Глава 34
– За мной, ребята! – орал Макрон, взбегая вверх по тропе.
Справа над бастионом виднелись шлемы и лица ауксилариев в вихре крутящихся пращей, мечущих свои заряды. Слева вздымалось земляное укрепление, защищающее вражеские ворота. Внезапный град камней, тяжелых кованых стрел и глыб величиной с два кулачища, пущенных из баллист, застал врага врасплох, так что бриганты укрыли головы за палисадом, который сейчас трещал под обмолотом обстрела. Продвигаться к тарану у римлян получалось почти беспрепятственно, но длиться долго такое не могло: напор начнет ослабевать, а враг неизбежно опомнится и сделает все, чтобы помешать таранщикам.
День был в разгаре, а с ним и жара. В прокаленной расселине между бастионом и крепостью скопился удушающий зной. Мчась к тарану, Макрон истекал по́том: напряжение с самого утра, да еще вес доспеха. Впереди лежали тела тех, кто пал в ходе злополучной атаки Горация. Умерли из них не все, кое-кто все еще шевелился и стонал. Некоторые, завидев бегущих по тропе товарищей, в надежде приподнимали головы.
– Воды-ы… Именем богов заклинаю, воды-ы… – страдальчески тянулись с обочины чьи-то руки. Макрон лишь резко вильнул и побежал дальше.
Над палисадом крепости вынырнула голова, черная на фоне яркой синевы неба, и что-то тревожно прокричала. Впереди лежал таран в окружении тел, утыканных стрелами и дротиками, а вокруг валялись камни всевозможной величины. Макрон ухватил неподъемный конец – тупоглавый, для наибольшего эффекта при битье. В нескольких местах бревно было обвязано толстыми вервями, служащими прихватом для тех, кто им орудует. Макрон бросил свой треснутый щит и оттащил в сторону тело, навзничь лежащее на грубо отесанном дереве. Затем он ухватил один из прихватов, что спереди, и оглянулся в ожидании, когда подбегут остальные. Несколько легионеров, скинув щиты, заняли места по бокам.
– По моей команде – взяли!
На последнем слоге Макрон надсадно крякнул. Под натужное сопение таран поднялся над землей.
– Вперед!
Они затопали вверх по тропе со всей быстротой, какая только была возможна при несении такой тяжеленной ноши. Не более чем в шаге от ноги Макрона в землю впилась стрела.
– А ну, прикрыть нас сверху! – рявкнул он через плечо.
С бока, открытого со стороны крепости, их поспешили обставить нагнавшие легионеры Первой центурии и подняли щиты, укрывая себя и своих товарищей, что несли таран. Вниз летели стрелы и камни, но под немолчным градом обстрела с бастиона защитники могли лишь выскакивать, стрелять не целясь и тут же прятаться, а потому их стрельба почти не сказывалась на продвижении центурии к воротам. В противовес бригантам римляне на бастионе стояли в полный рост, и палисад крепости содрогался под их камнями и стрелами. Вот одна из них, отчего-то развернувшись на лету плашмя, грянулась о верх палисада так, что с кольев вверх взметнулось золотистое облако стружек.
Какой-то вражеский воин в порыве безрассудной отваги встал в полный рост и ткнул мечом в сторону римского центуриона, очевидно призывая соплеменников стрелять во врага. В следующую секунду его самого, как соринку, смело попадание глыбы – словно незримая длань какого-то бога вышибла его из этой жизни.
За спиной у Макрона раздался крик, а прихват в руках стал вдруг неимоверно тяжелым. Прошипев проклятие, он вынужденно остановился и глянул назад со свирепым лицом. Одному из его людей по шлему грянул камень, отчего тот опрокинулся, сбив и идущего сзади товарища; прихваты оба, разумеется, выпустили.
Макрон нетерпеливо кивнул ближайшему солдату со щитом:
– Берись!
Легионер спешно повиновался, откинув щит и сменив павшего. Как только он принял груз на себя, Макрон скомандовал идти дальше. Медленно, но верно они одолевали последний отрезок тропы. Впереди перед воротами их ждал ров – в ширину локтей шесть, не меньше. Мост над ним был поднят и висел вблизи воротной башни. Центурион велел опустить таран и указал ближайшим троим идти следом. Помогая друг другу, они спустились в ров и взобрались по его заднему скату, где немного отдышались. Макрон указал на тугие канаты, прикрепленные к концу подъемного моста.
– Их надо будет обрезать. По двое на каждую: пошли!
Вторая пара поспешила к другому краю моста, а ветеран кивнул своему напарнику:
– Становись у стены, ступенькой будешь.
Тот прочно встал и выставил вперед сведенные ладони. На них Макрон поставил одну ступню и, ухватив солдата за плечи, подался вверх:
– Поднимай!
Тот хрюкнул от натуги, а центурион в эту секунду сумел ухватиться за тес деревянной воротной башни, другой ступней нащупывая плечо напарника. Когда обе ноги встали на место, легионер для прочности ухватил центуриона за лодыжки, а Макрон принялся за работу. В этом положении канат находился у него над головой. Вынув кинжал, он ухватился за закраину моста левой рукой, а правой взялся распиливать волокнистое плетение, которое под хорошо наточенным лезвием поддавалось, в общем-то, неплохо. Все это время люди Ацера на бастионе всеми силами старались, чтобы враг сидел не высовываясь.
В эту минуту за воротами послышался окрик, и, глянув вниз, Макрон заметил темноватый силуэт человека, смотрящего на него из тени в низу воротной башни.
– Сейчас за нас возьмутся! – остерег Макрон солдат, режущих канат с другой стороны моста. – Шевелись!
Центурион продолжал отчаянно пилить канат. От жестокого усилия и неудобной позы затекшие мышцы саднило и жгло, и он проклинал эту веревку, желая, чтобы она скорее разлезлась. Через зазор было видно, как с внутренней стороны к воротам спешат несколько человек, а затем мелькнул тусклый блеск наконечника копья. Вскоре он блеснул на солнце, пролетев в его сторону. Макрон с трудом сместился вбок, при этом удерживаясь на плечах стоящего внизу напарника, который лавировал, пытаясь приноровиться. В смещении позы оказалась нежданная польза: пилить стало легче. Оставалось уже всего ничего – какая-то прядка, тугим своим натяжением под весом только облегчающая занятие. Басовито тенькнув, последняя прядь порвалась, и угол моста дал крен, сбив Макрона с опоры в виде чужих плеч. Он завалился вбок, тщетно силясь зацепиться за нетесаный столб возле ворот. Земля как будто вздыбилась, и центурион свалился на дно рва. При ударе о землю у него зашлось дыхание. Точно так же, оступившись, вниз сорвался и его напарник, и весьма кстати: в следующую секунду в зазор змеиным жалом сунулось острие копья. Легионеры с другой стороны ворот все еще пилили канат.
Макрон пытался их предостеречь, но дыхание перехватило так, что он не мог вымолвить ни слова. Легионер с ножом крупно вздрогнул и ахнул – кто-то из воинов ударил его копьем, – но удержался и продолжил допиливать веревку. Спустя секунду она лопнула, и мост, перекрывая ров, грохнулся вниз в клубах пыли. Раненный копьем легионер соскользнул со своего напарника и упал на дно рва, из паха у него лилась кровь. Но заниматься солдатом у Макрона не было времени. Все еще с занявшимся дыханием он тяжело поднялся, видя, как вражеские воины отступают в затенение. Прежде чем римляне с той стороны успели отреагировать, створки ворот сомкнулись, а изнутри на них легла балка засова. По подъемному мосту Макрон побежал обратно к тарану, а за ним поспешили двое уцелевших легионеров, вместе с ним тут же взявшись за веревочные прихваты.
По приказу Макрона таран был поднят. Отряд прошел через мост и остановился вблизи крепкого вида ворот. Вновь с обеих сторон над таранщиками поднялись щиты, прикрывая их от врагов на воротной башне и на земляных укреплениях по флангам. Наведя голову тарана на узкий зазор между створками, Макрон через плечо прокричал:
– Качаем трижды, затем бьем! Р-раз!
Люди, упершись ногами в доски моста, качнули тяжеленное, черно-смолистое дерево назад, а затем вперед, с каждым раскачиванием придавая колебанию все бо́льшую мощь.
– Два! – выкрикнул Макрон. – Тр-ри!!
Люди качнули изо всех сил, и таран тяжко бухнул в ворота так, что из швов между досками мерцающим облаком взвилась пыль.
– Давай еще!
Центурион поднял вес, повторяя раскачивание. С каждым новым ударом тарана на шлем и на плечи ему сыпалось, казалось, все больше пыли и мелких обломков. И вот меж досками ворот забрезжила тонкая полоска света.
– Поддается, ребята! – обрадованно рявкнул Макрон. – Давай, жми!
Со следующим ударом одна из толстенных досок проломилась, и в пробоину хлынул свет. Римляне восторженно взревели и задолбили с новой силой, расширяя пробоину, в которой проглядывали вооруженные люди, ждущие их с той стороны. Центурион почувствовал, как его сердце забилось чаще: ему не терпелось отомстить за парней из Седьмой когорты и положить конец бунту до того, как тот выйдет за пределы Изуриума. Вдруг что-то глухо и крепко треснуло: надломилась балка засова, отчего створки ворот подались внутрь примерно на ширину ладони.
– Теперь уж вот-вот, – дал знать своим Макрон, раскачивая таран по новой.
Пот тек по изможденным лицам римлян, но глаза их ярко блестели от радостного волнения. Еще несколько взмахов, и балка хрустнула пополам, а створки ворот разъехались на петлях.
– Бросай таран! – приказал Макрон. – Щиты вперед, и на врага!
Таранщики не заставили себя упрашивать и выпустили прихваты, бухнув свою ношу на мост. Макрон повернулся и протянул руку к одному из солдат, что оберегал его с фланга:
– Дай сюда твой щит!
Долю секунды легионер колебался, не желая расставаться с предметом не только своей собственности, но и защиты. Однако дисциплина взяла свое, и он отдал щит центуриону.
– Вернись на тропу, – велел ему Макрон, продевая руку в лямки, – подбери себе другой, и сюда к нам. За мной! – крикнул он остальным, вынимая из ножен меч.
Вперед ветеран ринулся как раз тогда, когда враг опомнился и начал толкаться к воротам, норовя закрыть их изнутри. На бастионе дважды протрубила буцина, а потом еще пару раз, и оттуда вниз с громовым ревом устремилась Восьмая когорта, штурмовать крепость. Макрон в это время из последних сил налегал изнутри на свой щит возле створки ворот. То же самое здесь и на другой половине делали остальные люди его центурии, не давая врагу замкнуть ворота изнутри. Продвигаться вперед становилось все трудней: сила нашла на силу. Обе были примерно равны и не хотели друг другу уступать.
– А ну посторонись! – победоносно грянул сзади голос Лебауска. – Дай пролезть!
Квадратно-большой, он бесцеремонно оттер Макрона и всем весом углубился в состязание. Свежие силы дали о себе знать: римляне сразу начали одолевать, дюйм за дюймом расширяя зазор между створками. За воротами уже показались густые ряды мятежников, которые хоть и отчаянно, но всё же безуспешно силились удержать створки ворот.
– Испания! – провопил Лебауск клич Девятого легиона. – Испания!
Люди его когорты подхватили клич, все заметнее тесня врага. Ворота отворялись все шире, и в них уже мог проникнуть человек, чтобы сразиться с врагом. Это был Лебауск. Шишаком своего щита он со звериным рыком саданул первого же попавшегося бриганта, а затем всадил в него меч. Мятежник крякнул и отшатнулся, но ступить было некуда: он оказался стиснут между своими и зверским римским центурионом, который в эти секунды успел пронзить его еще несколько раз. Лебауск отступил на шаг, давая телу упасть, после чего перешагнул через труп и вступил в схватку со стоящим рядом противником.
Бок о бок с Лебауском в ворота прорвался Макрон и усилил натиск, разя клинком через зазор между взятым взаймы щитом и щитом Лебауска. Мятежники теперь напирали из-за своих щитов всей прорвой так, что невозможно было ткнуть мечом, и Макрон его убрал, предпочитая вместо этого тоже толкать. Боевые кличи с обеих сторон смолкли: бриганты и римляне сосредоточенно, с пыхтением упирались друг в друга, разделенные лишь толщиной своих щитов. Вместо звона клинков слышалось лишь сдавленное кряхтение, шипение ругательств и глухой скрежет щитов друг о друга. Каждый шаг вперед давался неимоверным усилием, но постепенно римляне все же вдавились в затенение воротной башни.
До Макрона дошло, какова может быть следующая угроза, и он через плечо выкрикнул приказ:
– Задние! Поднять щиты!
Движение вперед замедлилось, а потом и остановилось: легионеры, что находились сзади, рассредоточивались, обзаводясь пространством, чтобы можно было укрыть свою голову щитом и сомкнуть его с щитом того, кто стоял впереди. По мере готовности людей Макрон дал команду двигаться вперед, и натиск на врага возобновился. Как и ожидалось, мятежники над воротами стояли наготове, чтобы пустить в римлян стрелы, как только те пройдут в крепость. Кто-то бросал и камни, но полог из щитов их удерживал. От внутренней стороны воротной башни земляные укрепления расширялись на манер воронки, и неупорядоченный строй легионеров, оттесняя вражеских воинов, стал раздаваться вширь.
Макрон повернулся к Лебауску:
– Возьми с собой часть людей и очисти воротную башню.
Тот кивнул и вжался обратно в плотные ряды легионеров за спиной у Макрона, беря курс на деревянные ступени, ведущие на перешеек над воротами. Его глубокий голос зычно раскатился, перекрывая гвалт:
– Первая центурия Восьмой когорты, за мной!
Он двинулся вверх по ступеням, ведущим на надвратный перешеек, с такой быстротой и решительностью, что люди за ним едва поспевали. Спустя минуту оттуда донесся звонкий перестук клинков, а также грозный рык, с которым германец-центурион бросался на облепивших башню мятежников.
Остальных людей повел вперед Макрон, который заметил, что продвигаться вперед стало значительно легче: по-видимому, стойкость бригантов шла на убыль. Он замедлил поступь, тем самым позволив образоваться промежутку меж двумя враждебными силами.
– Выровнять строй!
Люди по обе стороны оглядели свое место относительно соседей, а стена из щитов, прежде довольно щербатая, зашевелившись волнами, стала сплошной и ровной. Римляне стали надвигаться неторопливым, тяжелым шагом. Макрон на четверть выпростал меч и в такт своим шагам взялся отстукивать по ободу щита ритм. Этому стали вторить солдаты, и вскоре внутреннюю часть крепости наводнил мерный и грозный, вселяющий нелегкое беспокойство звук.
– Вперед!
Враждующие стороны снова сшиблись, но это был именно тот вид схватки, которому легионеры были хорошо обучены – более того, славились им. Используя щиты как защиту и средство оттеснения противника, они разили только тогда, когда враг подставлялся телом. Бриганты, привычные к вольной разудалой рубке, не могли сейчас свободно орудовать своими длинными мечами, топорами на длинных рукоятях и копьями. Они всё падали и падали под неспешным и незыблемым натиском воинства в тяжелых доспехах и с огромными, похожими на двери щитами. Бой складывался не в пользу защитников. Люди Лебауска между тем пробивались по верхнему ярусу укреплений, жестко тесня неприятеля. Завидев легионеров над палисадом крепости, люди Ацера прекратили обстрел с бастиона.
Но вот толпа бригантов расступилась, открывая взгляду Макрона нескольких воинов в серебристых шлемах и кольчугах. Главного среди них, с каплевидным щитом, не узнать было нельзя. Венуций.
