Глава 10

Тиффани не приветствовала сэра Вэлдо истерикой, но он застал ее рыдающей навзрыд злыми слезами и понял, что перед ним стоит задача гораздо сложнее, чем ему представлялось вначале. Как перевозбудившийся ребенок, она была в жалком состоянии, готовая взорваться из-за пустяка и в то же время при малейшем потворстве с его стороны упасть ему на грудь и начать рыдать в жилетку. Потребовалось немало усилий, чтобы предотвратить второй вариант, не породив вдобавок к вымышленным обидам взбалмошной красавицы еще и новую, что с ней опять плохо обращаются. Вскоре он убедился, насколько бесполезно и даже опасно взывать к ее разуму. У него звенело в ушах от ее бессвязного изложения случившегося, даже отдаленно не напоминающего сжатый, неприукрашенный отчет мисс Трент. Специально Тиффани не искажала факты, просто интерпретировала их по-своему, отсюда и правда получилась шиворот-навыворот. Каждому, кто был не в курсе, что же произошло на самом деле, могло показаться, слушая ее, что Пэтинс с самого начала, думая только о себе, таскала их по всему городу в поисках вещей, нужных только ей, и вдобавок к этому самым беззастенчивым образом заигрывала с Линдетом. Наконец, желая оказаться в центре всеобщего внимания, устроила совершенно нелепую сцену, бросившись на мостовую, чтобы разыграть эффектное и никому не нужное спасение мальчишки. Тиффани была уверена, что гадкий ребенок вовсе не подвергался никакой опасности, но Пэтинс, конечно, необходимо было изобразить из себя героиню, и она в этом преуспела, а Линдет попался на ее удочку, так же как и мистер Бэлдок, весьма вульгарная личность, с такими отвратительными манерами, каких она еще ни у кого не встречала.

Кульминацией всей этой истории стало, по мнению Тиффани, вопиющее беззаконие — попытка захватить ее экипаж. Пусть он даже и принадлежит ее тетке, но ведь был предоставлен в распоряжение Тиффани, а не Пэтинс для транспортировки домой грязного малолетнего воришки, которого следовало, вместо отправки в больницу, передать констеблю. Это было верхом несправедливости, и глаза Тиффани пылали, когда она повествовала о столь прискорбном обстоятельстве. Мисс Вилд не отрицала, что в конце концов вышла из себя. До этого все безропотно терпела, но вынести такое — это уж слишком!

Идеальный Мужчина не преминул воспользоваться представившейся возможностью и тут же согласился, что подобное поведение по отношению к ней выходит за все рамки дозволенного. Он якобы с изумлением узнал, что Линдет и мисс Трент настолько забылись, что возомнили, будто Тиффани можно оставить стирать каблуки о мостовую возле «Кингс-Армс», в то время как они будут раскатывать по городу в принадлежащем ей экипаже. И в конце концов заключил, что Линдету и мисс Трент послужило бы неплохим уроком, если бы, вернувшись в «Кингс-Армс», они обнаружили, что птичка уже улетела.

— Да, — согласилась Тиффани, икнув в попытке справиться с рыданиями. — Только если я прикажу кучеру Джону развернуть оглобли, он мне не подчинится. Этот упрямый, отвратительный старик привык обращаться со мной, словно я все еще ребенок.

— Я доставлю вас домой, — заявил Идеальный Мужчина с обаятельной улыбкой.

— Вы? — Она уставилась на него. — В вашем фаэтоне? Сейчас?

Он кивнул, а она даже подскочила, воскликнув в экстазе:

— Вот это да! Вот было бы здорово! И мы даже никому ничего не скажем?

— Конечно, какая в этом необходимость? — подыграл он, ничуть не лукавя.

Ее слезы мгновенно высохли, и если пережитые Тиффани огорчения по поводу того, что с ней так дурно обошлись, все еще терзали ее душу, то сейчас, по крайней мере на время, они ушли на задний план. Их сменил восторг, что ее повезет не кто иной, как сам Идеальный Мужчина!

Миссис Андерхилл пережила сильный шок, когда услышала, что произошло в Лидсе. Хотя сэр Вэлдо и предоставил Тиффани возможность излагать события, как той заблагорассудится, добрая леди восприняла рассказ вовсе не так, как хотелось бы ее племяннице.

— Я никогда не перестану удивляться, что миссис Чартли позволила Пэтинс поехать с тобой, не ожидала от нее такого. Да она и не разрешила бы, если бы мисс Трент не согласилась присмотреть за ее дочерью. А что теперь скажет миссис Чартли, когда обо всем узнает? Разумеется, ей и в голову не придет обвинить в чем-то мисс Трент, ведь, насколько я могла уяснить, случай был не из тех, которые можно предусмотреть! Ну, хвала Всевышнему, что у нее хватило ума остаться с Пэтинс! По крайней мере, миссис Чартли не подумает, что мы остались в стороне, а ее дочь бросили на попечение одного лорда Линдета, которому пришлось везти ее домой. Уж от этого она бы точно схватилась за сердце. Нет, нет, я не о том, что его светлость может выйти за рамки приличий. Надеюсь, мне не нужно объяснять это вам, сэр Вэлдо, так как честно могу сказать, я не знаю более истинного джентльмена, чем он, если, конечно, не говорить о присутствующих… Но миссис Чартли… Ну, она подвержена предрассудкам, и у нее на этот счет незыблемые понятия!

Эта речь, естественно, не могла прийтись по нраву Тиффани. В ее глазах засветились огоньки — сигнал надвигающейся опасности, послуживший миссис Андерхилл предостережением. В надежде, что племянница все же не устроит истерики, она жалобно обратилась к ней:

— Ну, Тиффани, душечка, здесь нет ничего такого, чтобы рвать и метать! Конечно, тебя не могло не раздражать, что пришлось торчать на месте и ждать, когда ты так хотела домой. Но ведь не могла же ты оставить бедняжку мисс Чартли без экипажа, ты знаешь это не хуже меня. Поверь, в противном случае нам было бы очень стыдно. К тому же сэр Вэлдо отвез тебя домой в своем фаэтоне, что не могло не доставить тебе удовольствия!

— Им все-таки следовало считаться со мной, — стояла на своем Тиффани. — Если они так поступили…

— А я знаю, в чем дело, — внезапно перебила ее Шарлотта, вот уже несколько минут не сводившая пронзительного взгляда с лица кузины. — В том, что на тебя никто не обращал внимания! И ты с такой же легкостью могла бы спасти мальчика, как Пэтинс, только вот не сделала этого, так как не такая благородная и смелая, как она. Вот поэтому и кипишь, как чайник!

— Да как ты смеешь! — У Тиффани перехватило дыхание, и она пронзила Шарлотту пылающим взглядом.

— Шарлотта, прекрати! — взмолилась миссис Андерхилл в страшном беспокойстве.

Но та продолжила с прискорбным упрямством, всецело доверяясь своему чутью:

— И еще мое твердое убеждение, что этот мужчина из двуколки тоже не обратил на тебя никакого внимания. Только поэтому ты назвала его грубым и вульгарным.

— Все, достаточно! — распорядилась миссис Андерхилл, пытаясь использовать свое право хозяйки приказывать. — Что подумает о вас сэр Вэлдо? Мне еще никогда не было так стыдно за тебя, Шарлотта, как сейчас! Прошу вас, сэр, извинить ее!

— Извиняю обеих, мэм, и покидаю вас, чтобы дать им без помех насладиться ссорой, — заявил он с насмешливым видом.

— Ох, дорогой сэр, а я ведь собиралась просить вас остаться и отобедать с нами! — в отчаянии воскликнула миссис Андерхилл.

— Благодарю вас, вы очень добры, мэм, но, увы, остаться не могу, — ответил он, улыбаясь ей той самой улыбкой, которая, как она впоследствии призналась мисс Трент, приводила ее в трепет.

Сэр Вэлдо откланялся и удалился.

Он добрался до Брум-Холла, когда тени стали длиннее, и сразу направился к дому, на ходу снимая перчатки. Дверь, ведущая в кабинет, открылась, на пороге появился тощий франт и нарочито весело произнес:

— Привет, Вэлдо!

Увидав неожиданного визитера, Идеальный Мужчина застыл на месте; одна перчатка осталась снятой лишь наполовину. Он постоял так около секунды, затем сиял перчатку до конца и положил на стол.

— Боже правый! — вырвалось у него в легком изумлении. — Что привело тебя сюда, Лоури?

Мистер Калвер, памятуя с тревогой о последней стычке с кузеном, испытал облегчение от его хотя и сдержанного, но вполне дружеского приветствия. Не то чтобы он ожидал взрыва негодования при встрече — сэр Вэлдо никогда не давал воли своему гневу и не выходил за рамки приличий, но все-таки несколько побаивался холодного приема. Лоуренс вышел вперед и несколько смущенно объяснил:

— Навещал друзей в Йорке. Вот и подумал, а не заглянуть ли заодно и к тебе, узнать, как твои дела.

— Очень любезно с твоей стороны, — учтиво заметил хозяин дома.

— Ну… я… Ты же знаешь, мне не хотелось бы быть с тобой на ножах. Последний раз, когда мы виделись… Ну, я был здорово не в себе и, рискну предположить, говорил такое, что и в голове никогда не держал. Не хочу, чтобы ты думал…

— Достаточно, Лоури! — прервал его Вэлдо. — Будет об этом! Неужели ты вообразил, будто я затаил обиду? Вот уж не думал, что принимаешь меня за такого глупца!

— Нет, что ты, конечно, не принимаю! Но… Ну, вот я и подумал приехать к тебе на почтовых… чтобы принести извинения.

— Весьма тронут. Пройдем в кабинет. Надеюсь, Ведморы о тебе позаботились?

— О, конечно! Я не пробыл здесь и получаса, как старик принес мне хереса и занялся моим багажом. — Лоуренс бросил украдкой взгляд на родственника и рискнул пошутить. — Меня не покидала уверенность, что ты не выставишь меня за дверь, даже если уподобился покойному Калверу.

— Ну, до такого я еще не дошел! — подтвердил сэр Вэлдо, наливая себе хереса. Он отпил немного и задумчиво посмотрел на Лоурепса. Этот фат, не решающийся встретить (впрочем, далеко не в первый раз в своей изобилующей приключениями молодой жизни) его пристальный, слегка насмешливый взгляд, уселся в кресло с нарочитой небрежностью и, поставив бокал на столик, произнес:

— Не думал, что ты проторчишь здесь больше недели. Все недоумевают: что могло с тобой стрястись? И Линдет все еще здесь? Неужели ему тут чертовски не надоело?

— Видимо, нет. Ответь-ка, что это за твои друзья, которые проживают в Йорке?

— О, ты никого из них не знаешь.

— Так и думал! — Вэлдо поднял графин и направился через всю комнату наполнить стакан кузена. — Ради чего же ты приехал, Лоури?

— Я же сказал! Между нами пробежала кошка, и я…

— Хватит, не тяни волынку! Ведь не проделал же ты весь длинный путь из Лондона только затем, чтобы передо мной извиниться!

— Я здесь прямиком из Йорка, — возразил Лоуренс, покраснев. — Не веришь — спроси в «Блэк-Хорс», где я нанял тарантас, чтобы добраться до этой дыры.

— Нет, я верю тебе! Думаю, ты добрался до Йорка на почтовых из Эдинбурга. И ты опять на мели и разыгрываешь очередную сцену. Прекрати втирать мне очки! Что на этот раз? Долги?

— Представь себе, нет! — сердито возразил Лоуренс. — Возможно, в кармане у меня и гуляет ветер, но я приехал не затем, чтобы просить тебя оплатить мои карточные проигрыши.

— Не спеши разворачивать парус. Я и сам полагаю, что карты тут ни при чем. Могут быть и другие долги.

— Опять попал пальцем в небо! — огрызнулся Лоуренс. — Ничего из этой серии, заслуживающего даже упоминания. А даже если бы и было что-то, я все равно не обратился бы к тебе за помощью. Нет и нет, после того, что услышал от тебя месяц назад. Осмелюсь предположить, что ты считаешь меня беззастенчивым вымогателем, но я знаю, когда нужно остановиться.

— Хотелось бы, чтобы ты перестал переливать из пустого в порожнее. Среди моих вымогателей нет твоего имени. Хотя если бы ты знал, за кого я тебя принимаю, то думаю, съел бы меня тут же на месте с потрохами. Но уж если ты не хочешь запустить руку в мой карман, тогда что же тебе от меня нужно?

— Может, тебе интересно будет узнать, что не дает мне покоя с тех пор, как ты смотался из Лондона? — с горечью осведомился Лоуренс. — Мысль, как начать жизнь по-другому! Конечно, тебе со своей колокольни далеко видно, вот ты и решил, что я прикатил увидеться с тобой, чтобы по старой памяти выклянчить денег для кредиторов или уплаты карточных долгов. Все не так и все не то! — Он сделал паузу. — Во всяком случае, речь пойдет не о долгах! Если хочешь знать, я наткнулся на дьявольски выгодное дельце, если только найду желающих мне помочь. Конечно, ты вправе не доверять мне, хотя вопрос так не стоит. Разговор будет о том, чтобы выгодно вложить часть твоих денег, которых у тебя куры не клюют. А принимая во внимание то, что ты когда-то хотел за просто так отстегнуть мне изрядную сумму, чтобы купить на выбор одну из двух синекур…

— Предложение и сейчас остается в силе, Лоури!

— Да, но я против. Меня не устраивает ни то и ни другое твое предложение. Стать адвокатом — не мое призвание. Изучать законы и заниматься крючкотворством — слуга покорный! Ну а что касается служения церкви… Сейчас это тоже меня не устраивает, но если бы ты предложил мне стать священником, когда я еще был в Оксфорде, признаюсь, может быть, я и стал бы им. Не хочу кривить душой, что и тогда не был бы на седьмом небе от счастья, но постарался бы не огорчать тебя отказом, раз уж ты так озабочен моим будущим. Знаю, однако, что мог бы жить припеваючи на твой щедрый дар. Ладно, теперь это дело прошлое!

— Ты прав, что ни делает Бог, все к лучшему. Думаю, найдется немного людей, которые меньше тебя подходили бы для сана священнослужителя.

— Пожалуй! Кроме того, я бы здорово этим тяготился. Нет, не приличным приходом, а муками совести! Ладно, к делу! Думаю, теперь я наткнулся именно на то, что мне надо. Скажу больше, если дело выгорит, на нем можно сколотить целое состояние!

Скрывая дурные предчувствия, сэр Вэлдо предложил ему продолжать.

— Ну, я вовсе не предполагал так скоро начать тебя раскручивать, — искренне признался Лоуренс. — Но раз уж ты задал вопрос в лоб… Нет причины, почему бы и тебе не заинтересоваться этим делом. Я уверен, ты сразу поймешь, что вещь стоящая…

— У меня уже мурашки бегут по коже, Лоуренс. Кончай тянуть резину! — скомандовал ему кузен.

— Конечно, если ты с самого начала настроен встретить мое предложение в штыки, то мне лучше держать язык за зубами, — обиженно пробурчал Лоуренс.

— Мы еще и до старта не добрались. Начинай! — приказал сэр Вэлдо.

Лоуреис казался обиженным, но быстро проглотил свое недовольство.

— Да… Ну… Ты знаком с Кеарни, Вэлдо?

— Нет.

— Дэсмод Кеарни!

Сэр Вэлдо вновь отрицательно покачал головой.

— О! Остается предположить, что ваши дорожки еще не пересекались, хотя я думаю, ты должен знать его. Он лошадник до мозга костей и, кстати, замечательный наездник. Но вы, поборники высокого спорта, так задираете нос, что никого в упор не видите… — Он спохватился, не сказал ли лишнего, и поспешно добавил: — Это так, к слову! Суть в том, что Кеарни мой приятель. Он не какой-то там «перекати-поле», а порядочный мужик и знаток лошадей. Мы намерены стать партнерами.

— Партнерами? В чем? — недоумевающе спросил сэр Вэлдо.

— Речь идет об охотничьих лошадях. Чтобы торговать ими.

— Мой бог!

— Я так и знал, что вначале ты ушам своим не поверишь! Нет, сперва выслушай! — взмолился Лоуреис внезапно изменившимся голосом. — Только подумай о тех деньгах, которые бухают некоторые жители Мелтона на охотничьих лошадок. Тебе и самому они влетели в копеечку! Говорят, что лорд Элвенли отвалил семь сотен гиней за пони, которого купил в прошлом году. Я могу назвать тебе дюжину людей, которые готовы выложить пять-шесть сотен за кляч, красная цена которым восемьдесят или от силы сотня гиней. Ну, если ты пустишь с молотка свой табун — я имею в виду охотничьих и верховых лошадей, конечно, без тех, что ходят у тебя в упряжке, — то выручишь за них минимум пять тысяч. Думаю, не ошибусь, если скажу — ты сильно сомневаешься, что дельце выгорит, по…

— «Сомневаешься» — не то слово! — перебил его сэр Вэлдо. — Через двенадцать месяцев ты и твой партнер скажете спасибо, если окажетесь на нулях.

— Нет, крах исключается. Мы все продумали и спланировали. И я готов заключить с тобой любое пари, что нас ждет блестящий успех. Конечно, сначала нам придется основательно потратиться — думаю, ты и сам это понимаешь, но…

— Стоит ли продолжать?

— Стоит! Без стартового капитала ничего не выйдет. Загвоздка в том…

— Покорно благодарю! Я и сам знаю, в чем загвоздка, — язвительно отозвался Вэлдо. — Бога ради, перестань ловить меня на крючок. В жизни еще не слышал подобного бреда! За кого ты меня принимаешь, если думаешь, что я ссужу капитал под такую безумную затею? Вступить в партнерство с человеком, у которого, как и у тебя, сквозняк в кармане? Ну нет! Лоури, ты хватил через край!

— Пока от тебя ничего не требуется, кроме как выслушать до конца! Да, Кеарни, как и я, на мели, но он только что получил некоторую собственность. Именно это обстоятельство и навело его на мысль предложить мне партнерство. Он унаследовал от своего дяди местечко в Ирландии — по-моему, называется Галвей. Не правда ли, любопытное название? Ну так вот, наследство не ахти какое — усадьба пришла в упадок, дом разваливается. По-видимому, для него это скорее обуза, чем подарок, потому что в его нынешнем состоянии имение даже не удастся сбагрить с рук.

— Мне тоже так кажется.

— А вот тут ты ошибаешься! Мы нашли ему блестящее применение! Кеарни ездил, чтобы взглянуть на усадьбу, и говорит, что там масса прилегающих земель, целые акры под конюшнями, которые достаточно только отремонтировать, и мы получим то, что надо. Слушай дальше! Ты же должен знать, что Ирландия — это страна, где можно приобрести первоклассных лошадей не дороже, чем по восемьдесят фунтов за голову. Без примеси крови извозчичьих кляч! С чистой родословной! Год выездки — и их можно продавать за пару сотен каждую.

— Если ты думаешь, что я собираюсь сделать из тебя лошадиного барышника…

— Ничего подобного! Это не будут бракованные лошади! — с негодованием воскликнул Лоури.

— Именно такими они и будут, если тебе доверят их отбирать или позволят иметь к этому хоть какое-то отношение.

Лоуренс справился с собой и вновь сумел подавить гнев.

— Само собой, эту сторону дела Кеарни берет на себя: он знает страну, знает, какие ярмарки наилучшие… Я не удивлюсь, если он судит о лошадях не хуже, чем ты. Моя роль сводится к тому, чтобы продавать их здесь.

— Лоури, ты что, серьезно собираешься выступить в качестве дилера?

— Нет, конечно нет! Я имею в виду, что не собираюсь торговать ими с аукциона или с других торгов! У меня есть мысль получше. Я собираюсь продавать их прямо на охоте!

— Что? — не поверил своим ушам сэр Вэлдо.

— Господи, да ты же прекрасно знаешь, что я имею в виду! Просто едешь на красивой лошади, показываешь все, на что она способна, а рядом с тобой один из охотников. — Ну, к примеру, тот же Куорн. А дальше…

— Дальше ты ломаешь шею и тебя уносят ногами вперед!

— Да ну тебя к дьяволу! Ты что, и впрямь не понял или только делаешь вид? Дальше кто-то приходит в восторг от твоей лошадки, спрашивает, не желаешь ли ты ее продать. Ты даже не успеешь опомниться, как…

— И не мечтай ни о чем подобном! Стоит только увидеть, как ты держишься в седле!

Лоуренс вспыхнул до корней волос:

— Благодарю за комплимент! Честное слово, родственничек, из всей напраслины, которую ты на меня возвел, эта… Кем ты меня только не назвал? Но горе-наездник!..

— Нет, нет! Я вовсе не это имел в виду, — заверил сэр Вэлдо, слегка смягчившись. — На ровном месте ты смотришься неплохо, а вот на препятствиях здорово мажешь, да и заставить лошадь показать, на что она способна, — это тебе не дано. Впрочем, я о другом! Ты уж извини, но я в вашем совместном проекте участвовать не собираюсь ни под каким видом.

— Вэлдо, я не прошу подачки, — в отчаянии пустился убеждать его Лоуренс. — Речь идет только о том, чтобы дать мне взаймы. И всего-то лишь тысячу фунтов! Клянусь, верпу тебе все до фартинга!

— Вот в этом я сомневаюсь. Точнее, не в том, что ты не намерен вернуть деньги, нет, ты говоришь искрение и веришь, что сдержишь свое обещание. Просто я боюсь, что вслед за этой тысячей мне придется выложить еще не одну, чтобы вытащить тебя из той пропасти, куда сам себя толкаешь. Поэтому я не выполню твоей просьбы.

Последовало долгое молчание. Лоуренс резко встал с кресла и, подойдя к окну, стал пристально вглядываться. Наконец решился нарушить гнетущую тишину:

— Помню, как ты сказал, когда в прошлом месяце уплатил за меня долг, что делаешь это в последний раз. Но я никогда не думал, что ты откажешься мне помочь, когда… когда я попытаюсь сделать то, к чему ты сам меня все время понуждал.

Сэр Вэлдо не мог сдержать улыбки при этих словах:

— Мой дорогой Лоури! Что-то не припомню, чтобы я настоятельно советовал тебе заняться разведением лошадей.

— Ты хотел, чтобы я нашел себе занятие и перестал бить баклуши. А сейчас, когда я вознамерился покончить с праздной жизнью и не сидеть больше у тебя на шее, сам же лишаешь меня такой возможности.

— Найди себе респектабельное занятие и смело обращайся ко мне. Думаешь, что я мелочный педант и щепетилен до абсурда? Но то, что ты просишь, означает просто-напросто помочь тебе увязнуть по уши!

Лоуренс отвернулся от окна, вынудив себя улыбнуться уголком рта:

— Нет, больше я не обращусь к тебе с протянутой рукой. Ты и так был чертовски щедр ко мне, я это помню! Только… Ну да ладно! Полагаю, больше говорить не о чем? Мне лучше отправиться сейчас, чтобы утром быть в Лондоне. Я тут нежеланный гость!

— Вздор! Ты что, действительно не хочешь остаться?

— Ну, подумывал, грешным делом. То есть я о том, что сейчас любой не прочь выбраться из города, а ты знаешь, сколько стоит сиять дом в сельской местности в июле. Да только на чужой каравай рта не разевай, не так ли?..

— Намекаешь, что Брум-Холл должен был достаться тебе? Кончай ныть, неисправимый ты брюзга! Ничуть не возражаю, чтобы ты остался здесь, только думаю, тебе это придется не по вкусу. Тут все еще работают строители, наверное, ты и сам это понял.

— О, на такие пустяки мне наплевать! — заверил Лоуренс. — Ты, видимо, наводишь здесь серьезный порядок? И все ради малолетних голодранцев, как я понимаю?

— Правильно понимаешь, — весело отозвался сэр Вэлдо. — Я должен пойти и предупредить Ведмора, что мы не ждем Джулиана к обеду — он в Лидсе и, скорей всего, задержится. Приходится на своих двоих ходить к дворецкому, чтобы отдать распоряжение, — единственный работающий звонок остался только в бывшей спальне нашего усопшего родственника. Впрочем, чего другого, а всевозможных недостатков здесь хватает. Твой слуга вскоре просветит тебя на сей счет. Надеюсь, он еще не улизнул отсюда? Я сам живу в постоянном страхе, что, проснувшись однажды утром, не найду Манслоу.

Лоуренс явно испугался, однако возразил:

— Блайт никогда не выкинет такой штуки! А что касается Манслоу, не представляю, что может заставить его покинуть тебя! Для того одних поломанных ступеней маловато. Так во сколько обед? И должен ли я к нему переодеться?

— Сойдешь и так! А обедаем мы в шесть — по старинке.

— Ах да! Как принято в провинции, — отозвался Лоуренс, явно намереваясь не дать себя запугать. — По правде говоря, я даже рад этому, так как немного устал в дороге. Мечтаю лечь пораньше.

Что он и сделал, отправившись спать около девяти часов, после тщетных усилий подавить зевоту.

Сэр Вэлдо ни в коей мере не заблуждался на его счет. Не поверив, что Лоуренс навещал друзей в Йорке, он еще меньше верил в то, что тот и впрямь решил остаться в Брум-Холле исключительно ради отдыха. Лоури конечно же не смирился с поражением, которое потерпел в их первом разговоре насчет денег для «выгодного дельца», и рассчитывал добиться своего в недалеком будущем. С унылой улыбкой сэр Вэлдо припомнил несколько предыдущих случаев, когда, наотрез отказавшись удовлетворить требования Лоури вначале, затем все-таки ему уступал. При этом кузен применял тактику точно такую же, как и сейчас. Безусловно, Лоури прибыл в Брум-Холл во всеоружии, возможно даже приготовившись на начальном этапе встретить решительный отказ Вэлдо. Потому и не воспринял его как финал, проявив кажущуюся уступчивость. Когда Лоуренс знал, что не может обвести кузена вокруг пальца, он редко давал волю своему гневу, а начинал оплакивать свою судьбу, говорить выспренним слогом и не переставал взывать к лучшим чувствам сэра Вэлдо, пока не добивался своего.

«Следовало бы отправить его отсюда», — подумал сэр Вэлдо, сознавая, что, поддавшись когда-то импульсу сострадания, возбудил в кузене ложные надежды. А потом ему уже ничего не оставалось, как выручать пройдоху, так как он не мог со спокойной совестью допустить, чтобы тот гнил в долговой тюрьме. Сэр Вэлдо не питал к кузену никакой симпатии, и он для него ровным счетом ничего не значил, но когда сказал Джорджу Уингхему, что погубил Лоури, был абсолютно искренен. В его лени, творимых им глупостях, безмерной экстравагантности сэр Вэлдо винил себя. Это своей легкой бездумной щедростью он губил в Лоури желание бороться за свое место под солнцем, своим потворством укреплял в нем сознание, что ему не грозит полный крах, так как добрый богатый кузен не допустит, чтобы с ним случилось подлинное несчастье, если подразумевать под этим нищету и полное разорение. «В конце концов, тебе это ничего не стоит!» — заявил Лоури, когда Вэлдо еще учился в Оксфорде.

Идеальный Мужчина морщился, вспомнив, каким глупцом он был в молодости. Тогда же Лоури с горечью сказал, что легко разглагольствовать об экономии тому, кто купается в золоте. И юный Вэлдо, богатый настолько, что это превосходило предел самых дерзких мечтаний, приверженный принципам филантропии, которые неверно истолковал, смертельно опасаясь прослыть скупцом, с готовностью поверил, что разница в положении между ним и кузеном — не что иное, как вопиющая несправедливость. Он широко открыл свой кошелек для хищного родственника, и тот стал запускать в него лапу при каждом удобном случае, вскоре обнаглев до того, что стал смотреть на Вэлдо как на человека, от которого вправе требовать, а не просить. И только когда, вконец распоясавшись, по уши увяз в карточных долгах, получил по рукам. В тот момент Вэлдо твердо решил отлучить нахала от своих денег, и это решение только крепло под градом оскорблений, который обрушил на его голову Лоури, но даже тогда, в приступе негодования, совесть подсказывала ему — вина за то, что кузен стал таким, во многом лежит на нем. Он часто переживал из-за него, но его жалость перемешивалась с презрением. Вот так и получилось, что стал отделываться от Лоури денежными подачками, как бы откупаясь от мук совести — это ему было легче, чем всерьез заняться его воспитанием, как он поступил по отношению к Джулиану. Конечно, ни о каких аналогиях тут не могло быть и речи. Лоуренс был старше Джулиана на несколько лет и не остался без отца в раннем детстве. Но его папаша был бессердечным человеком, смотревшим на детей как на обузу и с зубовным скрежетом расстававшийся с каждым пенни, который вынужден был на них потратить. Еще и поэтому казалось вполне естественным, что Лоури обращался за помощью к кузену, когда ему приходилось слишком туго.

Разумнее всего было не предлагать Лоури остаться в Брум-Холле, но сэр Вэлдо не счел себя вправе поступить по отношению к нему столь несправедливо. Ведь здесь находился Джулиан, и во многом именно это обстоятельство вынудило сэра Вэлдо не отказать в гостеприимстве другому родственнику. Лоури болезненно относился к той привязанности, которую сэр Вэлдо испытывал к Джулиану, и только по той причине, что пребывал в упорном заблуждении, будто он щедро осыпает мальчишку деньгами. «Если бы не Линдет, который усердно тебя выдаивает, ты бы мне не отказал», — частенько упрекал Лоури сэра Вэлдо. «Линдет не просит у меня денег», — возражал он. «Конечно нет! Да и зачем ему просить? Он и так все, что захочет, получает, стоит ему лишь насупить бровь. Это всем известно».

Однако Лоури не заблуждался, считая, что Джулиан его самый любимый родственник. Это была чистая правда.

Сэр Вэлдо размышлял о ревности Лоури к Джулиану, пытаясь предугадать, не дойдет ли дело до рукопашной между кузенами, когда услышал скрип колес экипажа и голос Линдета, пожелавшего кому-то спокойной ночи. Спустя минуту он и сам появился в комнате.

— Вэлдо! Вот ты где! Надеюсь, не счел меня пропавшим без вести? Прости, если так, но я думаю, ты не очень беспокоишься.

— Думаешь? Я тут вот уже несколько часов мерю шагами полы…

— По твоему виду не скажешь, — не удержался от смешка Джулиан.

— Просто до того выдохся, что по мне уже ничего не видно. Ты обедал?

— Да, у пастора. Они как раз собирались садиться за стол, когда мы приехали, и миссис Чартли уговорила меня остаться. Мисс Трент уехала, но пастор заверил, что мне не придется брести домой пешком, пообещал подвезти, поэтому я и согласился. Думал, это ненадолго, но столько всего пришлось обсудить! Ты же знаешь, как это бывает, я даже не заметил, как промелькнуло время. Думаю, ты догадался, что ждать с обедом меня не стоит?

— Догадался, и даже ни на секунду не отложил обед. Ну, доставил юного «висельника» родителям?

— Да, только как можно называть бедного маленького сорванца «юным висельником»? Ему же только шесть лет, да и украл он всего-то яблоко! Мисс Трент ведь рассказала тебе, что произошло, не так ли? Это был ужасный момент!

— Судя по всему, да. Как я понимаю, мисс Чартли проявила удивительное мужество и самообладание?

— Да, иначе как отвагой это не назовешь! Представляешь, совершенно не думая о себе, бросилась спасать мальчика. Но еще больше меня удивило, как вела себя после этого: скромно и даже застенчиво. Никто не мог бы и заподозрить, что это та самая девушка, которая только что проявила столько мужества! Не стой она на коленях на мостовой, вполне можно было подумать, что этот подвиг совершил кто-то другой. Она ни на кого не обращала внимания и даже не дрогнула перед тем типом, который обрушился на нее с угрозами и хотел передать мальчика в руки закона. Боже, Вэлдо, как ты мне был нужен в ту минуту! Пожалуй, как никогда в жизни!

— Это еще зачем? Ты что, не мог справиться с жаждущим крови лавочником?

— С ним-то? Конечно, мог! Но, черт побери, я совершенно не знал, что делать с мальчишкой! Однако мисс Чартли знала! Да, представь себе, знала, как и то, что надо сказать отцу и матери сорванца! Единственное, что сломило ее, ну, правда ненадолго, это… — Джулиан внезапно умолк.

— Могу догадаться и сам, — пришел ему на помощь кузен.

Молодой лорд бросил на него быстрый взгляд и после небольшой паузы с натянутой улыбкой, начиная краснеть, произнес:

— Думаю, можешь, коли сам отвозил ее в Стаплс. Между прочим, я очень тебе обязан за это! Ну и как она истолковала тебе случившееся? Вкривь и вкось?

— Да. но не больше, чем я ожидал. Признанные красавицы, да будет тебе известно, не выносят, когда их затмевают. На меня недвусмысленно возложили обязанность удалить ее со сцены, но о чем я сожалею по-настоящему, так это о том, что так и не удостоился чести повстречаться с этим низким, вульгарным и, вне всяких сомнений, дурно воспитанным джентльменом из двуколки.

Джулиан весело расхохотался:

— А, Бэлдок! Сначала он заявил, что не видит, с чего бы это ей «грохнуться» в обморок, а затем назвал «чокнутой». Не знаю, почему смеюсь сейчас, бог свидетель, тогда мне было не до смеха. Но это был пассаж! — Он помолчал, а затем, как бы через силу, выдавил из себя: — Ты думаешь, я в ауте, не так ли? Но для меня это не новость, еще с той злополучной поездки в Кнэрсборо. Правда, сначала я думал, что это просто… ну, просто из-за того, что она еще так молода и сильно избалованна, но потом понял — у нее нет сердца, Вэлдо! Нет ничего, кроме хорошенького личика… Ну да ладно! Какой же я джентльмен, если говорю такое?! Пусть даже тебе. Но мне кажется, ты предполагал, и не без оснований, что она надолго выбьет меня из колеи.

— Отвечу: я был бы удивлен, если бы ей это не удалось, — самым небрежным тоном произнес сэр Вэлдо. — Даже не припомню, видел ли я внешне более прекрасную девушку, чем она, а у меня за плечами немало всякого! Очень жаль, что ее душевные качества и поведение идут вразрез с такой красотой, но не сомневаюсь, ей самой и одной красоты хватает, чтобы обойтись без всего прочего. Если ее наследство и впрямь столь значительно, как поговаривают, вполне сможет подцепить маркиза.

— Подцепить маркиза?! Какого еще маркиза?

— Любого, какой подвернется под руку. Знаю, звучит как полнейший абсурд, но она, оказывается, спит и видит, как бы стать маркизой. Не удивлюсь, если добьется своего… Да, между прочим, а как отнеслась мамаша Чартли к вашему приключению?

— Она, конечно, была потрясена. Но пастор заявил, что Пэтинс — я хотел сказать «мисс Чартли» — поступила так, как и должна была поступить. Естественно, миссис Чартли меньше всего желала бы, чтобы подобное произошло с ее дочерью, но она никого не винит. Более того, считает, что ни она сама, ни пастор не могли бы сделать большего, чем Пэтинс, окажись они на ее месте. Каюсь, я взял на себя смелость солгать им, что она не заходила в ужасную лачугу, где живет мальчик. Мисс Чартли сказала, что можно увидеть жилища и похуже, но я клянусь тебе, Вэлдо, мои свиньи живут в лучших условиях! И еще мисс Чартли заметила, что дочери священника не привыкать посещать бедняков. Знаешь, я боялся, что мне будет не по себе во время обеда, но ничего подобного! Мы провели вечер очень приятно. Да, только представь себе мое изумление, когда я узнал, что она из Ятли! Мы почему-то разговорились о Тимперли, и тут миссис Чартли сообщила, что она уроженка тех мест. Ну, во всяком случае, из соседнего графства Уорвикшир. Когда она упомянула Ятли, я так на нее и уставился…

— Ты уж извини меня, — перебил Джулиана Вэлдо. — Но я или слишком туп, или чересчур забывчив. Кто такие Ятли?

— О, да из уорвикширского семейства! Я не так много о них знаю, но ты, должно быть, слышал, мама часто упоминает свою близкую подругу Марию Ятли. Теперь она, правда, леди Стоун — обычная снобка! — но мама знает ее целую вечность и всегда говорит о ней как о Марии Ятли. Ну, как тебе такое нравится? Миссис Чартли — и вдруг кузина леди Стоун!

Сэр Вэлдо хотя и не разделял восторг Джулиана по поводу столь изумительного открытия, однако сделал вид, что тоже им поражен, и обрадованный этим его молодой кузен перевел разговор на другую тему. Забыв о всех своих огорчениях, он еще долго рассказывал о том, какой приятный вечер провел в доме пастора, и даже попытался убедить сэра Вэлдо, что мальчишка, спасенный мисс Чартли и проживающий с родителями в трущобах, — подходящий кандидат для будущего приюта сирот в Брум-Холле. Не преуспев в этом, Джулиан заявил, что непременно обсудит важный вопрос с пастором. Может, он посодействует поместить мальчика в школу для бедных.

— Я чувствую, что должен для него что-то сделать, — заявил лорд Линдет с хмурым видом. — После того как мисс Чартли спасла мальчика из-под копыт лошади, было бы жалко оставить все как есть и обречь его, бедного чертенка, на жалкую участь работать на фабрике. И думаю, если бы ты переговорил с одним из отцов города, или церковным старостой, или еще с кем-то…

— Нет, раз ты сам собираешься говорить с пастором, — остановил его сэр Вэлдо.

— Ну да, я так и сделаю, — зевнул Джулиан. — Боже, как хочется спать! Пойду лягу, если ты не возражаешь.

— Вовсе нет! Между прочим, здесь Лоури. Он давно в постели.

Джулиан, который уже направлялся к двери, заслышав это, резко обернулся и воскликнул:

— Лоури?! Какого черта ему здесь надо?

— Объяснил мне, что навещал друзей в Йорке и сделал небольшой круг, дабы глянуть, как мы тут проводим время.

— Чепуха! — презрительно бросил Джулиан. — Что за дьявольщина! И чего же он хочет?

— Спроси лучше у него, — холодно отозвался сэр Вэлдо.

— Я не хотел… — Джулиан покраснел. — Знаю, это твой дом и не моего ума дело, кого ты приглашаешь в гости, но… О боже, Вэлдо, это же черт знает что! Ведь ты же не приглашал его, не может такого быть?

— Нет, не приглашал, — признался Идеальный Мужчина. — Извини, Джулиан, но ты же знаешь, я не могу выгнать его вон.

— Нет, конечно. Ну и дела! Впрочем, как только он начнет цепляться и обвинять тебя…

— Не думаю, что он даст себе волю. Но если дело дойдет до этого, очень прошу тебя твердо помнить о двух вещах: первая — он находится не под твоим кровом, а вторая — я сам вполне в состоянии постоять за себя!

— Мне ли этого не знать! — с издевкой произнес Джулиан. — Как и то, что ты быстро перед ним пасуешь. Ладно, обещаю не нарушать приличия, если смогу! — Он уже открыл дверь, но оглянулся с ухмылкой и добавил: — Клянусь Юпитером! Здесь нет поблизости Бонд-стрит, чтобы такому франту было где околачиваться!