Глава XXVI
Леони представляют ко двору
После бала в резиденции Эйвонов приглашения посыпались градом. Хозяйки салонов наперебой старались зазвать к себе леди Фанни и ее подопечную. Уже на следующее утро на столике в холле высилась внушительная стопка приглашений. Леди Фанни, внимательно изучив все письма, торжествующе вскричала:
— Помяни мое слово, Джастин, отныне мы и трех вечеров кряду не сможем провести дома! Ты только взгляни, мадам дю Деффан прислала приглашение на свой бал, графиня де Мейи выражает надежду видеть нас на следующей неделе на своем приеме, мадам де Фольмар ждет нас в субботу, а…
— Избавь нас от этого, Фанни! — в ужасе простонал его милость. — Можешь принимать или отклонять приглашения по собственному желанию, но ради Всевышнего, не стоит зачитывать весь список предстоящих развлечений! Дитя мое, что там у тебя?
В комнату с букетом в руках ворвалась Леони. К букету была приколота карточка.
— Монсеньор, правда, они чудесны? Эти цветы прислал принц Конде. Мне кажется, он ужасно добрый!
Леди Фанни взглянула на брата.
— И это только начало! — многозначительно прошептала она. — Что же будет потом?
— У меня потом может быть только долговая яма! — замогильным голосом сообщил Руперт из глубин огромного кресла. — Вчера вечером я проиграл кругленькую сумму в тысячу гиней и…
— Руперт! — в голосе мистера Марлинга сквозило праведное негодование. — Это же безответственно! Зачем ты играешь по-крупному?
Руперт не удостоил его ответом, сочтя этот вопрос ниже своего достоинства. Неловкую паузу нарушил Давенант.
— Наверное, это семейное, — бесстрастно заметил он. — Хотя беспутность Руперта порой и в самом деле поражает.
— Ну уж нет! — страстно возразила Леони. — Руперт, конечно, ужасно глупый, но он вовсе не беспутный! Монсеньор, что мне надеть для поездки в Версаль? Мадам настаивает на голубом, а мне хочется быть в том же белом платье, что и на балу.
— Нет, дитя мое. Надевать одно и то же платье два раз подряд — это почти скандал. Ты наденешь золотистое или бледно-желтое и украсишь платье сапфирами, которые я тебе подарил. И волосы на этот раз пудрить не будем.
— Что? — ее светлость вздрогнула. — Как можно, Джастин?
Давенант подошел к камину.
— Джастин всегда питал слабость к тициановским волосам.
— Именно так, — подтвердил его милость. — У тебя превосходная память, друг мой!
— Ничего не понимаю, — недовольно пробурчала леди Фанни. — О чем вы толкуете?
— Я тоже не вполне уверен, что понимаю, — усмехнулся Эйвон. — Спроси лучше у Хью. Он ведь у нас такой всезнайка.
— Иногда ты бываешь таким противным, Джастин! — Леди Фанни надулась, но тут же вскричала: — А блекло-желтый цвет — это совсем неплохо! Леони, дорогая, нам нужно заказать у Серизы золотую сетчатую юбку. Я слышала, это последний писк моды. — И она с наслаждением погрузилась в обсуждение фасонов и моделей.
* * *
В Версаль Леони отправилась в сопровождении леди Фанни, его милости и Руперта. Мистер Марлинг и Хью Давенант в равной степени питали отвращение к дворцовым утехам, а потому предпочли провести вечерок за игрой в пикет.
Леони и ее величественная свита погрузились в легкий экипаж и устремились к королевской резиденции. Поездка вызвала у Леони немало воспоминаний. Она устроилась рядом с леди Фанни, энергично шуршавшей бесчисленными юбками, и затеяла беседу с его милостью, расположившимся напротив.
— Монсеньор, вы помните, в прошлый раз, когда мы ехали в Версаль, вы подарили мне эту цепочку. — Леони благоговейно коснулась сапфиров, сиявших у нее на груди.
— Помню, дитя мое. И еще я помню, что на обратном пути ты заснула мертвецким сном.
— Да… Как странно, что теперь я еду ко двору вот в таком виде! — Она показала на свои юбки и раскрыла веер. — Монсеньор, вчера принц Конде был на вечере у мадам де Кашерон.
— Уже наслышан.
— И принц дважды танцевал с Леони! — воскликнула леди Фанни, на мгновение перестав шуршать юбками. — Это же непристойно!
— Безусловно, — согласился Руперт. — Если хотите знать мое мнение, то этот распрекрасный принц явился лишь для того, чтобы встретиться с Леони.
— Да, это так, — простодушно согласилась девушка. — Принц сам мне об этом сказал. Мне он нравится.
Руперт сурово взглянул на нее.
— Тебе не следует болтать с ним бог знает о чем, — наставительно заметил он. — Я тебя никак не мог найти.
Леони состроила ему гримасу.
— Может, ты и нарядился сегодня в свой самый лучший камзол, но умнее от этого не стал!
Руперт расхохотался.
— Не стану отрицать, это чертовски великолепный камзол! — Он любовно погладил рукав из роскошного бордового бархата.
— И все-таки он не такой distingue, как у Монсеньора, — заявила Леони. — Монсеньор, кого мы сегодня увидим?
— Дитя мое, мне казалось, что ты условилась о встрече с добрым десятком знакомых! — вмешалась леди Фанни.
— Да, мадам, но я имею в виду новых людей.
Руперт округлил глаза.
— Ненасытное чудовище! Помяните мое слово, еще неделя, и наша Леони сможет похвастаться коллекцией из нескольких десятков разбитых сердец!
— Ты увидишь короля, дитя мое, королеву и, возможно, дофина, — вздохнул его милость.
— А мадам де Помпадур? Я хочу ее увидеть. Говорят, она очень красива.
— Очень, — снова вздохнул его милость. — Еще ты увидишь ее фаворита де Стенвиля, мессира и графа д'Ю.
— Надо же! — с чувством выдохнула Леони.
Экипаж подъехал к Версалю. Леони выпорхнула из кареты и последовала за леди Фанни в Зеркальную залу. На пороге она застыла и огляделась.
— Я все это помню! — прошептала она.
— Ради бога, дитя мое, тише! — прошипела леди Фанни, расцветая в улыбке. — Запомни: ты здесь никогда не бывала. И чтобы я больше не слышала ничего подобного!
— Хорошо, мадам, — смущенно пролепетала Леони. — А вон месье де Ла Вале!
Упомянутый Ла Вале бодрой рысью приблизился к дамам и изумленно уставился на огненно-медную голову Леони. Руперт рассеянно поприветствовал его и нырнул в разодетую толпу. Леди Фанни величественно кивнула и поплыла в сторону окна, Леони поспешила за ней, изо всех сил стараясь не пуститься вскачь.
Напудренные парики как по команде повернулись в ее сторону, по залу побежал шепот.
— Dis donc, — задумчиво пробормотал де Стенвиль, обращаясь к томно изогнувшемуся де Салли, — кто это огненноволосая красавица? Я с ней не знаком.
Де Салли отправил в нос изрядную щепоть табака.
— Ты разве не слышал? — протянул он. — Это новейшее увлечение всего Парижа! Подопечная несносного Эйвона.
— Ого! Да, я что-то слышал, — кивнул де Стенвиль. — Очередная забава Конде?
— Нет, мой друг! — Де Салли энергично покачал головой. — Не забава, а богиня!
Леони присела в реверансе перед герцогиней де ла Рок, и тут де Стенвиль заметил леди Фанни.
— Значит, Аластер захватил свою очаровательную сестру! Мадам, votre serviteur!
Леди Фанни обернулась.
— А, это вы, месье. — Она протянула руку. — Я вас не видела целую вечность!
— Мадам, глядя на вас, вспоминаешь былые годы, — де Стенвиль поцеловал ручку ее светлости. — Но тогда вы называли меня Этьен, а не месье.
Ее светлость взмахнула веером.
— Вот как? Я этого не помню! Впрочем, в те далекие времена я не отличалась умом!
Де Стенвиль подхватил леди Фанни под локоток, увлек в сторону, и они предались воспоминаниям о минувших днях. Заметив, что ее светлость увлечена беседой, Эйвон вызволил Леони из плотной толпы ухажеров и представил графу д'Ю, который со скучающим видом прохаживался по галерее. Вскоре к ним присоединилась и леди Фанни. Граф поклонился ее светлости.
— Мадам, позвольте поздравить вас с вашей подопечной! — Он повел в сторону Леони тонкой рукой, украшенной бесчисленными перстнями.
Леди Фанни довольно кивнула.
— Мадемуазель де Боннар вам понравилась, месье?
— Как может быть иначе, мадам? Она éclatante! Какие волосы, какие глаза! Уверен, ее ждет succès enorme! — Граф еще раз поклонился и удалился.
Леони вернулась к Эйвону.
— Монсеньор, мне кажется, все молодые люди ужасно глупы, — глубокомысленно заметила она.
— Вне всякого сомнения, дитя мое. А кто имел несчастье вызвать твое неудовольствие?
— Месье де Танкевиль, Монсеньор. Он называет меня жестокой. Но ведь я вовсе не жестокая, правда?
— Конечно, ты жестока, дитя мое! — наставительно сказала ее светлость. — Все юные дамы должны быть жестоки! Это de rigueur!
— Ба! — недовольно воскликнула Леони. — Монсеньор, а где король?
— У камина, дитя мое. Фанни, отведи дитя к королю.
Ее светлость решительно раскрыла веер.
— Ты все устроил, Джастин?
— Конечно, дорогая. Вас уже ждут.
Ее светлость приосанилась и, сделав знак Леони следовать за ней, поплыла в дальний конец залы. Достигнув трона, леди Фанни присела в реверансе, его величество радушно качнул напудренными буклями. Леони подумала, что с момента их последней встречи букли немного увеличились в размерах. Подле короля стоял принц Конде. Леони встретилась с принцем взглядом, и на ее щеках появились озорные ямочки. Его величество еще раз кивнул и разразился невнятным панегириком красоте мадемуазель де Боннар. Королева слабым голосом поддержала супруга, и ее светлость с довольной улыбкой откланялась.
— Ба! — прошептала Леони. — Я поговорила с королем! — Она порхнула к Эйвону, стоявшему в сторонке. Глаза девушки проказливо блеснули. — Монсеньор, я была права! Он выглядит в точности, как на монетах.
К ним приблизился принц Конде, леди Фанни вежливо удалилась.
— Волшебная принцесса, сегодня вы воспламенили наши сердца!
Леони коснулась волос.
— Весьма нелюбезно с вашей стороны напоминать о моих рыжих волосах!
— Рыжих? — оскорбленно вскричал Конде. — Они медного цвета, принцесса! А глаза ваши, как две лесные фиалки! В прошлый раз вы были белой розой и очаровали меня, сейчас вы золотая роза и окончательно пленили мое бедное сердце.
— Месье, — возмущению Леони не было границ, — то же самое говорит месье де Танкевиль. Мне это совсем не нравится.
— Мадемуазель, я у ваших ног! Скажите, что мне сделать, чтобы завоевать ваше расположение!
Леони задумчиво взглянула на принца. Он рассмеялся.
— Так какой подвиг я должен совершить? На щеках Леони заиграли ямочки.
— Ничего особенного, месье, просто меня мучит жажда, — жалобно сказала она.
Стоявший неподалеку господин вскинул на нее изумленный взгляд.
— Mon Dieu, Луи, ты слышал? Кто эта красавица, что осмеливается посылать за напитками самого Конде?
— А ты не знаешь? Мадемуазель де Боннар, подопечная английского герцога! Эта особа ни на кого не похожа, и Конде просто без ума от ее манер.
Принц подал Леони руку. Они прошли в соседнюю гостиную, где Конде поднес девушке бокал миндального ликера. Четверть часа спустя леди Фанни обнаружила парочку в весьма приподнятом настроении. Конде пытался показать какой-то фехтовальный прием, используя вместо шпаги лорнет.
— Дитя мое! — ее светлость едва не лишилась сознания от увиденного. Она низко присела перед Конде. — Месье, не позволяйте ей утомлять вас.
— Но я вовсе не утомляю принца, мадам, честное слово! — вспылила Леони. — Он тоже испытывал жажду! О, здесь и Руперт!
Руперт наслаждался обществом шевалье д'Анво. Заметив Леони, он сдвинул брови, что не укрылось от глаз принца.
— M'sieur, on vous demande! — Конде жестом отослал Руперта прочь. — Мадемуазель, как насчет обещанной награды?
Леони отцепила от платья букетик фиалок и с милой улыбкой протянула. Конде поцеловал пальцы девушки, прикрепил цветы к отвороту камзола, поклонился и вернулся в галерею. К Леони подкрался Руперт.
— Вот это да! Вот так-так!
— Идем, Руперт! — приказала Леони. — Отведи меня к мадам де Помпадур.
— И не подумаю! — любезно откликнулся его светлость. — Я только-только вырвался из твоих лап, а теперь ты снова хочешь навязать мне какую-то скукоту! Ну уж нет.
— Дитя мое, ты мне нужна. — Это вернулась леди Фанни.
Она отконвоировала Леони к окну, где препоручила девушку заботам престарелой мадам де Воваллон, а сама отправилась на поиски Эйвона.
Его милость обнаружился неподалеку от Оружейной залы в компании Ришелье и герцога де Ноай. Заметив ее светлость, Эйвон извинился и подошел к сестре.
— Фанни, а где дитя?
— С Клотильдой де Воваллон. Джастин, она подарила Конде свои фиалки, и тот нацепил их себе на грудь! К чему это приведет?
— Ни к чему, дорогая, — невозмутимо ответил его милость.
— Но, Джастин, нельзя же так кокетничать с членом королевской семьи! Избыток расположения не менее опасен, чем его недостаток.
— Прошу тебя, дорогая, не преувеличивай. Конде вовсе не влюблен в дитя, равно как и она в него.
— Влюблен?! Боже, об этом я даже боюсь думать. Но этот флирт…
— Фанни, иногда ты бываешь поразительно слепа. Конде просто развлекается.
— Ну хорошо! — пожала плечами ее светлость. — А что теперь?
Его милость осмотрел галерею сквозь лорнет.
— А теперь, дорогая, я желал бы, чтобы ты представила Леони мадам де Сен-Вир.
— Зачем? — леди Фанни недоуменно уставилась на Эйвона.
— Мне кажется, наше дитя может заинтересовать графиню! — его милость чуть заметно улыбнулся.
Леди Фанни пожала плечами и отправилась выполнять распоряжение его милости. Увидев Леони, мадам де Сен-Вир смертельно побледнела.
— Мадам! — Леди Фанни изумленно смотрела на графиню. — Мы так давно не виделись! Надеюсь, вы здоровы?
— Со мной все в порядке, мадам. А вы в Париже со своим братом? — Графиня де Сен-Вир с трудом выговаривала слова.
— Да, я здесь в качестве дуэньи! Правда, забавно? Позвольте представить воспитанницу моего брата. Мадемуазель де Боннар, мадам де Сен-Вир! — Ее светлость посторонилась.
Графиня невольно протянула руку.
— Дитя, — голос ее дрогнул. — Прошу вас, посидите со мной. — Она повернулась к леди Фанни. — Мадам, я присмотрю за вашей подопечной. Я хотела бы… хотела бы поговорить с мадемуазель де Боннар.
— Разумеется! — ее светлость снова пожала плечами и удалилась вне себя от удивления.
Леони осталась наедине с мадам де Сен-Вир. Графиня боязливо коснулась руки девушки.
— Пойдемте, дитя мое! — прошептала она дрожащим голосом. — Там у стены есть диван.
— Хорошо, мадам, — вежливо согласилась Леони, недоумевая, почему эта невзрачная женщина вдруг пришла в такое возбуждение. Девушке не понравилось, что ее оставили с женой Сен-Вира, но она послушно последовала за графиней.
Мадам де Сен-Вир, казалось, потеряла дар речи. Она лишь держала Леони за руку и не сводила с девушки глаз.
— Скажите, chérie, — пролепетала она наконец. — Вы… вы счастливы?
Леони удивленно взглянула на странную женщину.
— Да, мадам. Конечно, я счастлива, очень счастлива!
— Этот человек… — Мадам прижала к губам платок. — Этот человек добр к вам?
— Вы говорите о Монсеньоре, мадам, о моем опекуне? — холодно спросила Леони.
— Да, petite, о нем. — Рука графини предательски дрожала.
— Naturallement, он добр ко мне, — надменно ответила девушка.
— Вы обиделись, но… Дитя мое, вы еще так юны! Я могла бы быть вашей матерью! — Мадам де Сен-Вир нервно рассмеялась. — Вы не станете возражать, если я кое-что скажу вам? Он… ваш опекун человек недобрый, а вы… вы…
— Мадам, — Леони решительно отдернула руку. — Мне не хотелось бы выглядеть грубой, но вы должны понять: я не желаю слушать, как чернят Монсеньора.
— Вы так любите своего опекуна?
— Да, мадам, я люблю его de tout mon coeur.
— Mon Dieu! — прошептала мадам. — A он вас любит?
— О нет! — легкомысленно ответила Леони. — Во всяком случае, я не знаю, мадам. Он очень добр ко мне.
Графиня внимательно смотрела на девушку.
— Это хорошо, — она вздохнула. — Скажите, дитя мое, вы давно живете у него?
— Depuis longtemps, — последовал туманный ответ.
— Дитя мое, не надо таиться от меня. Я не выдам вашу тайну! Где герцог нашел вас?
— Простите, мадам. Я забыла.
— Это его милость велел вам так говорить! — быстро прошептала графиня. — Верно?
На диван упала тень. Графиня съежилась и замолчала. Леони обернулась: перед ней стоял граф де Сен-Вир собственной персоной.
— Счастливая встреча, мадемуазель, — выдавил Сен-Вир. — Надеюсь, вы в добром здравии?
Леони вздернула подбородок.
— Месье? A, je me souviens! Вы месье де Сен-Вир! — Она повернулась к графине. — Я встречала месье… peste, забыла! Ах да, в Ле Денье. Это деревушка неподалеку от Гавра, мадам.
Сен-Вир помрачнел.
— У вас хорошая память, мадемуазель.
Леони посмотрела графу прямо в глаза.
— Да, месье. Я не забываю людей. Никогда!
За сценой у дивана во все глаза наблюдал Арман де Сен-Вир.
— Черт подери, черт подери, черт подери! — бормотал он вполголоса.
— Это выражение, — раздался за его спиной тихий голос, — никогда мне не нравилось. В нем нет выразительности и силы.
Арман резко обернулся и оказался лицом к лицу с его милостью.
— Друг мой, ты сейчас же скажешь мне, кто такая мадемуазель де Боннар!
— Сомневаюсь! — безмятежно откликнулся его милость и щелкнул табакеркой.
— Ты только взгляни на нее! — скороговоркой произнес Арман. — Это же Анри! Вылитый Анри! Теперь, когда они стоят рядом, я вижу это совершенно отчетливо!
— Ты так полагаешь? Я нахожу дитя намного привлекательнее нашего любезного графа, и манеры ее куда приятнее.
Арман с силой дернул его милость за рукав.
— Кто она такая, Джастин?
— Дорогой Арман, я не испытываю ни малейшего желания беседовать с тобой на эту тему. — Эйвон высвободил рукав и тщательно разгладил атласную ткань. — Вот так. Друг мой, ты поступишь благоразумно, если будешь слеп и нем во всем, что касается моей воспитанницы.
— Вот как? — Арман пристально посмотрел на его милость. — Хотел бы я знать, что за игру ты затеял. Она его дочь, Джастин! Готов поклясться в этом!
— Будет гораздо лучше, дорогой мой, если ты воздержишься от подобных умозаключений, — его милость нахмурился. — Позволь мне завершить эту игру самому, и ты не пожалеешь.
— Но я не понимаю! Я даже не представляю, что ты можешь сделать…
— Тогда и не пытайся, Арман. Я же сказал, что ты не пожалеешь.
— Советуешь мне молчать? Но скоро весь Париж заговорит об этом!
— Я тоже так считаю, — доброжелательно согласился его милость.
— Анри это не понравится, — задумчиво произнес Арман. — Но я не понимаю, как это может повредить ему. Так почему ты…
— Дорогой мой, игра это гораздо тоньше, чем ты полагаешь. Поверь мне, тебе лучше в ней не участвовать.
— Хорошо! — Арман тяжело вздохнул. — Наверное, я могу доверять тебе, когда дело касается Анри. Ты любишь его не больше, чем я.
— Гораздо меньше, — расцвел в улыбке его милость и неторопливо двинулся к дивану. Он поклонился мадам де Сен-Вир. — Ваш покорный слуга, мадам. Вот мы и опять встретились в этой продуваемой насквозь галерее. Любезный граф! — Он поклонился Сен-Виру. — Вы возобновили знакомство с моей воспитанницей?
— Как видите, герцог.
Леони встала. Эйвон взял ее за руку и насмешливо взглянул на графиню.
— Всего месяц назад я имел счастье встретить моего дорогого друга в весьма неожиданном месте. Мы тогда оба, если я правильно помню, занимались поисками пропавшей собственности. Не правда ли, любопытное совпадение? Видимо, в этой чудесной стране немало мошенников.
Сен-Вир побагровел. В эту секунду к компании приблизился виконт де Вальме. Его лицо было искажено гримасой скуки, в глазах застыла тоска.
— А вот и ваш очаровательный сын, — просиял Эйвон.
Графиня поднялась, раздался треск — это сломался веер, который она стискивала побелевшими пальцами. Губы ее беззвучно зашевелились, но встретившись глазами с мужем, графиня замерла.
Виконт поклонился его милости и с восхищением взглянул на Леони.
— Ваш покорный слуга, герцог. — Юноша повернулся к Сен-Виру. — Вы представите меня, отец?
— Мой сын, мадемуазель де Боннар! — процедил Сен-Вир.
Леони сделала реверанс, внимательно разглядывая виконта.
— Вы, как обычно, скучаете, виконт? — Эйвон спрятал табакерку. — Тоскуете по провинции и своей чудесной ферме?
Виконт улыбнулся.
— Месье, вы не должны говорить о моей вздорной привязанности. Упоминание о деревне огорчает моих родителей.
— Но ведь сельское хозяйство — весьма достойное занятие, — протянул Эйвон. — Будем надеяться, когда-нибудь ваши родители осознают это. — Он склонил голову, предложил руку Леони, и они удалились.
— Монсеньор, я вспомнила!
— О чем ты, дитя мое?
— Этот юноша! Монсеньор, в прошлый раз я никак не могла понять, на кого он похож. Но сейчас до меня дошло! Он похож на Жана! Странно, не правда ли?
— Весьма странно, ma fille. Мне хотелось бы, чтобы ты больше никому об этом не рассказывала.
— Конечно, Монсеньор. Вы же знаете: я умею быть сдержанной.
Эйвон взглянул на принца Конде, на камзоле которого красовался букетик фиалок, и улыбнулся.
— Честно говоря, не уверен, дитя мое. Никаких признаков сдержанности я в тебе не наблюдаю, но не будем об этом. Меня больше интересует, куда подевалась Фанни.
— Она беседует с месье де Пентьевром, Монсеньор. Думаю, ее светлость очень нравится герцогу! А вот и она! Мадам выглядит довольной, наверное, месье Пентьевр сказал, что сейчас она еще прекраснее, чем в девятнадцать лет.
Эйвон поднял лорнет.
— Дитя мое, в тебе несомненно пробуждается проницательность. Ты так хорошо изучила мою сестру?
— Я очень люблю ее, Монсеньор, — поспешила добавить Леони.
— Не сомневаюсь, ma fille. — Его милость посмотрел на леди Фанни, которая щебетала с Раулем де Фонтанжем. — И тем не менее это удивительно.
— Но она так добра ко мне, Монсеньор. Конечно, иногда мадам бывает глу… — Леони замолчала и нерешительно взглянула на герцога.
— Полностью с тобой согласен, дитя мое. На редкость глупа, — невозмутимо откликнулся его милость. — Итак, Фанни, мы уже можем уходить? — обратился герцог к ее светлости, оставившей своего кавалера.
— Именно об этом я собиралась тебя спросить! Какой прием! Дорогой Джастин, де Пентьевр был неподражаем! Мне кажется, мои бедные щеки так и пылают! Чему это ты улыбаешься? Милая, что тебе наговорила мадам де Сен-Вир?
— Она безумна, — убежденно сказала Леони. — У нее был такой вид, словно она вот-вот разрыдается, мне это совсем не понравилось. Вот и Руперт! Где ты был?
Его светлость Руперт усмехнулся.
— По правде говоря, я немного вздремнул. Так что, мы наконец уходим? Ну слава богу!
— Вздремнул! О, Руперт! — возмутилась Леони. — Здесь было fort amusant! Монсеньор, кто это красивая дама?
— Дитя мое, это Ла Помпадур! — прошипела леди Фанни. — Ты представишь ей дитя, Джастин?
— Нет, Фанни, не представлю, — мягко ответил его милость.
— Что за высокомерие, — недовольно заметил Руперт. — Ради бога, давайте уйдем отсюда, пока все эти молокососы опять не столпились вокруг Леони.
— Но, Джастин, разумно ли это? — испуганно вопросила ее светлость. — Ла Помпадур может обидеться.
Его милость равнодушно пожал плечами.
— Я не французский подданный, а потому не стану представлять свою воспитанницу любовнице короля. Полагаю, Леони вполне может обойтись и без этой дамочки.
— Но, Монсеньор, мне бы тоже хотелось…
— Дитя мое, надеюсь, ты не собираешься со мной спорить?
— О нет, не собирается! — тихо заметил Руперт.
— Помолчи, дитя мое. — Эйвон подтолкнул Леони к дверям. — Довольствуйся тем, что тебя представили их величествам. Они, возможно, и не обладают той властью, что эта Помпадур, но зато несравненно более высокого происхождения.
— Ради бога, Джастин! — опасливо пробормотала леди Фанни. — Тебя могут услышать.
— Подумай о нас! — взмолился Руперт. — Если ты не будешь осторожен, нас либо упрячут за решетку, либо выставят из страны.
Эйвон повернулся к юноше.
— Если бы я считал, что имеется хоть малейшая возможность упрятать тебя за решетку, мой мальчик, я бы не постеснялся крикнуть об этом во все горло.
— Мне кажется, вы сегодня не в лучшем расположении духа, Монсеньор, — с упреком заметила Леони. — Почему вы не хотите представить меня мадам Помпадур?
— Потому что, дитя мое, — наставительно ответил его милость, — она недостаточно респектабельна.
