Глава III
Саймон и Фалк отправляются в Шрюсбери
К тому времени, когда Саймон достиг семнадцати лет, обстановка в Уэльсе и на севере Англии накалилась. Это было в 1403 году, через четыре года после того, как на троне воцарился Генрих Болинброк, и всего несколько месяцев спустя после того, как бразды правления в Уэльсе взял в свои руки его сын Генрих Монмут. Принцу Уэльскому было всего шестнадцать лет, но он уже имел за плечами карательный поход против Оуэна Глендовера, мятеж которого юный Генрих подавил. И вот теперь Перси, грозный Хотспур вместе со своим отцом графом Нортамберлендом и дядей, графом Уочестером поднял на севере под своим знаменем новый мятеж против короля и был готов в ближайшее время идти маршем на соединение с силами Глендовера в Уэлс.
В июле государственные дела впервые прямо коснулись Монтлиса, несмотря на то, что Фалк, всегда готовый к боевым действиям, не спешил пока что покидать пределов своих процветающих владений и мучился сомнениями, решая вопрос, должен ли он вести своих людей на соединение с войском принца Уэльского на Марче или же нет. Эта неуверенность делала Фалка раздражительным, и он срывал зло на всем, что попадалось ему на пути или подворачивалось под руку. Саймон, однако, быстро сообразил, в чем причина раздражительности Фалка, но виду не подавал. Он молча наблюдал за развитием событий, и за его привычным спокойствием скрывалось горячее желание отправиться из тихого Монтлиса в Шрюсбери, где находился принц Уэльский со своим малочисленным войском и скудными припасами.
В начале месяца какой-то всадник во весь опор промчался через Кэмбридж и прибыл в Монтлис. Всадник был весь в пыли и очень утомлен, а бока его измученного коня заляпала пена. Тонкие ноги коня дрожали, когда, наконец-то, всадник остановил его перед мостом замка Монтлис.
— Именем короля! — прокричал всадник для тех, кто пожелал бы его услышать, двинулся через мост и, спрыгнув с коня, по винтовой лестнице, спеша и спотыкаясь, взбежал к входу в замок, откуда как раз в этот момент вышел Саймон, направлявшийся к учебным мишеням для стрельбы из лука.
— Именем короля! — еще раз произнес всадник, в изнеможении опустившись наземь. — Граф в замке? — спросил он Саймона.
— Да.
Саймон подозвал одного из стражников, подошедшего к измученному коню королевского герольда:
— Отведи коня на конюшню, Уильям, и присмотри, чтобы о нем там как следует позаботились. Входите, сэр, и следуйте за мной, — последние слова относились к герольду.
И Саймон повел его через просторный центральный зал, где в это время убирали посуду после недавнего обеда, туда, куда когда-то впервые привел его самого Алан. Все тот же кожаный полог закрывал дверной проем, и Саймон отодвинул его в сторону, давая дорогу гонцу.
— Милорд, — спокойно сказал Саймон, — к вам гонец от короля.
Видя, что гонец благополучно предстал перед графом, Саймон опустил полог и ушел по своим делам.
Когда Саймон вернулся, гонца уже не было, а Фалк громогласно призывал к себе своего сквайра. Саймон еще не успел перешагнуть порог замка, как до него уже донесся из зала львиный рык: это милорд выкрикивал его имя. Саймон, не ускоряя шагов, вошел в зал и увидел Фалка стоящим у основания винтовой лестницы и тщетно зовущим его. Алан сидел в большом кресле возле пустого камина, и Саймон сразу же заметил, что Алан чем-то взволнован и смущен.
— Вы звали меня, милорд? — спросил Саймон, неслышно ступая по выложенному камнем полу.
Фалк обернулся.
— Так ты здесь! Где был, щенок? А я тут кричу до хрипоты из-за него, несчастный ты дурень!
Саймон прислонил свой лук к стене.
— Я стрелял из лука, сэр. Что соблаговолите приказать?
— Стрелял из лука, вот уж, действительно, он стрелял из лука, — рычал Фалк. Внезапно его гнев сам собой утих. — Ладно, ладно, нам это умение пригодится, надо думать! Иди-ка сюда, Саймон, мой мальчик.
Саймон подошел к столу, и Фалк передал ему лист пергамента. Саймон не торопясь прочитал его от начала до конца, а милорд в это время весь сиял и притопывал ногами, ибо всему на свете предпочитал, кажется, уздечку боевого коня.
— Отлично, — произнес, наконец, Саймон. — Значит, мы отправляемся воевать. — Он вернул послание Фалку и нахмурился, озабоченный. — Мы можем подготовиться к выступлению за три дня, — добавил он, сохраняя полное спокойствие.
Фалк расхохотался, запихивая пергамент в свой пояс.
— Ах ты, маленькая хладнокровная рыбка. Или это такая мелочь, что король посылает мне предписание идти на соединение с ним в Шрюсбери?
— Нет, это очень важное дело, — ответил Саймон, — но я не стану суетиться и метаться, как угорелый. Это было бы глупо.
— Пресвятая Богородица! Почему? — спросил Фалк.
— Подготовиться необходимо как можно тщательнее, но и как можно быстрее. Тогда голова будет прочнее сидеть на плечах.
— Умница! — Фалк весь затрясся от смеха. — Эх, можно подумать, что ты побывал уже в доброй дюжине кампаний. Садись, мой Саймон, я должен с тобой посоветоваться. Взгляни-ка на нашего Алана. Цветущий юноша, не правда ли? Не беспокойся, Алан, я не намерен брать тебя с собой.
Алан вспыхнул от насмешливого тона своего отца.
— Неужели, сэр, мое место здесь? Я что же, останусь и не пойду с вами? — вскричал он.
— Из тебя выйдет отменный предводитель, — насмехался Филк. — Бледнеешь от каждого шороха, устаешь еще до начала дня. Оставайся с дамами, тебе это больше подходит, я думаю.
Алан в ярости вскочил на ноги.
— Это становится невыносимо, — закричал он. — У меня смелости не меньше, чем у тебя, и ты должен взять меня с собой!
— А я говорю, что ты еще слишком неопытен, — ответил Фалк. — Саймон — вот кого я возьму с собой.
Потом, видя, что Алан готов, кажется, полететь вслед за ним, Филк смягчился, стараясь унять гнев своего сына и загладить причиненную ему обиду.
— Нет-нет, Алан, успокойся. Я не хотел тебя обидеть. Ты еще слишком молод для трудного похода, зато сумеешь заменить меня.
— На это я скажу тебе…
Фалк вдруг обрушил свой кулак на стол с такой силой, что доски чуть не проломились от удара.
— Придержи язык! Что я сказал, то сказал! И сядь на место.
Алан, нахмурясь, снова уселся в кресло и нахохлился. Удовлетворенный тем, что Алан подчинился и молчит, Фалк опять обратился к Саймону.
— Смотри, Саймон, я могу выставить шесть двадцаток пехоты и восемь двадцаток лучников под началом Фрэнсиса Дэллея. Есть еще люди Джона и Винсента, а это не так уж мало, мой дорогой! И ты пойдешь со мной и вкусишь радость войны. Что, ость шанс повеселиться?
— Еще бы! — сказал Саймон, светясь улыбкой. — Каким путем мы пойдем?
Больше часа они обсуждали разные маршруты, и Алан начал тем временем позевывать и беспокойно ерзать в кресле.
— Я намерен идти через Нортгемптон и Уорик! — настаивал Фалк.
— И таким образом вы впустую потратите время, — возражал Саймон. — Нам лучше идти через Луттерворт и Тамфорт или Лихфельд.
— А я говорю — нет! Кто может сказать, в каком состоянии дороги на этом пути, безмозглый мальчишка?
— Гонец от короля скакал через Лихфельд, сэр, — заметил Саймон как будто бы между прочим. — Он не жаловался на состояние дорог.
— Хорошо, я подумаю над этим, — ворчливо согласился Фалк. — Хотспур идет маршем в направлении на Честер, так что мы должны избрать самую быструю дорогу, — и Фалк встал со своего кресла. — А теперь сообщим обо всем миледи, — сказал он и как-то неуверенно и досадливо подергал себя за бороду.
Единственным живым существом в замке, перед которым Фалк при всем его упрямстве и гордости преклонялся и готов был стоять на коленях, была миледи, женщина вовсе не властная, а добрая и кроткая. И вот теперь Фалк медленно и чуть ли не робко взошел по лестнице в ее покои, оставив Алана и Саймона одних.
Алан наклонился вниз, чтобы приласкать гончую, улегшуюся у его ног.
— Везет тебе, Саймон, — сказал он.
— Тебе не надо идти с нами, — ответил Саймон. — К чему тебе эти войны?
— Как я скажу потом, если спросят, что не участвовал ни в одной битве?
— Не притворяйся, — с грубой прямотой возразил Саймон. — Здесь ты будешь куда счастливей со своими дамами сердца.
Алан сначала молча поглаживал собаку, потом оставил ее и откинулся на спинку кресла.
— Надо же мне когда-то заслужить свои шпоры, — сказал он. — Так почему бы не сейчас?
— Будет еще время, — ответил Саймон. — А сейчас нам предстоят скучные форсированные марши по непролазной грязи. Ты слишком утомишься, пока дойдешь до Шрюсбери.
Алан задумчиво смотрел на Саймона.
— Ты старше меня всего лишь на год, — сказал он. — Или ты сделан из железа?
— Была бы у тебя такая жизнь, как у меня с самого рождения, ты тоже был бы железный.
— Или не выжил бы, — улыбнулся Алан.
— Возможно. Куда направляется гонец отсюда?
— К Грэймэну, а оттуда он помчится к барону Ширли. У Мэлвэллета он был два дня назад. Король обратился ко всем верным ему вассалам. Я думаю, мы победим Перси?
— С Божьей помощью, — ответил Саймон.
— Да, конечно, с Божьей помощью. Справедливость должна восторжествовать.
— В таком случае, — сухо сказал Саймон, — Хотспур тоже не откажется от победы.
У Алана от удивления расширились глаза.
— Саймон! Король… король — есть король!
— Ричард тоже был король, — возразил на это Саймон.
Алан казался растерянным.
— Но, Саймон, разве ты сомневаешься в том… в том, что победа должна быть за теми, кто прав?
— Нет, — сказал Саймон, сопровождая свой ответ коротким резким смехом. — Победят сила и военное искусство. А что еще?
— Саймон, я в ужасе! Отец Питер говорит… говорит… — промямлил Алан в замешательстве, не решаясь продолжать.
Саймон вопросительно взглянул на него.
— И что же говорит наш досточтимый пастор?
— Что ты в душе… безбожник.
Саймон снова засмеялся, но теперь в его смехе явно слышались сардонические нотки.
— Когда это он так сказал? Я что — не посещаю мессу, не хожу на исповедь?
— Да, но иногда ты говоришь такое… Пастор Питер говорил о тебе с милордом…
Теперь Саймон улыбался так, что его глаза сузились в щелки.
— А что ответил милорд?
— О, отец сказал, не обращайте внимания, Саймон славный малый…
— Я так и думал. Не волнуйся, Алан, я не еретик.
Алан вскочил, возмущенный.
— Саймон, я этого не думал! И пастор Питер тоже… тоже нет.
— А если даже? Ну и что? — насмешничал Саймон. — Вот уж не думал, что я похож на бродягу.
— О, нет, нет! — воскликнул Алан и еще больше удивился, услышав смех Саймона.
Три дня спустя Фалк выступил из Монтлиса со своим отрядом и начал трудный марш в направлении Шрюсбери. Непролазная грязь замедлила передвижение настолько, что в Шрюсбери они прибыли лишь в конце недели, на день раньше самого короля, который поспешно перебрасывал сюда свое войско между приближающимся Хотспуром и принцем.
Частицу своего отряда Фалк потерял на марше, но эти потери были совсем невелики, и Фалк в не свойственном ему философическом тоне отметил, что, если все, кто слаб, отсеются до прихода в Шрюсбери, это будет только на пользу дела. Теперь, когда он был весь поглощен активной деятельностью, раздражительность Фалка исчезла, и он приятно удивлял Саймона хорошим настроением и тем, как терпеливо и настойчиво подбадривал своих людей. Его задор и воодушевление действовали на подчиненных заразительно, и немногочисленное войско Фалка, подошедшее в конце этой утомительной недели к воротам Шрюсбери, сохранило бодрость духа. Их встретили по-королевски и отлично разместили на постой. Не прошло и часа после их прибытия, как принц Уэльский прислал милорду Фалку приказ срочно явиться. Фалк отправился к принцу в сопровождении лишь одного сквайра и спешил ко двору принца Генриха во весь опор. Ожидая, пока Фалк выйдет от принца после аудиенции, Саймон впервые повстречал здесь своего единокровного брата Джеффри Мэлвэллета.
Джеффри прибыл в Шрюсбери меньше чем за сутки до Монтлиса, возглавив своих солдат вместо заболевшего отца. Саймон сразу распознал его по сходству с Мэлвэллетом-старшим.
Джеффри прохаживался по просторному залу штаб-квартиры принца. Слоняясь туда-сюда мимо Саймона и небрежно поглядывая через плечо на незнакомца, он несколько удивился тому, что стал объектом пронизывающего взгляда, устремленного на него из-под густых, нависших над глазами бровей. Чуть придержав шаг, он ответил на взгляд Саймона с высоты своего превосходства в росте на два дюйма.
Мэлвэллет-младший был довольно красивый молодой человек лет девятнадцати отроду, столь же темноволосый, сколь Саймон был белокурый, но форма лба и зелено-синие глаза у них были одинаковые. Вот только выражение этих глаз не совпадало. Холодные глаза Саймона на лице Джеффри оказывались искристо-веселыми. Отличались и очертаниями губ: Саймону была присуща твердая их складка, а мягкий рисунок губ Джеффри выдавал в нем любителя посмеяться. В данный момент губы Джеффри выражали непритворную, открытую доброжелательность. И глаза его блестели веселым блеском.
— В чем дело, мой юный задира? — спросил он. — И отчего вы так хмуры? Или вам не нравится, какой у меня цвет лица?
Саймон приблизился к Джеффри, и тот узрел красный и золотой цвет его одежды. Улыбка медленно сошла с лица Джеффри.
— Ах, вот оно что! Птенец из гнезда Монтлиса, — сказал он, уже готовый отвернуться.
— Нет, — сказал Саймон. — Не только. Кое-кто еще.
Мэлвэллет спокойно смерил Саймона взглядом.
— Так кто же вы, сэр Бас?
— Никто, сэр Джеффри.
— Так я и думал! — потешался над Саймоном Джеффри. — Вы уж смотрите не бросьте на меня еще один такой неожиданный взгляд, а то вдруг окажется, что я человек горячий.
— А вдруг окажется, что я сильный? — незлобиво улыбнулся Саймон.
— Прекрасно, но больше не смотрите на меня косо, — ответил Мэлвэллет. — Позвольте уж предупредить вас, что я тоже не очень хилый.
И Джеффри отошел, предоставив Саймону сколько угодно разглядывать его спину, что Саймон и делал с любопытством, но без малейшей враждебности во взгляде.
Тут появился Фалк в на редкость хорошем расположении духа и отправился со своим сквайром в расположение их отряда.
Их кони шли бок о бок друг с другом, хотя сквайру полагалось приотстать и держаться чуть позади милорда.
— Клянусь честью, — сказал Фалк, — этот мальчик — настоящий мужчина, у него зрелый ум, а о смелости и говорить нечего.
— Принц? Вы о нем, сэр? — спросил Саймон.
— Да, юный Генри Монмут. Он на год младше тебя. А кажется по меньшей мере года на три старше. А ведь и ты далеко не младенец.
Саймон нагнулся, в задумчивости погладив гриву своего коня.
— Как думает принц, — мы сумеем устоять против Хотспура, сэр?
— Кто может это предсказать, Саймон? Говорят, у Хотспура четырнадцать сотен. С ним также Дуглас и Уорчестер. С Глендовером он, кажется, успеет объединиться раньше, чем мы вступим в дело. Стало как будто бы известно, что он от нас на расстоянии чуть больше одного дня пути. Нас тут всего горстка, и если помощь не придет, нам бы только удержать город.
— Пока Глендовер не соединится с ним. Хм! Где расположится король этой ночью?
— Не знаю. Если он подойдет раньше Хотспура, все может обернуться в нашу пользу. Однако…
— Что за человек Генри Болинброк? — спросил Саймон. — Допускает ли он, что кто-то другой может в чем-то опередить его?
— Нет, клянусь Святым Распятием. Генри такой же, как и его сын.
— Тогда я не сомневаюсь, он будет с нами, опередив Перси, — с безмятежным спокойствием сказал Саймон. — Как бы там ни было, сражение предстоит интересное.
— И, пожалуй, такое кровопролитное, что и твое холодное сердце будет довольно, — проворчал Фалк и чуть поудобней уселся в своем седле. — Мэлвэллет здесь.
— Я знаю.
— Значит, ты видел его? Это не твой отец, а старший брат. У твоего отца лихорадка, он болен.
— Вот как? Я поговорил с Джеффри Мэлвэллетом, пока вы, сэр, были у Его Высочества.
— Да? — повернулся Фалк к Саймону. — И чего ради ты приставал к нему?
— Я не приставал. Я только смотрел на него, а ему это не понравилось. Поэтому он предостерег меня, чтобы я больше не смотрел на него косо.
Фалк расхохотался.
— Ну, взглядец-то твой я знаю, а, Саймон? И что же ты думаешь о Мэлвэллете?
— Он производит хорошее впечатление, сэр, — ответил Саймон.
* * *
На следующий день после полудня Саймон вышел из расположения своего отряда и пешим ходом направился через битком набитый людьми город к его зубчатым стенам. Улицы кишели толпами солдат, людей как высшего, так и низшего сословия, и Саймону поневоле приходилось задерживаться. Однако он довольно скоро добрался до цели на восточной окраине Шрюсбери и заговорил с несколькими стражниками, которые несли там службу. Ему разрешили подняться на башню стены и Осмотреть окрестности. Легкий ветерок теребил его светлые волосы и обвивал плащ вокруг ног. Саймон оперся рукой о стену, пристально всматриваясь в открывшуюся перед ним равнину. Так он стоял, не двигаясь, пока какой-то офицер не поднялся к нему.
— Ну-с, мой юный сэр, и что же вы там увидели? — спросил офицер скорее иронически, чем всерьез.
— Пока не берусь сказать, — ответил Саймон. — Но скоро скажу.
Офицер прикрыл глаза рукой от солнца и из-под руки смотрел в том же направлении, куда всматривался Саймон.
— Ничегошеньки там не видать, сэр Остроглазый, — в том же духе продолжал офицер. — Ни Хотспур, ни наш король не подают признаков жизни. Хвала Всевышнему за одного и да избавит он нас от другого. Вы пришли с Монтлисом?
— Да.
Пока Саймон всматривался вдаль, глаза его сузились и напряглись.
Офицер засмеялся.
— Не думаете ли вы занять мое место в обнаружении приближения неприятеля?
— У меня глаза острее, чем у других, — ответил Саймон. — Вижу, вижу — вон там! — вытянул он руку, указывая на юго-восток.
Офицер заставил себя смотреть в ту же сторону, часто моргая от слепивших его солнечных лучей.
— Что там? Я ничего не вижу.
— Смотрите правее. Вон там, на вершине холма, видите? Там что-то движется. Неужели не видите?
Офицер весь подался вперед, снова прикрывая рукой глаза.
— Нет, ничего, — сказал он смущенно. — Вы уверены, что там что-то есть, сэр сквайр?
Саймон всматривался вдаль, застыв, как изваяние.
— Да, я уверен. Кто-то передвигается по этому холму, насколько я могу судить, и время от времени там что-то поблескивает, как крохотные звездочки. Это блестят на солнце доспехи и оружие.
Офицер окликнул одного из своих людей:
— Годфри, ко мне! У тебя хорошие глаза, ты видишь что-нибудь во-он там?
Лучник долго молча смотрел в направлении отдаленного холма.
— Все, что я вижу — это какие-то деревья, мой капитан, — решился он, наконец, оценить обстановку.
— Нет, не то! Смотри правее, там кто-то движется.
— Я ничего не вижу, сэр. А-а!
— Ну, что там?
— Так, мелочь, сэр, или, может быть, мои глаза обманывают меня. По-моему, там что-то блестит. Вот — опять!
Капитан снова обратился к Саймону.
— Вы, видимо, правы, сэр. Но я не объявлю тревогу, пока мы не разглядим как следует, в чем там дело. Если то, что вы увидели, действительно войско, то оно находится на расстоянии двадцати миль от нас, если не больше. Если это Хотспур, мы…
Саймон, наконец-то, перевел взгляд на капитана.
— Хотспур? Что за чепуха? Хотспур придет с севера, из Честера. То, что я вижу, — это войско короля.
— Возможно, — капитан снова взглянул в сторону холма и чуть ли не подскочил от неожиданности.
— Я вижу вспышку. Еще одна. И еще!
— Вы увидите еще больше, когда войско перевалит через холм, — заметил Саймон.
Капитан уселся на парапет.
— Хотел бы я иметь такие глаза, как у вас, сэр. Могу я узнать ваше имя? Меня зовут Поль Ленуар.
— А меня — Саймон Бьювэллет.
Саймон тоже опустился на парапет, и они долго не покидали своего места, непрерывно наблюдая оттуда вереницу солнечных бликов, которая постепенно росла. Наконец, Поль Ленуар встал и приказал трубачу протрубить великую весть о приближении поиска короля. Саймон простился с капитаном и направился обратно в расположение отряда Фалка.
Весь город тотчас забурлил, улицы оказались еще теснее защиты людьми, чем прежде. Одни выкрикивали радостные приветствия, другие возбужденно переговаривались о чем-то между собой, третьи мрачно предсказывали, что это окажется вовсе не король, а Перси, обманувший короля каким-нибудь хитрым маневром и опередивший его на подходе к городу. Чуть ли не нее горожане устремились к городским стенам, чтобы получить подтверждение радостной вести, и обратный путь Саймона оказался еще труднее, чем путь туда, откуда он возвращался.
Когда же, наконец, Саймон вернулся к Фалку, тот советовался о чем-то со своим войсковым начальником. Саймон постарался, ни о чем не спрашивая, только по виду Фалка догадаться, не вызывал ли его Фалк к себе.
— Ха, Саймон! Где ты был? Король действительно подходит к городу?
— Да, милорд. Он примерно в двадцати милях отсюда, но войска с ним больше, чем предполагалось.
— Значит, ты видел его приближение?
— Вместе с неким капитаном Ленуаром я побывал на городской стене и издали распознал войско по блеску доспехов на солнце.
— Готов поклясться, ты первый, кто сделал так, мой остроглазый Саймон!
— Может быть, но и Ленуар увидел то же самое почти следом за мной. Они прибудут, вероятно, к воротам города вскоре после наступления сумерек, потому что движутся довольно быстро.
Саймон оказался прав. В самом деле, вскоре после захода солнца авангард приближающейся армии прискакал к воротам Шрюсбери, и было официально объявлено о прибытии короля с войском. Ворота открылись, и юный принц Уэльский выехал верхом из города в полной готовности встретить за его стенами своего отца. Наконец, король Генрих появился и на глазах у всех обнял своего сына. Потом они бок о бок въехали верхом в городские ворота. Жители, выстроясь вдоль улиц, приветствовали короля восторженными возгласами и, бросая цветы к ногам королевского коня, устилали цветами путь августейшего всадника. Местами вспыхивали даже потасовки, когда кто-нибудь не в меру ретиво протискивался вперед, чтобы получше рассмотреть короля.
Через час был созван военный совет, с которого Фалк не возвращался до глубокой ночи. Саймон же в это время преспокойно спал богатырским сном на своем жестком ложе.
Едва он пробудился от сна на следующее утро, как примчался паж милорда с новостью, что Перси появился у городских стен и при виде королевского знамени его люди разошлись: одни ушли в одну сторону, другие — в другую.
Фалк собрал своих сквайров и поспешил в штаб-квартиру короля, куда уже к тому времени сошлись почти все военачальники. Король созвал еще один совет, и когда Фалк, наконец-то вернулся от короля, глаза его сверкали воинственным огнем, а на губах Фалка играла зловещая улыбка.
— Мы выступаем, хвала Господу, — поделился он с Саймоном. — Глендовер не пришел, и король решил двинуть свое войско против Перси. Стаффорд поведет авангард, король — правое крыло, а принц — левое. Мы пойдем с принцем. Мэлвэллет тоже. Джеффри друг принца, — как бы вскользь добавил Фалк. — Я этого не знал. Вы с ним очень похожи.
— Если не считать, что у него волосы темные. Мы будем драться под знаменем принца? — спросил Саймон.
— Да, все вместе. Позови ко мне Джона и Винсента, и смотри сам будь готов к выступлению через час. Я возьму мой больший двуручный меч и старое копье.
Саймон кивнул и поспешно отправился выполнять приказание Фалка. Через час он был полностью экипирован и ехал верхом чуть позади Фалка, и армия числом в 1500 человек в удивительно короткое время выступила маршем из города и двинулись на север к холму Хэйтели, где выстроил свое войско Хотспур.
— Черт побери, отличное местечко для драки, — пробормотал Фалк.
Саймон спокойно осматривался вокруг и слегка хмурился. У подножия холма виднелось несколько прудов, а прямо перед холмом плотными рядами рос горох. За этими препятствиями таились мятежники.
Потом чего-то долго ждали. Волновались и били о землю копытами кони, люди недовольно бурчали что-то себе под нос. Наконец из рядов королевского крыла выступил герольд для переговоров с Перси. Издали навстречу ему следовал представитель другой стороны, и герольд вернулся, сопровождаемый человеком, облаченным в доспехи и высящимся на красивом резвом коне. Позади него скакали сквайры.
— Уорчестер, — сказал Фалк. — Значит, мы будем вести переговоры?
Никто не знал, что ответить Фалку. Оставалось лишь терпеливо ждать.
Саймону казалось, что время тянется нескончаемо долго. Наконец, граф Уорчестер вернулся в расположение мятежников.
Наступила вторая долгая пауза. Наверное, Хотспур отказывался принять предложенные ему условия, отчего в рядах неприятеля замечалось какое-то движение и замешательство, и по королевскому войску пронеслась весть, что король вот-вот отдаст приказ начать наступление. Давно уже миновал полдень, люди теряли терпение, испытывали раздражение и досаду. Раздавались воинственные возгласы и призывы, кто-то выкрикивал «Да спасет Англию Святой Георгий!»
Фалк прочнее уселся в седле, сдерживая норов своего коня.
— Ну что, Саймон, играет в тебе кровь? — спросил Фалк, улыбаясь из-под забрала своего шлема.
Взгляд Саймона был, как обычно, холоден и пристален.
— Да, — ответил он коротко. — Атаку начнет Стаффорд?
Фалк кивнул.
— Да поможет ему Бог. Не нравится мне вид той армии, Саймон. Хотспур не новичок в военном деле, но поговариваюто предсказании, будто он сегодня погибнет. Не удаляйся от меня, прикрывай меня с тылу и по возможности не теряй головы. Гей! Мы тронулись! Они тоже!
Теперь было не до разговоров. Ведомый Стаффордом авангард, преодолевая преграду — густые посадки разросшегося гороха, — начал атаку. Навстречу Стаффорду повел свое войско Хотспур. На холме загремели удары копий, с обеих сторон повели стрельбу лучники. Воздух вдруг как будто бы загустел от летящих отовсюду стрел, наполнился криками и бряцанием оружия. Авангарды обеих армий сошлись и дрались на пространстве между прудами, и за ними какое-то время ничего нельзя было разглядеть. Видны были только смешавшиеся в кучу солдаты.
Из рядов войска Хотспура неслись воинственные крики, и кто-то совсем недалеко от Саймона крикнул: «Стаффорд разбит! Они прорвались!»
Крыло, возглавляемое принцем Уэльским, получило приказ и сразу же вступило в схватку, галопом налетев на правое крыло неприятеля.
Через минуту они, казалось, окунулись в самую середину потока летящих стрел. Одна просвистела у самой головы Саймона, но он лишь засмеялся и пришпорил коня, топча его копытами горох и продираясь через эту помеху. И тут же до него донесся крик, подхваченный многими голосами:
— Принц ранен! Принц ранен!
Шеренги дрогнули и отступили в нерешительности, оробев под градом стрел. Какой-то всадник подъехал к принцу, извлек стрелу из его щеки и пытался унять текущую из раны кровь. Он, похоже было, уговаривал принца покинуть место боя, но принц отмахнулся от него и привстал на стременах, вскинув вверх руку, державшую меч. Зазвучал чистый юношеский голос принца, обращенный к плотно сомкнутым шеренгам воинов.
— За мной! Вперед, вперед! — воскликнул принц. — Святой Георгий с нами!
Пришпорив коня, принц повел солдат в наступление. Монтлис и Мэлвэллет пустили своих коней галопом. Саймон держался чуть позади них.
— За принцем! — гремел могучий голос Фалка. — К победе!
Как гром, неслось над шеренгами «Принц! Принц! Принц!»
Произошло внезапное бурное продвижение вперед, когда воины короля атаковали холм, увлекаемые этим героическим, решительным человеком. Кто-то на этом пути упал в роковую для него воду пруда, кто-то застрял в путанице растений гороха и погиб здесь, но основная масса воинов не отставала от своего предводителя. Потом это продвижение вперед натолкнулось на сопротивление правого крыла неприятельского войска. Направляемые внутренней движущей силой, непрерывно атакуя, они теснили и теснили неприятеля, рубя его направо и налево, пока ни загнали его в кольцо, соединившись с флангом короля.
Вдали справа от себя Саймон видел Фалка, увлекаемого вперед, затягиваемого водоворотом сражающихся солдат. Фалк бешено орудовал своим мечом, щедро раздавая во все стороны удары. Немного ближе к Саймону был Мэлвэллет, отрезанный or главных сил, вступивших в бой, и сильно теснимый людьми Перси, но сохраняющий присутствие духа. Сам находясь в нелегком положении, Саймон увидел, как пал конь Мэлвэллета, но Джеффри вскочил на ноги невредимый. Какой-то спешенный воин ухватил за поводья коня Саймона, но прежде чем он успел нанести удар, Саймон нагнулся вперед и обрушил свой меч поперек не защищенного забралом лица противника. Потом он пробился на свободное пространство и открыл себе путь к тому месту, где сражался Джеффри Мэлвэллет. Саймон галопом помчался вниз и напал на насевших на Джеффри мятежников с тылу. Огромный меч Саймона со всего размаху обрушился на чье-то плечо у самой шеи злополучной жертвы и прорубил броню, словно картон. Воин, не вскрикнув, рухнул наземь. Саймону удалось почти вплотную приблизиться к Мэлвеллету, и тогда он спрыгнул с коня. Вращая кругами меч перед собой, он свободной рукой втиснул повод своего коня в руку Джеффри.
— Садись! — крикнул он Мэлвэллету и прыгнул вперед, гибкий, как пантера, опрокинув какого-то вражеского солдата ударом, нанесенным так искусно и с такой силой, что обоюдоострый меч его разрубил шлем и расколол череп под шлемом.
Мэлвэллет между тем отбросил прочь повод коня Саймона.
— Прикрой меня сзади! — тяжело дыша, крикнул Джеффри и стремительно поднял вверх меч, отражая удар в шею, который мог бы стать для него смертельным.
— Дурень! — разозлясь, крикнул Саймон.
Он схватил своего коня за уздечку, когда тот чуть было не пробежал мимо него, и выхватил из кобуры седла свой превосходный лук, расстаться с которым его не могли заставить никакие возражения Фалка. Опустившись на колено, Саймон увидел, что Джеффри стоит один, и стал хладнокровно прилаживать стрелу к луку. Столь же хладнокровно прицелившись, он натянул упругую тетиву. Стрела со свистом взвилась в воздух. Саймон даже не взглянул, попала ли она в цель, настолько был уверен в своем умении. Одну за другой посылал он свои стрелы в сближающихся с Мэлвэллетом неприятельских солдат, которых становилось все меньше и меньше. Внезапно за спиной у Саймона послышался шум, означавший приближение опасности. С проворством кошки Саймон вскочил на ноги, и в тот же миг в руке его вместо лука оказался меч. Пока Мэлвэллет приблизился, прикрывая Саймона сзади, Саймон уже успел одного противника убить, а еще троим нанес несколько сокрушительных ударов.
— Я с тобой! — крикнул сзади Джеффри, но Саймону помощь уже была не нужна. Недаром же он приобрел такую силу за все те годы, что провел в Монтлисе. Его рукам, казалось, неведома усталость, а его глаза безошибочно находили цель.
Водоворот битвы между тем сместился книзу от них, и с их места нелегко было понять, что происходит среди сражающихся воинов, во всей этой массе тел и в грохоте ударов. Избавившись от нападавших на него солдат неприятеля, Саймон взял своего коня под уздцы. Он остался без щита и лука, но успешно сражался мечом. Потом рядом с ним еще раз оказался Мэлвэллет верхом на чьей-то оставшейся без всадника лошади и снова в шлеме. Он примчался, чтобы напасть на неприятельского воина, с которым сражался Саймон. Мэлвэллет держал копье наперевес, и когда казалось, что незнакомый всадник вот-вот выбьет Саймона из седла и сбросит наземь, Мэлвэллет нанес этому всаднику удар в ребра с такой силой, что тот, будучи застигнут врасплох, опрокинулся навзничь, вылетев из седла, и из него буквально вышибло дух.
— Держись, парень! — крикнул Джеффри Саймону. — Ты ранен?
Саймон откинулся на спину испуганного коня и в пылу битвы нашел в себе силы улыбаться своей спокойной улыбкой, оставаясь невозмутимым.
— Царапина или две. Не обращай на меня внимания, Джеффри Мэлвэллет.
— А я вот буду, — ответил Джеффри. — Оставайся при мне, слышишь, Никто!
И снова их увлек за собой водоворот битвы. Их влекло вперед, они прокладывали путь один другому, и кони их все время оставались поблизости от них. Однажды где-то возле них промелькнул Фалк. Отчаянно пыхтя, он не скупился на удары, сыпавшиеся на неприятеля с такой силой, что никто не мог устоять против него, и даже через прорезь забрала видно было, каким огнем полыхают глаза Фалка. И Фалка увлекла за собой куда-то вперед и вдаль сумятица жаркого боя.
Саймону казалось, что сражение тянется бесконечно долго, но хотя правая его рука устала и болела и ему пришлось держать меч в левой руке, он ни на йоту не утратил боевого задора. Он сражался, держась поблизости от Мэлвэллета и почти все время молчал. Губы Саймона оставались плотно сжатыми, и в его глазах не потухал огонь.
— Ты не видел Хотспура? — спросил вдруг Саймона Джеффри. — Мне кажется, я слышал какие-то громкие крики с его стороны.
Не успел Джеффри сказать это, как снова до них долетел многоголосый крик: «Хотспур погиб, Хотспур мертв! Хвала Святому Георгию!»
— Он пал, — сказал Саймон, — и войско его дрогнуло.
Войско Хотспура действительно дрогнуло, и с этого момента прежнее воодушевление покинуло мятежников. Ярость битвы постепенно как будто бы угасала, но закончилось все лишь с наступлением сумерек. И когда, наконец-то, можно было дать отдых усталым рукам, Саймон, сидя на своем измученном коне, окинул взглядом страшную картину того, что так недавно было полем битвы. Не сострадание — беспристрастный интерес преобладал в этом взгляде.
Джеффри Мэлвэллет присматривался к Саймону в наступающих сумерках и немного погодя заговорил с ним.
— А ты храбрый малый! Что думаешь обо всем этом? — спросил Джеффри, взмахом руки в латной рукавице указывая ил поле битвы.
— Не нравится мне это, — в задумчивости машинально ответил Саймон. — Думаю, я мог бы помочь навести порядок.
Джеффри подумал, что Саймон хотел бы помочь унести раненых.
— Не так-то это просто, — сказал он. — И это все, что ты думаешь?
Саймон вскользь взглянул на Джеффри.
— Это был отличный день. Хотел бы, чтобы у нас еще были бы такие дни.
Мэлвэллет засмеялся.
— Тигренок ты с холодной кровью! Тебе не жаль всех раненых и убитых?
— Каждому предстоит умереть, — ответил Саймон. — И, по-моему, смерть в бою — это хорошая смерть. За что же мне их жалеть?
— Однако ты готов был бы позаботиться о раненых, — напомнил ему Мэлвэллет.
— Тогда они сумели бы снова сражаться, — сказал Саймон. — Я готов был бы им помочь, но я не собираюсь их жалеть, потому что это глупо.
Мэлвэллет снова засмеялся, на этот раз с оттенком удивления.
— А ты, однако, сделан из льда. Не хотел бы я твоей помощи, если бы меня сегодня ранили. Ты сам-то не ранен?
Саймон бросил небрежный взгляд на свою правую руку, перевязанную им самим под разбитой броней.
— Ранен? Я? Пустяки, царапина, сэр Джеффри. А ты?
— Ничего страшного, — ответил Мэлвэллет. — У меня это не первый бой. Я здесь уже был с принцем несколько месяцев назад.
— Молю Бога, чтобы это не было мое последнее сражение, — сказал Саймон.
— Или мое. Глядя, как ты дерешься, я думал, что вижу тебя, наверное, в сотой кампании.
— Нет. Но я люблю военное дело.
Мэлвэллет с любопытством смотрел на Саймона.
— Вот как? Из какого ты рода, хотел бы я знать. Сдается мне, я тебя когда-то уже встречал.
— Посмотрись в зеркало, Джеффри Мэлвэллет, — усмехнулся Саймон.
Джеффри кивнул, ничуть не удивившись.
— Меня поразило, как ты пришел мне на выручку. Спасибо тебе за это, брат.
Джеффри протянул Саймону свою руку, и тот пожал ее, слегка взволнованный. Оба тронулись в путь, медленно спускаясь вниз по холму.
— Как твое имя? — спросил Джеффри.
— Саймон. Саймон Бьювэллет.
Джеффри засмеялся.
— Вот и отлично, Саймон! Знаешь, я не хотел бы, чтобы ты оставался с Монтлисом. Мой отец возьмет тебя к себе, стоит мне только обратиться к нему с такой просьбой.
— Нет. Не стоит.
— Ты носишь в своем сердце ненависть к нему? Может быть, жажду мести?
— За что мне его ненавидеть? — удивился Саймон.
— За твою безымянность. А кто… кто была твоя мать?
— Имя я сделаю себе сам. Моя мать избрала свой собственный путь, и даже если она и была несчастлива, то я, по крайней мере, никогда не слышал об этом. Ее уже нет на свете. Впрочем, теперь все это ничего не значит.
— Ты самый странный из всех молодых людей, каких я когда-либо встречал! — воскликнул Джеффри. — Стало быть, ты сквайр Монтлиса?
— Да. Придет время, когда я не буду называть своим господином никого, кроме короля, но сейчас я должен верно служить Монтлису. Я не знаю, жив он или нет?
Саймон напряженно озирался кругом, но в меркнущем свете уходящего дня нигде не видел ни Фалка, ни кого-либо из его людей.
— Если Фалк погиб, что будет с тобой? — спросил Мэлвэллет. — Присоединишься тогда к моим людям?
— Нет, я должен привести наших людей обратно в Монтлис. Если Фалка убили, я обязан верно служить его сыну Алану. Но надеюсь, милорд жив.
С ними поравнялся какой-то всадник, очень прямо державшийся в седле. Тень от защитного шлема всадника не помешали, однако, Саймону разглядеть его проницательные молодые глаза, блестевшие поверх повязки, пересекавшей лицо этого юноши. Мэлвэллет поднял в знак приветствия копье, и юный всадник пустил своего коня рядом с конем Джеффри.
— Славный был денек, Мэлвэллет, не правда ли? И вы, сэр, надеюсь, с этим согласитесь? Нет, в самом деле, славный день! Я видел тебя вон там, Джеффри, когда тебя сильно теснили, и твоего напарника тоже видел, когда он храбро бросился помогать тебе. С тобой все благополучно?
— Я невредим, Ваше Высочество, и обязан этим моему спутнику Саймону Бьювэллету. Но я весьма огорчен тем, что вы ранены, сэр.
— Ничего, это пустяки, — весело сказал принц. — Не стоила овчинка выделки. Признаться, я даже не успел утомиться. Эх, славный был денек! — еще раз воскликнул он, воздевая руки к небесам.
— Уж не намекает ли Ваше Высочество, — сказал Саймон, — чтобы мы были готовы еще разок развлечься таким же образом?
Принц Генрих наклонился вперед, улыбаясь из-за Джеффри Саймону.
— Такое настроение мне по душе, — сказал он. — Из чьего вы войска, сэр Саймон Бьювэллет?
— Монтлиса, Ваше Высочество, — ответил Саймон.
— Монтлиса? Я видел недавно, как он упал с коня. Его люди унесли его оттуда, но я думаю, он остался жив.
— Его не так-то просто убить, сэр, — сказал Саймон. — С позволения Вашего Высочества я должен ехать, чтобы найти его.
Принц кивнул, отпуская Саймона:
— Да, конечно, можете не сопровождать меня. А мы тут с Джеффри побеседуем. Но я не забуду ни вас, ни доблести, которую вы проявили сегодня.
Саймон поклонился.
— Ваше Высочество очень добры, сэр.
Джеффри снова протянул руку Саймону:
— Мы еще увидимся, Саймон.
Саймон пожал протянутую руку Джеффри:
— Как недруги, Джеффри, раз я снова буду с Монтлисом.
— Нет-нет, — ответил Джеффри, — я увижусь с тобой в Шрюсбери. Не забывай: я в долгу перед тобой.
Саймон улыбнулся, высвобождая свою руку из руки Джеффри:
— Раз я никому не благодарен, то не надо и мне ничьей благодарности. Мы, возможно, еще будем когда-нибудь сражаться бок о бок, как знать, Джеффри?
— Тогда мне остается пожелать тебе счастливого пути, Саймон?
— Да, Джеффри. Но в один прекрасный день мы еще встретимся с тобой, как равный с равным.
— Смотри, не забывай меня! — крикнул Мэлвэллет ему вслед, глядя, как удаляется Саймон в сторону арьергарда, где находились раненые.
— Очень странный человек, — заметил юный принц. — Кто он, Джеффри? Он очень похож на тебя, только ты темный, а он светлый.
— Сам себя он называет Бьювэллетом, сэр, а мне он единокровный брат. Я впервые сегодня встретился с ним, и он спас мне жизнь, о чем Вашему Высочеству уже известно.
Принц Генрих кивнул.
— Да, он отлично сражался! Надо, пожалуй, мне просить отца пожаловать ему звание рыцаря.
— О, если бы Ваше Высочество сделали это! Он и в самом деле заслуживает посвящения за один только нынешний день.
Принц задумчиво посмотрел вслед уже далеко отъехавшему Саймону.
— В нем есть что-то такое, что внушает уважение и притягивает к нему, — сказал он. — Но он очень холодный какой-то. Возможно, он сумеет в будущем многого достигнуть. Мне кажется, я охотно назвал бы его своим другом.
