Остановившись в отеле «Астор-Хаус» накануне вечером, Павел Павлович Усов, он же Александр Иванович Сапрыкин, тотчас связался с Неустроевым и доложил, что прибыл на место. Он и сам не понимал, почему так покорно выполняет указания отставного генерала-гэбэшника, почему просто не послал его на хутор бабочек ловить и не смотался куда-нибудь на Канары или Майорку, где эти алмазные коммерсанты хрен бы его выловили… Но каким-то шестым чувством он понимал почему: за долгие годы выработанная привычка и любовь строить головокружительные интриги, ловко использовать самых неподходящих и неудобных людей в своих интересах, двигать ими как пешками на шахматной доске или катать их как шары по сукну бильярдного стола, — эта привычка заставляла его надеяться, что даже скользкий и опасный генерал Неустроев, придет день, вдруг станет, сам того не осознавая, покладистой марионеткой в его пальцах. Надо только поднабраться терпения и поиграть с генералом в поддавки, коварно вынашивая свой план…

Об этом размышлял Александр Иванович, набирая номер телефона небольшого туристического агентства на Манхэттене. После непродолжительной беседы с приветливой девушкой-менеджером его настроение несколько омрачилось: ближайший тур на Багамы был рассчитан на две недели, билеты же на трехдневный, с утра пятницы до вечера воскресенья, можно было приобрести только на лайнер «Пёрл Принсесс», который выходил из Нью-Йорка через неделю. И самое дурацкое — одноместных кают уже не было… Хоть вызывай Неустроева из Европы и предложи ему прокатиться до «Бэнк оф Нассау» вдвоем, невесело подумал Сапрыкин и сделал заказ на двухместную каюту первого класса. Ладно, что-нибудь сложится…

Потом он весь день гулял по Нью-Йорку, сходил в Центральный парк, поглазел на небоскребы Пятой авеню. Делать ему было совершенно нечего. Целую неделю торчать в Нью-Йорке — более пустого времяпрепровождения трудно себе представить. Он не любил этот город, он вообще не любил сытую, самодовольную и кичащуюся своим богатством Америку, предпочитая уютные старинные городки старушки Европы. Да взять тот же Будапешт — обшарпанный, поблекший, но все равно сумевший сохранить шарм неподдельной древности.

Прошлявшись по шумным улицам несколько часов, Александр Иванович вернулся в «Астор-Хаус» только к вечеру. Он спустился в гостиничный ресторан и, сев на высокий табурет у стойки бара, заказал себе двойное виски со льдом. Он не обратил внимания на высокого черноволосого парня с оспинками по всему худому лицу, который, медленно подойдя к стойке бара, сел рядом с ним и заказал стакан апельсинового сока. Не обратил особого внимания Сапрыкин и на молодую женщину в ярко-алой короткой юбке и белой блузке с очень низким вырезом, которая, похоже, уже довольно долго сидела в дальнем углу ресторана перед высоким полупустым стаканом с ядовито-желтым коктейлем и, стоило ему появиться в зале, устремила на него пронзительный взгляд темно-зеленых глаз.

Съев банальный нью-йоркский стейк и запив его бутылкой австралийского шардоннэ, Александр Иванович направился к себе в номер и, включив платный телевизионный канал, вдруг подумал про ту девку в ресторане в алой мини-юбке: «Проститутка?» — но не стал развивать догадку.

Он уже было заснул под вымученные ахи и вздохи участников группового акта, демонстрируемого по кабельному телевидению, как вдруг стоящий у кровати телефон издал мягкое, переливчатое мурлыканье. Рука нащупала трубку, поднесла ее к уху:

— Алло!

— Добрый вечер! — раздался вкрадчивый, с томной хрипотцой, женский голос. Женщина говорила на чистом русском языке. — Не желаете приятно провести ночь?

— Кто вы?

— Для вас — очаровательная незнакомка…

Сапрыкин почему-то сразу же представил себе короткую алую юбку, низко декольтированную белую блузку, темно-зеленый откровенный взгляд. Неужели это та самая? Сон как рукой сняло.

— Мы знакомы? — взволнованно спросил он, заранее зная ее ответ.

— Нет, но можем познакомиться. Я в лаунж-баре внизу.

Он взглянул на часы: двенадцать ночи. Как она его нашла? Позвонила наугад? Вряд ли. Впрочем, это совсем несложно: инстинктивная осторожность сменилась привычным здравомыслием. Да чего там искать — служба ночных услуг в любой американской гостинице связана со службой размещения: ночной портье и навел эту девку на нового русского постояльца. Может, и в самом деле порезвиться с ней? Ему вспомнилась девица в ресторане: стройные ножки, аппетитные полушария грудей, призывно выпирающие из-под выреза…

— Я сейчас спущусь.

— Я жду! — хрипло пообещала она и тихо засмеялась. От ее смеха у него сразу улучшилось настроение.

Через десять минут Сапрыкин спустился в лаунж-бар и сразу заметил знакомую алую мини-юбку. А еще через полчаса, разгоряченный после нескольких стаканчиков виски со льдом, он ехал с ней в лифте на десятый этаж, а она висела у него на плече и томно шептала ему в ухо какую-то чушь.

Войдя в номер и заперев дверной замок, он притянул женщину к себе и жадно запустил ладонь ей за вырез блузки, нащупал полную, с крупным соском грудь, страстно сжал, услышал сдавленный возбужденный вскрик и увлек ее на длинный мягкий диван в гостиной. Поспешно скинув с себя одежду, Александр Иванович стал раздевать свою гостью — та не сопротивлялась, а только игриво и, как ему показалось, чуть насмешливо смотрела на него пронзительными темно-зелеными глазами. Раскидав по дивану белую блузку, алую юбку, телесного цвета колготки и узкие красные трусики, он повалил ее на зал и стал ласкать, а потом с остервенением вонзил в нее свое трепещущее от острого возбуждения орудие. Лена, «женщину звали именно так, прикрыла глаза, ее губы исказила гримаса то ли боли, то ли удовольствия — и стала стонать в такт его движениям.

— Еще, еще, сладкий мой! Трахни меня, трахни как следует. Засади в меня поглубже, ты же можешь. Сильнее, сильнее! Давай, трахни меня! — низким голосом, точно завывая, заговорила она. При этом ее правая рука нырнула ему под живот, тонкие пальчики окольцевали его горячий ствол — и это только усилило и без того почти невыносимую остроту ощущений. О, эта сука знала свое ремесло, знала, какие беседы вести с клиентом! Он возбудился до предела и, когда все его тело сотряс освободительный взрыв, издал звериный рык. Ее рука проворно выпорхнула на волю и зажала ему рот. От женских пальчиков пахло спермой…

— Ну ты просто прелесть. С виду такой пухленький, мягенький, а в постели настоящий кобель! — прохрипела она, покрывая поцелуями его потные плечи и грудь в нежно облизывая темно-зеленым взглядом. — Клевый ты мужик, Паша! Страстный! Мужчины они все больше маячат, а ты орешь — это ж здорово! У меня такого, как ты, никогда не было…

— Ну уж! — усмехнулся он, все еще тяжело дыша. — Да у тебя небось каждую ночь «такого никогда не было»!

— Нет, правда, — она по-кошачьи потерлась о его плечо щекой. — Павел… Павел Павлович… По делам в этом городе?

Сапрыкин встал и, смутившись, прикрылся рукой и торопливо натянул трусы.

— По делам. А ты тут… по работе?

Она засмеялась, закинув голову назад и обнажив ров-

— Угадал. Я развелась с мужем пол года назад. Он, сволочь, мне только квартиру оставил, за которую мне приходится платить. A y меня ребенок… — Она стала не спеша натягивать на себя одежду. — Я работала в одной русской фирме на Брайтоне. На кэш. Знаешь, что это такое? Платили мне наликом, пятьсот в неделю. Я же на велфере сижу, на пособии. Если бы в местном собесе узнали, что я работаю, мигом бы с пособия сняли… А месяц назад меня из фирмы выперли. Вот приходится теперь в ночную смену… подрабатывать! — Ее лицо сморщилось так, словно она собралась расплакаться. Но женщина взяла себя в руки.

— Сколько я тебе должен? — спросил Сапрыкин.

Лена поджала губы и очень серьезно поглядела на него.

— Знаешь, не надо мне денег. Хочешь верь, хочешь нет — ты и правда клевый мужик. Мне с тобой хорошо было. Я бы… еще не прочь! — И она опять расхохоталась, бросилась ему на шею и впилась в его губы жарким ртом. — Хочешь, я завтра к тебе приду? Я могу на ночь остаться… Ты не занят?

— Занят днем, — на всякий случай соврал он. — Позвони портье часиков в десять. Спроси мистера Усова.