ГЛАВА 3
НОМЕР ПЕРВЫЙ

Однажды Бесенку Номер Один приснилось, что он стал демоном. Во сне у него были острые кривые рога, грубая и прочная шкура, а когти стали такими острыми, что ими можно было освежевать вепря. Ему снилось, что другие демоны раболепно кланяются ему и тут же убегают в страхе, опасаясь, как бы он не разорвал их в припадке воинственности.

Да, той ночью ему приснился чудесный сон… Но проснулся он все тем же бесенком. Хотя, строго говоря, видел он этот сон вовсе не ночью. Небо над Гибрасом всегда красное, как на рассвете. Однако Номер Первый, сроду не видевший настоящих ночей, привык считать ночью то время, когда отдыхал.

Бесенок Номер Один наспех оделся и выбежал в коридор, чтобы осмотреть себя в зеркале – вдруг, пока он спал, с ним все-таки произошла трансформация? Увы, он ничуть не изменился. Все то же жалкое создание… Бесенок на все сто процентов.

– Гр-р, – зарычал он на свое изображение.

Но это не произвело ни малейшего впечатления даже на Номера Первого в зеркале. А тот, кто не может испугать себя, не напугает никого и годится только на то, чтобы перепеленывать бесенят-младенцев.

Впрочем, судя по отражению, кое-какие признаки большого будущего у Бесенка Номер Один имелись. Например, структура скелета у него была как у настоящего демона. А ростом он был аж с овцу. Если она сядет по-собачьи. Сквозь серую, как лунная пыль, кожу тут и там прорезались прочные чешуйки. Витиеватые кроваво-красные руны спиралью вились по груди, поднимались по шее на затылок и заканчивались на лбу. А еще Номер Первый гордился своими поразительно яркими оранжевыми зрачками и породистым волевым подбородком (то есть это он сам считал свой подбородок волевым; другие говорили, что у него просто прикус неправильный). У него были две руки, чуть длиннее, чем у человека десяти лет от роду, и две ноги – чуть короче, чем у упомянутого человека. По четыре пальца на руках и ногах. То есть с конечностями все было в порядке. Имелся еще хвост, скорее обрубок, идеально подходящий для рытья ям во время охоты на личинок. В общем, Номер Первый был типичным бесенком. Если не считать одной мелочи: он был самым старым бесенком на Гибрасе. Ему стукнуло аж четырнадцать лет. То есть не совсем «стукнуло». Трудно определить точный возраст на острове, где царит вечный рассвет. Колдуны называют рассвет часом силы. Вернее, называли, до того как сгинули в ледяной бездне космоса. Час силы. Круто, ничего не скажешь.

В коридор вышел демон Хэдли Шрайвлингтон Бассет. Тяжело топая по кафельному полу, он побрел в умывальную. Бассет был на шесть месяцев моложе Номера Первого, но тем не менее уже стал взрослым. У него были внушительные спиральные рога и раздвоенные… нет, уже расчетверенные! – заостренные уши. Хэдли очень гордился своей взрослой внешностью и не упускал случая позадаваться перед бесенятами. Вообще-то демонам не положено ночевать в общежитии бесенят, но Бассет не торопился переселяться отсюда.

– Привет, бесенок! – рявкнул он, звонко шлепнув Номера Первого полотенцем по заднице. – Ну что, взрослеть-то собираешься или как? Может, тебя нужно разозлить как следует?

Бесенку Номер Один было больно, но он не разозлился. Только разволновался. Он всегда волновался, по поводу и без. В этом была его главная проблема.

Надо менять тему, и быстро, понял он.

– Доброе утро, Бассет. Красивые уши.

– Я знаю, – сказал Хэдли, по очереди ощупывая их. – Уже четыре кончика, и, кажется, появляется пятый. У самого Аббота всего шесть кончиков на ушах.

Леон Аббот, герой Гибраса. Самопровозглашенный спаситель демонов.

Хэдли еще раз шлепнул Номера Первого полотенцем.

– Бесенок, ну зачем ты вообще смотришься в зеркало? Для тебя ведь это такая мука! Даже мне больно смотреть на тебя, стоящего перед зеркалом.

Он подбоченился, откинул голову и расхохотался. Очень эффектно. Он был похож на актера, репетирующего за кулисами номер.

– Э-э… Бассет… На тебе нет ни одного серебряного украшения, – осмелился заметить Номер Первый.

Шрайвлингтон Бассет подавился смехом, вместо раскатистого хохота из его глотки вырвалось сдавленное кряканье, и он помчался по коридору, потеряв всякий интерес к издевательствам. Как правило, Номер Первый не испытывал никакого удовольствия, пугая кого-либо до полусмерти. Он обычно никого и не пугал. Однако в случае с Бассетом поступился принципами. Для бесенят и демонов серебро – не просто дань моде. Отсутствие украшений грозило им гибелью, а то и хуже. Вечными муками. Правда, все это относилось только к тем, кто находился рядом с кратером вулкана, но Бассет с перепугу об этом не вспомнил.

Номер Первый юркнул обратно в спальню старших бесенят, надеясь, что соседи по комнате все еще храпят. Увы, нет. Они уже протирали глаза и искали мишень для своих ежедневных насмешек, и такой мишенью, разумеется, был Номер Первый. Он был самым старым в спальне – никому еще не удавалось дожить до четырнадцати лет и не трансформироваться. Дошло до того, что его стали считать чем-то вроде непременной комнатной принадлежности. Когда он спал, его ноги торчали в проходе, а одеяло едва прикрывало спиральные лунные узоры на его груди.

– Эй, Коротышка, – окликнул его один из бесенят. – Может быть, ты сегодня трансформируешься, как считаешь? Или скорее у меня под мышками вырастут розовенькие цветочки?

– Завтра проверю твои подмышки, – сказал другой и захихикал.

Снова насмешки. На этот раз от пары двенадцатилетних бесенят, чьи мышцы раздулись настолько, словно задиры собирались трансформироваться нынче же утром, еще до начала занятий. Впрочем, они были правы. Самому Номеру Первому тоже больше верилось в появление розовых цветочков.

Коротышка было его обидным прозвищем. Бесенятам не положено иметь имена. Вот когда они трансформируются и превратятся в демонов – их нарекут, взяв имена из священных текстов. А до тех пор Номеру Первому предстояло оставаться Номером Первым. Или Коротышкой.

Он дружелюбно улыбнулся. Не стоило настраивать против себя соседей по спальне. Сегодня они были куда меньше его, но завтра могли стать очень большими.

– У меня уже мышцы так и прут, – объявил он, напрягая бицепсы. – Это должно случиться сегодня.

Его соседи по комнате не находили себе места, предвкушая, как не сегодня завтра навсегда покинут эти стены. Скоро они станут демонами, им предоставят приличное жилище, и любые запреты на Гибрасе перестанут для них существовать.

– Что мы ненавидим? – выкрикнул один бесенок.

– Людей! – хором грянули остальные.

И они минуту-другую воинственно выли, обратив рыльца к потолку. Номер Первый присоединился к ним, но без воодушевления.

«Неправильно. Надо говорить не «что мы ненавидим», – думал он, – а «кого».

Впрочем, сейчас лучше было не заострять на этом внимание.

Иногда Номер Первый очень сожалел о том, что не знал своей матери. Это чувство считалось не подобающим демону, поэтому он держал его в тайне. Демоны рождаются равными и достигают чего-либо в жизни только благодаря своим когтям и клыкам. Как только самка откладывает яйцо, его помещают для созревания в обогащенную минералами грязь. Бесенята не знают своих родителей и считают семьей всех демонов.

Но иногда, когда ему становилось особенно горько и одиноко, Номер Первый по пути в школу с тоской смотрел на женскую половину лагеря и гадал, кто же произвел его на свет.

Была одна демонесса с таким же красноватым оттенком кожи, как у него, и добрым лицом. Она часто улыбалась ему из-за стены. Однажды Номер Первый понял, что она пытается высмотреть своего сына, и стал улыбаться ей в ответ. С тех пор они оба могли притворяться, что нашли друг друга.

Номер Первый никогда не испытывал чувства общности. Он отчаянно жаждал дожить до того времени, когда он, проснувшись, точно будет знать, что ждет его впереди. Такой день пока не наступил и вряд ли наступит, пока они все живут в Чистилище. Ничего не изменится. Не может измениться. Нет, не совсем так. Может сделаться еще хуже.

Школа бесенят представляла собой низкое каменное здание с плохой вентиляцией и почти без освещения. Идеальные условия для большинства бесенят. В зловонии и рядом с коптящим пламенем они почему-то чувствовали себя обиженными на всех и воинственными.

А Номер Первый тосковал по свету и свежему воздуху. Он был не таким, как все, своего рода совершенно новым румбом компаса. Или, наоборот, старым. Номеру Первому часто казалось, что он мог бы стать колдуном. С тех пор как племя демонов покинуло время, в нем ни разу не появлялось колдунов. Может быть, он станет первым? Может быть, именно поэтому ему все видится иначе, не так, как другим? Номер Первый попытался обсудить эту теорию с магистром Роули, но учитель только треснул его по ушной впадине и послал копать личинок.

Личинок он тоже не понимал. Почему нельзя питаться нормально приготовленной едой, хотя бы изредка? Что плохого в мягком тушеном мясе с добавлением щепотки специй? Почему бесенята с таким упоением пожирают пищу, пока та еще корчится?

Номер Первый, как всегда, пришел в школу последним. Остальные бесенята, около дюжины, слонялись по коридору и, вероятно, с наслаждением предвкушали еще один день: как они будут охотиться, сдирать шкуры, разделывать туши, а если повезет – то и трансформируются. Сам Номер Первый не испытывал особых надежд. Возможно, этот день станет его днем, но он в этом глубоко сомневался. Трансформационные спазмы вызывает жажда крови, а он никогда не испытывал ни малейшего стремления причинить боль живому существу. Он жалел даже кроликов, которых иногда ел (куда же денешься!), и по ночам ему снилось, что их маленькие пушистые души являются к нему с немым укором.

Магистр Роули сидел на своей скамье и точил изогнутый меч. Время от времени он отрубал от скамьи солидный кусок и довольно хрюкал. На столе перед ним лежали различные орудия для рубки, распиливания и резания. И конечно, одна-единственная книга. Экземпляр священного писания «Шпалеры леди Хизерингтон Смит». Книги, которую Леон Аббот принес из старого мира. Книги, которая, по словам самого Аббота, спасла их всех.

Заточив похожий на серебряный полумесяц клинок, Роули стукнул эфесом по скамье.

– Сесть! – проревел он. – И побыстрее, вы, вонючие кроличьи какашки! А то у меня новый клинок и мне не терпится его испытать!

Бесенята поспешили занять свои места. Роули, конечно, не собирался никого из них зарубить, но вполне мог приласкать мечом плашмя. А с другой стороны, зарубить тоже мог – с него сталось бы…

Номер Первый протиснулся на свое место в конце четвертого ряда. «Постарайся выглядеть крутым, – приказал он себе. – Ухмыляйся, ты же бес!»

Роули глубоко вонзил клинок в деревянный брус, и меч звонко задрожал. У бесенят вырвался восхищенный вздох. А Номер Первый подумал только: «Показуха. Испортил хорошую скамью».

– Итак, подонки и свиньи, – сказал Роули. – Хотите стать демонами?

– Да, магистр Роули! – завизжали бесенята.

– Считаете, что вы этого заслуживаете?

– Да, магистр Роули!

Роули широко раскинул мускулистые руки, откинул зеленую голову и взревел:

– Я хочу услышать!

Бесенята заорали и затопали ногами, принялись молотить оружием по партам и друг другу по плечам. Номер Первый пытался по возможности не принимать участия в этом безобразии и одновременно изо всех сил делать вид, будто принимает. Сделать это было непросто.

Наконец Роули велел всем заткнуться.

– Так-так, посмотрим… Это утро для одних станет великим утром, а для других – лишь началом еще одного позорного дня охоты на личинок с самками. – Он многозначительно зыркнул на Номера Первого. – Но прежде чем заняться делом, немного покемарим.

Бесенята разочарованно застонали.

– Все верно, девчонки. Занимаемся историей. Никого не убиваем, никого не едим, занимаемся знаниями ради знаний. – Роули пожал широченными бугристыми плечами. – Лично я считаю это напрасной тратой времени, но я выполняю приказы.

– Именно так, магистр Роули, – донесся голос от двери. – Выполняешь приказы.

Голос принадлежал самому Леону Абботу, решившему, по своему обыкновению, ни с того ни с сего нагрянуть в школу. Бесенята тут же повскакивали с мест и окружили его, мечтая получить дружеский удар по уху или хотя бы прикоснуться к мечу героя.

Аббот некоторое время терпел всеобщее поклонение, потом разогнал бесенят. Отодвинув Роули, он занял учительское место и подождал, пока наступит тишина. Ждать пришлось недолго. Аббот производил ошеломляющее впечатление, даже если не знать о его прошлом. Он был почти пяти футов ростом, из его лба росли изогнутые бараньи ро-га. Крепчайшая чешуя темно-красного цвета покрывала всю верхнюю часть его туловища и лоб. Чешуя не только выглядела, но и была непробиваемой. Можно хоть весь день наносить удары топором по груди Аббота, а он и не почешется. Он часто развлекался на вечеринках тем, что предлагал любому желающему попытаться нанести ему рану.

Аббот скинул плащ из сыромятной кожи и шлепнул себя ладонью по груди.

– Ну, кто хочет попробовать?

Кое-кто из бесенят едва не трансформировался от возбуждения.

– Вставайте в очередь, дамочки, – сказал Роули, словно он по-прежнему был главным в классе.

Бесенята столпились у доски и принялись лупить Аббота кулаками, ногами и даже головами. Все удары отскакивали. Аббот, похоже, получал от этого огромное удовольствие.

«Идиоты, – думал Номер Первый. – Как будто не знают».

У него была своя теория относительно бронированной чешуи. Несколько лет назад он играл со сброшенной младенцем чешуйкой и увидел, что она состоит из нескольких слоев, которые делают ее практически неуязвимой для прямых ударов, в то время как если бить под углом и чем-то горячим…

– А ты не хочешь попробовать, Коротышка? Язвительный хохот одноклассников прервал ход мысли Номера Первого.

До бесенка не сразу дошло, что Аббот не просто обратился лично к нему, но и использовал его школьное прозвище. Номер Первый аж передернулся от удивления.

– Да, сэр, прошу прощения. Что?

Аббот постучал по своей груди.

– Как ты думаешь, тебе удастся проткнуть самую толстую чешую на Гибрасе? – Сомневаюсь, что она самая толстая, – сорвалось с языка Номера Первого, прежде чем он успел его прикусить.

– Ра-а-р-р!!! – взревел Аббот. – Ты хочешь оскорбить меня, мелюзга!

«Мелюзга» было куда обиднее, чем «Коротышка». Так обычно называли только что вылупившихся из яиц бесенят.

– Нет, конечно нет, господин Аббот. Я просто подумал, что у самых старых демонов на чешуйках могло образоваться больше слоев. Но ваши, вероятно, прочнее, потому что внутри нет отмерших слоев.

Аббот, прищурившись, посмотрел на Номера Первого.

– Судя по всему, ты много, слишком много знаешь о чешуе. Почему бы тебе не попробовать проткнуть мою?

Номер Первый попытался отшутиться.

– О, честно говоря, мне не кажется…

Но Аббот даже не улыбнулся.

– А мне кажется, Коротышка. Тащи сюда свой куцый хвост, пока я не разрешил господину Роули сделать то, о чем он уже давно мечтает.

Роули вытащил клинок из скамьи и подмигнул Номеру Первому. Подмигнул не по-дружески, не как приятелю, с которым у него общие секреты, а так, словно говорил: «Ну-ка, ну-ка… сейчас посмотрим, какого цвета твои потроха!»

Номер Первый неохотно поплелся к доске. Проходя мимо очага, Номер Первый приостановился на секунду, глядя на острые деревянные шампуры, торчащие из тлеющих углей. Если бы у него хватило мужества, он мог бы воспользоваться одним из них…

Аббот заметил его взгляд.

– Что? Думаешь, тебе поможет шампур? – Демон презрительно фыркнул. – Коротышка, меня один раз сбросили в кипящую лаву, и я, как видишь, жив здоров. Возьми шампур. Делай, что хочешь, я тебя не боюсь! – Делай, что хочешь! – хором повторили одноклассники Номера Первого, но у него не возникло сомнений, кого они на самом деле поддерживают.

Номер Первый неохотно достал заостренную деревяшку из очага. Ручка была достаточно прочной, а вот кончик обуглился и покрылся пеплом. Бесенок легонько постучал шампуром по ноге, чтобы стряхнуть с него рыхлый пепел.

Аббот выхватил шампур у него из рук и поднял над головой.

– Так вот какое оружие ты выбрал! – насмешливо пророкотал он. – Коротышка, похоже, решил, что я – кролик!

Улюлюканье и насмешки лавиной обрушились на Номера Первого. Он наморщил лоб – у него начинала болеть голова. Она всегда начинала болеть в самый неподходящий момент.

– Вероятно, идея не слишком удачная, – произнес он. – Мне следовало бы просто ударить по вашему панцирю, подобно этим идиотам… я хотел сказать, моим одноклассникам.

– Нет-нет, – торопливо произнес Аббот, отдавая ему шампур. – Вперед, храбрая маленькая пчелка, вонзи в меня свое жало.

«Вонзи в меня свое жало», – передразнил Номер Первый вождя племени, но, конечно, не вслух. Он вообще предпочитал воображаемые битвы и перепалки.

– Сделаю все возможное, господин Аббот, – сказал он вслух.

– Сделаю все возможное, господин Аббот, – передразнил Аббот Номера Первого, естественно, вслух и очень громко.

Номер Первый почувствовал, как пот струится по обрубку хвоста. Его загнали в угол, и выхода нет. Куда ни кинь – всюду клин. Если у него ничего не получится, придется вытерпеть очередную порцию насмешек и, возможно, легкие телесные повреждения. Но если он победит – это будет куда хуже.

Аббот постучал ему пальцем по макушке.

– Эй, Коротышка, шевелись! Бесенятам пора трансформироваться.

Номер Первый уставился на кончик шампура и полностью сконцентрировался на про-блеме. Он прижал ладонь к груди Аббота. Потом плотно сжал пальцы вокруг рукоятки и стал вкручивать шампур в одну из чешуек.

Он вращал шампур медленно, сконцентрировав внимание на точке контакта. Чешуйка посерела от пепла, но оставалась целехонька. От острия шампура потянулась тонкая струйка едкого дыма.

Аббот, явно довольный собой, хихикнул.

– Хочешь подпалить школу, Коротышка? Пора вызывать пожарную команду?

Один из бесенят метнул в Номера Первого свой обед. Мерзкий комок жира, хрящей и костей шлепнул его по затылку и шмякнулся на пол.

Номер Первый не сдавался. Он стал вращать шампур между большим и указательным пальцами быстрее и быстрее – и вдруг почувствовал, что под шампуром появилось небольшое углубление.

И вдруг Бесенок Номер Один ощутил, как всем его естеством овладевает азарт. Он пытался сопротивляться, думать о последствиях, но ничего не мог с собой поделать. Он был на грани того, чтобы добиться умом того, чего другие идиоты не могли добиться мускулами. Конечно, его поколотят, и Аббот придумает какой-нибудь предлог, чтобы не признать его успеха, но Номер Первый будет знать, кто победил. И Аббот тоже.

Шампур воткнулся в панцирь совсем неглубоко. Номер Первый почувствовал, как чешуйка поддалась его нажиму буквально на один слой. Маленького бесенка охватило неведомое прежде чувство – торжество. Оно разгоралось все ярче, затмевая все остальное. Это было уже больше чем чувство. Оно превратилось в силу, которая восстановила давно забытые нервные цепи и высвободила древнюю энергию в его организме.

«Что происходит? – пытался понять Номер Первый. – Я должен остановиться? Я могу остановиться?»

«Да» и «нет» были ответами на эти вопросы. Да, он должен остановиться, и нет, остановиться он не мог. Сила растекалась по телу, его бросило в жар. Какие-то голоса зазвучали в голове. Номер Первый понял, что говорит что-то нараспев вместе с ними. Что говорит? Он не имел ни малейшего представления, но память его знала.

Странная сила стала пульсировать в пальцах Номера Первого в такт биению сердца, потом пульсация распространилась на шампур. Палочка превратилась в камень. Прямо на его глазах дерево преображалось в гранит. Каменный вирус распространялся по шампуру, как рябь по воде. В один миг весь шампур окаменел и стал постепенно расширяться в крошечном углублении на панцире Аббота.

Из-за этого на чешуйке появилась трещина длиной всего пару сантиметров. Аббот, как и все присутствовавшие, услышал треск. Вождь племени демонов опустил взгляд и мгновенно понял, что происходит.

– Магия, – прошипел он.

Слово сорвалось с губ Аббота против его воли. Резко взмахнув рукой, он отбросил шампур в очаг.

Номер Первый уставился на свою дрожащую руку. Энергия все еще струилась из его пальцев, окружая ладонь легкой дымкой.

– Магия? – переспросил он. – Это значит, что я, возможно…

– Заткни свою глупую пасть, – оборвал его Аббот, запахивая плащ на груди. – Я имел в виду не настоящую магию, а надувательство. Ты вертел ручку шампура, пока она не треснула, а потом стал охать и ахать, словно действительно чего-то добился.

Номер Первый попытался отдернуть плащ Аббота.

– Но ваш панцирь?

Аббот еще плотнее запахнул плащ.

– А что случилось с моим панцирем? На нем ничего нет, даже пятнышка. Или ты мне не веришь?

Номер Первый вздохнул. В этом был весь Леон Аббот. Истина не имела для него значения.

– Верю, господин Аббот. Конечно, верю.

– Судя по твоему наглому тону, не веришь. Хорошо, я тебе докажу. – Аббот распахнул плащ и продемонстрировал всем свой безупречный панцирь. На мгновение Номеру Первому показалось, что он заметил синюю искорку на том месте, где была трещина, но она быстро погасла. Синие искорки. Неужели магия?

Аббот постучал по груди бесенка негнущимся пальцем.

– Мы уже говорили об этом, Номер Первый. Я знаю, что ты считаешь себя колдуном. Но колдунов не существует, они исчезли, когда мы покинули время. Ты не колдун. Выброси из головы эти дурацкие мысли и сосредоточься на трансформации. Ты позоришь все наше племя.

Номер Один осмелился было возразить, но кто-то грубо схватил его за руку.

– Мерзкий слизняк! – закричал Роули, брызгая слюной ему в лицо. – Хотел обмануть вождя племени! Возвращайся на место! Я займусь тобой позже.

Номеру Первому ничего не оставалось, как вернуться за парту под язвительные насмешки одноклассников. А насмешки сыпались градом, причем некоторые сопровождались тумаками и всяческими метательными снарядами. Но Номеру Первому на этот раз не было никакого дела до издевательств – он по-прежнему смотрел на свою руку. Ту, что превратила дерево в камень. Неужели он действительно сделал это? Неужели он действительно колдун? А если так, то что это сулит ему, перемены к лучшему или беду?

Зубочистка, отскочив от его лба, упала на скамью. К ее острию прилип кусочек вонючего серого мяса. Номер Первый поднял взгляд и увидел ухмыляющегося Роули.

– Несколько недель пытался выковырять его из дупла. Кажется, вепрь. А теперь сосредоточься, Коротышка, господин Аббот попытается кое-чему тебя научить.

Да, конечно, урок истории. Поразительно, какую значительную роль в истории демонов отводил самому себе Леон Аббот. Судя по его рассказам, он в одиночку спас восьмой род, несмотря на козни колдунов.

Читая лекцию, Аббот разглядывал свои крючковатые когти. Любым из них он мог бы вспороть брюхо крупной свинье. Если верить Абботу, он пережил трансформацию в возрасте восьми лет, когда дрался с одной из обитавших на острове диких собак. Дескать, прямо во время схватки его ногти превратились в когти и он разодрал собаке бок.

Номер Первый всегда считал эту историю малоправдоподобной. Трансформация обычно длилась несколько часов, а то и дней, а Аббот убеждал всех, будто его трансформация была мгновенной. Какой вздор! Тем не менее все нормальные бесенята слушали его самовосхваления во все уши и упивались этими легендами.

– Из всех демонов, сражавшихся в последней битве при Тальтиу, – монотонно бубнил Аббот (он всегда бубнил на лекциях – наверное, думал, что так положено; по мнению же Номера Первого, таким кислым тоном можно было бы мариновать мясо), – в живых остался только я, Леон Аббот.

«Очень удобно, – думал Номер Первый. – Некому тебе возразить». Потом его посетила другая злорадная мысль: «Ты выглядишь на все свои преклонные годы, Леон. Слишком много бочонков топленого сала».

Когда на Номера Первого находило совсем уж дурное настроение, в мысленных перепалках он делался беспощаден.

Побочным эффектом от заклинаний, позволивших демонам покинуть реальное время, было замедление процессов старения. Когда колдуны подняли Гибрас над рекой времени, Аббот был еще очень молод, и заклинания в сочетании с хорошей наследственностью позволили ему и его непомерному самолюбию отлично сохраниться. Возможно, ему было около ста лет. Конечно, по нормальному летоисчислению. По времени Гибраса даже тысячелетие было почти не в счет, а уж пара веков могла промелькнуть в мгновение ока. Любой бесенок мог одним прекрасным утром обнаружить, что организм его перестроился. Например, некоторое время назад все демоны и бесенята на Гибрасе проснулись с короткими хвостами вместо длинных и великолепных. Еще долго после этого на острове только и раздавалось, что грохот и ругань: грохот демоны издавали при падении, а ругань – когда пытались встать на ноги. Привыкнуть жить почти без хвостов оказалось нелегко.

– Вопреки тому, что в великой битве демоны показали себя самыми храбрыми и беспощадными бойцами в армии волшебного народца, – продолжал Аббот под одобрительные крики бесенят, – мы потерпели поражение. Этого бы не случилось, но наши трусливые союзники предали нас: эльфы отказывались сражаться, а гномы – рыть ловушки. Нам оставалось только прибегнуть к заклинанию и отступить, чтобы перегруппироваться и ждать удобного момента для реванша.

Снова воинственные крики, на этот раз сопровождаемые воинственным же топотом.

«Вечно одно и то же, – подумал Номер Первый. – Неужели мы должны это выслушивать? Бесенята ведут себя так, словно слышат этот рассказ впервые. Когда, наконец, один из них встанет и скажет: «Простите, это старо. Расскажите что-нибудь другое».

– Итак, мы покинули время. Здесь, на Гибрасе, мы копим силы и множимся. Сейчас в нашей армии больше пяти тысяч воинов – вполне достаточно, чтобы нанести поражение людям. Я знаю это наверняка, потому что я, Леон Аббот, побывал в мире и вернулся сюда.

О, это воистину был бриллиант среди рассказов Аббота. Если кто-нибудь и хотел усомниться в его правоте, то этот момент в истории Аббота отметал все возражения. Когда Гибрас перенесся в Чистилище, Аббота на нем не оказалось. По какой-то неведомой причине его забросило в далекое будущее большого мира, и только потом он очутился на Гибрасе. Он своими глазами видел военные лагеря людей. Что именно с ним там произошло – оставалось довольно туманно. По словам Аббота, он в одиночку сразил в жестоком бою где-то с полсотни человек, после чего таинственный демон-колдун помог ему попасть на Гибрас. Но прежде Аббот успел прихватить кое-что из мира людей.

Когда колдуны демонов загадочным образом исчезли, восьмая ветвь волшебного народца потеряла все знания о магии. Обычные демоны не обладали магическими способностями. Считалось, что все колдуны затерялись в космосе во время перемещения Гибраса с Земли в Чистилище. Но если верить Абботу, одному из них удалось остаться в живых. Этот колдун вошел в сговор с людьми и согласился помочь Абботу, только когда тот пригрозил причинить ему страшную боль.

Номер Один не очень-то верил в эту версию. Во-первых, потому что она исходила от Аббота, а во-вторых, потому что в ней колдуны снова, уже в который раз, изображались в дурном свете. Демоны словно забыли, что, если бы не колдуны, Гибрас захватили бы люди.

В тот день Бесенок Номер Один особенно остро чувствовал, как благодарны они должны быть колдунам. Он не хотел, чтобы память о них марал этот горластый хвастун. Не было ни дня, чтобы Номер Первый не молился о возвращении таинственного колдуна, который когда-то помог Абботу. А теперь, почувствовав магию в своей крови, он решил молиться еще усерднее.

– Во время великого исхода Луна заставила меня покинуть остров, – продолжал Аббот, прикрыв глаза, словно в полузабытьи. – Я был бессилен противостоять ее чарам. Я странствовал по времени и пространству, пока не очутился в совершенно изменившемся мире. Мире, который принадлежал людям. Они заковали меня в серебряные кандалы, они пытались сломить мой дух, но у них ничего не вышло. – Аббот втянул голову в массивные плечи и взревел: – Потому что я – настоящий демон! Мы никогда не сдаемся!

Надо ли говорить, что после этого заявления в классе снова задрожали стены от воплей обезумевших бесенят. Хотя, по мнению Номера Первого, весь спектакль Аббота не стоил и выеденного яйца, чтобы не сказать хуже.

Лозунг «Мы никогда не сдаемся» был самым замшелым в арсенале Аббота. Номер Первый потер виски, пытаясь унять головную боль. Он знал, что худшее еще впереди. Сначала книга, потом арбалет – если, конечно, Аббот не отступит от сценария. А с чего бы ему отступать? Он ни разу не разнообразил текст, с тех самых пор как вернулся из нового мира.

– И я стал сражаться! – завопил Аббот. – Я сбросил с себя оковы, родные скалы Гибраса призвали меня. Но прежде чем покинуть ненавистных людей, я с боем пробился к их алтарю и похитил две священные реликвии.

– Книгу и арбалет, – пробормотал Номер Первый, закатив оранжевые глаза.

– Скажите, что вы похитили?! – умоляли остальные бесенята, будто не знали.

– Книгу и арбалет! – провозгласил Леон Аббот, и названные предметы мгновенно, словно по волшебству, возникли из-под его плаща.

«Словно по волшебству, – мысленно повторил Номер Первый. – Нет, волшебство здесь ни при чем. Аббот не может быть колдуном, он ведь прошел трансформацию, а колдуны ее не проходят».

– Теперь мы знаем, что творится в головах у людей, – продолжал Аббот, размахивая книгой. – Знаем, каким оружием они сражаются, – добавил он, потрясая арбалетом.

«Ни на минуту не могу поверить ни единому его слову, – подумал Номер Первый. – Вернее, не поверил бы, если бы в Чистилище существовали минуты. Вот бы попасть на Землю и поговорить с последним колдуном! Нас стало бы двое, и я узнал бы, что произошло на самом деле, когда появился Аббот с его воплями».

– И вооруженные этими знаниями мы вернемся, когда падет проклятие времени, и захватим принадлежащие нам по праву земли!

– Когда? – заорали бесенята. – Когда?

– Скоро, – ответил Аббот. – Скоро. Людей на всех хватит. Мы растопчем их, как траву. Оторвем им головы, как одуванчики.

«Ох, только не это, – поморщился Номер Первый, – опять дурацкие сравнения».

Вполне возможно, Бесенок Номер Один был единственным существом на Гибрасе, которому было известно человеческое слово «сравнение». Произнеси он его вслух, не миновать ему порки. А если бы другие бесенята узнали, что в его лексиконе есть и другие человеческие слова, такие как «холить» и «лелеять», его бы вообще вздернули. По иронии судьбы, он узнал эти слова, прочитав «Шпалеры леди Хизерингтон Смит», то есть книгу, считавшуюся учебником.

– Оторвем им головы! – заорал один бесенок, и скоро его крик подхватили остальные ученики.

– Да, оторвем им головы!… – закричал Номер Первый без всякого воодушевления.

«А с чего бы мне желать людям зла? – недоумевал он. – Я ни разу в жизни не видел человека».

Бесенята вскочили на парты и стали подпрыгивать, скандируя:

– Оторвем им головы! Оторвем им головы!

Аббот и Роули поощряли это безумие, завывая и размахивая когтистыми лапами. Воздух стал тяжелым от тошнотворно-сладковатого запаха. Это был запах слизи – некоторые из бесенят входили в фазу спазмов. Возбуждение спровоцировало изменения в организме.

Номер Первый ничего не чувствовал. Даже боли. Он старался изо всех сил: плотно зажмурился, чтобы в голове повысилось давление, пытался думать о крови… Но его истинные чувства разрушали вымученные фантазии о кровавой резне.

«Бесполезно, – подумал он. – Я не такой демон».

Номер Первый перестал завывать, сел на скамью и опустил голову на руки. Притворяться не было смысла – еще один цикл изменений миновал его.

Но не других бесенят. Представление, устроенное Абботом, вызвало в их организмах прилив тестостерона и других телесных жидкостей, которые в свою очередь вызывали жажду крови. Один за другим бесенята начинали корчиться в спазмах трансформации. Из пор их кожи стала сочиться зеленоватая мерзость, сначала медленно, потом – пузырящимися потоками. Скоро все бесенята, кроме одного, уже перешли в фазу спазмов. Вероятно, одновременная трансформация такого числа бесенят была своего рода рекордом. И Аббот, вне всякого сомнения, поставит его себе в заслугу.

Увидев хлеставшую из их тел жидкость, бесенята завыли еще отчаяннее, и чем громче становился их вой, тем быстрее текла жидкость. Номер Первый где-то слышал, что у людей превращение ребенка во взрослого длится несколько лет. Бесенятам хватало нескольких часов. И такая почти мгновенная метаморфоза не могла быть безболезненной.

Торжествующие крики сменились стонами боли, когда кости начали растягиваться, а рога – завиваться. Заляпанные зеленоватой мерзостью конечности удлинялись прямо на глазах. От сладковатой вони Номера Первого едва не стошнило.

Бесенята вокруг него попадали на пол. Несколько секунд они бились в конвульсиях, пока источаемая телами жидкость не застыла. Бесенята стали похожи на гигантских гусениц, плотно закутанных в коконы из быстро твердеющей слизи. В классе внезапно повисла тишина, которую нарушало только потрескивание высыхающей питательной жидкости и шипение пламени в каменном очаге.

Аббот просиял, его зубастая улыбка, казалось, разделила лицо надвое.

– Неплохой результат для одного утра, верно, Роули? – сказал он. – Это я заставил их всех трансформироваться!

Роули хрюкнул, соглашаясь с вождем, потом посмотрел на Номера Первого.

– За исключением Коротышки.

– Не может быть! – воскликнул Аббот, но тут же опомнился. – Да, конечно, за исключением Коротышки.

Роул и Аббот недобро уставились на Номера Первого.

– Я хочу трансформироваться, – сказал бесенок, рассматривая свои пальцы. Лоб у него горел. – Правда хочу. Но это ведь так гадко… Я просто не могу себя заставить. А еще эта слизь и прочая мерзость. При одной только мысли о том, что я буду весь покрыт этой дрянью, мне становится слегка дурно.

– Что становится? – с подозрением переспросил Роули.

Номер Один понял, что с учителем говорить нужно проще.

– Блевать мне хочется. Блевать.

– Ясно. – Роули с отвращением покачал головой. – Тебе от слизи блевать хочется? Что же ты за бесенок? Другие только и ждут этого момента.

Номер Первый глубоко вздохнул и впервые произнес то, что уже долго не давало ему покоя.

– Я не похож на других, – сказал он дрожащим голосом, едва не плача.

– Решил поплакать? – спросил Роули, выкатив глаза. – Леон, это уже слишком. Он сейчас расплачется, как самка. С меня довольно.

Аббот задумчиво почесал подбородок.

– Позволь мне попробовать.

Он запустил руку в карман плаща и тайком надел что-то на пальцы.

«О нет, – мысленно застонал Номер Первый. – Пожалуйста, только не Чушка!»

Аббот поднял закутанную в плащ руку. Над кожаным капюшоном появилась голова куклы. Голова эта представляла собой нелепый разрисованный шарик из глины, с низким лбом и грубыми чертами лица. Номер Первый глубоко сомневался в том, что люди действительно настолько безобразны, но демоны никогда не могли похвастаться великим мастерством в изображении кого бы то ни было. Аббот часто показывал Чушку бесенятам, у которых были трудности с трансформацией. Он полагал, что это наглядное пособие поможет им прийти в нужное состояния. Не приходится и говорить, что Номеру Первому приходилось частенько общаться с этой куклой.

– Гр-р-р! – сказала кукла, а точнее, управлявший ею Аббот. – Гр-р-р, я – вершок Чушка!

– Привет, Чушка, – едва слышно произнес Номер Первый. – Как поживаешь?

В руке кукла держала крошечный деревянный меч.

– Не твое дело! А меня вот не колышет, как поживаешь ты, потому что я ненавижу весь волшебный народец! – произнес Аббот писклявым голосом. – Я выгнал вас из домов! А если вы попытаетесь вернуться, убью!

Аббот опустил куклу.

– Ну, что ты почувствовал?

«Я почувствовал, что племени нужен другой вождь», – подумал Номер Первый, но вслух сказал:

– Э-э… злость.

Аббот прищурился.

– Злость? Правда?

– Нет, – признался Номер Первый, заламывая руки. – Я ничего не почувствовал. Это же кукла! Я видел, как шевелятся ваши пальцы под плащом.

Аббот убрал Чушку в карман.

– Понятно. С меня хватит, Номер Первый. Ты никогда не заслужишь имени из книги.

После трансформации демонам присваивали имена из книги «Шпалеры леди Хизерингтон Смит». Оправдание приводилось такое: демоны, изучив язык людей да еще получив их имена, научатся думать, как люди, и тогда-то наверняка одолеют их. Аббот, возможно, ненавидел вершков, но это не означало, что он не мог ими восхищаться. Кроме того, Абботу было политически выгодно, чтобы каждый демон на Гибрасе носил имя, присвоенное вождем племени.

Роули схватил Номера Первого за ухо, поднял со скамьи и потащил в дальний угол класса. Там, прикрытая металлической решеткой, зияла вонючая яма с питательной грязью.

– Приступай к работе, Коротышка, – прорычал он. – Ты знаешь, что делать.

Бесенок Номер Один вздохнул. Он знал, что делать, знал куда лучше, чем хотелось бы. Не раз и не два ему приходилось выполнять эту мерзкую работу. Сняв со стены крюк на длинной рукоятке, он подцепил им решетку и отодвинул ее в сторону. Запах был противным, но бил в нос не так уж и сильно, потому что на поверхности грязи образовалась корочка. По ней, стуча лапками, словно когтями, ползали полчища жуков.

Убрав решетку, Номер Первый подошел к одному из валявшихся на полу одноклассников. Он не знал, к кому именно, потому что все они были окутаны коконами из отвердевшей слизи и лежали без движения. Только возле носа и рта вздувались и опадали пузырьки из более тонкой пленки, наполненные воздухом. По крайней мере, Номер Первый надеялся, что это был воздух. И что пузырьки были именно возле носа и рта.

Он наклонился, покатил кокон по полу и сбросил его в яму. Трансформирующийся бесенок, проломив корочку, погрузился в грязь, захватив с собой с дюжину жуков. Волна нестерпимой вони обдала Номера Первого с головы до ног. Он знал, что запах впитается в его кожу и не выветрится еще несколько дней. Другие даже гордились, что от них пахнет ямой, а Номер Первый считал это лишь еще одним позорным клеймом.

Работа была тяжелой. Не все трансформирующиеся бесенята лежали спокойно. Некоторые извивались внутри коконов, дважды острые когти разрывали зеленый кокон буквально в нескольких сантиметрах от кожи Номера Первого.

Он продолжал трудиться, громко постанывая от напряжения, в надежде на то, что Роули и Леон Аббот помогут. Тщетно. Демоны, склонившись над столом, внимательно изучали «Шпалеры леди Хизерингтон Смит».

Наконец Номер Первый сбросил в яму последнего одноклассника. Коконы погрузились в грязь, как куски мяса – в густой соус. Богатая питательными веществами мерзость ускоряла процесс трансформации, обеспечивая развитие организмов. Бесенок сел на каменный пол, чтобы отдышаться.

«Счастливчики, – думал он. – Вас бросили в дерьмо».

Номер Первый пытался почувствовать зависть. Но ему было тошно даже находиться рядом с ямой, а от одной мысли о том, чтобы самому плавать в ней в окружении других коконов, его едва не выворачивало наизнанку.

На каменные плиты пола рядом с ним упала тень. Пламя в очаге разгорелось, и тень подрагивала.

– А, Номер Первый, – сказал Аббот. – Вечный бес. Никогда тебе не стать демоном. Что мне с тобой делать?

Номер Первый уставился на свои ступни и стал стучать по полу младенческими когтями.

– Господин Аббот, сэр… как вы думаете… неужели у меня нет ни малейшего шанса? – Он глубоко вздохнул и поднял голову, чтобы посмотреть Абботу прямо в глаза. – Может быть, я все-таки колдун? Вы сами видели, что произошло с шампуром. Не хочу ставить вас в неловкое положение, но вы же видели.

Выражение лица Аббота мгновенно изменилось. Секунду назад он играл роль заботливого наставника, а теперь предстал в истинном свете.

– Я ничего не видел! – прошептал он, поднимая Номера Первого за шкирку. – Ничего не произошло, слышишь ты, гнусная ошибка природы! Шампур был покрыт пеплом, и все. Не было никакого превращения. Не было никакой магии.

Аббот поднял Номера Первого так высоко, что бесенок мог разглядеть застрявшие между его желтыми зубами куски мяса. Когда вождь племени заговорил, голос его как-то странно изменился. Казалось, это был уже не один голос, а множество. Словно целый хор говорил в унисон. Такой голос невозможно было пропустить мимо ушей. Снова магия?

– Если ты действительно колдун, то должен быть по ту сторону, вместе со своим родичем. Так было бы лучше. Всего один прыжок, и все. Ты понимаешь, о чем я говорю, Коротышка.

Ошеломленный Номер Первый только кивнул. Какой замечательный голос! Откуда он взялся? По ту сторону… Конечно, именно там ему и место. Один маленький шаг для бесенка…

– Я понимаю, сэр.

– Хорошо. Хватит об этом. Как сказала бы леди Хизерингтон Смит: «Пришпорьте коня, юный рыцарь, мир ждет».

Номер Первый кивнул, потому что знал, что именно этого ждал от него Аббот. Но теперь у него выворачивало наизнанку не только желудок, но и мысли. Неужели он обречен на такую жизнь? Всегда быть посмешищем, всегда быть не таким, как все? Без малейшего просвета, без малейшей надежды… Если он не перейдет на ту сторону.

То, что предложил Аббот, было единственным шансом спастись от всего этого. Перейти. Номер Первый никогда не хотел спрыгнуть в кратер, но сейчас почувствовал почти непреодолимое желание сделать это. Он – колдун, нет никаких сомнений. И где-то там, в мире людей, есть тот, кто похож на него. Старший брат, который может передать ему наследие предков.

Номер Первый проводил взглядом уходившего прочь Аббота. Наверное, решил продемонстрировать свою власть в другой части острова или поиздеваться над самками, что было еще одним его любимым развлечением. Впрочем, возможно, Аббот не так уж плох? В конце концов, он подсказал Номеру Первому замечательную идею.

«Я не могу здесь оставаться, – подумал Номер Первый. – Я должен подняться на вулкан».

Решение окрепло в его мозгу. И буквально через несколько минут вытеснило все другие мысли из головы.

Поднимись на вулкан.

Эта мысль накатывалась на его мозг, как волны на берег.

Подчинись воле Аббота. Поднимись на вулкан.

– Знаете что, – пробормотал он так, чтобы его услышал Роули. – Думаю, мне нужно подняться на вулкан.