По давно сложившейся, еще с тюремных нар вошедшей в кровь привычке соблюдать повышенные меры предосторожности и постоянно быть начеку Варяг внимательно огляделся вокруг. И хотя он понимал, что здесь, в небольшом зале Центра деловой авиации аэропорта Шереметьево-1, ему вряд ли угрожает какая-либо опасность, тем не менее он приказал себе не расслабляться. Он еще не отошел от кровавой перестрелки в Екатеринбурге три дня назад, во время которой он так глупо потерял верных людей.

Его частный чартер в Барселону вылетал через сорок минут. Самолет для него заказал Николай Валерьянович Чижевский. Это был спецрейс какой-то энергетической компании. Варяг и сам толком не знал, что это за компания, но, всецело доверяя шефу своей службы безопасности, решил не загружать голову лишними заботами. А вот предельную осторожность самому соблюдать было необходимо. Поэтому он на всякий случай попросил Чижевского доставить Лену с Лизой в Шереметьево на какой-нибудь незаметной машине. Лучше даже на такси. После того как под его «ауди» «доброжелатели» подложили бомбу, явно пытаясь уничтожить смотрящего, он уже никому не доверял — только Николаю Валерьяновичу да своей волчьей интуиции. А интуиция подсказывала: пока он не покинул пределов России, возможна любая неожиданность, ибо врагов у него на сегодняшний день было, пожалуй, больше, чем когда-либо за последние десять лет. И наверняка очень многим, узнай они о его планах, хотелось бы предотвратить спешный отъезд Владислава Игнатова за границу.

…Если инцидент в Екатеринбурге можно было считать случайностью, то взрыв бомбы под капотом новенькой «ауди», от которого его чудом спасла благосклонная госпожа удача, был явным, неприкрытым сигналом объявленной кем-то войны. Кто-то уже конкретно решил избавиться от Варяга. Если следаки Чижевского правы и ниточки от той бомбы действительно тянутся к Шоте Черноморскому, значит, примирительная речь грузинского авторитета, произнесенная им во время последнего схода, не более чем коварный камуфляж и в действительности Шота плетет какую-то очень хитрую интригу. Впрочем. Владислав и сам прекрасно понимал шаткость своего положения. Пропавший общак — это прекрасный повод для его влиятельных недоброжелателей перетянуть под свои знамена многих региональных авторитетов, а заодно и весь голодный воровской молодняк: эти не станут вдаваться в детали и подробности разногласий между смотрящим и московскими ворами. Скажи им только: мол, смотрите, Владислав-то Игнатов подгреб под себя все наши бабки, что мы послушно отстегивали в общак, да и просрал их. А там пять миллиардов… Да не деревянных рублей, а натуральной зелени.

Что ж, это претензия серьезная, что и говорить. За такое любой сход волей-неволей может не только лишить короны, но и, что еще хуже, заподозрить причастного в крысятничестве и приговорить к высшей мере. А для вора в законе бесчестье хуже смерти. Ситуация складывалась крайне сложная.

Конечно же, Варяг был далек от мысли о том, что козни, которые сейчас так активно плелись вокруг него, как и исчезновение сначала воровской кассы, а потом основных сумм с офшорных счетов, контролируемых им как смотрящим, — это происки кого-то одного из воров. Чутье подсказывало Владиславу, что ниточки здесь тянутся куда-то очень далеко и высоко. И что игроками в этой опасной игре выступают очень и очень серьёзные, скорее всего, государственные люди, замыслившие весьма непростые дела.

Ясно же, что смотрящего могли уничтожить прямо там, в подземелье, где его в темноте продержали несколько месяцев подряд. Но ведь так и не убили. Значит, он был им для чего-то нужен живым. И это обстоятельство Варяг связывал с теми намеками, которые ему делал однажды при встрече на светской вечеринке Герасим Герасимович Львов, некогда влиятельнейший кремлевский чиновник, находящийся нынче в отставке по причине древнего своего возраста. Сначала Владислав не придал значения тому разговору, состоявшемуся у них за игрой на бильярде. Но когда дед вторично через неделю обмолвился о том, что есть люди, не вполне довольные состоявшимися выборами, и что эти люди задумываются уже сейчас о будущем, — тут Варяг понял, что неспроста его стали так часто зазывать в этот бильярдный клуб. Будучи и сам игроком, Владислав Игнатов тогда между прочим, обиняками сообщил Герасиму Герасимовичу, что не любит сидеть на двух стульях и что его цели, наоборот, совпадают с тем, что хотят эти «новые пацаны», которые только-только за дела взялись. И что нахлебался он, Варяг, вместе со всем народом и коммунистической уравниловки в нищете, и обещаний «царства неземного» из уст всех этих балаболов и интриганов, рвущихся к власти. Не пора ли, в' конце концов, делом заняться?

Старый чинуша тогда сильно обиделся, но виду не подал, хоть и проиграл в расстройстве чувств всю партию на бильярде подчистую.

Была и другая попытка навести мосты с Варягом. Клинья подбивал Максим Кайзер, вернее, как бы и не он сам, а какой-то его знакомец. Все рассказывал, как можно было бы употребить общаковские деньги вместе с кое-какими клевыми ребятками из самых что ни на есть верхов политических элит. Варягу нахал этот по душе не пришелся. Мутный его взгляд душу как будто пеленой покрывал. Отшил его тогда Владислав Геннадьевич, дескать-, «если пацаны до такой верхотуры добрались во власти, так чего ж у них бабок своих не хватает?».

— Смотри, Варяг, — косо глядя на него, выдавил из себя в конце беседы кореш Кайзера, — такие предложения поступают нечасто. Как бы потом локти кусать не пришлось!

— А ты о моих локтях не беспокойся, Мурик, — ответил наглецу тогда Варяг, — и займись-ка лучше делом, которое тебе по плечу. Не порхай по поднебесьям. Высоко падать — можно и расшибиться.

Выходит так, что кто-то из сильных мира сего, недовольный сложившимся политическим раскладом, явно искал дружбы со смотрящим России. И получил отлуп.

А люди-то эти, видать, с характером, дальше двигаться стали, и очень даже серьезно. Варяга повязали, засунули на четыре месяца в подземную тюрьму и попытались его взять измором — не получилось. И вот здесь-то, видать, они решили, что раз смотрящего себе в союзники не могут заполучить, то, может быть, общак под себя подмять. Не эти ли хлопцы, слямзили деньги с офшорных счетов? Но какую же нужно иметь мощь, чтобы умудриться раскрутить все тайные дела, связанные с управлением этими счетами, выведать коды доступа к ним и без шума сдернуть деньги, так что даже никто не забил тревогу.

А может, потому и нужен им был Варяг живым, что не могли они сначала никак разузнать коды, как добраться до денег. Наверное, потому тянули время, искали пути. На худой конец, рассчитывали, если что, из него, Владислава Игнатова, выбивать данные о деньгах. Потом уже и прикончить можно, имея информацию. Однако, несмотря на то что Варяг сбежал, эти ребятки все ж таки сумели решить проблему и без него. А значит, силы были задействованы могучие и враг у смотрящего России весьма силен.

В зале ожидания вылетов народу было мало.

Симпатичная блондинка-барменша с веселыми глазами ловко налила ему из квадратной черной бутылки полстаканчика виски. Варяг скосил взгляд на бирку на ее груди: «АЛЛА» — и отрицательно помотал головой:

— Спасибо, Алла, я не пью виски.

— Мне показалось, это как раз то, что вам сейчас нужно, чтобы расслабиться перед полетом., — мило улыбаясь, объяснилась девушка.

— Да? Почему же вы так думаете?

Барменша пожала плечами:

— Взгляд. В вашем взгляде такая вселенская печаль, что ее можно принять за вселенскую тоску. А «Джек Дэниелс» — лучшее лекарство от вселенской тоски.

Варяг усмехнулся:

— Такой проницательной особе, как вы, не место за стойкой бара. По вас плачет кресло коммерческого директора или шефа в какой-нибудь могучей международной PR-компании. Там без психологического подхода никак, — отреагировал он на рассуждения собеседницы.

Девушка в ответ тоже кокетливо заулыбалась. Варяг все же взял стаканчик с виски и одним махом вылил себе в рот пахнущую дымком, обжигающую, ароматную жидкость.

Накануне возвращения в Москву Варяг прямо из Североуральска позвонил Чижевскому разузнать о делах. И тот огорошил его неприятной новостью: Генеральная прокуратура объявила бывшего заместителя генерального директора концерна «Госснабвооружение» гражданина Игнатова Владислава Геннадьевича в федеральный розыск, прибегнув к дежурному обвинению в отмывании «грязных» денег, мошенничестве и уклонении от уплаты налогов в особо крупных размерах. Это была полная неожиданность, которая ломала все дальнейшие планы Варяга. Но времени на раздумья не оставалось. Надо было срочно найти способ вывернуться из цепких прокурорских тисков — этим уж коли дана команда сесть на хвост, так они ни за что не отстанут, пока не загонят жертву в угол. А играть в кошки-мышки с прокуратурой у Варяга не было никакой охоты. Опыт подсказывал ему: лучший способ исчезнуть из их поля зрения — затаиться, переждать. И если ничего другого не останется, то, может быть, придется в очередной раз сменить биографию…

— Вы вот что, Николай Валерьяныч, справьте мне по-быстрому чистую ксиву, — дал он поручение Чижевскому, — и не только мне, но еще и моим девочкам, так чтобы мы смогли после моего приезда в Москву сразу уйти за бугор. Там я залягу на дно… И займусь приведением в порядок всех наших дел.

— Оттуда вам в любом случае легче будет все решать, — резонно заметил тогда Чижевский.

— Верно, Николай Валерьяныч, — согласился Владислав. — Тем более что наши главные фигуранты наверняка уже греют пузо в какой-нибудь солнечной державе, поближе к заветным сейфам с нашими денежками. Их-то нам и предстоит вычислить, провести с ними воспитательную работу. А заодно разобраться, кто тут воду мутит, кто ведет двойную игру в России. Пора также и среди своих подельников пошерстить: кто там наметил переметнуться, кто готовится нож в спину вогнать — чую, такие есть. Хотелось еще понять, кто губы раскатал и рвется повластвовать. И по ходу дела нас подставляет: поссорить с Кремлем пытается. Так? — закончил разговор Варяг.

— Так, так, Владислав Геннадьевич, — поддержал его Чижевский. — Вам нужно все как следует обмозговать. Я знаю, вы справитесь. А с ксивой я решу, не волнуйтесь.

Николай Валерьянович, получив задание от Варяга, быстро принялся задело. Через своих старых добрых знакомых в паспортном управлении МВД он буквально за три дня нашел внешне очень похожего на Игнатова человека — настолько похожего, что даже фотографию на его паспорте можно было не менять. Бывают же такие совпадения! Сергей Петрович Сучков трудился менеджером в никому не известной ставропольской компании «Севкавказнефть», и, наведя о нем справки, Чижевский выяснил, что этот самый Сучков звезд с неба не хватал, вел — не в пример местным ставропольским воротилам — весьма скромный образ жизни, а следовательно, щедрый «транш» мог бы облегчить переговорный процесс.

И Чижевский отправился в Ставрополь лично, а, встретившись с Сучковым, действительно, довольно быстро намекнув на деньги-, направил течение его мыслей в нужном для себя направлении. Добрейший Сергей Петрович, недавно вернувшийся с отдыха на «Красной Поляне», снабдил его не только двумя собственными паспортами — внутренним и заграничным, — но и загранпаспортом жены Ирины Васильевны, в который были вписаны их сын Илья и две дочки-близняшки Настя и Лера. Наличие в паспорте шестилетней девочки было очень кстати, потому что Владислав намеревался вывезти за границу Лену вместе со своей шестилетней дочкой Лизонькой.

Так что паспорт Сучкова служил Варягу двойной гарантией успеха, хотя и временного: документ был не паленый, а самый что ни на есть легальный. Лишь бы сам господин Сучков не дал вдруг слабину и не побежал раньше времени к ментам заявлять об утере паспортов… Но Чижевский, который раздобыл эту уникальную ксиву, заверил Варяга, что беспокоиться не о чем. Сумма в двадцать тысяч зеленых, а самое главное, искреннее понимание своей причастности к незаконной махинации делали господина Сучкова верным союзником Варяга.

— Будет молчать как рыба об лед. И раньше, чем надо, о «пропаже» не заявит, — перед отъездом пояснил Чижевский ситуацию.

У входа в зал спецрейсов вдруг зазвучал знакомый мужской голос. Варяг обернулся и увидел Лену и дочурку Лизу в сопровождении Николая Валерьяновича. Чижевский показывал строгой пограничнице, что он только провожающий и помогает женщине с ребенком поднести вещи. На плече у Лены висела багажная сумка, а в правой руке она держала потертый коричневый «дипломат». Лиза вертела в руках мехового красного ежика — подарок отца. Варяг невольно улыбнулся и быстро направился к ним. Судя по напряженному выражению лица Лены, она заметно волновалась.

— Это мои жена и дочь, — спокойно пояснил Владислав пограничнице за стойкой, которая сразу стала пристально изучать паспорт стоявшей перед ней Ирины Сучковой. — Мы летим втроем.

Фотографии Лены и Лизы в чужой паспорт вклеивал сам Николай Валерьянович, и проделал он это столь виртуозно, что даже самый опытный специалист не смог бы заметить подделки.

Лена молча кивнула.

— А сынок и вторая дочка остались дома? — спросила для порядка пограничница.

Лена опять сдержанно кивнула. А Чижевский, широко улыбаясь, добавил, с явным намерением отвлечь внимание любознательной дамы в зеленой гимнастерке:

— Да, дома, дома! У них на Ставрополье конец августа — самый сезон фруктов!

Дотошная пограничница, еще немного повертев в руках паспорт Лены, наконец-то с невозмутимым видом передала его владелице:

— Проходите. Счастливого пути.

Варяг взял у Лены сумку с вещами. Поцеловал ее и дочку.

Обменялся рукопожатием с Чижевским.

— Как доехали, нормально? — поинтересовался он.

— Все в порядке, Сергей Петрович, без происшествий, — сухо улыбнулся Чижевский и подмигнул Варягу: мол, никаких подозрительных попутчиков на хвосте не было. — А вы как?

— Как с гуся вода, — заметил Варяг. — Я прекрасно прокатился на автобусе вместе с туристами.

В целях конспирации он действительно добирался до Шереметьева на простом туристическом автобусе, который шел от Большого театра. По ходу дела занудный гид знакомил пассажиров, следующих через Москву транзитом, с достопримечательностями столицы.

— Билеты не забыла? — как можно более беззаботно спросил Владислав Лену. Та молча протянула ему два узких конверта с фирменным логотипом авиакомпании. — Сейчас пойдем на посадку. Своди-ка Лизу в туалет. И давай-ка мне «дипломат». А то у тебя вон как руки устали. Я же тебя просил: бери поменьше вещей…

Варяг крепко взялся за теплую кожаную ручку «дипломата». С этим предметом, который он привез из Екатеринбурга три дня назад, ему еще предстояло разобраться: у него вновь промелькнули в памяти драматические события трехдневной давности…

— Внимание! Спецрейс на Барселону! Прошу пассажиров пройти на посадку! Рейс на Париж будет объявлен через пятнадцать минут! — Раздавшийся по громкой связи приятный женский голос отвлек Варяга от тяжелых воспоминаний. Он поймал себя на том, что в ожидании Лены и Лизы медленно идет вдоль сверкающей витрины магазинчика беспошлинной торговли и рассеянно скользит взглядом по яркой батарее французских духов. Ему даже пришла в голову мысль купить Лене подарок — хотя бы вот этот изумительной красоты хрустальный флакон. Правда, стоил флакон ни больше ни меньше штуку баксов, и в роли Сергея Петровича Сучкова это был бы весьма. опрометчивый шаг.

Вдруг за его спиной мужской голос тихо, но твердо произнес:

— Я думаю, надо брать Варяга!

От неожиданности Владислав вздрогнул и остановился. Неужели судьба приготовила ему очередной сюрприз? В одно мгновение он собрался, как пружина, и был готов дорого продать свою свободу и саму, жизнь.