Глава двенадцатая
Миссис Мэтьюс заметила, что ее дети пристально смотрят на нее. Тогда она выпрямилась в своем кресле, улыбнулась и повернулась к дворецкому:
— Хорошо, Бичер, — сказала она своим обычным, мягким и ровным голосом. — Пусть они войдут.
Ханнасайд вошел и отвесил легкий кивок, обозначавший, очевидно, общий привет.
Миссис Мэтьюс еле заметно кивнула ему:
— Добрый день, суперинтендант. Вы хотели видеть меня?
— Да, и собирался задать вам несколько вопросов, если позволите, по поводу смерти мисс Гарриет Мэтьюс.
Миссис Мэтьюс приподняла брови.
— По-моему, вы немножко поспешили. Или вы считаете, что смерть моей золовки — заведомое убийство?
Ханнасайд посмотрел на нее нехорошим взглядом:
— Вы отказываетесь ответить на мои вопросы, миссис Мэтьюс?
— Просто мне очень больно говорить об этом прямо сейчас…
— Вполне вас понимаю, — сказал Ханнасайд. — Но тем не менее вы должны отдавать себе отчет, что в сложившихся обстоятельствах мой долг — исследовать этот случай со всей возможной тщательностью.
— Да, да, — вздохнула миссис Мэтьюс. — Но трудно отделаться от мысли, что доктор Филдинг ведет себя крайне странно. Сперва он не распознает отравления, когда оно есть, а потом видит его там, где его рядом не было… Мы все совершенно уверены, что у мисс Гарриет Мэтьюс был инсульт — инсульт, и ничего более…
— Тут уж разберутся наши медики, — проворчал Ханнасайд. — Скажите, а когда мисс Мэтьюс стало плохо?
— Видите ли, я не спускалась к завтраку, так что на этот вопрос могут точнее ответить мои дети…
Ханнасайд повернулся к Стелле, и та сразу же выпалила:
— Тетя неважно себя чувствовала с самого утра, как только вышла к завтраку. Это было около девяти часов, примерно так…
— Она принимала что-нибудь перед завтраком? Может быть, пила в постели чай?
— Да, наверное, она имела такую привычку.
— А кто относил ей в спальню чай?
— Наша младшая служанка. Обычно это делала старшая, но в тот момент ее не оказалось под рукой, и потому…
— Ладно. И она же заваривала чай, так?
— Этого я не знаю, — сказала Стелла. — Она или повариха, наверное.
— А не принимала ли мисс Гарриет еще что-нибудь? Например, какие-нибудь лекарства?
Стелла бросила отчаянный взгляд на мать, но та покачала головой:
— Честно говоря, суперинтендант, никто не интересовался тем, что она может принять…
Ханнасайд не стал настаивать на более подробном ответе.
— А тот чай, который пили вы, сэр, — Ханнасайд обернулся к Гаю, — был из того же заварочника, что и у мисс Гарриет?
— Наверное, — пожал плечами Гай.
— А я вообще пила кофе, — вставила Стелла.
— А что делала ваша тетя после завтрака?
— Здесь уже я могу вам помочь, — заговорила миссис Мэтьюс. — Она поднялась наверх и сказала мне, что чувствует себя неважно. Ее немного мутило. В общем-то, не было поводов для особого беспокойства. И я дала ей прекрасное лекарство, которое всегда принимаю от несварения. И мой опыт подсказывал, что…
— Хотелось бы посмотреть на это чудодейственное лекарство и на стакан, в котором вы его подали, — сказал Ханнасайд ледяным тоном.
— Да, конечно, на лекарство вы посмотреть можете, равно как и на стакан, только учтите, что стакан после того был вымыт! — с улыбкой ответила миссис Мэтьюс.
— Вы в этом уверены? — спросил Ханнасайд. — Значит, стакан унесли из комнаты мисс Гарриет?
— Естественно! — воскликнула миссис Мэтьюс. — Я очень часто принимаю лекарства и всегда предпочитаю их пить из личного стаканчика. А это был именно мой личный стаканчик.
— Так вы его вымыли самолично или отправили на кухню?
Миссис Мэтьюс потерла ладонью лоб.
— Не могу точно сказать… Всяко могло быть — сейчас уже и не вспомнить…
— Ну что ж, об этом я узнаю от слуг, — весело заметил Ханнасайд. — А что же вы сразу не вызвали доктора, мадам?
— О, это не так все просто! — воскликнула миссис Мэтьюс. — Моя золовка терпеть не могла докторов! И может быть, именно поэтому мы и не ведали о скрытой болезни, которая…
— Итак, когда вы уложили свою золовку в постель, вы не видели никакого повода для беспокойства?
— Никакого! — воскликнула миссис Мэтьюс. — И потом, я не заходила к ней примерно до полудня…
— А когда вы обычно встаете, миссис Мэтьюс? Только конкретно, с указанием часов, если вас не затруднит.
— Ну, чаще всего — к завтраку… Ну подумайте, не могу же я вам расписать свой распорядок дня по минутам…
И тут заговорил Эдуард Рамболд.
— Вы ведь всегда встаете в одно и то же время, миссис Мэтьюс! Так почему бы вам не назвать его? Что-то между половиной десятого и десятью, правда?
— Ну, пожалуй, чаще всего — так, — неохотно сказала она. — Да, кстати, суперинтендант, я не представила вам мистера Рамболда, большого друга нашей семьи, который всегда был так добр к нам…
— Вряд ли это интересно суперинтенданту! — заметил Рамболд. — Стелла, может быть, вы подскажете точное время, когда все началось?
Стелла заколебалась:
— Вы хотите сказать — когда мама уложила тетю Гарриет в постель?
— Именно. Полиции это важно, — уговаривал Рамболд. — Поднапрягитесь и вспомните.
— Ну, я помню, что встала ровно в десять, потому что как раз пробили старинные часы, и вышла в коридор, где увидела маму, выходящую от тети Гарриет с…
Под стальным взглядом матери Стелла осеклась и замолкла.
— С чем же она выходила?
Стелла несколько искусственно рассмеялась.
— Я хотела сказать, у нее в руках была щетка для обуви, но я подумала, что это не так уж важно для дела! — И, видя, что Ханнасайд тоже пристально смотрит на нее, она прибавила еще более неестественным тоном: — Я тут спросила, как там тетя Гарриет, а мама ответила, что ничего страшного, но она уложила тетю в постель и дала лекарство. Тогда я спустилась на кухню, а потом поехала за покупками…
— Спасибо, — кивнул ей Ханнасайд и повернулся снова к миссис Мэтьюс. — Следовательно, вы вышли от мисс Гарриет около десяти утра. Вы после этого выходили из дому?
— Нет, о нет! — воскликнула миссис Мэтьюс. — У меня были дела по дому.
— Вы входили в ее спальню между десятью и двенадцатью часами?
— Нет. Я писала письма, потом занималась своими цветами… Понимаете, когда я выходила от нее, она дремала, и я решила ее не беспокоить. Потом, уже ближе к двенадцати, я заглянула к ней в комнату, но взглянула только из полуоткрытой двери — и она показалась мне спящей. Гардины в комнате были задернуты, и не так просто было разобрать, что там с ней… Даже когда нас позвала моя дочь и мы с Гаем прибежали наверх, я с трудом могла поверить, что она умерла. И тогда сын по моему указанию позвонил доктору. Вот и все.
— Скажите, миссис Мэтьюс, — без выражения продолжал Ханнасайд. — Вы пробыли дома ВСЕ утро, целиком?
— О да, именно так. Я могу вам быть еще чем-нибудь полезна? Можете опросить меня по второму разу, например…
— Нет, спасибо. Но я хотел бы поговорить с прислугой, которая готовила чай для мисс Гарриет Мэтьюс.
— Ничего проще! — воскликнул Гай и потянулся к кнопке звонка.
— Нет, нет, не надо! — остановил его Ханнасайд. — Не надо звать ее сюда. Не мог бы я переговорить с ней в отдельной комнате?
Гай покраснел, застыдясь своей суетливости…
— Ну конечно, где угодно, пожалуйста…
— А я бы хотела отложить ВАШ разговор с НАШЕЙ прислугой до тех пор, пока вы не установите, что смерть Гарриет произошла именно от отравления, — вдруг жестко сказала миссис Мэтьюс. — Все происходящее и без того уже портит наших слуг, не надо усугублять… И кроме того, Мэри вряд ли сможет рассказать вам что-нибудь, чего не знаем мы. А мы вам сообщили все, что знали.
— Ну что ж, миссис Мэтьюс, в таком случае я постараюсь не отрывать ее от работы надолго. Буквально три минуты, если позволите.
Вошел Бичер.
— Э-э-э, Бичер, это я… я звонил, — заговорил Гай несколько смущенно. — Пожалуйста, проводите мистера Ханнасайда в маленькую гостиную и приведите туда же нашу Мэри… Мистер Ханнасайд хочет с ней… гм!.. поговорить.
Через пять минут испуганная Мэри предстала пред очи Ханнасайда.
— Я вас слушаю, сэр… — еле слышно прошептала она.
Ханнасайд взял быка за рога:
— Милая девушка, я не стану пытать вас долго. Мне нужно знать только, кто готовил утренний чай для мисс Гарриет Мэтьюс и относил ей в спальню. Вот и все.
— Чай заваривала миссис Бичер, сэр. А подносы с чаем наверх относила я, только донести их до столика в коридоре помогала наша девочка с кухни… Там мы поставили все подносы, а потом я принялась их разносить по комнатам…
— Для кого были подносы?
— Для мисс Гарриет и мистера Гая.
— И который вы внесли сперва?
Мэри покраснела.
— Ну, сперва мистеру Гаю, сэр… Он любит горячий чай, очень горячий!
— И долго вы пробыли у него в комнате?
Мэри покраснела еще пуще.
— Ну, сэр, как вам сказать… Я отдернула гардины, смахнула крошки со столика, еще то-се…
— И сколько ушло у вас времени на то-се?
Лицо Мэри приобрело густо-пунцовую окраску…
— Трудно сказать, сэр… Минут пять…
— В наше время то-се длилось дольше, — заметил Ханнасайд, не меняя выражения лица, а щеки у Мэри стали просто багровыми… — Так, значит, минут пять? И вы никого не заметили на лестничной площадке, когда выходили оттуда?
— Нет, сэр! Кто мог разгуливать по дому в такой ранний час?
— А следующий поднос вы кому понесли?
— Ну, в промежутке я занесла миссис Мэтьюс просто кувшин горячей воды. Она не пьет чая, сэр.
— Вы ее разбудили, когда вошли?
— Нет, сэр. Миссис Мэтьюс обычно встает рано. Она сказала мне, что проснулась в шесть и больше не сомкнула глаз.
— Ага, вот как… А кому дальше вы понесли чай?
— В спальню мисс Гарриет, сэр. Она тоже уже не спала.
— Она себя чувствовала нормально или жаловалась на что-нибудь?
— Она мне ничего не сказала насчет самочувствия, сэр. Она вела себя как обычно…
— Вы заходили к ней после того?
— Нет, сэр, миссис Мэтьюс приказала нам не беспокоить ее.
Ханнасайд не стал ее спрашивать больше ни о чем, а послал за дворецким, которому Филдинг поручил ключи от спальни мисс Гарриет.
Войдя туда, Ханнасайд отослал дворецкого и прикрыл дверь.
— Яд могли подмешать в этот самый утренний чай, — сказал он сержанту, который безмолвно следовал за ним. — Ведь яснее ясного, что некоторое время поднос с ее чаем стоял на столике в коридоре без надзора, пока служанка заносила поднос Гаю и что-то там делала… Или — яд мог быть в лекарстве, которое дала мисс Гарриет миссис Мэтьюс. И все это предполагает, само собой, что с утра она чувствовала себя неважно из-за каких-то естественных причин…
Сержант почесал себе нос огрызком карандаша.
— Все, что я могу сказать, сэр, это то, что убийство, похоже, было совершено тем же человеком, кто убил Грегори Мэтьюса. Так часто бывает — человек решается на одно преступление, а потом ему уже море по колено… Хотя здесь собрались люди осторожные и предусмотрительные, так что как знать… И потом, слишком уж очевиден единственный реальный подозреваемый — миссис Мэтьюс.
— Да, но это настолько неискренняя особа, что трудно вообще сказать, что она могла испытывать по отношению к мисс Гарриет. У нее были мотивы отравить Грегори, чтобы получить наследство, но чтобы травить свою золовку только потому, что ей хотелось получить ее часть дома, — это слишком прозрачно, и версия эта не выдерживает никакой критики. Все-таки она ведь не сумасшедшая — так подставляться!
— Не знаю, сэр, но многие преступления были совершены по таким мотивам, которые посторонний человек посчитал бы просто вздорными! — вздохнул сержант. — А вот что бы мне хотелось знать — какова роль в этом отравлении нашего дорогого Гайда? А?
Ханнасайд покачал головой:
— Это уж я никак не могу сообразить. Погодите чуточку, сержант, не валите все в одну кучу. Знаете что, Хемингуэй? Соберите все вещи — жидкости, мази, пасты, все, что угодно, куда могли подмешать яд. Соберите все это, и отвезем к себе для анализа. Да, не забудьте еще крем для лица и шампунь — чем черт не шутит?
— Лады, — откликнулся сержант. — Но ведь мы еще не знаем, какой яд был использован, не так ли, сэр?
— Ясно одно, что Филдинг после первого отравления никотином решил, что и вторая смерть — тоже отравление.
— И все же, шеф, по-моему, загадка кроется в этом чертовом Гайде, и притом Рэндалл Мэтьюс тоже что-то знает… Но какого дьявола кому-то из них понадобилось бы убивать совершенно безвредную старую деву? Не могу взять в толк. Так брать мне вот этот крем?
— Да, да, и зубную пасту тоже. Все, что увидите.
— Бога ради, шеф, я все возьму и отдам на анализ, но на мой взгляд, самое вероятное — это то, что ей всыпали яд в утренний чай.
— Это верно, — кивнул Ханнасайд. — Но вся посуда от чая давно уже вымыта.
— А заметили вы, как слуги относятся к случившемуся? Кухарка, хотя и не выносит миссис Мэтьюс, не дает показаний против нее, наоборот, говорит, что покойная мисс Гарриет была нездорова всю последнюю неделю… Может быть, тут какой-то заговор с целью подставить миссис Мэтьюс?
В холле их встретил мистер Рамболд.
— Вы уходите, господа? — спросил он. — Миссис Мэтьюс очень хочет узнать, когда вы ждете результатов экспертизы.
— Боюсь, что не могу сообщить ей точного дня и часа, когда о яде станет достоверно известно, — сказал Ханнасайд. — Но, во всяком случае, не больше пары дней. А скажите, мистер Рамболд, вы действительно близкий друг семьи?
— Да, я живу тут напротив, — улыбнулся Рамболд. — Можно сказать, что я действительно близкий друг этой семьи.
— Тогда позвольте спросить вас: не упоминал ли мистер Грегори Мэтьюс вас в связи с каким-нибудь делом, связанным с его бизнесом, или что-то еще?
Рамболд нахмурил брови:
— Не совсем вас понимаю… Вы имеете в виду его спекуляции на бирже? Ну, он пару раз спрашивал моего мнения по поводу цен на акции…
— Нет, я не о том. Не посвящал ли он вас в дела, которые его семье были неизвестны?
Рамболд, казалось, опешил.
— Что вы, сэр!
— А вы встречались с ним в день его смерти?
Рамболд удивленно поднял брови:
— Да нет! Я был в отъезде и вернулся только через несколько дней!
— Ну ладно, не придавайте моим вопросам много значения, — улыбнулся Ханнасайд.
Эдуард Рамболд вернулся в библиотеку. Там шел ожесточенный спор.
— Мама! — почти в слезах кричала Стелла. — Неужели ты говоришь откровенно, что не помнишь, кто мыл твой медицинский стакан?! Ты же сама сказала мне, что моешь его всегда собственноручно!
— Ну и что же, детка? Это вполне житейское дело, — отвечала миссис Мэтьюс.
И вдруг посреди этой перепалки Гай сказал спокойно, как будто не о себе:
— Знаете ли вы, что по завещанию мне достаются деньги тети Гарриет?
Стелла осеклась и отвернулась.
— Деньги! — горько сказала миссис Мэтьюс. — Да она их в жизни в глаза не видела. Не будь дурачком, Гай. И кроме того, мне кажется, сейчас не очень-то красиво говорить о том, что оставила или МОГЛА оставить тебе тетка…
— И тем не менее это около четырех тысяч, — сказал Гай, пытаясь выглядеть спокойным. — Чертова прорва денег. Даже не знаю, что мне с ними делать.
Стелла демонстративно прокашлялась и выбежала из комнаты. В холле она почти машинально взяла телефонную трубку и стала набирать номер.
Через несколько гудков ей ответил чей-то вежливый голос.
— Добрый день! Нельзя ли позвать мистера Мэтьюса к телефону? — сказала Стелла.
— Мистера Мэтьюса нет дома, мэм, — с непоколебимым достоинством отвечал голос.
— А… А когда он может вернуться?
— Не сказал, мэм. Может быть, вы передадите ему что-нибудь?
Но Стелла положила трубку, обернулась — и убедилась, что Гай последовал за ней и теперь стоял за ее спиной.
— Какого черта ты звонила Рэндаллу? — спросил он недобро.
Стелла густо покраснела.
— В конце концов, он юридически — глава семьи… И к тому же он знает явно больше нашего об этом деле…
— Он только пытается убедить нас в этом! — ухмыльнулся Гай. — А во всем деле он — сторона! Ведь его не было здесь, когда умер дядя, и его не было здесь, когда умерла тетя! Какого же черта он может знать больше нашего?
— Не знаю. Я ведь не говорю, что он их отравил. Я имела в виду совсем другое… — Стелла порывисто схватила брата за руку. — Послушай, с чего это ты вылез со своим наследством от тети Гарриет?
Гай засмеялся.
— Ну да, конечно, все равно это всплыло бы рано или поздно, так какой мне расчет скрывать это? Пусть знают все!
Еще до обеда Рэндалл позвонил в "Тополя".
Трубку подняла Стелла и, услышав его бархатный голос, сказала:
— Ага, вот наконец и ты! Где ты был? А я тут…
— А, я был на бегах, милая. А чего ты хотела от меня, никчемного?
— Рэндалл, случилась ужасная вещь… Не знаю, как сказать… Тетя Гарриет умерла!
Последовала некоторая пауза.
— Ты слышишь меня? Они решили, что она была отравлена!
— Я слышу тебя, — сказал Рэндалл. — Но кто такие «они», решающие?
— Во-первых, Дерек Филдинг, а во-вторых, полиция. Это вообще-то не телефонный разговор. Будет патоанатомическая экспертиза, представляешь? Опять!
— Ну и чего же ты от меня ждешь, моя ласточка? — нежно спросил Рэндалл.
— Кажется, ты намекал мне на то, что можешь уладить дело… Так ты не смог бы приехать к нам сюда?
— Смог бы, но не собираюсь пока. Наверное, завтра. А ты хочешь меня видеть?
— Я хочу, чтобы ты вывел нас из тупика. Ты говорил, что…
— Куколка моя, ты можешь спокойно забыть все, что я тебе говорил. Раз тетя Гарриет отравлена, все мои прежние расчеты потеряли всякий смысл, увы. Я приеду к вам завтра.
Этим ей пришлось удовлетвориться. Она не сказала матери, что Рэндалл приедет, надеясь, что та будет в церкви во время его визита. Но миссис Мэтьюс вернулась из церкви рано и вместе с мистером Рамболдом в придачу, а Рэндалла все не было и не было. И только около половины первого на дорожке, ведущей к дому, показался его новый "мерседес".
Миссис Мэтьюс, которая, похоже, не спала ночь, томным голосом расписывала мистеру Рамболду благодатные чувства христианского смирения, испытанные ею в церкви, когда вошел Рэндалл.
— Можно подумать, тебя здесь кто-то ждал, Рэндалл, — не поворачивая головы, бросила ему миссис Мэтьюс вместо приветствия.
— И все равно мне страшно любопытно послушать о вашем духовном очищении в церкви, — склонил голову Рэндалл, еле заметно улыбаясь.
— Мистер Мэтьюс, у вашей тети такое потрясение… — деликатно вставил мистер Рамболд.
— Мы все потрясены, — сказал Рэндалл. — Но я не вижу особых причин горевать у миссис Мэтьюс, разве что ее неаккуратно припер к стенке доблестный суперинтендант. Я прав, тетя Зау?
— Почему вы так говорите? — спросил Рамболд. — Что вы имеете в виду?
— Вообще-то, — заметил Рэндалл, критически оценивая узел своего галстука в зеркале у камина, — вообще-то я видел его в последний раз в страшном охотничьем запале. Он, похоже, кое-кого уже выследил…
— Ты шутишь? — воскликнула Стелла.
— Маленькая моя! Шутить — в столь ранний час?
Он еще раз оглядел свое отражение, остался им недоволен и повернулся к присутствующим.
— Так о чем же ты, Рэндалл? Кто этот кое-кто?
— Бог с тобой, дорогая, кто же может знать об этом? Известно только, что его зовут Джон Гайд. Вы знаете человека с таким именем, миссис Мэтьюс?
— Нет, Рэндалл, и я совершенно не понимаю, что ты несешь!
— А каким образом этот Гайд связан со смертью мисс Гарриет? — спросил Рамболд. — Кто же он и что ему было нужно…
— Именно это полицию как раз и заинтересовало, — заметил Рэндалл. — Полиция выслеживала его, как только могла. Но теперь это как бы не имеет значения. Он умер.
— Умер? — переспросил Рамболд.
— И очень надежно умер, — усмехнулся Рэндалл. — Вплоть до газетного объявления о похоронах.
Рамболд почему-то испуганно уставился на Рэндалла:
— Как, объявление в газете? Но… — он потер себе подбородок. — О чем вы говорите, дорогой мой? Сперва вы сказали, что за ним охотится полиция, а потом — что он умер. Так где же смысл?
— О, тут пропасть смысла, — заявил Рэндалл. — Полиция не слишком доверяет газетным объявлениям. Они не считают, что Гайд умер. Они думают, что после убийства Грегори Мэтьюса он просто ушел в бега. И поэтому смерть тети Гарриет для них совершенно непонятна. Она как бы отменяет версию с Гайдом.
Стелла, слушавшая этот диалог со все возрастающим удивлением, спросила:
— А что ему было делить с дядей? Почему он убил его?
— В самом деле, непонятно! — кивнул Рэндалл.
— Тогда почему полиция его подозревает?
— Потому, что он неожиданно пропал.
— Да, но…
— Не истощай свой и так небогатый интеллект восклицаниями типа "да, но!" а постарайся подумать. Полиция не любит людей, которые вдруг хлоп — и пропадают… По-моему, это резонно.
— Но ведь нужны еще какие-то соображения, чтобы считать его убийцей! Мало ли кто пропадает — или умирает! — сказал Рамболд, отчего-то возбуждаясь.
— Полиция выяснила, что у Гайда были всякие делишки с Грегори Мэтьюсом. Они поехали к этому Гайду, но не нашли его. Стали искать его бумаги — и тоже не нашли. Их там не было.
— Не было — где? — спросил Рамболд.
— В сейфе депозитария. Все это довольно таинственно. Вы спросите лучше об этом у суперинтенданта.
Миссис Мэтьюс глубоко и прочувствованно вздохнула.
— И все же мне непонятно, Рэндалл, как вся эта белиберда, что ты рассказываешь, может быть связана со смертью твоей тети.
— И вы как всегда, милая тетя, попали не в бровь, а в глаз своим вопросом! В том-то и дело, что никак!
— Тогда зачем мы теряем время на пустые разговоры?..
— Для разнообразия, — Рэндалл светски улыбнулся. — Но я готов обсудить и смерть тети Гарриет, если это вам доставит большее УДОВОЛЬСТВИЕ… Где же и как она умерла?
Миссис Мэтьюс вздрогнула.
— Извини, Рэндалл, но я просто не в силах говорить об этом!
— Ну что ж, тогда мне, надеюсь, расскажет об этом моя маленькая кузина! — сказал Рэндалл, явно потеряв терпение и поворачиваясь к Стелле. — Ты ведь облегчишь свою душу и вывалишь мне все как на духу, правда? Не хочешь ли немного проехаться?
— Но, Стелла… — начал Гай, беспокойно оглядываясь.
— Не бойся, мой маленький братишка! — добродушно сказал Рэндалл. — Всем понятно, что тебе не хотелось бы разглашать неприятные подробности, но Стелла этого не сделает!
Гай заткнулся. А Рэндалл распахнул дверь в холл, предлагая Стелле выйти с ним. Они спустились на крыльцо, и Рэндалл повел кузину к своему "мерседесу".
В машине Стелла шумно выдохнула и сказала:
— Господи, какое счастье побыть хоть немного не в этом кошмаре! В этом доме просто невозможно дышать, Рэндалл!
— Ну что ж, ради встречи с тобой я, как видишь, согласился воздержаться на некоторое время от пополнения моих легких кислородом! — с серьезной миной сказал Рэндалл.
Стелла рассмеялась, но смех ее был не слишком веселым.
— Так вот, Рэндалл. Я хочу, чтобы ты помог нам.
— А почему ты вдруг решила, что я способен чем-то помочь?
— Но ведь ты ясно дал мне понять, что знаешь нечто.
— Ты неправильно меня истолковала. Я всегда говорил, что не желаю раскрытия этого таинственного убийства.
— Но оно будет раскрыто!
— Боюсь, что к этому все идет, — кивнул Рэндалл.
— Почему ты этого боишься? Почему? Ведь ты же не убивал тетю Гарриет!
— Естественно, — мягко, как несмышленому ребенку, сказал он. — В принципе смерть тети Гарриет сильно усложнила все дело. Расскажи мне лучше, как все произошло.
— Ну, она уже за завтраком неважно себя почувствовала. Обед накануне был просто отвратительным, сардины несъедобны, и Гай смеялся, что пищеварительный аппарат у нее сломался на собственных кулинарных изысках! Так или иначе, тетя обиделась и, чтобы доказать, что с пищеварением у нее все в порядке, съела еще здоровенный ломоть жирного бекона.
— Так-так, минутку, здесь нужна ясность, — остановил ее Рэндалл. — Так эти сардины играют здесь важную роль? В них, что ли, все дело?
— Ну и в остром соусе…
— Чувствуется, что экономия тети Гарриет на еде сыграла с ней злую шутку, и теперь она здорово сэкономила на прокорме себя самой, — заметил Рэндалл с мрачной иронией.
Стелла непроизвольно хихикнула, но тут же спохватилась и придала лицу прежнее скорбное выражение.
— Рэндалл, нельзя шутить на такие темы. Это вовсе не смешно.
— О, извини, птичка, я просто хотел хоть немного поднять тебе настроение.
— Зачем же?
Он улыбнулся:
— Уж слишком ты сумрачная, киска. Мне ты так меньше нравишься… Ну, продолжай свою леденящую Кровь историю с тухлыми сардинами…
— Ей стало еще хуже после завтрака, и мама уложила ее снова в постель. Она дала тете какую-то свою микстуру от расстройства желудка. Потом мама снова заглянула к ней, но решила, что та спит и ее не стоит будить. И только во время ленча я поднялась к ней и увидела…
Рэндалл выехал снова на дорожку, ведущую к дому, и сбавил скорость.
— Ну а теперь расскажи мне о тех деталях, которые ты опустила.
— Я тебе все рассказала. Только меня тревожит, что полиция… Полиция, кажется, подозревает, что… что мама как-то причастна к этому убийству.
— Кажется, не только полиция думает так… — задумчиво сказал Рэндалл.
— Ты о чем? — испуганно спросила Стелла.
— Ну, если бы ты, например, была УВЕРЕНА, что твоя мать ни при чем, стала бы ты волноваться?
— Пойми, я вовсе не думаю, что она могла это сделать! Ни на секунду я не верила в это! Но сейчас дело может обернуться для нее очень паршиво. Но… полиция допытывалась, кто вымыл стакан после того, как из него пила лекарство тетя Гарриет, а мама сказала, будто не помнит, хотя всем было ясно, что она помнит — она вымыла его сама… И она все время твердо держится версии, что у тети был инсульт, ищет для этого какие-то резоны… И еще она поссорилась с Дереком, и он наверняка рассказал полиции, как она возражала против медицинского исследования тела… Думаешь, после всего этого ее могут арестовать?
— Давай пока подождем результатов экспертизы — была ли тетя отравлена или нет? — сказал Рэндалл.
— Рэндалл, — просительно начала Стелла. — Ну почему бы тебе не сказать о том, что ты разузнал? Ты ведь пойми, если выяснится, что тетю действительно отравили, мы с мамой и Гаем единственные люди, у кого были хоть какие-то мотивы для… для убийства. Ты понимаешь, в какой страшной мы опасности?
— Понимаю, — сказал Рэндалл спокойно. — Но если вы не будете делать глупостей, то, может быть, все-таки не попадете на виселицу из-за никому не нужной старушки…
— Хватит! — резко вскрикнула она. — Ты снова начал говорить гадости! А, черт, зачем я тебе все рассказывала, я ведь так и знала, что ты только посмеешься!
— Как это ни странно, милая моя, я говорю совершенно серьезно!
Она посмотрела на него с любопытством.
— Ты не любил тетю Гарриет?
— Дело не в этом, — криво усмехнулся Рэндалл. — Просто почив в бозе раньше времени, тетя Гарриет задала мне трудненькую задачку…
