Мобиль Санчеса несся, поднимая клубы пыли. В лучах закатного солнца окутанная серыми клубами дорога выглядела зловеще. Сам журналист за весь день так ни разу и не оторвался от руля. Ниро успел подремать, дважды поесть, а его попутчик словно слился с аппаратом. Притормаживал журналист за весь день считанные разы. Один раз выпустил пристава по нужде, в другие даже не останавливал движитель. Просто высовывался из окна и приставал с вопросами к первым встречным. Расспросы эти выходили у него спонтанно. Некоторые города журналист просвистывал с ветерком. В других останавливался по нескольку раз. Спрашивал самых разных людей и как-то походя. Вроде бы болтал ни о чем, но между пустопорожним трепом иногда угадывались странные вопросы.

Когда пристав полюбопытствовал, зачем это, журналист только рассмеялся:

— Вы хотите найти своего мага-недоучку? Тогда не отвлекайте меня глупыми вопросами.

Ниро не ответил, но обиделся. Чего этот писака о себе мнит? И зачем приставать к прохожим на улицах? Чего проще зайти в местное управление отдела контроля и получить всю необходимую информацию. Хотя, с другой стороны, это займет время, а так…

А так ничего не понятно, оборвал себя пристав. Впрочем, может, борзописец мыслит иными категориями и чего-то для себя уже понял.

И Ниро решил не мешать случайному попутчику. Во всяком случае, пока. Вот только необходимость ехать в полной тишине и бездействии напрягала. А Санчес, как назло, не отводил глаз от дороги и гнал, как угорелый. Оставалось только смотреть в окно на пролетающие мимо деревья и поля, или оглядываться на алеющие в лучах заката облака пыли, несущиеся за мобилем.

— Слушайте, — не выдержал все же тишины пристав. — А зачем вы вообще со мной увязались?

— Я же вам говорил, — не отрывая взгляда от дороги, сказал Санчес. — Журналистское расследование. Собираю материалы о вашей работе. Потом напишу что-нибудь, от чего публика ахнет. Хотя с вами такое вряд ли получится.

— Чего это? — взвился Ниро.

Журналист пожал плечами.

— Вы слишком правильны. Хоть и стоите на грани, за которой люди уже вне закона. Дайте угадаю. Вы были мальчиком из хорошей семьи.

— Допустим, — кивнул пристав.

— Были-были, не откручивайтесь. Потом хорошее образование, конечно.

В голосе журналюги звучало столько скепсиса, что пристав не сдержался.

— Конечно. А что, в хорошем образовании есть что-то плохое? Или вы завидуете?

— Ничего плохого, — помотал головой Санчес. — Считайте, что я завидую, если вам так нравится. Дальше пошла работа. Вы были всегда честны и существовали в рамках закона. Вам никто не помогал с продвижением, блата не было. Но вас любили и ценили, как хорошего честного человека. И карьера ваша развивалась успешно. И вы гордились этим, ведь всего добивались сами.

Ниро мрачно кивнул, уже жалея, что завел этот разговор. Все было так, и это в самом деле могло стать, да и стало, чего скрывать, предметом для гордости. Но в устах борзописца почему-то звучало издевательски.

— Да вы не дуйтесь, — подбодрил журналист. — Все же хорошо. Вопрос в другом: как вы стали таким хорошим парнем, да при такой профессии?

«Провокация», — пронеслось в голове стремительно.

— А что такого в моей профессии? — напрягся Ниро.

— Вам не совестно гнобить людей?

— Это не люди, это преступники, — чеканно произнес пристав.

— Всегда ли? Вот этот ваш Мессер. Чего он сделал такого, что навредило бы окружающим?

— Убил.

— Кого?

— Себя.

— Замечательно, — восхитился Санчес. — А что, Консорциум уже преследует самоубийц? А то, может, закон ввести и расстреливать за попытку самоубийства. Вытаскивать человека из петли, приговаривать и ставить к стенке. А что, можно целый отдел создать. Куча бездельников получит рабочие места.

— Вы считаете меня бездельником? — процедил сквозь зубы пристав.

— Я считаю, что вы занимаетесь дурным делом.

— Оберегать покой граждан — дурное дело? Ну, знаете…

— Знаю. Знаю, — припечатал Санчес. — Вот вы лично за что магов не любите, помимо того, что вам сказали, что они преступники?

Ниро напрягся. Что до личного отношения, то причин не любить или любить магов у него вроде не было. Ну, так у него не было личной неприязни и к веролльским карманникам. Что ж, теперь разрешить воровать? Все знают, что это табу.

— Они тунеядцы, — выдавил он наконец. — Все. Поголовно.

— Как? — опешил Санчес.

— Очень просто. Даже те, что существуют в рамках закона. Вот у нас сейчас мобиль сломается, что делать будем? — пошел в атаку пристав.

— Остановимся, разожжем костерок, заночуем на свежем воздухе.

— Именно, разожжем костерок. И я, хотя у меня есть магические навыки, стану таскать дрова и разводить огонь, как обычный человек. А маг просто щелкнет пальцами. Вы не думаете, что это как минимум расхолаживает.

Журналист не ответил. Молча смотрел на дорогу, в глазах стояло удивление, словно не пристав заговорил, а соседнее кресло решило пожаловаться ему на жизнь и поделиться своим мировоззрением.

— А потом, — принялся дожимать Ниро, — они ощущают вседозволенность и начинают делать вещи, которые вредят окружающим. Все. Рано или поздно. Так что все маги потенциальные преступники. И если вы спросите моего мнения, то сажать их надо всех заранее. Превентивно.

— А все кухарки потенциальные убийцы, — с излишней серьезностью кивнул Санчес. — У них ведь ножи в руках. И их тоже неплохо бы посадить, пока кого-нибудь не зарезали. Ладно, с магами понятно. А эти несчастные существа, созданные при помощи магии? Они-то чем провинились?

— Так ведь они же не люди, — ответил пристав.

Санчес открыл было рот, чтобы возразить что-то, но не успел. Перед несущимся на бешеной скорости мобилем мелькнуло нечто.

Ниро, не успев понять еще толком, что произошло, крикнул: «Тормози!». Журналист выругался. И нажал на тормоз. Мобиль дернулся, затем еще раз. Послышался глухой звук удара и человеческое тело, пролетев по капоту, стеклу и крыше, безвольно шлепнулось на дорогу.

Мобиль тормозил уже неспешно, словно осознав, что ничего изменить нельзя. Журналист грязно ругался себе под нос. Ниро замер, пытаясь разглядеть что-нибудь сзади через окно.

— Демоны вас забери, борзописец! — рявкнул наконец пристав, приходя в себя. — Вы убили человека.

Санчес не ответил. Мобиль дрогнул и замер посреди дороги. Ниро рванул дверцу, выскочил на свежий воздух. Дернулся было назад, к сбитому человеку, и замер.

Шагах в полста от него в клубящейся пыли поднимался тот, кто по всем законам человеческой природы должен был лежать мертвым.

Внутри похолодело. Рука сама собой потянулась к поясу, дернула пистоль. Фигура распрямилась и, покачиваясь, двинулась к остановившемуся посреди дороги мобилю. В сгустившихся сумерках это выглядело жутко.

— Браааахр, — хрипло, но довольно громко произнесло существо.

Ниро вскинул пистоль и нацелился в мертвяка.

— Браааххххт, — повторил сбитый, продолжая идти к приставу.

Пистоль в руке потеплел, забегали серебристые светящиеся шарики у основания ствола. Магическая составляющая оружия пришла в действие.

— Не двигаться, — приказал Ниро. — Старший пристав отдела магического надзора. Встать на колени, руки за голову. Живо!

— Бррррааааххххт, — не обращая внимания на приказ, продолжал переть мертвяк. — Опоххххххмелииии.

— Руки за голову, — жестко потребовал пристав. — На колени. Иначе стреляю.

Мертвяк был уже шагах в десяти. Приказ он будто не слышал. И Ниро нажал на спуск. Хлопнуло. Из дула пистоля вырвался сгусток света, темнея на глазах, пронесся в сторону сбитого. Ударил в грудь. Вернее, в грудь ударила уже только пуля. Свет растерялся по дороге. Но и этого оказалось достаточно. Мертвяка откинуло назад. Он дернулся, пошатнулся, но так и не смог удержать равновесия. Хлопнулся на спину в осевшую дорожную пыль. Завозился, но подняться уже не смог.

— Демоны вас забери, пристав, — подал голос от мобиля журналист. — Вы убили человека!

Ниро обернулся. Санчес стоял в нескольких шагах и мрачно ухмылялся.

— Это не человек, — произнес пристав. — По-моему, вы хотели поговорить об отношении к жертвам магических экспериментов?

К валяющемуся на дороге телу они подошли вместе. Мертвяк барахтался, пытаясь подняться, но на то, чтобы встать, не было сил, а может, сноровки не доставало. Он был далеко не свеж. Плоть давно уже подверглась тлению. Полуразложившаяся, она висела клочьями. Сквозь сгнившую щеку просвечивали зубы. В груди зияла солидная дыра с обугленными краями. Видимо, пуля из пистоля перебила хребет, потому мертвяк и не мог подняться. Пустые глазницы бессмысленно таращились на двух мужчин.

— Браааахххх, — на той же ноте проныл мертвяк.

Ниро искоса глянул на журналиста, насмотрелся тот на несчастную мертвечину? Обычно человеку, незнакомому с подобными вещами, хватало считанных секунд, чтобы брякнуться без сознания, или побежать до ближайших кустов чистить желудок. Самые стойкие брезгливо отворачивались. Санчес же смотрел на живого мертвеца с интересом. Это настораживало.

Пристав поднял руку с пистолем и нажал на спуск. Расстояние было столь незначительным, что на этот раз свет не растаял на пути к цели, и в голову мертвяка ударило холодным голубоватым пламенем. Череп словно взорвался светом изнутри. Сбитый дернулся и упокоился вторично. Теперь уже навсегда.

Ниро повернулся к журналисту. Санчес стоял рядом все с той же мрачной полуулыбкой, словно закрылся ей от всего мира и происходящего в нем, отгородился как ширмой.

— ММП, — кивнул он на оружие. — Магически модифицированный пистоль. Вы же вроде против магии, пристав? А боевая магия — преступление. Нет?

— Я и против убийства, — Ниро поспешно спрятал пистоль. От обычного его отличала убойная сила и многозарядность. Только магия позволяла создавать многозарядное оружие. — Но это другое. Это работа. Для защиты мирного населения все средства хороши.

Санчес не ответил, все так же мрачно скалился. Ниро почувствовал себя рядом с ним, как ребенок рядом со взрослым, знающим что-то простое, о чем он может лишь наивно рассуждать и фантазировать. От этого ощущения стало мерзко.

— Лучше придумайте, откуда он здесь взялся, — поспешил перевести тему пристав.

— Проще некуда, — шире ухмыльнулся журналист и кивнул на покореженный дорожный указатель.

На облупившейся табличке значилось «Утанава».