Книга: Цветок Фантоса. Романс для княгини
Назад: Сердцевина 7
Дальше: Сердцевина 9

Сердцевина 8

Я не солгала Павлу Алексеевичу, сказав, что мне не приходилось бывать в борделях. Я представляла себе что-то «эдакое», но в заведении мадам Каро ничего «эдакого» не было. Казалось, что мы заглянули к радушной хозяйке, принимавшей в гостях стайку хорошеньких соседок. Их любопытные и оценивающие взгляды мало отличались от тех, которыми встречали Виталиона в столице девицы и дамы на балах и в салонах. Но меня интересовала только хозяйка, бывшая, по словам Варвары Степановны, ушами и глазами Золотых Змей в Версаново. Мадам относилась к женщинам, умеющим превратить собственные недостатки в достоинства. Даже горбинка на носу, которая превратила бы в дурнушку другую девицу, лишь усиливала очарование мадам.
Платье мадам Каро отставало от столичной моды всего на несколько месяцев, что по провинциальным меркам было просто невероятным. Не удивлюсь, если услышу, что местные дамы тайком посылают к мадам за модными выкройками. Кстати, впереди бал у городского головы. Посмотрим, насколько мои предположения верны.
Мой взгляд ещё раз скользнул по шёлковому платью, задержался на мгновение на изящном золотом браслете, украшавшем тонкую руку, потом на паре перстней. И вернулся к улыбке, вспыхнувшей на её лице при нашем появлении.
– Павел Алексеевич, какой приятный сюрприз! Мы уж думали, вы совсем забыли о нас! – воскликнула она. – Представьте же мне вашего друга! Мысленно скривившись от мысли о дружбе с господином Игнатьиным, я поспешила взять инициативу в свои руки. Виталиону уже не раз случалось любезничать с дамами. Сначала это давалось с трудом, но постепенно я научилась целовать ручки и говорить комплименты.
– Виталион Задольский к вашим услугам, мадам, – произнесла я, – но вы, чаровница, можете звать меня просто Тали.
При этом иллюзия Виталиона обворожительно улыбнулась, а иллюзия Андрюши покраснела от смущения. Ещё сильнее Андрюша покраснел, когда я едва коснулась губами запястья мадам.
– Так уж и чаровница, – кокетливо улыбнулась хозяйка.
– Вы напрашиваетесь на комплимент, мадам Каро, – рассмеялась я, поскольку сама частенько пользовалась приёмом «усомнись, заставь удвоить». И поспешила удвоить комплимент:
– Но поверьте мне, и в столице мало найдётся дам, чьё очарование сравнится с вашим.
Я снова прикоснулась губами к её запястью и продолжила:
– К этому платью вам подошёл бы браслет в виде золотой змеи. Браслет-змейка, который просила меня передать Варвара Степановна, был больше чем красивой побрякушкой.
– С глазами из жёлтых топазов? – спросила она, скрыв за нарочитой беспечностью на мгновение промелькнувшее в её глазах удивление.
– Нет, к вашим глазам больше подойдут сапфиры, – уверенно ответила я. В искусно подведенных глазах вспыхнул алчный огонёк. Теперь можно было не сомневаться, что мадам быстро предоставит мне возможность пообщаться с ней наедине.
И действительно, спустя всего несколько минут мы уже поднимались с ней по лестнице. Тяжёлая резная дверь со стуком захлопнулась, отгораживая нас от всего мира. И девица выжидающе посмотрела на меня.
– Скажите, мадам, – тихо спросила я, – сколько перьев у сойки?
Вопрос звучал, по меньшей мере, странно, но ответ на него был именно тем, который я ожидала:
– Больше, чем у змеи, но меньше, чем у орла, – не задумываясь, выпалила моя собеседница. И добавила с лёгким смешком:
– С Варвары Степановны сталось бы ощипать и орла, и сойку, чтобы проверить это.
– Это точно, – согласилась я. Моя бывшая наставница бывала неумолимо дотошной. – Но она просила меня передать Вам с оказией совсем не перья, – с улыбкой добавила я.
– Браслет? – с надеждой спросила мадам.
– Да, – коротко ответила я, – снимая с руки браслет, скрытый до того рукавом моего фрака и трёхслойной иллюзией.
На мой взгляд, змейка была слегка грубоватой и никак не могла претендовать на звание шедевра ювелирного искусства, однако при виде её глаза мадам засияли.
– Нравится? – спросила я.
– Да, очень, – восхищённо ответила девица, протягивая руку к браслету. За дверью послышались шаги, и я поспешила включить поглотитель звуков.
– Но прежде, чем я отдам его вам, – холодно произнесла я, – хотелось бы услышать, почему вы не доложили о появлении Дикого Охотника?
Девица вспыхнула.
– По какому праву вы со мной так разговариваете? – с негодованием спросила она.
Вместо ответа я подняла рукав ещё выше, открывая её глазам браслет из трёх переплетённых змей тонкой работы, обвивших мою руку от запястья до локтя. И пусть чёрные опалы змеиных глаз – оберегов от чёрной магии – свидетельствовали о том, что я – Уж, а не Аспид, трех змей было вполне достаточно, чтобы школить девицу, с восторгом глядящую на свою первую змею.
Увидев моих змей, мадам побледнела и поднесла к глазам платочек, изящным жестом вытянутый из-за корсета.
Будь я мужчиной, тонкие пальцы, на мгновение отведшие газовую косынку в вырезе платья, или глаза, наполнившиеся слезами, могли бы подействовать. Но мужчиной я не была, а «слезоточивых» платочках наслушалась ещё от кузины Софьи Александровны, пытавшейся сделать из меня барышню.
– Мадаму, – сказала я ещё холоднее, чем прежде, – оставьте эти дешёвые уловки для своих клиентов.
Она посмотрела на меня с уважением и страхом.
– Господин Задольский, – сказала мадмуазель, – вы же видите сами, какая это дыра. Чтобы отослать донесение…
– Почта идёт отсюда до ближайшего Гнезда неделю, – перебила я её. – Охотник бродит по окрестностям уже не первый месяц. И, тем не менее, до сих пор никто в Аспиднике не слышал о нём.
– Увы, – вздохнула мадмуазель. – Боюсь, что так. А ведь я отсылала донесения, и не единожды.
Она сделала небольшую паузу и продолжала:
– Но оказалось, что ни одно из них не дошло.
– Как это не дошло?
Мадам тяжело вздохнула:
– Я отсылала донесения по почте.
Я кивнула. Это обычная практика пересылки донесений, замаскированных под письма друзьям и знакомым. Кто из непосвящённых определит, что «поклон Пелагее Евграфьевне» означает, что всё благополучно, а беспокойство «о здоровье Поликарпа Евлампиевича», напротив, содержит просьбу о помощи? Естественно, что у каждого из нас был свой набор условных родственников.
– И что же? – поторопила я замолчавшую девицу.
– Как оказалось, ни одно из моих писем, отосланных за последние несколько месяцев, не покинуло Версаново. Господин почтмейстер совершенно случайно наткнулся три дня назад на стопку конвертов в столе своего помощника Федота.
– Вот как, – усмехнулась я, представив чахлого, чуть сутуловатого юнца, подносящего к длинному носу изящный надушенный конверт и мечтательно вздыхающего. Хотя вполне возможно, что этот самый Федот – молодой человек с солидной, внушающей доверие наружностью. Но как бы забавно ни выглядела картинка, нарисованная моим воображением, последствия были весьма печальными. – Надеюсь, вы не оставили это безнаказанным?
– О, нееет! – протянула мадам. – Думаю, что теперь господин почтмейстер будет лично отслеживать каждое моё письмо. И всё же я предпочту не зависеть от его стараний, – и она многозначительно посмотрела на змейку.
– Понимаю, – снова усмехнулась я. – Кстати, вы знаете, как с ней обращаться?
Мадам кивнула, не отрывая взгляда от браслета.
Золотая змейка позволяла своему обладателю связываться без помощи вестника с человеком, находящимся за много вёрст от него. Разумеется, не с первым встречным-поперечным, а с обладателем другой змейки.
– У вас будет достаточно времени сегодня ночью налюбоваться браслетом, – пообещала я девушке.
– Отчего же? – с любопытством спросила мадам, на мгновение забыв о подарке.
– Оттого, сударыня, что я сегодня ночью при исполнении, – пояснила я, – и у меня назначена встреча в другом месте. О которой не должен знать столь любезно опекающий меня господин Игнатьин.
Мадам разочарованно вздохнула. Похоже, что она и впрямь собиралась показать приезжему красавцу, чем профессионалки отличаются от любительниц.
– Я могу вывести вас незаметно, – сказала она. – У меня тут есть потайная лестница.
– Не беспокойтесь, – ухмыльнулась я. – Я выберусь сам. Но буду признателен, если до моего возвращения вы не покинете эту комнату.
– Рада быть вам полезной хоть этим, – сухо ответила мадам.
– О, не только этим, – усмехнулась я. – Я хотел бы узнать побольше о господине Игнатьине.
– О господине Игнатьине? – переспросила она, на мгновение задумавшись. – О, это наш частый гость. Щедр, но платит девушкам не сколько за ласку, сколько за полезную информацию.
– И он может позволить себе быть щедрым? – поинтересовалась я.
– Во время последней поездки в столицу, из которой вернулся около года назад, он порядком поиздержался, так что едва сводил концы с концами. Зато, получив опекунство, зажил на широкую ногу.
– А почему опекунство досталось именно ему? – спросила я.
– Господин Игнатьин пользуется благосклонностью господина городского головы и, что ещё важнее, его супруги. Баронесса готовится вывезти дочку в столицу этой осенью, а Павел Алексеевич побывал там целых три раза, посему полагает себя человеком просвещённым, презирая всякого, кто не выбирался из Версаново дальше Зареченска.
Я кивнула. Разговоры господина Игнатьина о его пребывании в столице и об отсталости прочих версановцев уже успели меня утомить.
– А ничего странного, необычного за ним не замечали? – спросила я.
– Да нет, – ответила мадам, – ничего особенного. Разве что давеча он хвастался перед Талией, дескать, скоро сможет ей показать, каким мужчиной был в молодости.
Интересно! Сперва оказалось, что неизвестный обещал вечную молодость танцовщице, теперь о молодости заговорил Игнатьин… Похоже, здесь хозяйничает кто-то, кто ловит себе всех помощников на один и тот же крючок.
– Благодарю вас, сударыня, – учтиво поклонилась я.
Затем подошла к окну и отворила его. Полная луна выглядывала из-за кромки облаков.
Я негромко свистнула и обернулась к девушке, смотревшей на меня с недоумением.
– Я вернусь до рассвета.
С этими словами я шагнула в распахнутое окно, одновременно прикоснувшись к амулету незаметности.
Назад: Сердцевина 7
Дальше: Сердцевина 9