Книга: Я — вор в законе: Общак
Назад: Глава 28
Дальше: Глава 30

Глава 29

Зайдя за поворот, Варяг с Сержантом поймали такси и рванули в Брайтон. Это был знаменитый райончик. Прежде всего тем, что еще с начала семидесятых здесь компактно селились эмигранты из Советского Союза и в результате многие заведения носили узнаваемые ностальгические названия — «Одесса», «Кавказ», «Черное море»… Как и предположил Сержант, отель «Россия» расположился в переулке рядом с длинной и шумной Брайтон-авеню.
Они вышли из такси за квартал до нужного адреса и остаток пути прошли пешком. Зайдя за угол захудалого ресторанчика с характерным названием «У тети Мани», Сержант перезарядил свой узи и дал запасную обойму Владиславу. Спрятав оружие под плащи, они двинулись к отелю.
У Варяга из головы не шел последний предсмертный монолог парня, которого они подстрелили в сортире торгового центра. Значит, это все-таки менты. А раз так, то этих головорезов за ним вдогонку мог послать Урусов. А больше вроде и некому. Но как же им удалось выследить его здесь, в Нью-Йорке, в «Дорэл-Инн»? Неужели местные наводки? Или они висели у него на хвосте от самой Москвы? Нет, это просто невозможно — он наверняка заметил бы слежку. Или же это просто случайность, глупейшая случайность? Но что за идиотская случайность, когда трое заявляются в отель и похищают Лену с Лизой… При мысли о любимой женщине и дочке его сердце сжалось от страшного предчувствия.
«Я становлюсь сентиментальным, — поймал себя на мысли Варяг. — Что это? Неужели старею? Или же меняются установки на жизнь?»
…Меняется отношение к людям. Так много пришлось пережить утрат, что мысль о возможности еще одной становилась слишком жестокой, слишком мучительной. Лиза, дочь, — единственное хрупкое звено, связывающее его с прошлым, с Викой, с Егором Сергеевичем. Но не может же такого быть, чтобы эти люди вот так запросто убили ни в чем не повинных женщину и ребенка… Они же все-таки надеются получить за них выкуп. Этим дебилам нужны пять миллионов! Кто же убивает таких ценных заложников?
— Пришли! — негромкий голос Сержанта оборвал нестройный поток его мрачных размышлений.
Владислав поднял голову и увидел голубую неоновую надпись:
Hotel Rossija
— Соседство подходящее, — обронил Степан, оглядывая окрестные дома с игривыми неоновыми вывесками и выцветшими фотографиями в витринах: это были все сплошь дешевые бордели, замаскированные под стриптиз-клубы и бары. — Ну что, Влад, пошли знакомиться! — и позвонил в звонок.
Из висящего рядом со звонком переговорника донеслось шипение, и женский голос на ломаном английском поинтересовался, кто там.
— Мамочка, — гаркнул Сержант, — я ищу московских друзей, навроде они у вас остановились…
Услышав родную речь, консьержка успокоилась и позволила гостям войти.
Они оказались в полутемном вестибюле, украшенном российскими гербами разных эпох. Из-за стойки поднялась пожилая тетка в цветастом платье и в узких очках на кончике массивного носа.
— Назовете фамилии? — вежливо спросила тетка.
Варяг шагнул вперед:
— Фамилии мы не помним. Помним только, что их вроде трое, может, и больше, а главное, по повадкам — типичные наши русские.
Тетка усмехнулась и, чтобы получше разглядеть Варяга, надвинула очки на глаза.
— Вы, часом, не милиционеров ищете с улицы?.. Так это, значит, те трое, что на днях въехали…
— Что значит с улицы? — уточнил Сержант.
— Так, без бронирования — вот что значит. Приехали на такси, Лешка Чубарь их привез с аэропорта Кеннеди… Ну и дала я им три одноместных. Они в тот же вечер негритянок из соседнего клуба сюда наприводили, — она скривила губы. — Тоже мне… Потом тут все бегали, шушукались, видать, эти черномазые лярвы над ними покуражились…
— Так где они? — пресек Сержант поток красноречия консьержки.
— На третьем этаже три одноместных… Да только их сейчас нет. Днем куда-то ушли. Они еще арендовали «форд» за двадцать пять кэшем, просили найти самый что ни на есть дешевый, видать, больше-то у них и нет. Странные постояльцы. Очень странные, — разохалась консьержка.
— И как ушли, с тех пор не возвращались? Сейчас никого не было? — нетерпеливо спросил Сержант.
Тетка покачала головой.
— Может, нам тут их подождать? — тихо предложил Сержант. — Вернутся — куда они денутся…
Владислав отрицательно помотал головой, взял со стойки бланк с логотипом гостиницы и написал несколько слов. Он сложил записку вдвое и передал консьержке.
— Любому из тех троих передайте. Мы вернемся к восьми.
Они вышли из гостиницы. Варяг молча шагал по улице, не обращая внимания на примитивные афишки в окнах секс-шопов.
Едва за ними закрылась дверь, тетка-консьержка стремительно развернула сложенный лист бумаги и, сдвинув очки на кончик носа, прочитала:
«То, что интересует вас, у меня. То, что интересует меня, у вас.
Встречаемся здесь в восемь вечера. Игнатов».
* * *
Артем Свиблов, уже не сверяясь с картой города, а полагаясь исключительно на свою интуицию, с полчаса колесил по переулкам и подворотням, стараясь как можно дальше отъехать от злополучного торгового центра. Когда зеленый купол уже окончательно исчез из виду, он наконец притормозил около небольшого скверика и припарковал «форд» у кромки тротуара. Теперь можно было перевести дух.
— Ну что, блин, погорели? — не глядя на подполковника Кортикова и позабыв о субординации, бросил он горестно. — А Никиту, значит, там бросили?
— Ты лучше скажи спасибо, что сам оттуда выбрался. Я-то вон едва ноги унес. Сам не знаю, почему он в меня, гад, не выстрелил. Мне уже показалось — хана. А Никиту жаль. Ну авось не будут расстреливать. Лишь бы он не проговорился, вот чего я боюсь. А потому нам нужно поторопиться, — скрипя зубами от ярости бросил Кортиков, откинувшись на спинку. — Ну ладно, Игнатов, ты у меня еще наплачешься… Вот что, Свиблов, сейчас поедем на тот завод, где мы этих двух сучек спрятали.
Артем заерзал за баранкой, точно ему в зад впился гвоздь, и осторожно покосился на Кортикова. Тот называл его по фамилии только в редкие минуты гнева, и в такие моменты с ним лучше было не связываться. В такие моменты подполковник в буквальном смысле слова сатанел…
— И что мы будем с ними делать, Алексей Васильевич? — осторожно спросил Артем, врубая первую передачу.
Кортиков обтер тыльной стороной ладони вспотевший лоб.
— Там увидишь что!

 

«Форд» въехал по ухабистой дороге на пыльный пустырь перед заброшенными заводскими цехами и складскими пакгаузами и медленно потащился вдоль пятиэтажного корпуса со слепыми окнами. В небе над унылым индустриальным пейзажем снова кружила с пронзительным карканьем стая черных ворон.
— Вроде здесь! — неуверенно пробурчал Артем и кивнул в сторону небольшого коричневого строения барачного типа.
Подполковник кивнул.
— Точно, то самое место. Ты сиди тут, — приказал он Свиблову, вылезая из машины. — Я недолго.
Он порылся в багажнике «форда» и достал оттуда черный фотоаппарат-«полароид». Артем с удивлением наблюдал за действиями своего начальника. Он вспомнил, как еще днем Алексей Васильевич взял у Левкина «полароид», но тогда не понял, зачем он ему понадобился. Сейчас, когда он начат смутно догадываться о целя их приезда сюда, его кольнуло неприятное и безотчетное предчувствие беды. Артем отвернулся и стал смотреть на торчащие вдалеке два белых небоскреба Всемирного торговою центра.
Кортиков открыл ворота в цех и вошел в огромное, пустое, темное пространство. Он огляделся по сторонам, поднял с земли обрезок стальной трубы и решительно направился к подсобке, в которой они оставили заложниц.
Алексей Васильевич не спеша отодвинул засов и приоткрыл дверь. Различив во мраке фигуру женщины и свернувшуюся рядом с ней клубочком девочку, он грубо скомандовал:
— На выход!
Женская фигура шевельнулась и встала в полный рост. Девочка, тоненько заплакав, схватила женщину за руку.
— Девчонка тут остается, а мы с тобой пройдемся, прогуляемся! — рявкнул Кортиков.
Лена вышла из подсобки и зажмурилась на свету. Она молчала, не понимая, зачем этот отвратительный человек пришел сюда, но была готова ко всему, даже к самому страшному…
Он задвинул засов на двери, толкнул ее в спину и махнул рукой:
— Топай до той вон стены!
Впереди высилась полуразрушенная глухая кирпичная стена, некогда надежно скрывавшая от посторонних глаз и нежелательных визитеров территорию этого завода. Когда женщина добрела почти до самой стены и уже приготовилась обернуться к нему, Кортиков сильно размахнулся и ударил металлической трубой ей по затылку.
Она не издала ни звука и как подкошенная повалилась в пыль. Из рассеченного затылка обильно струилась кровь. Кортиков подошел к ней и, сдерживая подступившую к глотке тошноту, быстро щелкнул ее «поляроидом». Потом носком ботинка перевернул бездыханное тело на спину, заглянул в ее широко раскрытые невидящие глаза и сделал еще один моментальный снимок. Теперь у него было аж целых два рычага психологического воздействия на Игнатова. Теперь этот сучара вряд ли будет артачиться. Потому что на очереди была его малышка дочка. Кортиков еще не знал, хватит ли ему духу вот так же трубой шарахнуть девчонку по затылку, но он был в западне, он ощущал себя обезумевшим от животной ярости и ужаса. Он ощущал, что деваться ему теперь некуда… Но и сволочам этим он докажет, что тоже не в холуях ходит. Пусть уважают, пусть считаются.
Минут через пять, немного придя в себя, Кортиков спрятал обе фотографии в карман, проверил, нет ли у него на одежде пятен крови, и направился к машине, ожидавшей его у цеха.
— В отель? — с сомнением переспросил Свиблов, когда помрачневший Алексей Васильевич тяжело уселся на переднее сиденье и с силой захлопнул дверцу. — А ежели там уже засада?
— Каким таким макаром? — скривился Кортиков. — Ты что, думаешь Левкин Игнатова на наш отель наведет? Ты что, Свиблов, в своем уме?
— А есть гарантия, что не наведет? — огрызнулся Артем, но не получил ответа. — Вон, смотрите-ка, у Игнатова телохранитель объявился… А вы вроде говорили, что объект будет один как перст…
В самом деле, было такое: со слов Урусова Алексей Васильевич обрисовал своим орлам ситуацию в самых радужных тонах — и жестоко ошибся. Но теперь решение надо было принимать самостоятельно — звонить снова в Москву советоваться с Урусовым Кортиков не решался, да уже и не мог.
— Как там… они? — тихо спросил Артем шефа, заранее страшась ответа.
— Нормально, — отрезал Кортиков озлобленно и прикусил язык.
…Пожалуй, впервые за сегодняшний жуткий день его внутренний страх достиг такой силы, что он не мог даже говорить. Этот страх усилился, когда, вернувшись в отель «Россия», он получил от консьержки записку Игнатова. Листок бумаги едва не выпал из его дрожащих мелкой дрожью рук.
— Он что, был тут? — сглотнув слюну, с нескрываемым ужасом спросил он у консьержки Цили.
— Был-был, предупреждающе подняв палец вверх, ответила та. — Сказал, что вернется. Около восьми вечера. С ним еще один приходил, — понизив голос, добавила старуха.
— Светловолосый, плотный, в светлом плаще? — встрял в их беседу Артем Свиблов.
Циля кивнула…
И в эту секунду дверь гостиницы с грохотом распахнулась, сорванная мощным ударом снаружи с петель. По полу, звеня, посыпалось битое стекло. Старуха консьержка вскочила со стула с явным намерением юркнуть в служебную комнатушку за перегородкой, но, видно, от ужаса у нее отнялись ноги и она так и осталась стоять, точно соляной столп. Не оборачиваясь, Кортиков метнулся за стойку и, пригнувшись и перескакивая через три ступеньки, бросился вверх по лестнице.
— Стой, курва! — рявкнул Сержант, направляя на убегающего миниатюрный узи.
— Не здесь, Степа, — гаркнул Варяг. — Давай за ним! — И сам сцепился со вторым, который встал было в боксерскую стойку, но потом неожиданно опустил руки и перестал сопротивляться, покорно дожидаясь дальнейшего развития событий. Варяг отшвырнул его к стене в сторону кожаного кресла, одновременно выхватив свой узи. Но, видя, что противник не оказывает сопротивления, он опустил автомат и хрипло спросил:
— Где мои жена и дочь?
— У него спроси! — Артем мотнул головой в сторону лестницы. — Я не в курсе.
— Ладно, вставай, пошли за мной. Сейчас я тебе устрою очную ставку…
Подталкивая парня к лестнице, Владислав обернулся к трясущейся от страха тетке-консьержке за стойкой и ободряюще произнес:
— Только не надо раньше времени вызывать полицию, мадам, пожалуйста! Я оплачу вам все расходы на ремонт. И не бойтесь — вас никто не тронет…
А Кортиков вихрем взлетел на верхний этаж, промчался по коридору, добежал до угловой комнаты, рванул дверь на себя, сорвал замок, хотел закрыться в комнате, но не успел — тут ему на затылок обрушилась металлическая рукоятка автомата…
Сержант заволок обмякшее тело в открытый пустой номер и прикрыл дверь. Он окинул комнату пристальным взглядом, приметил в раскрытом стенном шкафу сумку и, на всякий случай держа шустрого мента на мушке узи, стал рыться в сумке, пытаясь найти что-нибудь, чтобы связать руки оглушенного. Ничего более подходящего, чем тонкая рубашка, не нашлось. Наклонившись над распростертым на полу телом, Степан попытался связать тому руки, и, утратив бдительность лишь на долю секунды, он жестоко поплатился за свою беспечность.
Придя в сознание и собравшись с силами, Кортиков резко выбросил вперед голову и сильно ударил Сержанта в переносицу. От страшной боли у того просто искры посыпались из глаз. Кортиков вцепился обеими руками в ствол узи и с криком рванул его вбок. Но и Сержант не выпускал оружие из руки. Они покатились по полу, сцепившись как два разъяренных взъерошенных кота, хрипящих, кусающихся, царапающихся. Степан все-таки смог в какое-то мгновение изловчиться и ребром ладони со всего маху нанести противнику удар по кадыку. И в этот же миг грохнула короткая автоматная очередь.
Подталкиваемый сзади Варягом, Артем Свиблов шагнул в номер, где происходила жестокая схватка. Он вошел как раз в тот момент, когда плотный блондин в светлом плаще со всего размаха врезал подполковнику Кортикову ребром ладони по кадыку. Артем заметил, что Алексей Васильевич сжимает в ладони короткий ствол узи — и этот ствол нацелен прямо ему, Артему Свиблову, в лицо. В голове мелькнула мысль: надо бы на всякий случай увернуться — но осуществить свое решение ему не пришлось. Из тонкого черного ствола прямо в лицо ему плесканули вспышки огня. Артем не услышал треск автоматной очереди, потому что несколько раскаленных плевков попали ему на лоб и щеки, разорвав на куски череп и забрызгав мозгами стены.
Резко обернувшись назад, Сержант тоже увидел, как парень, которого привел Владислав, вдруг отпрянул назад, его лицо превратилось в кровавое месиво, а вокруг брызнула желто-красная липкая жижа. Тело парня мелко задрожало и повалилось на пол.
— Вот блин! — выругался Сержант, завладев наконец узи, и чуть было не выпустил в распростертого под ним крепыша остаток обоймы. — Что же ты, козел, наделал? Своего шмальнул! — и ударил «козла» коротким черным стволом по виску. В пылу схватки мент с квадратным подбородком ухитрился зацепить пальцем спусковой крючок и дать из узи смертельную очередь, да только не в Сержанта, а в своего собственного бойца…
От удара Кортиков потерял сознание, уткнувшись физиономией в пол. Присев на корточки, Варяг стал обыскивать карманы лежащих на полу ментов. Он выудил из карманов сотовый телефон, какой-то документ, потом смятый прямоугольник карты Нью-Йорка и два плотных картонных квадратика. Повертев мобильник в руке, Варяг решил разобраться с ним попозже, а пока сунул его себе в карман. Затем мельком взглянул на карту и отшвырнул в сторону. Две картонки оказались фотографиями, от которых ему сразу пришлось похолодеть. Это были два «полароидных» снимка: на обоих была изображена Лена. Мертвая Лена…
У Варяга перехватило дыхание.
На первом снимке Лена лежала ничком у какой-то кирпичной стены на бетонном полу. Ее затылок был весь в крови, но неясно, то ли от выстрела, то ли от удара. На втором — она лежала у той же стены, но на этот раз лицом кверху. Невидящие глаза были чуть приоткрыты, рот искажен смертельной гримасой…
Так они убили ее. Все-таки убили…
Варяг ощутил, как в его груди поднялась страшная волна ярости — слепой, тупой, всепоглощающей ярости. Он вцепился обеими руками в плечи этой мрази, валявшейся перед ним на полу. Тот как раз приходил в сознание.
— Кто убил женщину? — страшным голосом кричал Владислав. — Где моя дочь? — Он в бешенстве нанес мужчине удар чудовищной силы. Тот снова потерял сознание. А Варяг сидел над неподвижным телом, уставившись прямо перед собой, ничего не желая понимать и слышать.
Сержант подобрал с пола обе фотографии, затем молча взглянул на них, покачав головой. Потом он подхватил карту и стал внимательно ее рассматривать. Он что-то там обнаружил и чуть ли не силой поднял Варяга на ноги.
— Слушай, Владислав, так горю не поможешь. Вот тут на снимке, на этой бетонной стене, есть полустертая надпись Electric Works — явно заводская надпись и, может быть, тот самый заводишко, о котором этот хмырь бубнил…. А вот тут на карте, смотри, помечен крестиком объект — в северном Бруклине, как раз напротив башен статуи Свободы. Очень похоже, что это и есть тот самый завод… Надо немедленно туда ехать!
— Ладно! — не своим голосом прохрипел Варяг. Его лицо было смертельно бледно, глаза налились кровью, весь вид его был ужасен. — Едем, но эту падаль мы возьмем с собой… — Он оглядел номер, мельком взглянул на убитого и хладнокровно отдал распоряжения: — Вот что, Степа, ты с этого узи сотри свои «пальчики» и вложи этой падле в ладонь — пусть его отпечатки на рукоятке останутся — и брось автомат тут, рядом с трупом. И тетке дай штуку в зубы, чтобы молчала… Если ничего не скажет… будет еще и здорова.
— А с этим что? — спросил Сержант, пряча страшные фотографии и карту города в карман.
— А эту суку я провожу до авто. — Варяг подхватил под мышки находящегося в состоянии грогги Кортикова и с трудом оторвал его от пола.
Ориентируясь по карте, Владислав без труда нашел в северном Бруклине заброшенный электромеханический завод и въехал на территорию.
— Где? — стальным голосом спросил он у Кортикова.
Но тот гупо молчал. Тогда Сержант резко ткнул его стволом узи под ребра.
— Не знаю! Ни хера не знаю… — процедил сквозь зубы шеф спецбригады генерала Урусова. — Это не я девку замочил…
— Вон похожая стена! Такая же кладка, — вдруг громко воскликнул Сержант и протянул вперед руку, указывая на большую кирпичную стену вдалеке. — Нужно войти внутрь.
Владислав выпрыгнул из «форда» и, оглядевшись по сторонам, подошел к цеху. Отодвинув массивные ворота, вошел в огромное мрачное помещение. На одной из стен виднелась бледная надпись Electric Works Industrial Company…
Владислав снова огляделся вокруг и приметил небольшое дощатое строение, похожее на бытовку строителей. «Подсобка», — вспомнилось ему слово, произнесенное одним из похитителей. Он подбежал к двери, закрытой на тяжелый стальной засов, и крикнул:
— Лиза!
— Папа! Папочка! Миленький! Я здесь! — донесся изнутри дрожащий детский голосишко, от которого у Владислава сердце защемило. Он рывком отодвинул засов, распахнул дверь — и из тьмы ему под ноги выкатилось чумазое существо. Лиза обхватила ручонками его за талию, уткнулась личиком в живот и громко зарыдала.
Сдерживая слезы, Владислав взял дочку на руки и бережно понес к машине.
— Выводи этого, — прохрипел он сипло. — И узи прихвати.
Сержант выволок пленника из машины и, держа его на прицеле, пока Варяг осторожно укладывал Лизу на сиденье, скинув свой плащ и прикрывая дрожащее детское тельце.
— Подожди тут, побудь с ней, — глухо попросил Варяг, беря из рук Сержанта автомат. — Я с ним прогуляюсь до… места, — он с нажимом произнес последнее слово, и Сержанта даже передернуло от той страшной интонации, с которой это слово было сказано.
Дойдя до стены с надписью, запечатленной на «полароидном» снимке, Варяг с удивлением отметил, что трупа Лены нигде нет. Похоже, этому обстоятельству подивился и Кортиков. Но сейчас Варягу было недосуг заниматься поисками убитой — он успеет это сделать потом.
— Ты первый, кого я убью как собаку, — тихо проговорил Варяг, подходя к Кортикову вплотную и одним ударом кулака бросив его на колени. — Ты сдохнешь позорной смертью, гад. Тебя послали убрать Варяга, а ты поднял руку на женщину и ребенка. Почему же не на меня? Меня убить ты струсил. Ты убил ни в чем не повинную женщину… Лучше бы тебя мать на свет не рожала, мразь!
Варяг поднял ствол узи и, глядя своей жертве прямо в его округлившиеся от ужаса глаза, нажал на спусковой крючок. Он смотрел, как прошитая раскаленными стежками грудь Кортикова, стоящего на коленях, покрывалась кровавыми пятнами. Тот разинул рот в тщетной попытке издать то ли предсмертный вопль, то ли мольбу о пощаде, то ли проклятье, но не смог крикнуть и повалился в пыль.
На звук автоматной очереди откуда-то из-за кирпичной стены вылез полупьяный бомж-негр в вонючем тряпье.
— Опять смертоубийство, — прошамкал он по-английски своим беззубым ртом.
— А кого тут убили? — Варяг подошел к нему, отбросив уже не нужное ему оружие и всем видом демонстрируя свою полную безобидность.
— Женщину убили, молодую белую женщину. — Бомж вытянул костлявую руку и указал тонким пальцем на расстрелянного Жортикова. — Вот он и убил.
— А где она? — у Варяга пересохло в горле. Только теперь он понял, что если вдруг сейчас увидит мертвую Лену, то нервы могут не выдержать.
— Пойдем… — Бомж проворно заковылял прочь. Варяг двинулся за ним.
Бездомный привел его на берег реки, заваленный обрывками старых газет, оберточной бумаги, промышленным мусором…
— Вот тут она… похоронена, — кивнул бомж на темную воду.
— Ты ее похоронил… в реке? — только и спросил Варяг.
— Мертвые сраму не имут, — важно изрек негр. — А живые должны хоронить своих мертвецов. Так в Писании сказано. В реке, где ж еще… Мало тут у нас своих каждый день убивают, так еще и чужаков нам не хватало… Копы уже были, искали — я им ничего не сказал… — вздохнул чумазый бездомный. — А она упокоилась… Река — самое ей место.
Варяг не знал, радоваться ему или печалиться. Лена приняла мученическую смерть и похоронена как-то не по-человечески: ее труп впопыхах сброшен в грязную реку чужим человеком… Но, с другой стороны, нужно смотреть правде в лицо: ну как бы он ее мог здесь похоронить «по-человечески»… Никак. Он молча полез в карман, вынул из бумажника несколько двадцатидолларовых бумажек, отдал бездомному, развернулся и зашагал прочь. Не успел он сделать и двух шагов, как вдруг поймал себя на мысли, что, роясь в кармане, рука нащупала там чужой сотовый телефон. Владислав достал аппарат и нажал на кнопку Redial. На дисплее высветился московский номер, и электронный механизм начал автоматически его набирать.
Варяг поднес аппарат к уху и стал ждать.
— Урусов слушает! — раздалось в трубке.
Владислав Геннадьевич не стал ничего говорить, а просто отключил телефон.
* * *
В «Дорэл-Инн» Варяг уже не вернулся: оставаться в отеле было опасно, так как туда в любой момент могли нагрянуть копы, ведущие расследование перестрелки в «Бруклин-Грин-ярд» и в отеле «Россия», да и больно: в этом роскошном номере-люкс ему все напоминало о несчастной Лене, и он с особой остротой переживал ее утрату. Вместе с измученной Лизой и Сержантом он прямиком отправился в свой бруклинский особняк, который до недавних пор облюбовал себе Билли Лайл…
Уложив Лизу спать, Варяг и Сержант сели перед телевизором и, выключив звук, налили себе по стакану виски. Степан переживал все случившееся по-своему. Он сидел, тупо уставившись в телевизор. Его не тянуло на разговор. Скоро его все равно сморил сон — так всегда бывает. Человек, что бы ни случилось, будет спать. А потом пить. А потом есть. И жить дальше. Но Варяг не мог спать. Он погрузился в раздумья. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что Лена мертва, безвозвратно потеряна… Ему подумалось, что все трагические и страшные испытания, которые выпали на ее долю в этом году, были своего рода грозным предзнаменованием ужасной гибели в Бруклине, суровым предупреждением свыше о том, что ей не следует связывать свою судьбу с таким человеком, как он. Но ведь девушка по-настоящему любила его, искренне, всей душой, — он был дорог ей, из-за него, ради него эта простая русская девушка прошла все страшные испытания и в конце концов из-за него встретила нелепую смерть на чужбине…
Владислав пил виски большими глотками, яростно желая заглушить, притупить душевную муку. Потом его память сама собой перекинулась на другие, не менее болезненные для него темы. Он вспомнил свой звонок, сделанный наобум с найденного в кармане убитого сотового телефона. Значит, все-таки Урусов. Значит, его догадка была верна. Эти три головореза были посланы мерзким Урусовым… Но вот зачем они ввязались в эту идиотскую, совершенно бессмысленную игру с похищением женщины и девочки, которая так трагически завершилась для Лены и, главное, для самих похитителей. Тут что-то было странное, необъяснимое, алогичное. Но сейчас у него не было ни желания, ни моральных сил разгадывать эту загадку. Больше во всей этой ситуации его занимало поведение Урусова. Вдруг его осенило: теперь понятно, почему Урусов, хитрая бестия, не объявил в международный розыск Сергея Петровича Сучкова! Похоже, ментовской генерал затеял свою игру против смотрящего России втайне от высокого начальства. И почему же? Не потому ли, что Урусов сам тянет свою жадную лапу к воровскому общаку. И ведь как хитро этот мент придумал: докладывая наверх о ходе розыска Игнатова, он умалчивает о своих приватных поисках Сучкова, за которым он и послал свою бригаду ищеек. Как сказал перед смертью тот парень, «им был дан приказ Игнатову сесть на хвост, но не трогать его». Не трогать… А до какого момента не трогать? До того момента, как смотрящий найдет общак… Что ж, логично, думал Варяг.
Значит, его поджидает какой-то сюрприз. Но какой? И где? Это серьезная проблема. Оказавшемуся в кольце врагов смотрящему России в последний год, в самый тяжелый год его жизни, помогал добывать конфиденциальную информацию Сашка Турок — беззаветно преданный ему молодой вор в законе. Но Сашку предательски убили. Как убили и еще нескольких очень ценимых Варягом людей, причем отстрел провели не только в Москве, но и по России. Там опять что-то начало происходить — что-то такое, что только озлобляло людей, именно в силу своей необъяснимости и алогичности: невидимые киллеры мочили авторитетных воров, входящих в конкурирующие группировки, мир между которыми держался лишь на тоненькой ниточке взаимных договоренностей… Цель этих загадочных убийств, в общем, ему ясна: перерубить эти хрупкие ниточки, чтобы ввергнуть Россию в новую криминальную войну. Но кто это делает? Не менты же? Не сами же воры? Эго ему еще предстоит выяснить, но не раньше, чем он вернется в Россию. А вернуться без обща-ка он не может…
Это был замкнутый круг. Но надо было из него вырваться — любой ценой. Дома оставался только один человек, которому Варяг доверял как самому себе. К нему и следовало теперь обратиться за помощью.
Владислав включил свой сотовый и набрал питерский номер, который, кроме него, знали в России еще не больше трех человек.
— Слушаю! — услышал он знакомый хрипловатый голос.
— Филат, здорово, брат! Это Варяг!
Назад: Глава 28
Дальше: Глава 30