Книга: Хардкор
Назад: Взгляд в настоящее Мальчишка
Дальше: Шестая авентюра Старый замок

Пятая авентюра
Холодная заверть

Прошли несколько минут полета, когда крик рвался наружу, а руки цеплялись за паутину так, что казалось, потом нельзя будет разжать побелевшие пальцы. В прорехах мелькали серое небо и черные лоскуты полей. Горизонт закрывала стена Железного леса, за которой поднимались башни с зубчатыми крышами и провалами бойниц – ветер нес паучье гнездо к старому маркграфскому замку.
Внезапно воздушный корабль рвануло в сторону, завертело, стропы запутались, один парус выпрямился и забился на ветру, словно тряпка. Корабль бросило к земле. Мы неслись к деревьям, ощетинившимся копьями веток.
– Паруса! – закричал Олег. – Руби паруса!
Я ударил мечом по стропам, но с одного раза перерубить толстый жгут не удалось – клинок лишь перерезал часть веревок и завяз в тугой паутине.
– Чего ты возишься? – Олег кинулся на помощь, и в этот момент две стропы лопнули.
Веревки хлестнули Олега по лицу, парус вырвался на свободу огромным воздушным змеем. Наш корабль стукнуло о землю, раз, другой и поволокло, разрывая его стены, ломая скрепленные паутиной ветки. Олег вывалился наружу первым, с коротким криком исчез в образовавшейся прорехе. Илву швырнуло на меня, и мы выпали из гнезда вместе. Я рухнул, не в силах избавиться от мысли о сломанном позвоночнике. От удара весь воздух из легких вышел с сиплым свистом.
«Минус пять единиц жизни».
Сверху упала Илва.
– Извини, – сказала она.
– Ничего, – прохрипел я, пытаясь заставить себя дышать.
Спина и легкие – сплошной комок боли. Илва смотрела мне в лицо. Глаза у нее были голубые, как небо в солнечный день над шумным городом. Интересно, какого они цвета, когда Илва превращается в волчицу? Глупо, наверное, думать о подобном в такой момент.
– Отпусти, – прошептала Илва.
– Уже, – сказал я, убирая руки с ее талии.
Раздался треск – это паучье гнездо налетело на деревья. Оставшийся парус разорвался, опутав ветки серыми тенетами. Илва поднялась, глядя на приближающегося Олега. Выпачканный в грязи, он шел, хромая на правую ногу. По щеке струилась кровь, и мой друг вытирал ее лоскутом паутины.
– Живые, – сказал Олег и устало опустился на землю возле меня. – Саламандра сбежала.
Он продемонстрировал разорванный мешок.
– Черт с ней, – пробормотал я.
В воздухе кружилась мелкая ледяная крупа, падала на застывшую землю, оседала на нашей одежде и волосах. Ветер, гнавший по небу свинцовые тучи, поднимал над заброшенным полем белые вихри. Стоящий невдалеке покинутый крестьянский дом скрипел незапертой дверью. Наклонившееся пугало – того и гляди упадет – смотрело вырезанными в сухой тыкве глазами на замок маркграфа. На тыкве сидел ворон. Вокруг царили ветряная заверть, холод и запустение.
– Что будем делать? – спросил Олег. – Мне надо отдохнуть у огня, иначе не смогу сотворить даже простого заклинания. Заодно и единицы жизни восстановим.
Серое пятно за время полета наползло на его левую скулу.
– Совсем плохо? – поинтересовался Олег, проследив за моим взглядом, поскреб пальцами шею и сказал: – Надо найти хворост. Возможно, в доме остались запасы.
Он поднялся. Дверь снова заскрипела, словно приглашая войти. Было бы неплохо укрыться под крышей от непогоды, но в пустых домах часто поселяется нечисть.
– Стой, подожди, – я поднялся и вошел в дом первым.
Остановился у входа и сосредоточился. Голые стены с потоками плесени, висящая паутина и прогнивший потолок начали терять объем, распадаясь на составляющие их элементарные фигуры. Сквозь прорехи в крыше пробивались лучи-ниточки, рисуя на полу овалы. Разбегались статические тени из квадратов, среди которых проявлялись следы прошедших событий. Они были повсюду. Я видел, как в прошлом дверь распахнулась, и в дом забрался тролль – модель из цилиндра с нарисованными зубами и расходящимися угловатыми щупальцами. Молодой и еще неопытный, он вошел осторожно, словно вспоминая то время, когда был человеком.
Тролль заметил спрятавшуюся под кровать дочку хозяина и пополз к ней. Я видел, как хозяин – плоская фигура, почти не отличающаяся от пугала, бежал с мечом в руках, но я знал, что он опоздает. Крик – и пиксели крови разлились на полу.
Потом – пустота. Лишь тени собирались, пируя на остатках трапезы. Одна из них осталась в доме до сих пор. Сидела, забившись в угол, и зло смотрела на меня красными угольками глаз. Верни полную модель мира – и тень исчезнет, сольется с окружающим мраком. Неприятный сосед, но нам она не причинит вреда.
Мне кажется, я помню хозяина дома. Он любил угощать маленького сына маркграфа красными яблоками, настолько сочными, что сок сбегал по подбородку, стоило погрузить зубы в мякоть плода. Теперь он тоже мертв. После гибели дочки, когда захлестывает отчаянье, немудрено допустить ошибку в бою с троллем.
– Все в порядке, опасности нет, – сказал я. – Но лучше развести костер снаружи.
Я вышел из дома и вдохнул свежий морозный воздух.
В доме нашлась вязанка хвороста, и мы вынесли ее во двор. Олег зажег на ладони огонек, который вскоре превратил груду отсыревших веток в жаркий костер. Плотные клубы дыма стелились над самой землей.
Олег сидел у огня, скрестив ноги и закрыв глаза. Казалось, его тело впитывало часть искр, вылетающих из костра. Илва стояла позади моего друга, опершись на его плечи. Но смотрела она на меня. Не мигая и едва заметно улыбаясь. И этот взгляд определенно смущал. Чтобы чем-то заняться, я положил меч на колени и наполовину вынул его из ножен.
– Что такое магия, Бефстроган? – спросил я.
Олег открыл глаза.
– Прекрати меня так называть, – сказал он. – Магия… Трудно объяснить, что это. Я чувствую, как некая волна зажигается внутри меня огнем, поднимается по телу, перетекает в руки. Усилие – и я выпускаю ее на свободу, испытывая приятное опустошение.
– Как в пик любовных отношений, – улыбнулась Илва.
– Э-э-э… Ну да, наверное, – Олег накрыл своей ладонью Илвину у себя на плече и тоже улыбнулся. – Хотя и не настолько приятно. Иногда магия сама рвется на свободу, а порой прячется где-то глубоко, и нужны слова, чтобы ее вызвать. Необходимо сосредоточиться и произносить их мысленно или вслух, обращаясь к внутренней силе.
– Какие слова? – поинтересовался я.
– Лично я говорю то, что приходит в голову. Слова не важны. Главное в это время иметь нужный настрой.
– А если сила не в тебе, а в каком-либо предмете?
Я спрятал меч обратно в ножны.
– Не знаю, – пожал плечами Олег. – Это нужно у заклинателей спрашивать, а не у огненного волшебника. Тем более у самоучки.
Он вдруг сунул правую руку в костер. Я на мгновение испугался. Прошли долгие несколько минут, во время которых мы молчали. Наконец Олег достал раскаленную до свечения руку и поднес к лицу. От его ладони шел дым, и с тонких длинных пальцев, казалось, сбегали капли магмы. Хотя это могла оказаться и кровь.
Олег задумчиво посмотрел на раскрытую ладонь и резко прижал ее к пятну серой кожи у себя на шее. Илва отшатнулась. Запахло горелой плотью. Олег сидел, крепко зажмурившись и сжав губы, из-под его пальцев струился серый дым.
Наконец он отвел руку, и я увидел оставшийся на шее ожог. Кожа собиралась багровыми струпьями в виде раскрытой пятерни, серое перемешалось с красным и выглядело… отталкивающим.
– Зачем? – спросил я.
Олегу было очень больно, но он не хотел этого показывать, крепился, словно все случившееся обычная для него процедура.
– Огонь лечит, – сглотнув, проговорил он и начал водить ладонью над раной.
Рана заживала, испарялась искрами, которые летели к руке. Минута – и она полностью исчезла. Но серая кожа осталась, вернувшись на место излеченного ожога. Казалось, что она даже увеличилась.
– Не помогло, – сказал Олег.
В его словах звучала обреченность. Илва погладила его по голове, как ребенка. Лекари остались в городе. Там же поджидающая нас банда. Между нами расстояние, которое еще надо преодолеть. Глупо все получилось. Мы пришли в игру, чтобы спасать Ежика, а не Олега. Хотя Бефстроган сам виноват. Кто его просил заступаться за Илву? Зачем менять установившиеся правила?
Руки Волчицы ласкали его шею, без страха касались серой кожи.
– В замке маркграфа есть алхимическая лаборатория, – сказал я.
Они одновременно посмотрели на меня. Мы сидели, разделенные костром, ветер стих, и искры поднимались вверх короной, словно в огне оживала птица феникс.
– Я уже говорила о лаборатории, – сообщила Илва. – Но это только слухи.
– Нет, я знаю точно. Лотар берег ее, как зеницу ока. Вечно запирал на магические замки и не пускал никого, даже самого маркграфа. Старый пройдоха готовил исключительные снадобья, и за это ему прощались все чудачества. Однажды он ухитрился спасти сына маркграфа после укуса аспида и от этого возгордился еще больше. Если его лаборатория сохранилась, а магической защиты было столько, что не пробился бы и отряд волшебников, то в ней должны остаться снадобья для излечения тролльской заразы.
– Откуда такие подробности? – удивилась Илва.
Я посмотрел на правую руку, где возле вытатуированной буквы «о» в моем имени виднелись старые следы от змеиных зубов, и ничего не ответил.
– Он всегда себе на уме, – сказал Олег. – Бывало, молчит, а потом выдаст такое, что хоть стой, хоть падай. Но если уж скажет – то знает, о чем говорит. Но откуда знает – меня это тоже интересует.
– Да так, – отмахнулся я. – Вспоминаю кое-что из своей жизни.
«Той, которой не было», – захотелось добавить.
Появилось сообщение: «Ваш интеллект увеличен до шести единиц». Неужели параметр увеличивается, когда я продвигаюсь по сюжету в верном направлении или выполняю квест? Либо интеллект вырос из-за воспоминаний?
Ветер снова задул, прибил к земле дым, и воображаемая огненная птица так и не ожила.
– Как пройти магическую защиту, тоже помнишь? – спросила Илва.
– Да. Думаю, что смогу повторить то, что делал Лотар.
– Стоял у него за спиной? – усмехнулся Олег. – Предлагаешь заглянуть в замок?
Илва, согнув пальцы, провела острыми ногтями по шее Олега и, расстегнув ворот куртки, опустила ладонь на его грудь. Я вспомнил Гулльвейг.
«Расскажи, где найти золотой цветок».
«Может быть, потом».
«Расскажи сейчас».
Я помотал головой, прогоняя воспоминания. Как все-таки похожи их голоса.
– Я проведу нас по тайному проходу, – сказал я. – Но сначала действительно стоит отдохнуть.
– Лес рядом, значит, будет и добыча, – Илва, зажмурившись, вдохнула воздух и забрала руку. Олег попытался ее удержать. – Я скоро вернусь.
Она выскользнула из объятий Олега и, покачивая бедрами, отправилась к деревьям.
– Подожди! Я с тобой! – Олег вскочил на ноги и поспешил за девушкой.
– Не боишься волков? – спросила Илва.
Сейчас она вновь напомнила не волчицу, а кошку – гибкую и неприрученную.
– Ты собирался отдохнуть, – сказал я.
– А! – махнул рукой Олег и поспешил следом за Илвой.
Он догнал ее возле леса, и две фигуры скрылись в сумраке среди деревьев.
Я вздохнул и подбросил в костер хворост. Кружащиеся в воздухе льдинки сгорали в пламени. Я вынул из ножен меч, принял боевую стойку, подняв оружие над головой обеими руками. Кто я – Игорь Ламберт или Глаз дракона? Кого во мне больше? Кто учил меня фехтованию – Сергей Викторович Галушка, тренер первой категории, одинокий, не имеющий семьи мужичок, любивший нас как собственных детей и отдающий все силы спортивной школе, или Джереон, ожидающий меня каждый раз в новом месте? Что для меня более реально – кубок за победу на республиканских соревнованиях или удивление Манфрида, нанятого отцом учителя, когда я победил его неизвестным ему приемом.
«Кто тебя этому научил?»
«Никто».
Джереон не любил, когда о нем рассказывали. Да и как расскажешь о ветре, подувшем в твое окно, или о лунной дороге, ведущей в ночь? Зачем умножать слухи о сумасшествии сына маркграфа?
«Благородное искусство средневекового боя дарит вам славные традиции предков. Дает шанс ощутить себя настоящими мужчинами, храбрыми, не боящимися врагов, – это говорил нам Сергей Викторович, и мы слушали его с открытыми ртами. – Вы не враги, вы – друзья-соперники. Обхитри друга, обойди его защиту, а потом научи защищаться от своего удара, чтобы товарищ в следующий раз помог тебе».
Сергей Викторович был низенький, от силы метр шестьдесят ростом, щуплый, но как он преображался, когда брал в руки рапиру! Словно в нем просыпался миниатюрный лев. Его слова в моих воспоминаниях перекрывал хриплый голос скрывающегося во тьме Джереона: «Убей, или убьют тебя. Подари противнику пощаду, и он вернется, чтобы отомстить. Не оставляй ему шанс. Ты должен быть быстр и не раздумывать, когда надо нанести удар».
Я ударил, рассекая падающие льдинки и искры. Отступил. Принял защитную стойку. Новый удар, разя невидимого врага.
«Не размахивай мечом, как палкой. Бей тогда, когда уверен в том, что клинок достигнет цели».
Подаренный Илвой меч становился продолжением моих рук.
«Не забывай, что мечом можно не только рубить, но и колоть. Рубящий удар – сильный, но медленный. От него легко уклониться или парировать. Колющий – слабее, им не пробьешь доспехи. Зато укол, неожиданный и стремительный, не оставляет противнику шанса уклониться. Сколько есть способов атаки?»
«Восемь», – отвечал я.
«Сколько есть линий атаки?»
«Четыре».
«Покажи атаку по первой линии».
Я занимал стойку, поднимал созданный из лунного света меч и атаковал ускользающую тень.
«Нет! Правую ногу вперед. Увереннее! Не стой, как утка!»
Из темноты выползало щупальце и подталкивало мою ногу вперед. Сильно и в то же время осторожно, чтобы не задеть острыми коготками.
Отец был доволен, видя, каких результатов я достиг в фехтовании. Но Манфрид хмурился, не узнавая приемов, которым он меня обучал.
Атака по первой линии, по второй. Защита. Я отступил и замер в боевой стойке. На этот раз меч опущен под углом к земле. Ветер ронял льдинки на клинок. Мне казалось, что сталь едва заметно светилась холодным светом, словно капля заключенной в ней магии вырвалась на свободу.
«Умение «Владение мечом» достигло четвертого уровня. Ваша сила выросла до восьми единиц. Ваша ловкость достигла десяти единиц. Интеллект повышен до семи единиц».
Как? Что повысило уровень – тренировка или воспоминания, которые я выудил из памяти?
Я подмигнул пугалу и вошел в дом. Теперь мне не пришлось присматриваться, чтобы увидеть тень – она сидела на прежнем месте. Мрак собирался в обретшую очертания фигуру: скрюченные лапы с длинными, как у скелета летучей мыши, пальцами, изогнутый нос-хобот, над ним красные глаза – тень с испугом сжалась, наблюдая за моим приближением.
Они всегда ждут, что прольется свежая кровь.
Я ударил мечом, быстро и наверняка, не оставляя тени шанса спастись. Два клочка мрака растворились в воздухе, красные точки глаз погасли.
– Вот так, – сказал я и вышел под серый свет дня. Хорошо бы сейчас выпить горячего вина, как той ночью с цвергом Альфригом. Но сейчас я не думаю, что он был мне другом.
«Не доверяй нелюдям. Они обманут и используют тебя в своих целях», – говорил Джереон.
«Не верить даже тебе?» – удивлялся я.
«Мне – тем более».
Его смех звучал, как скатывающиеся с горы камешки.
«Впрочем, людям не доверяй еще больше».
– Выходи, – сказал я, не пряча меч в ножны. – Сколько можно вот так стоять?
Черная фигура выскользнула из-за угла дома. Вот подошел и сел к костру. Ворон сорвался с головы пугала и, шумно хлопая крыльями, опустился на его плечо.
– Приветствую, скиталец, с мечом ты управляешься настолько хорошо, что разрубить упавшее на острие перо тебе не сложно. Я впечатлен.
Словно вторя его словам, Хугин вытащил из крыла перо, и оно, кружась, упало в костер. Вот вынул из сумки на поясе кусок мяса, насадил на ветку и поднял над огнем. Я сосредоточился, и виртуал Вота распался на элементарные фигуры. Спустя несколько мгновений объемная модель собралась воедино – было трудно повторять этот трюк так часто. Но времени хватило, чтобы почувствовать произошедшее в его прошлом, увидеть уходящую в реальность цепочку следов.
– Ты Черный Хакер, – сказал я. – Создатель «Хвергельмира».
– Твои слова звучат не как вопрос, а словно истина, но, впрочем, я не спорю. Как и не утверждаю, что правду ты сказал. Отвечу я уклончиво: возможно.
– Все, что с нами произошло, подстроил ты? Надо спастись из окруженного дома, и обнаруживаешь, как удачно прокопал туннель тролль. Улететь – и нас ожидает гнездо пауков. Слишком много случайностей, чтобы быть правдой. Будто с нами кто-то играет.
– Играем мы в игру, она играет нами, – улыбнулся Вот. – Что здесь всерьез, что понарошку – не нам решать. Ведь мир игры живет законами иными, чтоб было интересно игроку. Пройти по лезвию, на грани, чем не азарт? Шаг в сторону – и ты погиб. Но шанс спастись игра всегда предоставляет. Найди его, воспользуйся – фортуна, быть может, улыбнется и тебе.
– Почему ты нам помогаешь?
– Возможно, так я просто развлекаюсь, – пожал плечами Вот. – А может быть, по отношению к тебе есть планы, их скажу я позже. Но сначала ты должен стать сильнее. Вспомни детство. То, как тебя учил могучий тролль, столь древний, что, казалось, он был до написания игры. Ты для меня загадка. Обычный человек внутри игры программный код не может видеть. Возьми на память, – он протянул большую мертвую пчелу.
Я принял высушенное насекомое в подставленную ладонь.
– Что это? – спросил я. – Зачем?
Вместо ответа Вот смахнул с плеча Хугина, и ворон, возмущаясь, улетел в сторону леса. Я заметил движение – по полю бежала саламандра, стремительно переставляя лапы, будто боясь опоздать. С разгону она запрыгнула в середину костра, разбросав ветки. Пламя стало сильнее, оно горело ровными языками вокруг свернувшейся калачиком саламандры.
– Готово, – сказал Вот, прикасаясь кончиком языка к мясу. – Волне съедобно. Угостить?
Я отрицательно помахал головой.
– Ну, как хочешь. – Вот принялся, обжигаясь, откусывать кусочки полусырого мяса.
– Зачем ты создал «Хвергельмир»? – поинтересовался я. – Не обвиняю, просто спрашиваю. Я был во многих играх, но ни разу не встречался с их создателями. Интересно, что вами движет?
– То, что и всеми: жажда власти, приключений и любви. Сказать подобное о каждом можно.
– Чего тебе не хватало в жизни, Вот? Ты же хотел вернуться назад вместе с накопленными в игре умениями. Говорят, даже написал для этого программу. Но не отдал ее всем, хотя мог заработать миллионы. Подумать только, самые известные фирмы не могли справиться с задачей, которую решил заурядный программер с подавленной манией величия.
Вот отложил мясо и сердито на меня глянул из-под шляпы. Глаза у него были желтыми, как у ворона.
– С огнем играешь ты. По краю ходишь.
– Ты же говорил, что все мы играем ради азарта. Кто-то убивает монстров, – я вернул меч в ножны. – А кто-то любит дразнить Черного Хакера. Тебя обижали в детстве. Я угадал? Обидно быть мальчиком для битья, подавленным, сломленным, которого угнетают даже девчонки. Комплексы не проходят, даже когда вырастаешь, остаются обида на весь мир и желание доказать, что ты лучший. Не делиться удачей со всеми, а вернуться самому – сверхсильным и сверхумным, чтобы все девушки были твоими.
– Одна, – буркнул Вот.
– О! Так все это ради прекрасной дамы? Может быть, ты ей подошел бы таким, какой есть в жизни? Или ты хотел доказать не ей, а самому себе? Для того и создал игру? Я думаю, что твоя программа действует, только когда игрок относится к игре, как к жизни. Поэтому ты включил режим «хардкор» и запретил вызов меню. Запрограммируй себе сразу параметры по максимуму, и программа не сработает, твое «я» в реальности не воспримет полученные умения. Ведь все надо испытать на собственной шкуре, чтобы сделать своим. Но в игре есть преимущество по сравнению с жизнью – все умения получаешь достаточно быстро. Ты здесь уже давно. Почему не вернулся, что помешало?
– У меня максимальный уровень по всем параметрам, – буркнул Вот. – Но есть трудности с возвращением. Если ты вернуться хочешь, то стань сильнее, и я тебя возьму с собой.
Интересно, зачем я ему нужен? Здесь он почти всесилен. Наверное, еще и чит-кодами пользуется. Хочет помощи там, где нет его власти?
Я не сказал ему того, что почувствовал, когда заглянул в его следы. Мне показалось, что в жизни он был не просто слабаком, а слегка «не в себе». В моей школе учился подобный мальчишка, Петька-двинутый. На вид нормальный, но при общении с ним становилось понятно, что человек несколько неадекватен. Петька любил рисовать, но всегда изображал только один рисунок. На переменах он вновь и вновь выводил в тетради одного и того же дракона – черного с маленькими крыльями и большими выпученными глазами. У доски он отвечал заученно, глядя в потолок. Общаться со сверстниками ему было трудно, глаза начинали бегать, из уголков губ стекала слюна. Петьку отдали не в спецшколу, а в обычную, к нам, посчитав, что общение с ровесниками пойдет ему на пользу, не подумав, насколько жестокими бывают дети. Я встречал его недавно – Петр шел с женой. Вполне успешный семьянин, только взгляд остался немного бегающим, и появилось легкое заикание.
Я думаю, что черная одежда и странная манера общения – Вот говорил так, будто все время произносил стихи – были защитным механизмом его сознания.
– Ты возьмешь с собой не только меня, но и Олега с Ежиком, – сказал я твердо.
– Хорошо, – быстро согласился Вот. – Похвально, что заботишься о друге. А Волчица?
– Я не знаю, кто она в жизни. Не смогу помочь вспомнить. К сожалению, мое умение не позволяет определить адрес пользователя или узнать его настоящее имя.
– Понятно.
Он бросил откушенный кусочек мяса в огонь, и саламандра, подпрыгнув, поймала его в воздухе. Довольно чавкая, она снова свернулась в кольцо, словно решив проглотить свой хвост.
– Олег совсем забыл о Ежике. Вернее, помнит, я не позволяю ему полностью отказаться от сына, но игра постепенно завладевает его сознанием. Вылечи его, – сказал я. – Ты же можешь. Убери тролльскую заразу, измени правила, дай мне чит-код.
– Нет! Я не стану законы «Хвергельмира» нарушать. Но не забудь: игра всегда предоставляет пути спастись.
– Нам идти в замок за лекарством? – спросил я.
Вот промолчал. Саламандра захихикала сквозь сон.
– Что за призрачный город, Ежик сейчас там в безопасности? – спросил я.
– Игра не хочет, чтобы игрок знал, что будет дальше. Ведь это квест – закон игры, – сказал Вот.
К черту все игровые законы! Я пришел сюда не играть. Рука у Глаза дракона потянулась к мечу, но Ламберт ее остановил. Я заметил, что мой импульсивный поступок не скрылся от глаз Вота, вызвав у него легкую улыбку. Драться с ним я не стану – слишком разные у нас уровни. Силой здесь ничего не добьешься.
– До встречи, – сказал Вот, поднимаясь.
– Ты драконов рисовать не умеешь? – спросил я.
– Нет, а что? – удивился Вот.
– Да так, ничего.
Я не заметил, когда он пропал. В поле негде было спрятаться, но у Черного Хакера это получилось. Его фигура растворилась в заверти падающих льдинок.
* * *
– Еда, – сказала Илва, бросив мертвого зайца на землю.
Из костра метнулась саламандра, но Олег успел подхватить зайца перед самым ее носом. Саламандра сердито щелкнула челюстями и уползла в огонь.
– Вернулась, – улыбнулся Олег.
Илва принюхалась и вопросительно посмотрела на меня.
– Что ты жарил? Здесь кто-то был?
– Я уничтожил тень, – быстро сказал я и показал ей засушенное насекомое. – Что это за пчела?
– Какая большая, – удивилась Илва. – В доме нашел? Одну? Это пчелиная матка. Она всегда летает, сопровождаемая роем. Когда в улье появляется вторая матка, то она либо уводит с собой часть пчел, либо вступает в борьбу, и тогда матки сражаются насмерть. Победительнице достается весь рой. Наверное, этой не повезло.
Я хмыкнул и спрятал пчелу в карман. Олег в это время сооружал держатель из веток, чтобы можно было подвесить зайца над костром.
– Ты сможешь приготовить завтрак? – спросил он у Илвы.
Судя по ее взгляду, она готова была съесть добычу сырой.
– Посетители в таверне не жаловались.
Илва отошла дальше от костра и принялась свежевать зайца с помощью ножа, который достала из-за голенища. Олег протянул руки к костру.
– Думаешь, у нас есть шанс найти лекарство? – спросил он.
Слова он выговаривал нечетко, его нижняя губа, на которую наползла твердая серая кожа, загрубела и плохо двигалась.
«Игра всегда дает шанс спастись».
– Да, мы найдем лекарство в замке. Я в этом уверен.
– Кто ты, Игорь? – спросила вернувшаяся Илва.
Сквозь зайца была продета ветка, и Волчица водрузила будущую еду над костром. В уголках ее рта прятались несколько пятнышек крови. Заметив мой взгляд, Илва улыбнулась и слизнула их.
Перед моими глазами появились картины севера: одинокая хижина на обрывистом берегу и бесконечный океан, встречающийся на горизонте с небом. Правда или нет? Быль или навязанная игрой выдумка?
– Кто я? Игорь Глаз дракона, охотник на моржей, живущий на берегу океана. Почти весь год океан сковывает лед, это царство торосов и морозных великанов. По ночам слышны далекие крики мужчин их племени, вызывающих на поединок соперников. Говорят, что дыхание морозных великанов замерзает в небе кристалликами льда, в которых сияет свет луны.
В глазах Илвы отражались языки пламени, но мне казалось, что это отблески северного сияния. Такие же были в глазах Гулльвейг в ту ночь, которую мы провели вместе.
– Лишь в редкие летние дни, возможно, раз в несколько лет, океан просыпается и ломает лед. Моржи и великаны к тому времени уходят. Незатихающий шторм накатывается волнами в тщетной попытке разрушить берег, с грохотом сталкиваются льдины. В вышине, где сверкают молнии, летают громовые птицы. Ты стоишь посреди бушующей стихии, словно ее повелитель. Когда шторм уходит, возвращаются моржи и устраивают на берегу свои свадьбы.
Илва неотрывно смотрела на меня, и ее взгляд больше не смущал.
– Кто я? Игорь Смелый, сын Вилфрида Смелого, маркграфа из Вормса. Это мой родовой замок, – показал я на возвышающиеся над лесом башни. – Здесь я провел свое детство. Я был сумасшедшим, во всяком случае, меня таковым считали. С ранних пор мне казалось, что по-настоящему я живу где-то совсем в другом мире. Мне снилась маленькая квартира в доме, напоминающем муравейник, с сотнями живущих в нем людей. Меня учил грамоте алхимик Лотар, но в своих фантазиях я ходил в школу вместе с другими детьми. Меня обучал фехтованию Манфрид, нанятый отцом учитель из восточных земель, что всегда страдал вечным насморком и говорил в нос, но мне снилось, что я тренируюсь у маленького человечка со смешным именем Галушка. «Хвергельмир» и та далекая страна перемешались в моей голове, и я не знал, кто я на самом деле. Не знаю до сих пор.
Саламандра попыталась дотянуться до скворчащего над огнем зайца, но получила от Олега щелчок по носу и обиженно нырнула обратно в костер.
– Меня считали сумасшедшим, – повторил я. – И потому, когда мой отец умер, маркграфом стал мой дядя Берхарт, а я отправился в изгнание. Теперь я простой охотник, мой родовой замок захвачен троллями и пришел в упадок.
Яркие картины детства вновь появились в памяти.
«Игорь, тебя ждет мастер Манфрид».
«Отстань, Олх. Скажи ему, чтобы тренировался сам. Или составь ему компанию».
Я спускался вниз по лестнице, выбегал сквозь главные ворота на повисший надо рвом мост. Внизу зеленую воду баламутил Дайпожрать, шумно вздыхал и шлепал щупальцами по поверхности, выпрашивая еду. Присутствие во рву тролля должно было внушать ужас врагам, но мне казалось, что Дайпожрать сбежит при первой же опасности. Кроме еды его ничего не интересовало. Я останавливался, бросал вниз оставшееся с обеда мясо и бежал дальше. Там, среди сада, ждал меня Джереон. Он мог быть старым деревом или лежащим у дороги камнем. Порой его хриплый голос звучал в ветре, а порой проникал в голову вместе с солнечными лучами.
«Почему ты такой? – спрашивал я. – Дайпожрать во рву глупый, а ты…»
«Умный? – подсказывал Джереон, и в его голосе звучали падающие камешки. – Или тоже глупый, потому что вожусь с человеческим детенышем? Может быть, ты напоминаешь мне моего внука. Ведь когда-то мы все были людьми. Но приходит время, и ты меняешь оболочку».
«Я тоже хочу быть троллем!»
«А я хочу быть человеком, – смеялся Джереон. – Но не все наши мечты могут исполниться. Ты отрабатывал дома прием, которому я тебе вчера обучил?»
«Да, продемонстрировал его на Манфриде».
«И каков результат?»
«Враг повержен на обе лопатки!»
Из темноты, как всегда неожиданно, появлялось щупальце, и я не успевал отразить его удар. Джереон сбивал меня на землю, я падал в траву с мыслями, что в следующий раз у меня обязательно получится. Увидеть и отразить. Почувствовать присутствие Джереона, ощутить, куда он нанесет удар. Щупальце с коготками скрывалось. Я мечтал, что стоит мне об него поцарапаться, и я стану таким, как Джереон – сильным, умным, свободным.
«Или ты станешь таким, как Дайпожрать?» – смеялся мой тайный учитель.
«Нет, этого не может быть! – возмущался я. – Это неправильно!»
«Хочешь проверить? – В спину щелкало щупальце, и я вновь оказывался на траве. – Ты недостаточно ловок, чтобы поцарапаться о мои когти. Занимай вторую стойку!»
Возле меня оказывался меч, созданный Джереоном из ветра прямо на моих глазах, я поднимал оружие и становился в боевую стойку. Когда-нибудь у меня получится схватить старого тролля за щупальце, и тогда…
«Тогда Лотар тебя вылечит, – говорил Джереон. – И ты не сможешь составить мне компанию. Оставайся сыном своего отца, наследником рода».
Я подвел тебя, Джереон. Ты ушел, надолго меня оставил, и я погряз в своих мыслях. Я не смог остаться наследником. Изгнанный из собственного замка, я стал Глазом дракона, одиночкой, живущим на пустынном берегу.
«Беги», – сказал Лотар в тот последний день.
Я пришел к нему в лабораторию в поисках утешения, которого мне больше негде было найти. Моя мать умерла очень давно, и я ее не помнил, Джереон ушел, а остальным в замке был безразличен чокнутый сын покойного маркграфа. Я оставался наедине со своим горем. Лотар был единственным, с кем я мог поговорить, хотя старик и не питал ко мне любви. Я служил для него скорее подопытным кроликом, как живущий в банке ледяной демон. Банка стояла на полке в его лаборатории, демон при моем появлении разевал рот с зубами-сосульками, наверное, в воображении проглатывая меня целиком. Казалось, что тварь состояла из одного глубокого ненасытного рта.
«Твой дядя тебя убьет, – сказал Лотар. – Единственный шанс спастись – бежать далеко на север. Стать охотником. Ты не видел демона?»
Я давно привык к тому, насколько старый алхимик легко менял тему разговора.
«Нет, а что, сбежал?»
В сброшенной на пол крышке банки торчали подтаявшие сосульки.
«Сбежал».
Лотар поправил очки, сидящие на длинном носу, и заглянул в банку, будто все еще надеясь найти там демона.
«К сожалению, оказавшись на свободе, эта тварь вырастает. Но тебе надо бежать. Возьми, – протянул он мне перстень. – Это один из ключей, открывающих потайной проход, ведущий наружу из винного погреба. Подземный ход выкопан по приказу твоего отца. И с его разрешения я им пользовался, когда мне надо было тайно покидать замок».
Да уж, видел я, как Лотар бегал в город в заведение, которое местные называли «домом мадам Жу-жу». Алхимик был еще тот ходок, испытывающий на себе действие своих смесей, которые должны были увеличивать мужскую силу.
«Этим же перстнем открывается лаборатория. Если тебе вдруг когда-нибудь понадобится моя помощь или лекарства. – Он неожиданно меня обнял, прижав к старой мантии, и добавил: – Я буду по тебе скучать, Игорь. Через ворота не иди, твой дядя дал приказ стражам тебя задержать. Беги через погреб, как я сказал. Проход открывается за главной бочкой, стоит лишь приложить перстень к стене».
Так ушел Игорь Смелый и появился Игорь Глаз дракона. Вернее, это прозвище я получил гораздо позже, через много лет скитаний по побережным землям.
Я поднял правую руку и полюбовался перстнем, надетым на средний палец.
– Олег, – сказал я. – Ты видел мой перстень раньше?
– Конечно, ты носишь эту безделушку, сколько я тебя знаю.
Когда появился волшебный ключ? Я ношу его с детства, или он возник на моей руке сейчас, когда игра подарила мне эту историю? Игра ли? Может быть, тот другой мир только придуман мною, и я действительно сумасшедший? Я закатал правый рукав и прочитал буквы моего имени: «Игорь Ламберт». Врешь, не возьмешь, я не забуду себя настоящего. Думаю, что путь для решения этого квеста подарил мне Черный Хакер, таким образом, не нарушив законы игры. Он создал для меня мнимое прошлое, в котором я оказался наследником древнего рода. Он или сама игра?
Возникла предательская мысль, что я обманываю сам себя. Игровое меню вызвать нельзя, как и доказать самому себе, что мы в игре.
– Доедаем зайца и идем к замку, – сказал я. – Главный вход закрыт, там может быть опасно. Пройдем по подземному ходу, который начинается в лесу, я покажу где. Но я не знаю, что сейчас творится в замке.
– Из тех, кто ходил в него за сокровищами, никто не вернулся, – сообщила Илва. – После того как убили твоего дядю, замок пал. Лишенные властелина защитники не смогли или не захотели противостоять лесному хаосу и покинули стены крепости. Сбежали, проще говоря. Кто-то остался в Вормсе, кто-то ушел в Формир.
– Но мы все равно попытаемся. – Я отрезал от зайца кусок мяса, попробовал на вкус и сказал: – Кажется, уже можно есть.
* * *
В моем детстве деревья казались реже и меньше. Тогда Железный лес еще совсем робко пытался захватить новые земли, прорастая молодыми деревцами. Сейчас, после того как замок пал, лес показал свою полную силу. Ветви могучих деревьев переплетались, создавая непроходимые заросли. Казалось, даже холод не мог вырваться из их объятий – в лесу было гораздо холоднее, чем на поле, хотя и безветренно. Стволы покрывал толстый слой инея, длинные сосульки свешивались с ветвей ледяным частоколом.
Мы остановились на краю широкой поляны. Впереди, на открытом пространстве, кое-где торчали пни, но деревья были не спилены, а сломаны или выкорчеваны с нечеловеческой силой.
– Странно, – сказала Илва, и ее слова прозвучали глухо, отразившись эхом, словно мы находились в пещере. – Совсем недавно было не так холодно. Где спуск в подземный ход?
– Возле старого дуба на том конце поляны. Там, где лежит камень, напоминающий спящего гасторниса. Что-то мне это не нравится. Слышите, какая тишина?
Олег зажег на ладони огонь и поднес к сосульке, наблюдая, как она тает. Саламандра, сидящая в заштопанном мешке, заворочалась у него за спиной. Илва провела пальцем по наклонившейся ветви, соскребая иней, и сломала одну из сосулек. Я услышал, как звон, тонкий, будто гудение комара, прокатился по дереву и скрылся под землей. Мне показалось, в глубине земли завозился кто-то большой и вздохнул, почувствовав добычу. Чужие мысли возникли в голове.
«Съесть, – шептали они. – Добыча».
– Назад! – вскрикнул я, отпрыгнул и потащил за собой Илву.
Олег среагировал быстрее, оказавшись за моей спиной. Из-под земли, в том месте, где мы только что стояли, проломив корку льда, выскочили высокие, в мой рост, острые сосульки. Ловушка! Я выхватил меч из ножен и перерубил ледяные копья.
Земля на той стороне поляны вспучилась холмом и лопнула, разбросав в стороны осколки льда и сдвинув в сторону камень. Нечто белое и бесформенное выползало на поверхность. На поляне закружился ветер, наполненный снегом и острым льдом.
– Это ледяной демон! – закричал я, защищая лицо от болезненных уколов.
Олег бросил огненный шар, но сгусток пламени не долетел до цели, его поглотил холодный ветер. Демон открыл пасть, наполненную зубами-сосульками. Илва упала на четвереньки. Миг – и возле меня стояла черная волчица, поскуливающая от страха. Она боялась, но рвалась в бой.
Вокруг нас зимний ветер закружил хоровод из снега и льда. Тело сковало холодом, будто на морозе окатили ведром воды. Стало трудно дышать. Олег хватал воздух ртом, как вытащенная на берег рыба. Волчица жалась к его ногам.
Я помню, как Лотар кормил своего питомца, забрасывая в банку мышат. Ледяной демон замораживал их дыханием, а потом пожирал, обессиленных, неподвижных, но еще живых. Сейчас хищник ждал на другом конце поляны, пока мы упадем без сознания. Не было сил уйти. Холод его дыхания все равно нас догонит.
Олег зажег на ладони огонек; сначала едва заметный, он разгорался все больше, но я видел, каких усилий это стоило моему другу. Меня коснулось тепло пламени, придало сил. Я опустил непослушную ладонь на рукоять меча, достал клинок из ножен. На металле тут же пробежали ледяные узоры.
– Будьте здесь, – сказал я, а может быть, лишь беззвучно пошевелил губами.
Облачко пара вырывалось у меня изо рта.
– Что? – спросил Олег.
– Останьтесь здесь, – уже тверже проговорил я, опустив ладонь на холку Волчицы. – Береги ее.
– Ты точно знаешь, что делаешь?
Огонь на руке Олега заколыхался, погас, но тут же снова вспыхнул.
– Да, – ответил я и, подняв меч, шагнул на поляну.
Назад: Взгляд в настоящее Мальчишка
Дальше: Шестая авентюра Старый замок