Глава VIII
Три месяца спустя сэр Николас оставил Париж и отправился к югу, в направлении испанской границы. Задержка произошла не по его вине — надо было проследить за передачей добычи в казну королевы, а потом заняться устройством прочих дел. Нику надо было посетить сестру в Вустере, и она не скоро отпустила его. Он хорошо провел там время, но ничего не сказал Адели о своих планах и самым бесстыдным образом флиртовал с молодыми дамами, которых она приглашала к себе, надеясь склонить его к браку.
Разрешение на путешествие удалось получить без труда. Боваллет провел наедине с Уолсингхэмом целый час и затем жалобно заявлял, что секретарь просто привел его в дрожь. Однако все знали, что оба они приветствовали планы начала войны с Испанией.
Запасшись необходимой для его целей суммой денег, сэр Николас, в сопровождении Джошуа Диммока, прибыл, наконец, в Париж и принялся разыскивать своего дальнего родственника, Юсташа де Боваллета, маркиза де Бельреми. Этого дворянина Николас не видал со времен их бурной юности в Италии, когда обоим им было чуть больше двадцати лет. Добравшись до его городского дома, Ник узнал, что Юсташ направился в Бельреми, свое поместье в Нормандии. Кроме того, поговаривали, что маркиз отправился дальше к югу, навестить одного из своих друзей. Разыскивать неуловимого маркиза по всей Франции нечего было и думать, Боваллет очень раздосадовался из-за такой задержки и решил ждать возвращения своего родственника в Париже. Он не стал наносить визиты английскому послу и двору Генриха III. Что касается первого, то сэр Николас предпочитал, чтобы его приезд во Францию не был известен послу; а что до второго, то фатовство и щегольство французского двора были Боваллету совсем не по вкусу. Он нашел способ неплохо провести время вдалеке от двора и не давал себе скучать.
В конце месяца маркиз вернулся в Париж и, узнав о приезде Боваллета, недолго думая, пнул своего мажордома за то, что тот позволил такому дорогому гостю остановиться не в доме самого маркиза, и отправился за сэром Николасом.
Боваллет нашел себе жилье неподалеку от Сены. Его вполне устраивало такое жилище, но Джошуа продолжал бормотать невнятные жалобы и видел в каждом из приходивших к хозяину веселых сотрапезников только католических шпионов. Варфоломеева ночь еще слишком свежа в памяти простого англичанина, говаривал он.
Маркиз, гибкий и проворный, блистая роскошным нарядом, и молодостью — он был на год старше самого Боваллета — шумно ворвался в его комнату и крепко обнял родственника с множеством восклицаний и упреков. Прошло немало времени, прежде чем Боваллет смог заговорить о своих делах, ибо маркизу надо было прежде рассказать все новости, задать множество вопросов и вспомнить немало приключений, которые они вместе пережили. Когда маркиз услышал, что Боваллету нужен французский паспорт для поездки в Испанию, он воздел руки вверх жестом отчаяния и закричал:
— Невозможно! Полчаса спустя он сказал:
— Ну-ну, может быть! Но это безумие, подлог, а ты просто негодник, что просишь меня об этом!
Через неделю он принес кузену паспорт и на вопрос Боваллета, как ему это удалось, он только неопределенно хмыкнул. Паспорт был выписан на имя некоего мосье Гастона де Боваллета, которому давалось право путешествовать за границей. Боваллет узнал, что этот Гастон был одним из кузенов маркиза, и ухмыльнулся.
— Но будьте осторожны, мой друг! — предостерег его маркиз. — Смотрите, не повстречайтесь в Мадриде с французским послом, ведь он знает и Гастона, и всех нас. Прошу вас, будьте осторожны! Ох уж это путешествие в Испанию! И с вашим именем! Подлинное безумие! Невероятный каприз!
— Basta, basta! — ответил сэр Николас, внимательно разглядывая паспорт.
И теперь, направляясь к югу, он думал, что этот паспорт вполне мог обеспечить ему беспрепятственный пропуск на границе, но мог стать и причиной его разоблачения в Мадриде. Николас ехал молча, сокрушенно раздумывая над этим, но вскоре опять поднял голову, словно отбрасывая заботы, и пришпорил лошадь. Джошуа, который следовал за ним смиренной трусцой, вел за собой вьючного коня. Он увидел, как хозяин исчез в облаках пыли и покачал головой.
— Наше последнее путешествие, — проговорил он и ударил своего конька. — Чума бы забрала всех женщин! Шевелись, кляча!
Они не очень торопились, ибо сэр Николас не хотел загонять приобретенную им в Париже лошадь. Это было благородное животное, и он очень полюбил ее. Они медленно продвигались к югу, останавливаясь в трактирах вдоль почтовой дороги, и наконец подъехали к одинокому трактиру, откуда всего полдня пути отделяло их от испанской границы. Трактир находился в убогой деревушке, путешественники не слишком часто заглядывали туда. В последней большой таверне они не остановились, потому что Джошуа разнюхал, что в ней лежит больной с заразной лихорадкой. Солнце стояло еще высоко, день был теплый, и Боваллет согласился ехать дальше.
Никто не вышел им навстречу в этом забытом Богом месте, и Джошуа принялся барабанить в дверь и кричать. Хозяин с кислой миной появился на пороге, но, увидев богато разодетого дворянина, смягчил свое недовольство и поклонился чуть ли не до земли. Конечно, у него есть комната для монсеньора, если только монсеньор снизойдет до этих убогих апартаментов.
— Снизойдет, — ответил сэр Николас. — Скажи-ка, любезный, а есть у тебя выдвижная кровать? Так пусть ее поставят в моей комнате для моего слуги. — Он спрыгнул с седла и остановился, ласково поглаживая кобылу. — Ах ты, моя красавица! — Это была черная, как смоль, быстроногая лошадь с мощными конечностями и мягкими, теплыми губами. — Позаботься о ней, Джошуа!
Он потянулся, браня себя за усталость. Хозяин открыл дверь и, кланяясь, проводил гостя в общую комнату с низким потолком. Боваллет послал его принести вина и понюхал воздух. В помещении было душно, виной тому, очевидно, была накопившаяся по углам грязь. Он подошел к окну и с рудом открыл его, чтобы впустить внутрь свежий воздух. Вернувшийся хозяин покосился на открытое окно и что-то пробормотал сквозь зубы. Они уже ужинали, поглощая скудную местную трапезу, вызвавшую немало ядовитых замечаний Джошуа, когда во дворе послышалось цоканье подков ведомой на поводу лошади. Спустя минуту дверь распахнулась, и в комнату влетел разъяренный молодой человек.
Одет он был богато, но его костюм был сильно запылен. Он сердито посмотрел на Боваллета, уселся за стол и закричал, требуя хозяина. Едва только хозяин появился, как молодой человек разразился яростной речью. Жалобам его не было конца. Начал он с обилия пыли на дороге, от которой он чуть не задохнулся. Затем он упомянул больного, находившегося в большой таверне на почтовой дороге в нескольких милях отсюда. Последней же соломинкой стала для него захромавшая лошадь. Он немедленно потребовал привести ему другого коня.
Высказав все это, молодой человек сбросил плащ, потребовал ужин и откинулся на спинку стула.
Что касается лошади, то решить проблему хозяин трактира был не в силах. Он объяснил своему новому гостю, что в его конюшне нет верховых лошадей, как нет их и в маленькой деревушке.
Мосье должен послать в ближайший город, он располагается в нескольких милях назад по почтовой дороге.
При этих словах мосье выругался и заявил, что он не может терять времени и рано утром непременно должен пересечь границу. Хозяин ничего на это не ответил и, пожав плечами, повернулся, чтобы уйти. Однако незнакомец схватил его за ухо.
— Слышишь, ты! Лошадь, и побыстрее! — прорычал он.
— Я не держу лошадей, — повторил хозяин, высвобождаясь и потирая ухо. — В моем сарае только две лошади, но обе они принадлежат этим господам.
Тут мосье обратил, наконец, внимание на Боваллета, который все это время пытался разгрызть жесткого рябчика. Он слегка поклонился. Сэр Николас поднял бровь и кивнул, удивляясь тому, что молодой господин не слишком-то вежлив.
— Желаю вам доброго вечера, мосье, — молодой джентльмен старался скрыть свое плохое настроение. — Как вы, возможно, уже слышали, меня постигло несчастье.
— Да, по правде говоря, весь дом уже слышал об этом, — ответил сэр Николас и налил себе еще вина.
Мосье прикусил губу.
— Мне срочно нужна лошадь, — заявил он. — Я был бы счастлив приобрести любую из ваших кляч, если вам будет угодно продать ее.
— Тысяча благодарностей, — ответил сэр Николас.
Лицо незнакомца просветлело.
— Вы сделаете мне это одолжение?
— Увы, мосье! Я не могу этого сделать, — сказал сэр Николас, в чьи планы не входило расставаться с лошадьми.
Это показалось юноше последней каплей. Кровь ударила ему в голову, но он превозмог свою ярость и продолжал упрашивать, хотя и очень неохотно. Сэр Николас откинулся на стуле и засунул руки за пояс, насмешливо глядя на молодого француза.
— Мой дорогой мосье, советую вам быть терпеливее, — сказал он. — Утром вы сможете послать в город и приобрести новую лошадь. Расставаться с моими у меня нет охоты.
— Купить одну из этих кляч, — фыркнул француз. — Не думаю, что они могли бы подойти мне, мосье!
— Мне-то они точно не подойдут, в этом я совершенно уверен, — ответил сэр Николас.
Француз посмотрел на него с явной неприязнью.
— Я уже сказал вам, мосье, мне срочно нужна лошадь.
Сэр Николас зевнул.
Тут француз опять разразился бранью и жалобами. Он кусал ногти, бросал по сторонам свирепые взгляды и, не переставая, ходил по комнате.
— Вы обращаетесь со мной неподобающим образом! — бросил он через плечо.
— Да неужели! — иронически поинтересовался сэр Николас.
Мосье еще раз прошелся по комнате, проглотил какие-то слова, готовые сорваться у него с языка, и изобразил на лице улыбку.
— Я не буду ссориться с вами! — сказал он.
— Да, вам бы это показалось слишком трудным делом, — согласился сэр Николас.
Мосье открыл было рот, снова закрыл его и с усилием сглотнул. — Позвольте мне разделить с вами кров, — произнес он наконец.
— С большим удовольствием, мой мальчик, — отвечал сэр Николас, напряженно сверкнул глазами.
Однако француз, казалось, отбросил в сторону свое плохое настроение. Он сообщил, что решил подождать до утра и приобрести новую лошадь в городе. Больше всего его огорчало, что переход через границу теперь для него задерживался дня на два, а то и больше. Насколько он мог припомнить, город лежал в нескольких лигах назад по почтовой дороге, но нечего было расстраиваться. Он поднес Боваллету полный кубок.
Ужин подошел к концу, и тут французом снова овладело беспокойство, он стал жаловаться на скудость развлечений, обругал тусклый свет, который бросали две сальные свечи, и под конец предложил Боваллету сыграть в кости, если только такое удовольствие могло понравиться его сотрапезнику.
— Ну, что же, отлично, — ответил Боваллет и хлопнул по столу пустой кружкой, призывая хозяина. Принесли кости, на столе появился новый кувшин вина, вечер стал казаться веселее.
Кости загремели в стаканчике.
— Называйте очки! — сказал француз. Боваллет назвал число и бросил кости. Мосье погремел костями и тоже бросил. Монеты покатились по засаленному столу, принесли еще вина, и двое мужчин склонились над столом, поглощенные игрой.
Вечер и в самом деле прошел довольно весело. Свечи уже догорали в грубых подсвечниках, вино подходило к концу, монеты быстро переходили из рук в руки. Наконец одна из свечей, затрещав, окончательно оплыла и погасла. Боваллет отодвинул стул и провел рукой по лбу.
— Хватит! — сказал он немного хрипло. — Бог мой, неужто уже пробило полночь? — Он нетвердо встал и потянулся, подняв руки над головой. От такого движения он слегка качнулся и засмеялся. — Напился! — проговорил он и снова рассмеялся, покачиваясь на носках.
Француз поднялся, довольно твердо держась на ногах, лицо его покраснело, глаза стали какими-то шальными. Он выпил не так много, как Боваллет.
— Последний тост! — воскликнул он и плеснул вина в пустые кружки. — За быстрое путешествие, вот за что я пью!
— Да хранит вас Господь, — ответил Боваллет, залпом выпил и бросил кружку через плечо, где она и разбилась, ударившись о стену. — Нас двое, а свеча одна… — Он поднял свечу, капая горячим салом на пол. — Ступайте наверх, юноша. — Он остановился у начала шаткой лестницы, нетвердой рукой подняв свечу. Тусклый свет задрожал на ступеньках, француз пошел наверх, придерживаясь за стену рукой.
Наверху обнаружился почти догоревший фонарь. Француз взял его, пожелал Боваллету спокойной ночи и прошел в свою комнату. Сэр Николас, отчаянно зевая, разыскал свою и налетел в темноте на выдвижную кровать, на которой сном праведника сладко спал Джошуа.
— Черт побери! — выругался сэр Николас. Капля горячего сала упала на нос Джошуа, и он вскочил, потирая ожог. — Боваллет, смеясь, поставил свечу. — Бедный Джошуа!
— Хозяин, вы пьяны! — сказал Джошуа свирепо.
— Я совсем не пьян, — бодро возразил сэр Николас, отыскивая таз и кувшин, стоявшие на грубо сколоченном сундуке. Послышалось плескание, полетели брызги. — Уф! — сказал сэр Николас, вытирая голову. — Засыпай, бедолага! Что ты не спишь?
Джошуа сонно поднимался.
— Вам надо помочь раздеться, сэр, — сказал он.
— А, оставь! — ответил Боваллет и, не раздеваясь, бросился на кровать.
Свеча догорела, в незакрытое окно лился лунный свет. Он падал на лицо Боваллета, но не мог его разбудить. Скоро в комнате послышался храп, а затем еще один.
Глубокий сон Боваллета внезапно прервался: кто-то тряс его за плечо и невнятно шипел в самое ухо. Ник стряхнул с себя дремоту, почувствовав хватку на своем плече, и инстинктивно выбросил вперед руки, хватая незнакомца за горло.
— Ага, собака!
Джошуа напрягся и попытался расцепить душившие его пальцы.
— Да это же я, Джошуа! — прохрипел он, наконец.
Хватка тут же ослабла. Сэр Николас сел на кровати, трясясь от смеха.
— Опять тебе не повезло, бедняга! Что с тобой стряслось, зачем ты разбудил меня?
— Очень даже стряслось! — ответил Джошуа. — Кончайте смеяться, сэр! Ваш француз спустился вниз, чтобы увести нашу кобылу.
— Что? — Боваллет сбросил ноги с кровати и стал нащупывать ножны. — Вот так петушок, краснорожий пьяница! Как ты об этом узнал?
Джошуа натягивал штаны.
— Я проснулся, когда услышал, как кто-то крадется вниз по лестнице. Скрипнула ступенька. Будьте уверены, я тут же вскочил! Уж я-то не напиваюсь допьяна.
— Да ладно тебе, болтун! Что потом?
— Затем мне показалось, что внизу тихо открылась дверь, и через минуту человек в плаще и с фонарем прошел через двор в сарай. Ого, подумал я…
— Подай мне меч, — прервал его Боваллет и, стал пробираться к двери.
— Сейчас я вас догоню! — зашипел Джошуа вслед. — Черт бы побрал все эти шнурки!
Сэр Николас быстро спустился по лестнице, держа меч в руке, и в два прыжка пересек общую комнату. Двор был залит ярким светом луны, стоявший справа сарай казался черной тенью. Оттуда пробивался свет фонаря и слышались приглушенные звуки.
Боваллет тряхнул головой, выгоняя из нее остатки винных паров и, как кот, стал беззвучно красться по булыжникам.
Француз уже торопливо застегивал пряжки на седельных подпругах. Кобыла Боваллета была уже взнуздана. На грязном полу стоял фонарь, а рядом были брошены плащ и шляпа француза. Его пальцы слегка дрожали. Затягивая подпруги, он стоял спиной к двери.
Вдруг какой-то звук заставил его подскочить и круто повернуться лицом к двери. Сэр Николас с обнаженным мечом в руке стоял на пороге, смеясь над испуганным юношей.
— Ого, мой юный проказник! — сказал он и снова рассмеялся. — Боюсь, теперь вы попались!
Мгновение француз стоял, оторопев, его лицо подергивалось от ярости. Боваллет коснулся острием меча пола и опять прыснул, видя замешательство ночного вора. Тут француз резко прыгнул вперед, выхватывая из ножен меч, опрокинув при этом фонарь и погасив его слабый свет. Сэр Николас стоял в луче лунного света, падавшем через открытую дверь, в самом сарае царила кромешная тьма.
Боваллет выбросил меч перед собой и легко отскочил в сторону, чувствуя, как на волосок от его плеча просвистело лезвие меча, затем он сделал быстрый выпад. Удар пришелся в точку, послышалось глухое хрипенье, звон меча, упавшего на пол, и глухой удар.
Боваллет выругался, переводя дыхание, и застыл, прислушиваясь. Тишину нарушало только беспокойное фырканье лошадей. Ник осторожно двинулся вперед и споткнулся обо что-то, неподвижно лежавшее на полу.
— Клянусь телом Христовым, неужто я убил мальчишку! — пробормотал он и склонился над телом.
Через двор, подпрыгивая, пробежал Джошуа и ворвался в сарай.
— Черт побери! Что происходит? Хозяин! Сэр Николас!
— Да не ори ты так! Лучше помоги мне вытащить его наружу.
— Как, он убит? — ахнул Джошуа, шаря в темноте.
— Пока не знаю, — коротко ответил сэр Николас. — Бери его за ноги и помоги мне тащить его. Вот так!
Они вынесли свою ношу из сарая и опустили на булыжники. Боваллет встал на колени и разорвал элегантный камзол. Напротив сердца зияла глубокая рана с ровными краями.
— Черт, я ударил лучше, чем думал, — пробормотал Боваллет. — Вот проклятие! Но юный предатель тоже чуть не прикончил меня. А это что?
В его руке оказался зашитый в шелк пакет, висевший на шее молодого человека.
— Вскройте, — сказал, дрожа, Джошуа. — Может, мы узнаем его имя.
— А какая нам от этого польза, болван? — тем не менее сэр Николас сунул пакет за пазуху. — Это может все испортить. Нам надо похоронить его, Джошуа, и побыстрее. Только не шуми.
— А чем копать? Вашим мечом? — спросил Джошуа. — Вот несчастный час! Нет, подождите! Я припоминаю, в сарае должны быть лопаты.
Спустя час дело было закончено, и сэр Николас, окончательно протрезвев, тихо вернулся в трактир. Он слегка хмурился. Все это было очень некстати, дела пошли совсем не так, как он рассчитывал. Но кто мог предполагать, что юноша окажется таким предателем? Он молча прошел в свою комнату, и опустился на кровать. Джошуа зажег фонарь и поставил его на сундук. Боваллет медленно вытер меч и убрал его в ножны. Затем он вынул из-под камзола пакет и кинжалом разрезал тонкий шелк. Внутри были шуршащие листки бумаги. Боваллет склонился к свету. Нахмурившись, он быстро пробежал глазами первый листок и задержался на подписи. Короткое восклицание вырвалось у него, он еще ближе пододвинул фонарь. В его руках было письмо от герцога де Гиза королю Филиппу, однако основная часть письма была зашифрована.
Джошуа, нетерпеливо крутившийся рядом, осмелился задать вопрос. — Что это, хозяин? Может, там написано его имя?
Боваллет разглядывал пропуск через границы.
— Похоже, друг мой Джошуа, — сказал он, я убил отпрыска дома де Гизов.
— Господи, спаси мою душу! — проговорил Джошуа. — А вам это пригодится, хозяин? Можем мы что-нибудь из этого извлечь?
— Эти бумаги предназначены для передачи его католическому величеству, значит, они нам очень пригодятся, — ответил сэр Николас, снова вернувшись к первой странице. — Да, насколько я могу судить, а я немного разбираюсь в шифрах… — Он поднял глаза. — Ложись спать, разбойник, ложись скорее!
Час спустя, переворачиваясь с боку на бок, Джошуа на мгновение проснулся и убедился, что сэр Николас по-прежнему сидит около сундука, а вокруг его головы обмотано мокрое полотенце. Боваллет корпел над бумагами. Джошуа снова закрыл глаза и погрузился в сладкую дремоту.
Окончательно он проснулся только утром. Солнце стояло уже высоко. Сэр Николас крепко спал на большой кровати, бумаг не было видно. Джошуа тихо оделся и, крадучись, спустился вниз. Там он увидел недоумевающего хозяина, который громко бранил молодого джентльмена, который ночью тайком смылся, не заплатив за постой. Джошуа, как настоящий актер, изобразил неподдельный интерес. Он задавал вопросы и жалостливо охал, а сам не переставая думал о ночном приключении.
Немного погодя послышался голос сэра Николаса. Он звал своего слугу. Джошуа поспешил наверх, неся на подносе завтрак для своего хозяина. Сэр Николас был так бодр, словно это не он просидел всю ночь, расшифровывая письмо. Глаза его блестели, и только брошенное на пол влажное полотенце выдавало проведенную им напряженную ночь.
Джошуа поставил поднос и встряхнул чистую рубашку для сэра Николаса.
— Послушайте, хозяин, там внизу суматоха из-за известного нам дела. Куда он уехал? И почему он уехал? Конечно, не мне решать, но я думаю, нам надо уносить отсюда ноги, и поскорее. Нас ждет граница.
— Да, только сначала я плотно поем, — ответил Боваллет. — Посмотри, хорошо ли закрыта дверь. А теперь, бездельник, подойди-ка поближе и слушай. — Он отхлебнул вина и отломил кусок ржаного хлеба. — Сегодня ночью я превратился в шевалье Клода де Гиза, понял?
— Да, хозяин. Я же говорил, нам это пригодится.
— Тем лучше. Мне не удалось прочитать все бумаги, одна из них запечатана. Но я узнал достаточно, чтобы воспользоваться этим. Все это слишком серьезно, чтобы рассказывать тебе, но ты должен знать, что мы путешествуем с секретным посланием де Гиза к королю Филиппу. Ох, и порадуется же Уолсингхэм! — Ник потянулся и взял рубашку. — Отличное приключение, разбойник! Самое интересное за всю мою жизнь!
— Похоже только, что оно плохо кончится, — проворчал Джошуа. — Секретные послания, ничего себе! Да уж, мы можем попасть в такую передрягу, что никто и никогда больше не услышит о нас!
— Глупые шутки. В таком деле я еще не бывал… Неужели ты боишься? Тогда поворачивай назад, у тебя еще есть время!
Джошуа выпятил грудь.
— Вот так разговоры вы ведете! Я буду с вами до конца. Тем более, мне ведь предсказано, что я умру в постели. Чего же мне бояться?
— Ах, вот как! — воскликнул сэр Николас и рассмеялся. — Тогда — вперед, и НЕ ОТСТУПАТЬ!
