Наутро мистер Эмберли позавтракал рано, успел съездить в Верхний Неттлфолд и вернуться незадолго до того, как вся семья поднялась из-за стола. Он вошел и увидел, что сэр Хамфри пребывает не в лучшем расположении духа, а Фелисити готова выбежать из комнаты.

Сэр Хамфри возмущался непрофессиональной работой стекольщиков, но, увидев племянника, тотчас сменил тему, спросив его, что он думает о возмутительном поведении этого парня по фамилии Фонтейн. Фелисити выскользнула из столовой, состроив смешную гримаску кузену.

– А что, собственно, случилось? – спросил Эмберли.

Выяснилось, что Фонтейн совершил проступок, говоривший о его крайней наглости и невоспитанности. Осмелился прислать в девять утра своего слугу к сэру Хамфри с требованием немедленно вернуть книгу. Слышал ли когда-нибудь Фрэнк о чем-либо подобном?

– Никогда, – ответил Эмберли, хотя рассказ дяди сильного впечатления на него не произвел. – А кого именно из слуг?

– Не понимаю, какое это имеет значение?

– Имеет. – Фрэнк позвонил в колокольчик. Когда вошел Дженкинс, он задал ему тот же вопрос и получил ответ, что приходил Коллинз. – Так и думал, – пробормотал Эмберли.

Сэр Хамфри нацепил на костистый нос очки:

– Ты хочешь сказать, что эта история имеет какое-то отношение к твоему… неуместному сотрудничеству с полицией?

– Конечно. Разве вы еще не догадались?

– Черт побери, Фрэнк, когда приедешь в следующий раз и останешься в моем доме…

– А мне все это очень нравится, – вмешалась его жена, оторвавшись от писем, которые читала. – Нас что, всех поубивают, да, Фрэнк? А я-то думала, ничего подобного никогда не случается. Так интересно…

– Надеюсь, что не убьют, тетушка. Хотя никогда не знаешь наверняка.

Она пристально взглянула на него:

– Ты чем-то недоволен, дорогой?

– Есть проблемы…

– Страшно неприятно, когда теряешь какие-то вещи. Однажды я потеряла обручальное кольцо. А потом оно нашлось… но тебе лучше не знать, где именно.

Эмберли вынул трубку изо рта:

– Вы слишком проницательны, дорогая тетя. Пойду, пожалуй, поиграю в гольф с Энтони.

– Желательно, чтобы ты не упоминал об этом прискорбном инциденте с книгой у Фонтейнов, – заметил сэр Хамфри. – Я и сам собираюсь выбросить его из головы, как страшный сон.

– Но упомянуть придется. Очень любопытно, знает ли о происшедшем сам Фонтейн.

По приезде в особняк он увидел на лужайке Кокрейна, тот тренировался в ударах с близкой дистанции. Энтони радостно приветствовал старого друга. Похоже, Эмберли был тем самым человеком, которого он просто мечтал увидеть. Кокрейн заявил, что особняк окончательно достал его, уже сидит в печенках. Джоан была права: это проклятое место заставляет всех и каждого вести себя самым странным образом. И он принялся перечислять различные причуды обитателей особняка, начав с перепадов в настроении своего будущего родственника; не забыл упомянуть об убийстве Доусона, крадущейся походке Коллинза и поведении Бейкера, которое, по его мнению, просто ни в какие ворота не лезет. Ему хотелось бы знать, что думает Эмберли о дворецком, который в десять вечера принялся бороться с пылью в библиотеке.

– Черт возьми, в обязанности дворецкого вообще не входит вытирание пыли! Ты когда-нибудь сталкивался с чем-то подобным?

– Боролся с пылью в библиотеке? – задумчиво переспросил Эмберли.

– Именно! Вчера на обед были приглашены люди с фермы: женщина с лицом шириной с капот кэба и ее супруг, и мы играли в бридж. Я пошел за портсигаром, который оставил в библиотеке, и, провалиться мне на этом самом месте, если вру, увидел там Бейкера, он стирал пыль с книг. Сказал мне, будто бы просто не в силах видеть книги в таком состоянии, а Фонтейн, видимо, не разрешает прислуге прикасаться к ним. Ну и потом наплел разной ерунды, будто у него не нашлось времени – не было досуга, так он выразился – заняться библиотекой днем. Подозрительно все это. Ты как думаешь?

– Думаю, что мне стоит повидаться с мистером Бейкером.

– Ну, если побудешь здесь еще немного, такой шанс у тебя есть, – мрачно заметил Кокрейн. – Я послал дворецкого за мячами для гольфа.

В этот момент из дома вышел Бейкер с тремя мячами для гольфа на серебряном подносе.

– Словно яичницу-глазунью подает, болван! – прошептал Энтони.

Дворецкий неспешно шагал через лужайку, на Эмберли даже не взглянул. Подошел к Кокрейну и протянул ему поднос.

– Ваши мячи для гольфа, сэр. Нашел у вас в сумке всего три.

Энтони коротко поблагодарил его и взял мячи. Дворецкий развернулся и направился было к дому, но его остановил Эмберли:

– Минуточку.

Бейкер повернулся к нему, стоял и ждал, почтительно склонив голову набок.

– Вы случайно не знаете: посылал ли мистер Фонтейн в Грейторн за книгой, которую у него взяли почитать?

Бейкер окинул его настороженным взглядом.

– За книгой, сэр? – Похоже, он очень выверенно подбирал слова. – Не могу сказать, сэр, точно не знаю. И не припоминаю, чтобы мистер Фонтейн отдавал такое распоряжение. По крайней мере при мне.

Трубка у Эмберли потухла. Он чиркнул спичкой и поднес язычок пламени к чубуку, сложив ладони чашечкой, чтобы не погасло. Однако при этом глаз не спускал с дворецкого.

– Ладно, не важно. Сэр Хамфри уже ее дочитал. – Он отбросил обгоревшую спичку. – Интересуетесь книгами, Бейкер?

Дворецкий кашлянул.

– У меня почти нет времени на чтение, сэр.

– Только на то, чтобы стирать с книг пыль, – вставил Энтони.

Дворецкий отвесил ему поклон.

– Именно так, сэр. Старался как мог, но, боюсь, без особого успеха. У мистера Фонтейна слишком большая библиотека.

– И к тому же очень ценная, – добавил Фрэнк. – На взгляд знатоков.

– Думаю, да, сэр. – Бейкер смотрел на него ясными честными глазами. – Боюсь, что не слишком разбираюсь в таких вещах.

– Книга, она и есть книга, верно?

– Да, сэр. Как скажете, сэр.

– А что ж еще, черт возьми? – Энтони встал в картинную позу для замаха клюшкой.

Дворецкий позволил себе сдержанно улыбнуться:

– Что-нибудь еще, сэр?

– Пока нет. – Эмберли переключил все свое внимание на партнера по игре.

Как только Бейкер ушел, Кокрейн высказал свое мнение по ситуации в целом. Укорил Эмберли, заявил, что тот не лучше остальных; только ходит, вынюхивает и не говорит ничего.

– Чем ты вообще занимаешься? Я, черт возьми, не понимаю!

– Ищу пропавшую собственность.

– Чью собственность?

– Пока точно не знаю. Нет, я, конечно, догадываюсь, вот только доказательств у меня никаких.

Энтони уставился на своего приятеля, растерянно моргая:

– Что-то я никак в толк не возьму… Я думал, ты ищешь убийцу Доусона, и вот теперь говоришь, что…

– Я никогда не проявлял особого интереса к убийству Доусона, – перебил его Эмберли.

Мистер Кокрейн выразительно закатил глаза:

– Нет, я точно закончу свои дни в психушке. Причем чувствую, ждать осталось недолго.

В гольф с Кокрейном Фрэнк играть не стал. Вместо этого сел в машину и поехал в Карчестер, где его уже ждали начальник полиции и инспектор Фрейзер.

Они увидели, что сегодня Эмберли как-то особенно молчалив и скрытен. Полковник Уотсон был этим обстоятельством огорчен, инспектор торжествовал. Он начал долго и подробно рассуждать о различных версиях убийства Доусона – до тех пор, пока не понял, что Эмберли не слушает его.

Полковник Уотсон, более проницательный, чем инспектор, внимательно посмотрел на Эмберли, а затем спросил:

– Узнали что-то новое?

– Да, мне так показалось. До сих пор думаю, что не ошибся. Но единственная улика в этом деле исчезла. И боюсь, что она попала не в те руки или может быть уничтожена. Где эта улика сейчас находится, понятия не имею. И, пока не выяснится, где она есть, я не смогу ничего поделать. Но, стоит мне ее заполучить, можете считать, что дело раскрыто.

Инспектор насмешливо улыбнулся:

– Впечатляет, сэр. Полагаю, вы проясните сразу все – и убийство Доусона, и остальные дела? Жаль, что пока вам нечего нам сказать.

В глазах мистера Эмберли сверкнуло пламя.

– Поскольку вы так зациклены на убийстве Доусона – самом неважном звене в этой цепи, как я уже неоднократно отмечал, – ладно, скажу вам, кто его убил.

Полковник едва ли не подпрыгнул:

– Так вы знаете?

– Знал еще с того вечера, когда в особняке состоялся костюмированный бал, – невозмутимо ответил мистер Эмберли. – Его убил Коллинз.

Уотсон был ошарашен:

– Но… но…

– Замечательно, сэр, – все еще улыбаясь, произнес инспектор. – Стало быть, такой пустяк, как твердое алиби, в расчет уже не принимается?

– К алиби следует относиться с особой осторожностью, инспектор. Будь у вас больше опыта в расследовании преступлений, вы бы уж давно усвоили этот урок.

Фрейзер побагровел:

– Может, будете столь любезны и представите нам доказательства, мистер Эмберли?

– Доказательств никаких. Лишь один человек мог бы опровергнуть это алиби, но он не посмеет. А вы можете относиться к моим высказываниям, как вам будет угодно.

– Все это, конечно, очень интересно, – с сарказмом заметил инспектор. – И крайне полезно. Стало быть, обвинить в убийстве нам некого, так, что ли?

– Почему же? Напротив.

– Понимаю. Слышал ваше мнение по поводу смерти Брауна. Собираетесь предъявить обвинение в его убийстве тому же Коллинзу?

– Коллинз, – мистер Эмберли взял со стола шляпу, – последний человек на этом свете, который мог быть заинтересован в смерти Брауна. – Он обернулся к полковнику Уотсону. – Теперь что касается пропавшей улики, полковник. Если у вас имеется мало-мальски тактичный сотрудник – только ни в коем случае не Фрейзер, – пусть он допросит сестру Доусона. Вполне возможно, что искомый предмет в момент смерти находился при нем. Надо, чтобы допрос был проведен толково и осторожно. Шансы невелики, но попытаться все же стоит.

По пути в Грейторн Эмберли заехал в Верхний Неттлфолд, повидаться с сержантом Губбинсом. Тот занимался разбирательством автомобильной аварии, но отлучился на минуту, переговорить с Эмберли.

– Сделали, как я просил? – спросил Фрэнк.

– Да, сэр. Такер. Второй раз он не ошибется, обещаю.

– Что ж, хорошо. – Эмберли кивнул Губбинсу на прощание и уехал.

В девять часов вечера в гостиную вбежала перепуганная горничная и истерически воскликнула:

– О сэр! О миледи! Воры! Грабители!

– Что?! – рявкнул сэр Хамфри и уронил газету на пол. – Здесь, в доме?

– О да, сэр! Ну так мне показалось. В спальне мистера Эмберли, сэр. Я так перепугалась, что стало дурно, сэр.

Фрэнк взирал на нее с абсолютным спокойствием:

– Что именно произошло?

Горничная сбивчиво рассказала, что около девяти вечера она поднялась наверх приготовить постели и обнаружила: спальню мистера Эмберли обыскивали. Все ящики вдвинуты, их содержимое разбросано по полу; небольшой столик у окна перевернут, бумаги разлетелись во все стороны. Все его чемоданы открыты, а с кожаного кейса – в котором Фрэнк держал документы – сорван замок. Даже постельное белье стащили с кровати, а уж что касается костюмов, висевших в платяном шкафу, так они пребывают в самом плачевном состоянии. Ничего подобного прежде видеть ей не доводилось.

Тут она умолкла, переводя дух; а сэр Хамфри, сверля племянника укоризненным взглядом, заметил, что с него достаточно.

– Ступай и приберись там, Молли, – распорядилась леди Мэттьюз. – Как думаешь, Фрэнк, он что-нибудь нашел?

Эмберли покачал головой.

– Довольно умно с его стороны подозревать именно меня. Но совсем неумно думать, что я могу оставить это в своей комнате. Стало быть, он полагает, что вещь у меня. Что ж, это многое проясняет.

– Какое счастье, дорогой! А что все-таки проясняет?

– Этот обыск означает, что предмет по крайней мере не попал в чужие руки, – с улыбкой ответил ей Эмберли.

– Прекрасно, дорогой. И не кипятись, Хамфри. Это не имеет к нам никакого отношения.

Но у сэра Хамфри окончательно лопнуло терпение. Если два ограбления подряд в его доме не имеют к нему отношения, что же тогда имеет, хотелось бы знать? И каким образом грабителю удалось проникнуть в особняк так, что никто ничего не слышал? Нет, это действительно уже слишком!

Леди Мэттьюз взглянула на застекленную дверь:

– А ведь она не заперта. Значит, пока все мы обедали в столовой… Как думаешь, Фрэнк?

Он кивнул. Сэр Хамфри поднял с пола вечернюю газету и довольно злобно заметил, что Фрэнку давно пора жениться на какой-нибудь приличной женщине, которая положила бы конец столь безрассудному поведению.

Эмберли гневно сверкнул глазами, на щеках проступили красные пятна.

Тут на выручку поспешила леди Мэттьюз, перевела разговор на другую тему.

Однако испытания для сэра Хамфри на этом не кончились. В три часа ночи его разбудил телефон, пронзительно трезвонивший в библиотеке, которая находилась как раз под спальней хозяина дома. Он чертыхаясь поднялся с постели и вышел на лестничную площадку как раз в тот момент, когда дверь в спальню племянника отворилась.

– Поскольку, – звенящим от гнева голосом начал сэр Хамфри, – я не сомневаюсь, что звонят тебе, будь любезен, сам и подойди! – С этими словами он вернулся к себе в комнату и нарочито тихо притворил за собой дверь.

Эмберли усмехнулся и стал спускаться по лестнице, на ходу завязывая пояс на халате.

Действительно, звонили ему. Сержант Губбинс из полицейского участка. Возникли кое-какие новые обстоятельства, и он посчитал, что должен немедленно доложить о них мистеру Эмберли. Если б не инструкции самого мистера Эмберли, он ни за что бы не осмелился поднимать его с постели в столь поздний час.

– Да говорите же наконец! – рявкнул Фрэнк.

– Альберт Коллинз исчез, сэр.

Раздражение как рукой сняло.

– Вы точно знаете?!

– Во всяком случае, похоже на то, – осторожно сформулировал сержант. – Мистер Фонтейн только что звонил по телефону, и констебль Уокер сразу связал его со мной.

– Фонтейн звонил в полицейский участок в три часа ночи?!

– Именно, сэр. Кое-кто считает, что в полицию можно звонить в любое время суток. Попадались мне такие типы и прежде… но не стану называть имен. Знавал я людей, готовых вытащить тебя из постели, чтобы пустить в погоню неизвестно за кем и чем, когда ничего страшного не произошло. Да и произойти просто не могло.

– Я тут вдруг подумал, – холодно произнес мистер Эмберли, – что готов убить кое-кого, не упоминая имен. И сделаю это очень аккуратно, Губбинс, не оставляя улик.

С другого конца провода послышался смешок.

– Верю вам, сэр. Вы на это вполне способны. Даром, что ли, вы настоящий мастер криминального сыска.

– Не стоит тратить время на лесть. Продолжайте.

– Я выложил все, что знаю, сэр. Мистер Фонтейн сказал: когда он пошел спать, увидел, что постель его не заправлена и Коллинза нигде не видать. Тогда он вызвал дворецкого, и тот сообщил, что не видел Коллинза еще с обеда, даже раньше. И на сегодняшний вечер его никто не отпускал. Фонтейн приказал Бейкеру зайти в комнату Коллинза, но и там его не было. Мистер Фонтейн не лег, стал ждать камердинера, и, когда время подошло к трем, позвонил в участок, как я вам уже говорил. Сказал, что у него просто не выходит из головы история с Брауном и подозрения полиции в отношении Коллинза. Вот он и подумал, что надо бы на всякий случай поскорее дать нам знать. Вот и все, сэр.

Эмберли, сощурившись, смотрел на стену прямо перед собой и размышлял о чем-то. Через какое-то время сержант осведомился, на линии ли он еще.

– Да. Тихо, не мешайте. Я думаю.

– Возможно, Коллинз почуял неладное и смылся, – заметил Губбинс, не обращая внимания на просьбу Эмберли.

Повисла пауза. Затем Фрэнк вновь переключил внимание на телефон:

– Возможно, вы правы, сержант. А кто-нибудь спросил, пропала ли из комнат какая-нибудь одежда?

– Я спросил, сэр. На что мистер Фонтейн ответил, что вроде бы нет, но он до конца не уверен.

– Ну а из гаража? Машина или велосипед?

– Да, сэр. Собственный велик Коллинза. Мистер Фонтейн узнал об этом от дворецкого.

– Понимаю… Думаю, следует уведомить полицию Карчестера. Скажите им, что звоните от моего имени. И попросите выяснить, брал ли Коллинз билет на поезд на городском вокзале или какой-либо другой станции в радиусе, скажем, десяти миль около половины девятого вечера. И если да, то пусть проследят, куда он отправился. А когда вы подъедете, я буду уже готов.

– Подъеду куда, сэр? – удивленно спросил сержант.

– Сюда, куда же еще, – раздраженно бросил Эмберли. – На велосипеде. И немедленно!

– Я должен подъехать в Грейторн в этот час? – изумился Губбинс. – Но зачем?

– Чтобы я мог забрать вас. Буду ждать в машине.

– Но мистер Эмберли, как-то не хочется кататься на машине в столь поздний час, беспокоить людей и все такое. И главное, зачем?

– Более того, – не обращая внимания на вопрос полицейского продолжил Фрэнк, – захватите с собой пару ребят.

– Но зачем? – не унимался сержант.

– Мне кажется, Коллинз никуда не сбежал. И мы попробуем его отыскать. Так вы едете?

– Да, – нехотя буркнул Губбинс. – Выезжаю, но теперь уже жалею о том, что некогда умолял вас заняться этим делом.

– Вы думали о повышении, сержант, и по всей вероятности, его получите, – ободрил собеседника Эмберли и повесил трубку.

Еще секунду-другую он сидел за письменным столом, затем набил трубку, закурил и принялся медленно расхаживать по комнате, размышляя над новой загадкой. Но вот табак почти выгорел, он затушил трубку и поднялся наверх. В свою комнату пошел не сразу, сперва приоткрыл дверь в спальню сэра Хамфри и спросил, не спит ли он.

С постели донеслось ворчание.

Эмберли включил свет:

– Извините, сэр, но мне надо срочно уехать. Так что не обращайте внимания на шум во дворе.

Сэр Хамфри приподнялся, оперевшись на локоть.

– Господи Боже, ну что там еще? Куда ты собрался? Что случилось?

– Пропал камердинер Фонтейна. Полиция считает, он сбежал.

– Ну так пускай сами его ищут, правильно? Это ведь их работа, не твоя.

– Верно. Но с другой стороны, вполне возможно, что никуда он не сбежал. Вот я и хочу выяснить.

– Да пошел ты к черту! – И сэр Хамфри перевернулся на другой бок.

Эмберли поблагодарил его и вышел.

Когда прибыл сержант в сопровождении двух молодых горящих энтузиазмом констеблей, Эмберли уже ждал их в машине. Он велел им оставить велосипеды и пересесть к нему в «бентли». Губбинс разместился рядом с Фрэнком, констебли – на заднем сиденье. Затем сержант без особой надежды в голосе заметил, что целиком доверяет водительским навыкам мистера Эмберли и надеется, что тот не будет гнать со скоростью девяносто миль в час, потому как он, Губбинс, человек женатый.

Впрочем, опасения его не оправдались. Фрэнк вел машину очень медленно, так медленно, что сержант, заподозрив какой-то подвох, спросил, уж не на похороны ли они собрались.

– Сэр, может, все-таки скажете, куда мы едем?

– К особняку Нортон. Примерно в восемь вечера, сержант, Коллинз был в Грейторне. Только никому ни слова. Он был там и обыскал мою комнату.

– Обыскал вашу комнату?! Вы его видели?

– Нет. Но знаю, это он.

– Господи Иисусе! Но что именно он искал?

– Одну вещицу, думал, что она у меня. А сейчас мы поищем его. Теперь смотрите внимательнее. Возьмите вон тот фонарь.

Машина все так же медленно ползла по дороге. Два констебля, наслышанные об отчаянной манере езды мистера Эмберли, были явно разочарованы.

Сержант держал фонарь за конец провода и осматривал придорожную обочину.

– А в лесу тоже будем искать, сэр? – осведомился он.

– Возможно. Но Коллинз едет на велосипеде. А потому скорее всего движется по дороге. Это что, все заповедники?

– По большей части да. Тут земли генерала Томлинсона граничат с заповедником мистера Фонтейна. Как раз сегодня взяли браконьера. Лесничий генерала его застукал.

Машина повернула.

– Земли мистера Фонтейна начинаются где-то здесь, – продолжал сержант. – Хичкоку в этом году жутко не повезло с фазанами, так он мне говорил.

– Что, браконьеры?

– Ну и они, и зеваки, которые шастают где попало. Потеряли почти весь молодняк. Эй, а это что такое?

Фары выхватили из тьмы дорогу, убегающую вдаль. На обочине, наполовину скрытый в траве, темнел какой-то предмет.

Один из констеблей приподнялся на сиденье, всмотрелся:

– Велосипед!

Машина рванула вперед.

– Это нечто большее, чем просто велосипед, друг мой, – заметил Эмберли.

Рядом с велосипедом что-то чернело. Машина приблизилась, и сержант громко ахнул. На обочине, возле канавы, полуприкрытое нескошенной травой лежало тело человека в позе зародыша.

Фрэнк затормозил. Лицо его было мрачно.

– Взгляните, сержант.

Губбинс выскочил из машины и склонился над неподвижным телом, зажав фонарь в руке. Потом он содрогнулся, лицо побелело, как мел:

– Боже!..

Эмберли тоже вышел и направился к свернувшейся калачиком фигуре.

– Зрелище… не очень приятное, сэр, – деревянным голосом произнес сержант и посветил фонариком.

Эмберли стоял и смотрел сверху вниз на то, что осталось от Альберта Коллинза.

– Половина черепа снесена, – сдавленным голосом произнес Губбинс.

– Выстрел с близкого расстояния, – заметил Эмберли.

За спиной у него раздался какой-то звук. Один из молодых констеблей склонился над канавой, его рвало. Второй держался, но тоже смотрел не очень весело.

Сержант выключил фонарик.

– Жуткое зрелище, – пробормотал он. – Идем, Хендерсон! Сразу видно, что ты у нас необстрелянный воробей. – Губбинс обернулся к Эмберли. – Вы ведь это искали, верно, сэр?

Фрэнк кивнул.

– Кто это сделал, сэр?

– Меня здесь не было, сержант, – мягко заметил Эмберли.

Губбинс внимательно посмотрел на него.

– Вас не так-то просто вывести из себя, да, сэр?

Фрэнк еще раз взглянул на труп.

– Ну пожалуй, труднее, чем прикончить это несчастное создание, – раздраженно ответил он. – Лично у меня данное зрелище вызывает облегчение. Я боялся, что он избегнет ловушки. И мне его ничуть не жаль.

Губбинс был потрясен:

– Но ведь Коллинз умер такой ужасной смертью, сэр.

Эмберли зашагал к машине:

– Вы правы, сержант. Именно такую он и заслужил.