Компания, которую дворецкий с неодобрительным видом ввел в желтый салон дома сэра Ричарда Уиндэма, состояла из двух леди и одного джентльмена, сопровождавшего их с явной неохотой. Джентльмен, которому было немногим более тридцати, но который, как это ни печально, проявлял явную склонность к полноте, казалось, почувствовал неодобрение дворецкого, потому что, когда эта достойная личность сообщила старшей из дам, что сэра Ричарда Уиндэма нет дома, джентльмен бросил на него старый как мир беспомощный взгляд, каким нередко обмениваются мужчины, столкнувшись с необъяснимым упрямством женщин, и умоляюще сказал:

– В таком случае, не кажется ли вам, леди Уиндэм?.. Луиза, может быть, нам лучше?.. Я хочу сказать, что нет никакого смысла заходить, ведь так, любовь моя?

Но ни его теща, ни жена не обратили ни малейшего внимания на эти робкие предложения.

– Если моего брата нет дома, мы подождем, пока он вернется, – решительно заявила Луиза.

– Твоего бедного папы тоже никогда не было дома, когда к нему кто-то приходил, – пожаловалась леди Уиндэм. – Меня поражает, как Ричард с каждым днем становится все более похож на него.

Последние слова леди произнесла таким плаксивым голосом, что, казалось, она вот-вот разрыдается на пороге дома собственного сына. Джордж, лорд Тревор, посмотрел на платочек, который она сжимала в тонкой, обтянутой перчаткой руке, и счел бесполезным дальнейшие возражения; он вошел в дом вслед за дамами.

Отказавшись от предложенных напитков, леди Тревор проводила мать в желтый салон, усадила ее на обитый атласом диван и объявила, что намерена пробыть здесь до вечера, если будет такая необходимость. Джордж, который прекрасно понимал, какие чувства испытает его шурин, к которому он относился с симпатией, вернувшись домой и обнаружив целую делегацию родственников, сказал:

– Знаешь, я не думаю, что мы действительно должны здесь сидеть! Мне это совершенно не нравится! Хотелось бы, чтобы и вы выкинули эту мысль из головы!

Его жена, которая была занята тем, что стягивала с рук перчатки цвета лаванды, бросила на Джорджа снисходительно-презрительный взгляд.

– Мой дорогой Джордж, если ты боишься Ричарда, позволь заверить тебя, что я вовсе его не боюсь.

– Боюсь его? Да нет же! Но я бы хотел, чтобы ты поняла: мужчине двадцати девяти лет от роду вряд ли понравится, если кто-то будет вмешиваться в его личные дела. Более того, он наверняка заинтересуется, какое это имеет отношение ко мне. И я уверен, что ничего не смогу ему ответить! Лучше бы я сюда вообще не приходил!

Луиза проигнорировала замечание мужа как не заслуживающее ответа: она держала своего повелителя в ежовых рукавицах. Красивая женщина с весьма решительным выражением лица и насмешкой в глазах, она была одета, возможно, и не по последней моде, которая предписывала летней одежде открывать все мыслимые прелести леди, но тем не менее с достоинством и элегантностью. Так как у Луизы была хорошая фигура, модные, глубоко декольтированные платья с высокой талией и маленькими пышными рукавами очень ей шли – гораздо более, чем ее мужу обтягивающие панталоны и фрак.

Мода была немилосердна к Джорджу. Лучше всего он выглядел в брюках для верховой езды и высоких ботинках, но, к сожалению, был подвержен дендизму и буквально измучил своих родственников и друзей своей погоней за всеми модными новшествами: завязывая галстук, проводил у зеркала не меньше времени, чем сам знаменитый денди мистер Браммел; втискивая же свою весьма полную фигуру в обтягивающие панталоны, всякий раз слышал, как они угрожающе трещали при неосторожном движении.

Дама, безвольно откинувшаяся на спинку атласного дивана, обладала не меньшей решительностью, чем ее дочь, но добивалась выполнения своих желаний гораздо более тонкими способами. Будучи вдовой вот уже десять лет, леди Уиндэм получала наслаждение от своего слабого здоровья. Малейший намек на сопротивление становился тяжелейшим испытанием для ее деликатных нервов; и любого, кто видел ее носовой платочек, флакончик с туалетным уксусом и нюхательной солью, с которыми она никогда не расставалась, и не понял значения этих предметов, можно было бы считать совершенным глупцом. В молодости она была красавицей; когда же достигла средних лет, все ее черты, казалось, увяли: волосы, щеки, глаза и даже ее голос, который стал таким тихим, что было просто удивительно, что его еще вообще слышно. Подобно своей дочери, леди Уиндэм обладала безупречным вкусом в одежде и, к счастью, достаточным количеством денег для того, чтобы приобретать наимоднейшие новинки, не сокращая при этом нисколько своих остальных расходов. Но это не мешало ей считать себя очень бедной. Не ощущая, однако, этой бедности ни в малейшей степени, она наслаждалась всхлипами и жалобами на свои расстроенные дела и пыталась вызвать сочувствие своих знакомых, грустно рассуждая о несправедливости завещания своего покойного мужа, который сделал сына единственным наследником всего огромного состояния. Из ее туманных намеков друзья могли лишь догадываться, что оставленное ей содержание представляло собой жалкие гроши.

Леди Уиндэм, которая жила в очаровательном доме на Кларджес-стрит, не могла не испытывать боли, посещая особняк на Сент-Джеймс-сквер. Глядя на ее искаженное мукой лицо, можно было подумать, что этот дом являлся родовым гнездом, которое она была вынуждена покинуть; на самом же деле ее сын купил его несколько лет назад. При жизни сэра Эдварда семья жила в огромном и крайне неудобном доме на Гросвенор-сквер. Когда сэр Ричард объявил, что хочет обзавестись собственным домом, этот дом был оставлен, так что леди Уиндэм могла в дальнейшем постоянно оплакивать его утрату, не будучи при этом обязанной страдать от его неудобств. Но как бы ей ни нравился ее собственный дом на Кларджес-стрит, нельзя было и предположить, что она могла хладнокровно относиться к тому, что ее сын живет в гораздо большем доме на Сент-Джеймс-сквер, и в те моменты, когда жаловаться ей было не на что, она всегда возвращалась к этой теме и говорила больным голосом:

– Никак не могу понять, зачем ему понадобился такой огромный дом.

Луиза, у которой помимо поместья в Беркшире был прекрасный собственный дом, никогда не выражала ни малейшего недовольства по поводу особняка, приобретенного братом. Она и на этот раз сказала:

– Это не имеет никакого значения, мама. Если, конечно, он не думал о женитьбе, когда покупал его. Не правда ли, Джордж?

Джордж был польщен, что к нему обратились с подобным вопросом, но, как честный, не привыкший изворачиваться человек, он не смог заставить себя сказать, что Ричард и в самом деле не думал о женитьбе, когда покупал дом, как, впрочем, и в какой-либо другой момент.

Луиза осталась недовольна.

– Что ж! – решительно сказала она. – Его необходимо заставить подумать о женитьбе!

Леди Уиндэм отодвинула в сторону флакончик с нюхательной солью и вмешалась в разговор:

– Всем известно: я бы никогда не заставила моего мальчика сделать что-либо неприятное для него, но ведь уже в течение многих лет само собой разумеется, что он и Мелисса Брэндон скрепят узами брака долгую дружбу между нашими семьями!

Джордж с изумлением уставился на тещу и подумал, что лучше бы ему сейчас находиться где-нибудь в другом месте.

– Если он не хочет жениться на Мелиссе, я буду последним человеком, который будет настаивать на этом, – сказала Луиза. – Но ему вообще пора жениться, и если у него нет на примете другой подходящей девушки, значит, он должен жениться на Мелиссе.

– Не знаю, как мне встречаться с лордом Сааром, – жалобно сказала леди Уиндэм, снова поднося к носу нюхательную соль. – Бедная дорогая Эмили, ведь у нее еще три дочери на выданье, помимо Мелиссы, и все далеко не красавицы. А у Софии к тому же прыщи.

– Я не считаю Огасту безнадежной, – справедливо заметила Луиза. – Да и Амелия может еще похорошеть.

– Она же косоглазая! – возразил Джордж.

– Немного косит один глаз, – деликатно поправила Луиза. – Но мы собрались вовсе не для того, чтобы обсуждать это. Мелисса исключительно красива, и этого никто не может отрицать!

– Поэтому союз с нею весьма желателен! – вздохнула леди Уиндэм. – Это же одна из аристократических семей!

– Говорят, что сам Саар не проживет и пяти лет, во всяком случае не при том образе жизни, который он ведет сейчас, – заметил Джордж. – Заложено все до последней булавки, а сам он пьет так, будто хочет поскорее сойти в могилу. Говорят, его отец вел себя точно так же.

Обе дамы посмотрели на него с неодобрением.

– Надеюсь, Джордж, ты не хочешь этим сказать, что и Мелисса неравнодушна к спиртному? – спросила его жена.

– О нет, нет! Господи, конечно нет. Уверен, она – прекрасная девушка, однако, Луиза, не могу винить Ричарда в том, что он не хочет жениться на ней! – смело заявил Джордж. – Лично я охотнее женился бы на статуе!

– Должна заметить, – согласилась Луиза, – что Мелисса, возможно, несколько холодновата. Но ты должен понять, что она теперь в очень непростом положении. Еще с тех пор, как они были детьми, считалось, что они с Ричардом поженятся, и она знает это так же хорошо, как и мы. А вот Ричард ведет себя просто неприлично, и я уже потеряла всякое терпение!

Джордж с симпатией относился к своему шурину, но знал, что сейчас было бы просто глупо защищать его. Леди Уиндэм подхватила печальную тему:

– Не дай Бог мне склонять сына к браку, которого он не желает, но я живу в постоянном страхе из-за того, что он может привести в дом какую-нибудь ужасную плебейку, да еще захочет, чтобы я этому радовалась!

Джордж мысленно представил себе шурина и с сомнением в голосе возразил:

– Не думаю, что он может так поступить, мадам.

– Джордж совершенно прав, – заявила Луиза. – Я бы лучше думала о Ричарде, сделай он это. Но меня поражает, что он совершенно равнодушен к женскому очарованию! Его нелюбовь к дамам – это, конечно, полнейший бред, но с уверенностью можно сказать одно: он может не любить женщин, но у него есть обязательства перед семьей, и он обязан жениться! Сколько раз я знакомила его с девушками на выданье, со всеми, какие только есть в нашем городе! И ни в коем случае не настаиваю, чтобы он женился именно на Мелиссе Брэндон. И что же? Он не посмотрел дважды ни на одну из них. Что ж, если он так настроен, ему прекрасно подойдет и Мелисса.

– Ричард думает, что все они хотят выйти за него из-за денег, – заметил Джордж.

– Возможно, и так. Ну и что же? Надеюсь, ты не собираешься убеждать меня в том, что Ричард – романтик?

Джордж был вынужден признать, что Ричард вовсе не романтичен.

– Если я доживу до его свадьбы, то смогу наконец умереть спокойно! – заявила леди Уиндэм, которая наверняка имела все шансы прожить еще не менее тридцати лет. – Его теперешнее поведение заставляет мое бедное материнское сердце тревожно биться от дурных предчувствий!

Преданность другу-шурину заставила Джорджа смягчить мнения о нем:

– Ну что вы, мадам! Как можно! Да в Ричарде нет ничего дурного, ни в малейшей степени, клянусь честью!

– Он выводит меня из терпения! – сказала Луиза. – Я его очень люблю, но при этом презираю всем сердцем! Да, это так, и мне безразлично, кто может услышать эти мои слова! Его не волнует ничего, кроме узла на галстуке, блеска туфель и нюхательного табака!

– А лошади! – неудачно вспомнил Джордж.

– Ах, еще и лошади! Прекрасно! Не забудем добавить, что он прекрасный жокей! Он победил сэра Джона Лейда в гонке до Брайтона! Вот уж действительно достижение!

– И прекрасно играет в мяч! – смело, но уже тише добавил Джордж.

– Ты, конечно, можешь восхищаться человеком, который постоянно сидит в «Салуне Джексона» и «Кабачке Крибба»! А я – не могу!

– Нет, любовь моя, – сказал Джордж. – Нет, конечно, любовь моя!

– И я нисколько не сомневаюсь в том, что ты не видишь ничего предосудительного в его пристрастии к азартным играм! Но я из очень надежного источника знаю, что он как-то раз за один только вечер в «Олмаке» проиграл три тысячи фунтов!

Леди Уиндэм застонала и приложила платочек к глазам.

– О, прошу тебя, не надо об этом!

– Да, но он чертовски богат, так что это не играет никакой роли! – воскликнул Джордж.

– Женитьба, – решительно заявила Луиза, – положит конец всем этим глупостям.

Угнетающая картина, которая тотчас возникла перед глазами Джорджа после слов, сказанных женой, заставила его замолчать. Низким, полным таинственности голосом леди Уиндэм сказала:

– Только мать может понять мое беспокойство. Он сейчас в опасном возрасте, и я живу в постоянном страхе, каждый день опасаясь, что он может еще натворить!

Джордж открыл было рот, чтобы что-то ответить, но встретился со взглядом жены и тут же закрыл его, принявшись с несчастным видом дергать узел своего галстука.

Дверь распахнулась; на пороге комнаты стоял коринфянин и циничным взглядом рассматривал собравшихся родственников.

– Тысяча извинений! – произнес он равнодушно, однако вполне вежливо. – Ваш покорный слуга, мадам! И твой, Луиза! Мой бедный Джордж! Э-э… я приглашал вас?

– К сожалению, нет! – резко ответила Луиза.

– Нет, нет, мы не собирались заезжать! Я хочу сказать, что им пришло в голову… я просто не смог остановить их! – Джордж героически принял бремя объяснений на себя.

– Я так и думал, что не приглашал, – сказал коринфянин, закрывая за собой дверь и входя в желтый салон. – Но моя память, вы знаете!.. Моя безобразная память!

Джордж, окинув опытным взглядом своего шурина, почувствовал, как в его душе что-то шевельнулось.

– Мой Бог, Ричард, мне это нравится! Прекрасно сидит пиджак, клянусь честью! Кто его шил?

Сэр Ричард вытянул перед собой руку и полюбовался манжетом.

– Уэстон, Джордж, только Уэстон!

– Джордж! – Луиза одернула мужа страшным голосом.

Сэр Ричард слегка улыбнулся, пересек комнату и подошел к матери. Она протянула ему руку, и он с ленивой грацией склонился над ней, лишь слегка коснувшись ее губами.

– Тысяча извинений, мадам! – повторил он. – Надеюсь, мои люди позаботились о вас… э-э… обо всех вас? – Его взгляд не спеша скользнул по комнате. – Боже мой! – спохватился он. – Джордж, ты ближе всех к нему – будь добр, дружище, позвони в звонок.

– Нам ничего не нужно, спасибо, Ричард, – поспешно сказала Луиза.

Слабая, но приятная улыбка заставила ее замолчать гораздо быстрее, чем все возражения и протесты ее мужа.

– Моя дорогая Луиза, ты ошибаешься – уверяю тебя, ты ошибаешься! Джорджу крайне необходимо… э-э… что-нибудь укрепляющее. Да, Джеффрис, я звонил. Мадеру… и миндальное печенье, Джеффрис, пожалуйста!

– Ричард, – это лучший «водопад», который мне когда-либо доводилось видеть! – воскликнул Джордж, который не мог отвести восхищенного взгляда от галстука коринфянина.

– Ты льстишь мне, Джордж, боюсь, что ты льстишь мне!

– Фи! – фыркнула Луиза.

– Именно, моя дорогая Луиза, – дружелюбно согласился сэр Ричард.

– Не старайся вывести меня из себя, Ричард! – сказала Луиза угрожающим тоном. – Я согласна с тем, что ты выглядишь великолепно!

– Я стараюсь, – пробормотал сэр Ричард. Луиза глубоко вздохнула.

– Ричард, я сейчас тебя ударю! – заявила она.

Его улыбка стала шире и даже слегка приоткрыла великолепные белые зубы.

– Не думаю, что это у тебя получится, дорогая.

Джордж в этот момент расслабился настолько, что позволил себе засмеяться. На него тут же был направлен грозный взгляд.

– Джордж, успокойся! – сказала Луиза.

– Должна признаться, – согласилась леди Уиндэм, смиряя свою материнскую гордыню, – что никто, не считая, конечно, мистера Браммела, не выглядит так элегантно, как ты, Ричард.

Он поклонился, но этот панегирик, казалось, его не слишком обрадовал. Возможно, он воспринял его как должное. Он был весьма замечательным коринфянином. Начиная от растрепанных ветром волос (а как известно, эту прическу сделать труднее всего) и заканчивая носками сверкающих туфель, он являл собой типичный образец светского молодого человека. На нем прекрасно сидел отлично сшитый пиджак из самой тонкой ткани; его галстук, вызывавший неизменное восхищение Джорджа, был, несомненно, повязан рукою мастера; жилет был подобран со вкусом; на песочных брюках не было ни единой складочки, а его туфли со стильными золотыми кисточками были не только сшиты самим Хоуби, но и начищены, как подозревал Джордж, ваксой, смешанной с шампанским. На шее у него висел лорнет на черной ленте, на жилете был кармашек для часов, а в руке он держал табакерку из севрского фарфора. Всем своим видом он демонстрировал непереносимую скуку; но ни великолепный покрой его костюма, ни нарочитая небрежность жестов не могли скрыть его мускулистых ног и широких плеч. Красивое, но скучающее лицо выражало разочарование. Тяжелые веки прикрывали глаза, достаточно умные, но обреченные наблюдать за тщеславной суетой этого мира; улыбка, едва коснувшаяся его решительно очерченных губ, казалось, говорила о том, что сэр Ричард смеется над глупостью всех своих современников.

Джеффрис вошел в салон с подносом и расставил стаканы с бутылками на столике. Луиза жестом отказалась от напитков, но леди Уиндэм отказываться не стала, и Джордж, воодушевленный примером своей тещи, также взял бокал мадеры.

– Ты, наверное, удивлен нашим неожиданным визитом, – сказала Луиза.

– Нисколько, – мягко возразил сэр Ричард. – Я уверен, что ты сейчас объяснишь мне его цель.

– Мы с мамой пришли, чтоб поговорить о твоем браке, – смело объявила Луиза.

– А о чем хочет поговорить со мной Джордж? – спросил сэр Ричард.

– Естественно, тоже об этом.

– Нет, я не хочу! – торопливо опроверг Джордж слова жены. – Ты знаешь, я говорил, что не хочу иметь к этому никакого отношения! Я вообще не хотел идти!

– Налей себе еще мадеры! – успокаивающе сказал сэр Ричард.

– Спасибо, да, конечно! Но не думай, пожалуйста, что я пришел сюда, чтобы донимать тебя по делу, которое не имеет ко мне ни малейшего отношения, я этого делать не собираюсь!

– Ричард! – воззвала леди Уиндэм значительным голосом. – Я больше не могу видеть лорда Саара!

– Что, он уже настолько плох? – спросил как ни в чем не бывало сэр Ричард. – Я сам его не видел последние несколько недель, но вовсе не удивлен. Мне кажется, я слышал что-то об этом… не могу вспомнить только от кого. Так все дело в том, что он так пристрастился к бренди?

– Иногда, – сказала леди Уиндэм, – ты мне кажешься совсем бесчувственным!

– Он просто хочет вывести тебя из равновесия, мама. Ты прекрасно знаешь, что мама имела в виду, Ричард. Когда ты собираешься делать предложение Мелиссе?

Возникла пауза. Сэр Ричард поставил на стол пустой бокал и провел длинным пальцем по лепесткам цветка, стоявшего в вазе на столе.

– В этом году, в следующем, когда-нибудь… или никогда, моя дорогая Луиза.

– Я уверена, что она считает себя обрученной с тобой, – ответила Луиза.

Сэр Ричард смотрел на цветок, по лепесткам которого он водил пальцем, но после этих слов сестры он бросил на нее быстрый, пронзительный взгляд.

– Это действительно так?

– Как же может быть иначе? Ты знаешь очень хорошо, что папа и лорд Саар договорились об этом еще много лет назад.

– Это какое-то средневековье! – вздохнул сэр Ричард, прикрыв глаза веками.

– Пожалуйста, прошу тебя, пойми меня правильно. Если тебе не нравится Мелисса, то и говорить не о чем. Но она тебе нравится – а если нет, то я никогда не слышала об этом! И мама, и я, да и Джордж тоже – мы все считаем, что тебе давно пора остепениться.

Сэр Ричард бросил на лорда Тревора взгляд, полный упрека.

– И ты, Брут? – сказал сэр Ричард.

– Клянусь, я никогда этого не говорил! – воскликнул Джордж, едва не подавившись своей мадерой. – Это все Луиза. Должен сказать, что, наверное, когда-нибудь я мог и согласиться с ней. Ты знаешь, как это бывает, Ричард!

– Знаю, – согласился сэр Ричард, вздохнув. – И ты, мама?

– О, Ричард, я живу только надеждой увидеть тебя в счастливом браке, окруженным детьми! – дрожащим голосом заявила леди Уиндэм.

Легкая, но заметная дрожь пробежала по телу коринфянина.

– Окруженным детьми… Да, именно так, мадам, прошу вас, говорите!

– Ты обязан продолжить род, – настаивала его мать. – Ты – последний из Уиндэмов, так как вряд ли можно ожидать, что твой дядя Люсиус женится в столь позднем возрасте. И есть Мелисса, замечательная девушка, прекрасная жена для тебя! Такая красавица, такая аристократка – по рождению, по воспитанию; лучшего и желать нельзя.

– Э-э… прошу прощения, мадам, но подразумеваете ли вы под этим также Саара и Седрика, не говоря уже о Беверли?

– Именно это я и говорю! – вмешался в разговор Джордж. – Все замечательно, сказал я себе однажды. И если человек хочет взять в жены айсберг, это его дело. Но невозможно считать Саара желательным тестем, это же ясно! Что касается драгоценных братьев этой девушки, то они разорят Ричарда в два счета!

– Чепуха! – воскликнула Луиза. – Конечно, все понимают, что Ричарду придется выделить им какие-то приличные суммы, но что касается долгов Седрика или Беверли, то не вижу никаких оснований расплачиваться за них.

– Ты меня утешила, Луиза, – сказал сэр Ричард.

Она подняла на него любящий взгляд.

– Понимаешь, Ричард, думаю, что настал момент поговорить откровенно. Скоро люди начнут болтать, что ты повел себя нечестно по отношению к Мелиссе, потому что взаимопонимание, возникшее между вами, ни для кого не является секретом. Если бы ты пять или десять лет назад решил жениться на ком-нибудь другом, это было бы совсем другое дело. Но, насколько мне известно, ты не испытываешь ни к кому особой привязанности, и вот, пожалуйста, – тебе почти тридцать, ты, можно сказать, обручен с Мелиссой Брэндон, и вы до сих пор не поженились!

Леди Уиндэм, хотя она и была во всем согласна со своей дочерью, решила на этот раз все же вступиться за сына, что и сделала, уточнив, что Ричарду, в конце концов, всего двадцать девять.

– Мама, Ричарду исполнится тридцать уже через полгода. Ведь мне, – решительно заявила Луиза, – уже тридцать один.

– Луиза, я тронут! – проникновенно произнес сэр Ричард. – Убежден, что только глубочайшая сестринская привязанность могла вырвать из твоих уст это признание.

Она не смогла сдержать улыбку, но продолжала самым суровым тоном, на какой только была способна:

– Здесь нет ничего смешного. Ты уже не юноша и знаешь так же хорошо, как и я, что твой долг – серьезно подумать о женитьбе.

– Странно, – заметил сэр Ричард, – что долг обычно бывает таким неприятным.

– Я знаю, – глубоко вздохнул Джордж. – Это правда! Истинная правда!

– Фу! Какая ерунда! Так запутать простой вопрос! – сказала Луиза. – Если бы я заставляла тебя жениться на какой-нибудь романтичной мисс, которая постоянно требовала бы от тебя доказательств любви к ней и начинала плакать всякий раз, когда тебе захотелось бы развлечься без нее, у тебя были бы причины жаловаться. Но Мелисса!.. Да, айсберг, Джордж, если ты так хочешь, но кто тогда, по-твоему, Ричард? Мелисса, я уверена, никогда не станет докучать тебе таким образом.

Сэр Ричард задержал на сестре загадочный взгляд, а потом подошел к столу и налил себе еще мадеры.

Луиза, как бы оправдываясь, говорила:

– Ну, ты же не хочешь, чтобы будущая жена постоянно висела у тебя на шее?

– Конечно, нет.

– И ты не влюблен ни в какую другую женщину, не так ли?

– Нет, не влюблен.

– Прекрасно! Конечно, если бы ты постоянно влюблялся в кого-нибудь, это было бы совсем другое дело. Но, по правде говоря, Ричард, ты самый холодный, безразличный и эгоистичный человек из всех, кого я знаю, и вы с Мелиссой составите прекрасную пару.

Пытаясь выразить протест, Джордж издал какое-то нечленораздельное квохтанье, и сэр Ричард гостеприимно махнул рукой в сторону мадеры:

– Наливай себе еще, Джордж!

– Должна сказать, что нехорошо так говорить о своем собственном брате, – заметила леди Уиндэм. – Ты, конечно, эгоист, Ричард. Я постоянно тебе напоминаю об этом. Но то же можно сказать и о большинстве людей! Куда ни посмотришь, всюду встречаешь одну неблагодарность!

– Если я была несправедлива к Ричарду, то охотно попрошу у него прощения, – покорно согласилась Луиза.

– Очень мило с твоей стороны, дорогая сестрица. Ты не была ко мне несправедлива. И не гляди на меня так грустно, Джордж, твоя жалость совершенно бессмысленна, уверяю тебя. Скажи мне, Луиза: у тебя действительно есть причины считать, что Мелисса… э-э… ожидает моего визита к ней?

– Конечно, есть! Она ждет не дождется твоего визита вот уже пять лет!

Сэр Ричард несколько оторопел.

– Бедная девушка! – посетовал он. – Должно быть, я на удивление бестолков.

Его мать и сестра обменялись взглядами.

– Означает ли это, что ты серьезно подумаешь о женитьбе? – спросила Луиза.

Он посмотрел на нее долгим взглядом.

– Наверное, это должно случиться.

– Ну, на твоем месте, – сказал сэр Тревор, – я огляделся бы вокруг в поисках какой-нибудь другой подходящей девушки! Господи, да их полный город! И десятки заглядываются на тебя! И среди них есть очень симпатичные, но ты, неблагодарная свинья, их просто не замечаешь!

– Нет, замечаю, – не согласился сэр Ричард, улыбаясь.

– Джордж обязательно должен высказываться столь вульгарно? – трагическим полушепотом спросила леди Уиндэм.

– Помолчи, Джордж, – поддержала мать Луиза. – А что касается тебя, Ричард, я считаю, твое отношение к девушкам просто бессмысленно. Нельзя отрицать, что ты – самый ценный приз на ярмарке невест, – да, мама, это тоже вульгарно, и я прошу у тебя прощения! Но ты, Ричард, ты худшего о себе мнения, чем я думала, если считаешь, что твое богатство – это единственное, что делает тебя завидным женихом. Все вокруг считают тебя красивым, и если ты еще сделаешь над собой усилие, чтобы разговаривать более приветливо, то твои манеры будут соответствовать самому изысканному вкусу.

– Это панегирик, Луиза, – и я тронут настолько, что вот-вот заплачу, – сказал сэр Ричард.

– Я говорю совершенно серьезно. Хочу еще добавить, что ты частенько портишь все своим странным чувством юмора. И просто не представляю, как можно рассчитывать на женскую благосклонность, если ты просто не обращаешь внимания на женщин! Не хочу сказать, что ты ведешь себя невежливо, но в твоих манерах есть некоторое безразличие и отстраненность, которые не могут не отталкивать от тебя чувствительных женщин.

– Я, кажется, и впрямь безнадежен! – заметил сэр Ричард.

– Если ты хочешь знать, что я думаю, – а я уверена, что ты этого не хочешь; можешь не беспокоиться и не говорить мне об этом, – то я считаю тебя испорченным, Ричард. У тебя слишком много денег, и ты мог делать все, что тебе заблагорассудится, еще до того, как тебе исполнилось двадцать лет. Тебя обхаживали мамочки, желающие выдать замуж своих дочерей, тебе строили глазки юные дебютантки, весь мир лежал у твоих ног. В итоге сейчас тебе смертельно скучно. Вот, пожалуйста! Я сказала тебе это, и хотя ты, возможно, и не поблагодаришь меня, ты должен признаться, что я права.

– Совершенно права, – согласился сэр Ричард. – Омерзительно права, Луиза!

Она поднялась.

– Что ж, я советую тебе жениться и успокоиться наконец. Пойдем, мама! Мы сказали ему все, что собирались, и, вы помните, мы хотели еще заглянуть по дороге домой на Брук-стрит. Джордж, ты поедешь с нами?

– Нет, – сказал Джордж. – Только не на Брук-стрит. Я, наверное, пройдусь сейчас до Уайта.

– Как хочешь, любовь моя, – ответила Луиза, натягивая перчатки.

Когда дам проводили до ожидавшего их ландо, Джордж не сразу отправился в свой клуб, а вернулся вместе с шурином к нему домой. Он тактично молчал до тех пор, пока они не остались в комнате одни, так чтобы и прислуга не могла их услышать; он многозначительно посмотрел на сэра Ричарда и произнес одно слово:

– Женщины!

– Именно так, – ответил сэр Ричард.

– Знаешь, что бы я сделал на твоем месте, друг мой?

– Да, – сказал сэр Ричард.

Джордж растерялся:

Черт, откуда ты знаешь?

Ты сделал бы именно то, что собираюсь сделать я.

– И что же?

– Сделать предложение Мелиссе Брэндон, конечно, – сказал сэр Ричард.

– Так вот, я бы этого не сделал никогда, – решительно возразил Джордж. – Я бы не женился на Мелиссе Брэндон! Я бы нашел для объятий кого-нибудь помягче, клянусь!

– Самая мягкая из всех моих знакомых была мягче всего в тот момент, когда хотела увидеть, как я развязываю свой кошелек! – цинично заметил сэр Ричард.

Джордж покачал головой:

– Плохо, очень плохо! Должен сказать, что этого достаточно, чтобы испортить настроение любому мужчине. Но, знаешь, Луиза все-таки права: тебе нужно жениться. Нехорошо, если род прервется. – В этот момент ему пришла в голову идея. – Послушай, а не распустить ли тебе слух, будто ты потерял все свое состояние?

– Нет, – ответил сэр Ричард, – я этого не хочу.

– Я читал где-то о парне, который отправился в такое место, где его никто не знал. Он был дьявольски хитер, припоминаю, что это был какой-то граф из другой страны. Не помню точно, но там, в тех краях, куда он отправился, он встретил девушку, которая полюбила его не ради денег…

– Вполне возможно! – согласился сэр Ричард.

– Тебе и это не нравится? – Джордж, слегка разочарованный, потер нос. – Ну, тогда черт меня побери, если я знаю, что еще можно придумать!

Он все еще размышлял по этому поводу, когда дворецкий объявил о приходе мистера Уиндэма, и, дружески улыбаясь, в салон вошел высокий, дородный джентльмен, жизнерадостно воскликнув:

– Привет, Джордж! Ты здесь? Ричи, мальчик, твоя матушка опять насела на меня! Заставила меня пообещать, что я поговорю с тобой, хотя я просто не понимаю, что я могу сделать!

– Пожалей меня! – устало произнес сэр Ричард. – Я только что вынес визит своей матушки, не говоря уже о Луизе.

– Что ж, мне жаль тебя, мой мальчик, и если тебе нужен мой совет, то женись поскорей на этой Брэндон, и покончим с этим! Что это у вас? Мадера? Я, пожалуй, выпью бокал.

Сэр Ричард подал ему бокал вина. Мистер Уиндэм опустился в широкое кресло, вытянул ноги и, подняв стакан, сказал:

– За здоровье жениха! – И хихикнул. – Не будь так мрачен, племянник! Подумай о той радости, которую ты принесешь в жизнь Саара!

– Проклятие! – в сердцах воскликнул сэр Ричард. – Если бы ты был наделен хоть малейшим чувством приличия, Люсиус, ты женился бы еще пятьдесят лет назад и уже вырастил бы целый выводок детишек, похожих на тебя. Ужасная мысль, согласен, но, по крайней мере, меня сейчас не готовили бы к роли семейной жертвы.

– Пятьдесят лет назад, – ответил дядюшка, которого нисколько не тронули выпады племянника, – я только-только надел короткие штанишки. Это очень приличное вино, Ричи. Кстати, мне сказали, что молодой Беверли Брэндон завяз очень глубоко. Если ты женишься на этой девушке, то можешь считать, что облагодетельствуешь все семейство. Да не забудь дать указание поверенному проследить за составлением брачного контракта. Ручаюсь, что Саар попытается вытянуть из тебя все деньги. Что с тобой, Джордж? У тебя что, болят зубы?

– Мне все это не нравится, – скривился Джордж. – Я говорил это Луизе с самого начала, но вы же знаете, каковы женщины! Что касается меня, то я не стал бы жениться на Мелиссе Брэндон, даже если бы она вообще осталась единственной незамужней женщиной на всем белом свете.

– Почему? Ведь не она же в прыщах?

– Нет, это София.

– Ну что ж, тогда, беспокоиться не о чем! Женись на этой девушке, Ричи, а не то у тебя не будет ни минуты покоя. Наполни свой стакан, Джордж, у меня есть еще один тост!

– О чем на этот раз? – спросил сэр Ричард, наполняя бокалы. – Только не надо меня жалеть!

– За целый выводок детишек, похожих на тебя, племянничек!