действительно произошло «чудо». Остальное можно было узнать из его письма, направленного Штрассером 6 июля 1933 года из Праги в венскую полицию.

Этот текст состоял из двух частей. Первая характеризовала действия полиции, вторая содержала пояснения относительно целей и задач «Черного фронта». «Публикации в венской прессе, в особенности сообщение полиции от 5 июля относительно „Черного фронта“, дали мне как имперскому руководителю этой организации повод довести до сведения полицейских структур наши цели. Как справедливо подмечено в полицейском релизе, я недолго пребывал в Австрии. Но в отличие от изложенного, уведомил полицию о прибытии в страну… „Черный фронт“ добивался бескомпромиссного и революционного воплощения в жизнь идей национал-социализма. Подобные целевые установки противопоставляли и продолжают противопоставлять друг другу „Черный фронт“ и гитлеровскую партию. Но они никогда не смогут направить „Черный фронт“ против интересов немецкого народа, равно как и против вечных понятий человечности и доброты. Несмотря на некоторые политические разногласия, возникшие между нами и австрийским правительством, мы полагаем, что венская полиция обязана обличать ложь нацистских газет и установить непричастность „Черного фронта“ к совершенным терактам. Но почему, несмотря на свою невиновность, сторонники „Черного фронта“ арестованы и отданы под суд? Якобы за создание тайной организации? Но обвинение в заговоре абсурдно, так как деятельность „Черного фронта“ проходила под само собой разумеющимся надзором властей. При выпуске вестника имперского руководства („Черный отправитель“), запрещенного в Германии, мы, поступая по инструкциям, согласовывали каждый номер, чтобы быстрее довести его до общественности. Ни один из 15 выпусков этой газеты не был арестован и изъят полицией. И в остальной политической деятельности „Черный фронт“ никогда не выходил за рамки, установленные законами Австрии, так как мы не хотели подвергать угрозе наше политическое убежище. А потому речь идет либо о прискорбном промахе, либо о роковой ошибке». Письмо заканчивалось тремя просьбами: освободить Луизу Конрад, не занимавшуюся политической деятельностью; не выдавать Германии арестованных в Австрии штрассерианцев; реабилитировать всех членов «Черного фронта» и сохранить за ними право политического убежища.

Ответ на это письмо должен был получить Антон Штрассер, который в январе 1933 года эмигрировал во Францию. Само обращение к властям Австрии было полностью опубликовано в 16-м номере «Черного отправителя». Ни одна немецкая или австрийская газета не решились его опубликовать. Да и само имя Отто Штрассера очень скоро сошло со страниц австрийских газет, им продолжало интересоваться только немецкое консульство. 13 июня 1933 года венская полиция получила письмо от немецких дипломатов, в котором они просили выдать Германии арестованных членов «Черного фронта». Решение вопроса забуксовало. Завязалась долгая переписка. В австрийском правительстве никак не могли решить, вызовет ли отказ выдать осужденных штрассерианцев международные осложнения. Но в итоге немецкое консульство получило отрицательный ответ, австрийский эпизод в истории революционного национал-социализма подошел к концу.

Ликвидация австрийского «централа» «Черного фронта» стала тяжелым ударом для антифашистского сопротивления в Германии. Штрассер оказался совсем не подготовленным к созданию второго «централа», который должен был возникнуть на этот раз в Чехословакии. Очень сложно понять причины очередной неудачи Штрассера, так как неизвестно, что двигало Дольфусом, когда он решил запретить в своей стране «Черный фронт». Может быть, советники убедили канцлера, что деятельность революционных национал-социалистов направлена против правительства, что «Черный фронт» борется против фашизма, в том числе в его австрийском варианте, что Штрассер намерен осуществить в Австрии национал-большевистскую революцию. Но скорее всего причина кроется в том, что Штрассер был плохо информирован о политической обстановке в Австрии, а потому не был готов к деятельности в этой стране. Его двойственное отношение к Дольфусу стало причиной подозрительного отношения к штрассерианцам со стороны властей. В случае столкновения между австрийскими фашистами и германскими нацистами революционные национал-социалисты оказались бы между двух огней.

Штрассер совершил ошибку, не поддержав открыто правительство Дольфуса, а его революционная пропаганда зашла слишком далеко. Не решившись избавиться от своей экстремистской фразеологии, Штрассер стал подвергаться нападкам со всех сторон. Снова, как и ранее, он должен был винить во всех неудачах только себя, что в очередной раз ставило под сомнение его способности как политика. История «Боевого содружества» в Чехословакии стала точкой отсчета исчезновения революционного национал-социализма как такового.

Ликвидация «венского централа» выбила Отто Штрассера из колеи. У него фактически не было времени, чтобы создать в Праге новый подпольный центр антифашистского сопротивления. Деятельность штрассеровского сопротивления в Чехословакии ограничена 1933–1935 годами, то есть тем временем, когда в Германии существовала хоть какая-то оппозиция Гитлеру. К 1935 году Штрассер сосредоточился исключительно на попытке собрать воедино немецкие антифашистские группы из Южной Америки, США, Южной Африки, отдельных европейских стран. Он хотел создать новую международную организацию, которая бы руководила прямыми действиями антигитлеровской оппозиции.

Во время пребывания в Праге Отто Штрассер не был изолирован. Здесь проживало около 600 человек, бежавших из Германии: коммунисты, социал-демократы, евреи, либеральные интеллектуалы. Из них сформировалось несколько антигитлеровских центров, которые вели активную издательскую деятельность. Но чешское правительство весьма сдержанно относилось к подобной эмиграции. Оно в определенной мере поддерживало либералов и социал-демократов, заняв враждебную позицию в отношении коммунистов. Немецкая община находилась под постоянным полицейским присмотром, но не подвергалась преследованиям, пока не критиковала существующую власть в стране. В определенный момент правительство Масарика стало оказывать значительную помощь либеральным и демократическим группам, ориентированным на решительную борьбу с гитлеровским режимом. Масарик со все большей озабоченностью следил за агитацией Хенляйна, вождя судетских нацистов. В то время в Чехословакии проживало около 3 миллионов немцев, и президент страны вовсе не жаждал повторения австрийского сценария.

В Чехословакии Отто Штрассер мог рассчитывать только на 10 человек — остатки некогда многочисленного «Черного фронта». Количество явно недостаточное для эффективной подпольной работы. Штрассер хотел восстановить связи со сторонниками, оставшимися в Германии. В 1933–1934 годах он, пытаясь найти спонсора для новой газеты, написал несколько антигитлеровских брошюр. Своими многочисленными интервью Штрассер пытался сформировать у общественности мнение, будто бы он являлся авторитетнейшей фигурой немецкой оппозиции.

В статьях и дискуссиях с журналистами Штрассер не уставал повторять свою схему якобинско-жирондистского развития истории, высказывая твердую уверенность в скорейшем падении режима Гитлера. Все то же самое, что говорилось и несколько лет назад, за тем исключением, что теперь Штрассер демонстрировал свою неприкрытую любовь к евреям. Подобный филосемитизм проснулся в нем по политическим мотивам. Он очень надеялся получить финансовую поддержку от антифашистских организаций США. Неудивительно, что в этот период в окружении Штрассера оказалось очень много евреев: бывший рейхсверовец Хайманн, пражский издатель Севера, венгерская еврейка фрау Гроф, одно время даже работавшая секретаршей «вождя» «Черного фронта».

В статье, написанной для «Парижского ежедневника», он яростно нападал на «тупую и несправедливую антисемитскую клевету, распространяемую гитлеровцами». Он требовал защиты еврейского меньшинства, а в сионистском проекте видел возможность решения пресловутого еврейского вопроса. Активная самореклама позволила Штрассеру создать небольшую группу, которая получила название «Исполнительный комитет Немецкой революции». Но Штрассер не собирался останавливаться на этом. Он захотел сформировать из приближенных «немецкое правительство в изгнании».

Программа «Исполнительного комитета» была ориентирована на всех активных антифашистов, но прежде всего на немецкую молодежь. По своему содержанию она была очередным повторением «14 тезисов Немецкой революции» — борьба против Версальского договора, отрицание капитализма, социализация экономики, народная революция, создание общественного строя, опирающегося на сословия и профессиональные корпорации. Новыми были только два пункта: формальное признание равных прав еврейского народа и отказ от европейских войн как пути создания «Европейской Федерации». Любые спорные вопросы должны были урегулироваться только мирным путем.

Чтобы достать необходимые средства, «Исполнительный комитет» решил выпустить в обращение боны, которые должны были быть оплачены имперским казначейством после революции. Немецкое консульство тут же заявило протест, так как по сути это являлось не просто мошенничеством, а почти выпуском фальшивых денег. Чешское правительство приняло это замечание к сведению — Штрассеру погрозили пальцем и порекомендовали больше так не делать.

Когда в феврале 1934 года Штрассер вновь стал издавать газету «Немецкая революция», то решил, что пришло время активизировать, внутреннее сопротивление в самой Германии. Это сразу же вызвало беспокойство гестапо, которое поручило дипломатам собрать любые сведения об Отто Штрассере. Именно эти отрывочные сообщения позволили тайной политической полиции Третьего рейха вычислить все связи Штрассера, его поездки и контакты с чехословацким правительством.

В августе 1934 года произошел инцидент, который заставил Штрассера вести более скрытный образ жизни. Агенты гестапо, одетые чехословацкими полицейскими, провели у него дома обыск. С этого момента Отто Штрассер находился под защитой правительства Чехословакии. За его личную безопасность отвечал полицейский комиссар Бенда. Но помощь была отнюдь не бескорыстной. Теперь Штрассер должен был содействовать поиску и выявлению нацистских агентов, засланных в Чехословакию. С согласия Бенды Штрассер имел три паспорта и проживал в стране под чужим именем. У его квартиры круглосуточно дежурил полицейский наряд, а в поездках сопровождало несколько телохранителей, предоставленных пражскими властями.

В феврале 1934 года казалось, что Штрассер благодаря своим пропагандистским способностям смог найти новых сторонников во Франции, Саарской области и в самой Германии. Но, как следовало из сообщений немецкого консульства, пражская полиция сомневалась в необходимости повышенных мер безопасности и личной охраны Отто Штрассера. Некоторые местные политики даже высказывали пожелание выдворить его из страны. Впрочем, Штрассеру удалось восстановить прошлое положение, когда «Общество чешской философии» пригласило его сделать доклад «Принципы национал-социализма». На этой лекции присутствовало 450 человек. Сам доклад был очень положительно воспринят политическими кругами Чехословакии. Штрассера вновь стали воспринимать как серьезного политического мыслителя, которому только в силу обстоятельств не удалось сформировать «немецкое правительство в изгнании».

«Ночь длинных ножей», в ходе которой были зверски убиты Грегор Штрассер, генерал Шляйхер, большинство лидеров оппозиционных штурмовиков, подтолкнула Отто к более активной деятельности. Он специально написал брошюру по этому поводу. В ней он разоблачал агрессивные планы Гитлера. Информация, изложенная Штрассером в «Немецкой Варфоломеевской ночи», была настолько точной, что возникает подозрение, а не было ли у него своих источников в СС и гестапо. Откуда он, например, мог знать о количестве убитых во время «ночи длинных ножей», когда официальная немецкая пресса сообщала совершенно другие цифры, более низкие?

Тем временем в Австрии прошла амнистия, и все арестованные штрассерианцы оказались на свободе. Большинство из них предпочло тут же перебраться в Прагу. Среди них был и Хильдебранд. Почти сразу же между ним и Штрассером разгорелся конфликт. Хильдебранд отказывался видеть в Гитлере предателя немецких интересов. 7 ноября он переехал в Цюрих, откуда направил Отто Штрассеру письмо, в котором обвинял его самого в предательстве национальных идеалов, а деятельность «Черного фронта» оценивал как «государственную измену». После этого Хильдебранд стал налаживать контакты с гестапо. Это не только позволило ему вернуться в Германию, но и получить прощение у гитлеровцев. Не исключено, что к подобному решению Хильдебранда подтолкнули успешные акции гестапо по ликвидации деятелей «Черного фронта», скрывшихся за рубежом. Большинство штрассерианцев, переживших войны, были уверены, что Хильдебранд начал сотрудничество с гестапо еще в феврале 1933 года. Но архивы говорят о другом. Хильдебранд разочаровался в Штрассере, когда тот кинул своих товарищей на произвол судьбы в Вене. Сотрудничать с гестапо он начал, когда узнал, что Отто Штрассер кардинально изменил позицию по еврейскому вопросу.

Очередная попытка активизировать «Черный фронт» последовала в ноябре 1934 года, когда Штрассер установил тайные контакты со шведским кронпринцем. Их встреча произошла в Праге, в доме одной известной еврейской семьи. Одновременно с этим ему удалось перетянуть на свою сторону бывшего канцлера Веймарской республики Брюнинга. Эти два события фактически спасли Штрассера от депортации из страны. Чешское правительство решило использовать его для борьбы с Гитлером. По крайнем мере, ему не мешали в деле с так называемой «черной радиостанцией».

Эту подпольную радиостанцию смонтировал в ноябре 1934 года бывший редактор штутгартского радио, ярый антифашист Рудольф Формис. Он использовал служебное положение для того, чтобы срывать трансляцию речей Гитлера. Как правило, он перерезал провода. Со временем гестапо вычислило вредителя. Формиса бросили в концлагерь, из которого ему удалось бежать. Отто Штрассер прекрасно понимал, что «Немецкую революцию» было рискованно распространять в Германии. Это могло поставить под удар антифашистов, оставшихся в Германии. Штрассер и Формис решили использовать радиостанцию, чтобы транслировать пропагандистские передачи на территорию Третьего рейха. Для этого Формис тайно вернулся в Штутгарт, где закупил все необходимые радиодетали. Ему удалось собрать такую, сильную и совершенную радиостанцию, что она вызвала восхищение у чехословацкой полиции. После войны она была даже выставлена в качестве экспоната в Пражском музее почты.

Саму станцию было решено расположить на чешско-германской границе. Она ежедневно передавала музыкальные передачи. В перерывах между песнями транслировались заявления «Черного фронта» и речи Отто Штрассера, обзоры антифашистской прессы. Сам же Формис являлся талантливым полемистом. В передачах он блестяще, со злобной иронией обличал гитлеровский режим. Его аудитория росла так быстро, что немецкий консул не нашел ничего лучшего, как самому пожаловаться на Формиса чехословацкому министру иностранных дел Крофту. Реакции, естественно, не последовало. Тогда гестапо решило действовать.

В Третьем рейхе уже давно разрабатывали план ликвидации «черной радиостанции». В ночь с 23 на 24 января 1935 года специальная эсэсовская команда проникла на территорию Чехословакии и совершила налет на гостиницу, откуда вещал Формис. Тот успел произвести несколько выстрелов, прежде чем его убили.

Смерть Формиса стала тяжелейшим ударом для «Черного фронта». Большинство сторонников Штрассера охватила паника. Кто-то предпочел скрыться, а кто-то, как Хильдебранд, переметнулся на сторону Гитлера. Сам Штрассер оказался в тюрьме, она была единственным местом, где чехословацкое правительство могло гарантировать ему безопасность. Некоторое время спустя он оказался на свободе. Без денег, без сподвижников, без газеты и радиостанции, без какого-либо имущества, обложенный со всех сторон агентами гестапо, он был человеком без будущего. Погребение Формиса на пражском кладбище стало не просто похоронами выдающегося антифашиста, но и похоронами революционного национал-социализма. На бумаге «Черный фронт» существовал до 1945 года, на самом деле он прекратил существование в январе 1935-го. Революционный национал-социализм не воскрес ни в годы Второй мировой войны, ни тем, паче после ее окончания, когда понятия «национал-социализм» и «гитлеризм» стали словами-синонимами.