Путь из Бедфорда он прошел пешком и когда майским утром пошел в Кэмбридж, солнце стояло еще совсем низко над горизонтом и в траве тускло поблескивали капельки росы. Все пожитки юного путника свободно умещались в стареньком мешке, который он нес на спине. Короткий поношенный свитер местами заметна полинял и сделался пятнистым, а длинные чулки кое-где протерлись до дыр. На голове юнца лихо красовалась шапка, натянутая до самых бровей и «увенчанная» бесхитростно торчащим вверх пером цапли. В руке он крепко держал дубинку с железным наконечником и поступь имел решительную. Хмурые глаза зорко всматривались из-под густых бровей в плоскую болотистую равнину. Не по годам широкие плечи, крепкие бедра и мускулы делали этого четырнадцатилетнего мальчика похожим на взрослого, хотя и низкорослого мужчину. Низкий лоб под белокурыми волосами придавал выражение силы еще детскому лицу, а припухлые губы были плотно сомкнуты и свидетельствовали о воле и целеустремленности. Впечатление ранней возмужалости усиливал мрачноватый, настороженный блеск, таившийся в сине-зеленой глубине глаз.

— Добрый день! — приветствовал мальчика какой-то бредущий в южную сторону старьевщик, которому, видать, очень хотелось завязать приятную беседу со случайным попутчиком.

Юноша ответил на приветствие низким ломким голосом и улыбнулся, показав два ряда крепких белых зубов.

— Куда путь держишь, малец? — спросил старьевщик, настраиваясь на праздную болтовню.

— Куда надо, — отрезал Саймон и ускорил шаги.

Отставший старьевщик что-то возмущенно прокричал, задетый высокомерием юнца, но тот не удостоил крикуна ни ответом, ни взглядом. Саймон — так звали мальчика — явно был не из числа любителей от нечего делать чесать язык.

…Но вот, наконец, и Монтлис, цель его пути, и Саймон застыл на миг перед подъемным мостом, оглядывая внушительный замок.

— Что вам угодно, юноша? — добродушно окликнул его оруженосец, прохаживающийся по мосту. — Здесь пещера Льва.

Проблеск улыбки мелькнул в темной глубине глаз Саймона.

— Я ищу Льва, — сказал он и ступил на мост.

— Ха-ха-ха-ха, — засмеялся оруженосец, загораживая Саймону путь. — Ищете Льва? Неужели? Да вас ему и на один зуб не хватит, славный вы мой малютка!

Саймон в упор взглянул в лицо развеселого стражника. Глаза мальчика сверкали гневом.

— Я ищу милорда графа, — сказал Саймон. — Прочь с дороги, братец.

Стражник хлопнул себя по бокам и весь затрясся от громового хохота. Пытаясь одолеть приступ смеха и немного придя в себя, он согнулся в неуклюжем шутовском поклоне.

— Милорда нет дома, — сказал он, потешаясь над Саймоном.

— Врешь! — вспылил Саймон. — И будешь за это наказан. А ну с дороги!

Не дожидаясь позволения, он, как угорь, скользнул мимо стражника и молнией пронесся по мосту. Скрывшись с глаз весельчака, Саймон приостановился — нет, не от нерешительности, а от незнания, что делать дальше. В раздумье он смотрел на большие ворота, открытые, но охраняемые солдатами, и хмурился, принимая решение. Принял — и вошел в ворота быстрым и уверенным шагом, но остаться незамеченным ему так и не удалось. Один из стражников внезапно окликнул Саймона, и тот, не оглядываясь, на ходу коротко бросил через плечо:

— По поручению милорда!

Стражник засмеялся, подумав, что это какой-то мальчик из кухонной прислуги, и вернулся к своим приятелям.

Тем временем Саймон поднялся по винтовой лестнице к двери, ведущей в замок, и здесь натолкнулся еще на нескольких стражников, которые не пустили его дальше.

— Ступай на кухню, малыш, — сказали ему.

Это взбесило Саймона, но он сохранил самообладание и ничуть не оробел.

— Я должен видеть милорда, — решительно возразил он.

— Это еще зачем, щенок?

И, не дожидаясь ответа, стражники принялись грубо выталкивать его прочь. Но Саймон увернулся от их рук и, отскочив в сторону, обрушил на плечи ближайшего к нему солдата свою дубинку с такой силой, что тот — крепкий и крупный мужчина — едва устоял на ногах.

Дело, впрочем, обернулось бы в конце концов для Саймона плачевно, не появись в эту минуту поблизости мальчик чуть младше Саймона. Темноволосый, в роскошном убранстве, прогуливаясь в сопровождении двух борзых собак, он приблизился к месту стычки, оставаясь надменным и безучастным ко всему, что его окружало.

— Прекратить! — приказал он.

Солдаты тотчас отпустили Саймона и расступились, а Саймон остался стоять на месте, скрестив на груди руки и обратив гной взгляд в сторону нарядного мальчика, которому повиновались стражники.

Мальчик подошел к Саймону, высоко подняв от удивления Лрони.

— Что это? — спросил он. — Кто это здесь дерется с нашими людьми?

Саймон шагнул навстречу мальчику:

— С вашего позволения, сэр, я ищу милорда графа.

Тот самый стражник, которому от Саймона достался удар дубинкой, собрался было что-то сказать, но тут же умолк, остановленный повелительным жестом темноволосого мальчика. А мальчик дружелюбно и поощрительно улыбнулся Саймону.

— Я Алан Монтлис, — сказал он. — Чего хочешь ты от моего отца?

— Я хочу, чтобы граф взял меня к себе на службу, — ответил Саймон, — а эти люди меня не пускают к милорду.

Алан Монтлис был, кажется, в нерешительности и ответил не сразу.

— Моему отцу новые люди не нужны, — произнес он, наконец, и снова умолк, теребя пальцами завитки своих темных волос. Потом, вдруг оживившись, заявил: — Что-то мне нравится в тебе. Иди за мной.

Саймон поклонился, сняв шапку, из-под которой высвободились густые прямые волосы, пролегающие поперек лба и спускающиеся сзади до самой загорелой шеи, и последовал за Аланом, не сводя с него пристального, острого, как клинок, взгляда, как будто бы оценивая своего провожатого и благодетеля. Этот взгляд и годы спустя приводил в замешательство врагов Саймона, даже самых могущественных из них. Алан, однако, ничего этого не замечал и шел себе, что-то еле слышно насвистывая на ходу. Через обширный выложенный камнем холл он повел Саймона в направлении арки со свисавшим сверху кожаным пологом. У этого полога Алан приостановился и снова заговорил с Саймоном — на этот раз полушепотом:

— Называй моего отца справедливым, — предупредил он Саймона.

— Фалк Лев, я знаю, — ответил он, и улыбка промелькнула на его губах.

— Он внушает страх, — сказал Алан.

— Я не боюсь людей.

На это Алан слегка усмехнулся и округлил свои карие глаза.

— Ты еще не знаешь милорда, — сказал он, отодвигая полог.

Они вошли в светлый зал, устланный коврами и циновками.

На стенах висело множество картин на библейские и исторические сюжеты. Посередине зала стоял стол, и хотя было только начало девятого утра, милорд уже завершил свой завтрак, состоявший из солонины с ломтями хлеба и большой кружки эля, и собирался встать, но пока еще оставался за столом, сидя в непринужденной позе в просторном кресле. Фалк Монтлис был гигант с выпуклой грудью и величавой осанкой, столь же белокур, сколь темноволос Алан. Одна рука Фалка, массивная, обильно поросшая волосами, покоилась поверх стола, вторую он держал за поясом своей длинной мантии. Воинственно торчала золотистая кудрявая бородка графа. Алан почти подбежал к нему и припал к коленям отца.

— Сэр, этот мальчик хочет говорить с вами.

Тяжелые веки со светлыми ресницами приподнялись. Милорд сначала взглянул своими маленькими голубыми глазками на сына, а потом перевел взгляд на Саймона.

— Знает ли он, что я не вступаю в беседу с каждым самонадеянным бродягой-молокососом? — сказал он. В его голосе нетрудно было услышать грозные нотки раздражения. — Убирайся прочь, любезный!

Саймон решительно шагнул к столу, крепко сжимая в руке свою шапку.

— Я не бродяга, милостивый милорд! И не заслужил, чтобы меня так называли.

Алан замер, стоя на коленях. Его испугала такая безрассудная отвага Саймона. Но граф Монтлис расхохотался.

— Ладно! Кто же ты тогда, птенчик?

— Я надеюсь, что настанет день, когда я стану таким же человеком, как и вы, милорд, — ответил Саймон. — Вот чего я хочу, потому я и пришел сюда искать себе службы у вас!

Монтлис запрокинул голову и снова от души расхохотался.

— И затем ты явился сюда, в логово Льва, не так ли? Чтобы он съел тебя на обед, мой петушок?

— Так говорили мне и ваши привратники, милорд, но живой я принесу вам гораздо больше пользы, чем съеденный.

— Правда? А что ты умеешь? Прясть шелк?

— Это и многое другое, милорд, — невозмутимо ответил Саймон.

— Ну-ну! Так что же еще? Стеречь моих гончих? Или тебе с ними не совладать?

Саймон презрительно выпятил нижнюю губу.

— Я пришел сюда затем, чтобы приручать всякую дичь, милорд!

Глаза Фалка загорелись. Он весело прихлопнул по столу ладонью.

— А знаешь, мне нравится твоя смелость, мой юный цыпленок! А умеешь ли ты отражать удары?

— Да, и наносить — тоже.

Милорд бросил на него насмешливый взгляд.

— Как нанес ты его моему стражнику?

Если Фалк и ожидал, что Саймон от этих слов придет в замешательство, то ожидания милорда не сбылись: Саймон в ответ лишь утвердительно кивнул. Милорд засмеялся.

— Какая дерзость. Ты почему шел через большие ворота? Разве тебе неизвестно, что вход на кухню с другой стороны?

— Я никогда не пойду к своей цели через черный ход, милорд. Я пойду прямо.

— И в самом деле, похоже, что так, — сказал Фалк. — Ладно, чего же ты хочешь от меня?

— Хочу быть вашим оруженосцем и сквайром.

Монтлис щелкнул пальцами, от души забавляясь настырностью мальчишки.

— Ты — и на коне! Это же блоха на верблюде!

Густые брови Саймона сошлись на переносице, и щеки мальчика залило румянцем.

— Я вырасту, милорд.

— Нет-нет. Очень уж ты мал. Сколько тебе лет?

— Четырнадцать, сэр.

— В самом деле, малыш! Ступай себе с Богом, я не нуждаюсь в оруженосцах.

Саймон не двигался с места.

— Тогда, сэр, сделайте меня своим пажем, пока я не вырасту как следует.

— Клянусь Богом, ты слишком многого хочешь. Я не делаю крестьян моими пажами.

— Я не крестьянин.

— Ха! А кто же ты?

— Такой же знатный человек, как вы, сэр!

— О Матерь Божья! И как тебя зовут?

— Саймон, милорд.

— Это имя. А дальше как?

Саймон — не без видимой досады — пожал плечами.

— Сам себя я называю Бьювэллет, сэр.

Полные губы милорда скривились.

— У тебя должно быть кольцо, — крикнул он. — Как твое настоящее имя, любезный?

— У меня их несколько…

— Стоп! Имя твоего отца!

Саймон ответил не сразу. Молча пожал плечами, поднял взгляд на Фалка и только потом сказал:

— Джеффри Мэлвэллет.

— Пресвятая Дева! Как же я не узнал это лицо! Значит, ты побочный сын Мэлвэллета?

— Так говорила мне моя мать, милорд.

— Кто она? Она жива?

— Она умерла четыре года тому назад, сэр. Ее звали Джеан, она служила в доме у Мэлвэллета. Но теперь это уже неважно.

— Так-так, — чуть склонив голову набок, смерил его взглядом Фалк. — Но какие у тебя доказательства?

— Кольцо, милорд. Небольшое такое.

— Покажи.

Саймон поднял руки к шее и снял со своей груди ленту, на которой висело золотое кольцо. Монтлис долго и внимательно разглядывал его.

— Как оно досталось твоей матери?

— Я никогда об этом не спрашивал, милорд. Мне все равно, чей я сын — Мэлвэллета или кого-то другого. Я тот, кем сам предпочитаю быть.

— Интересная философия! — Тут Монтлис вспомнил о своем собственном сыне, все еще стоявшем на коленях, и дал ему знак встать с колен и приблизиться.

— Что думаешь ты об этом, Алан? Перед нами еще один из своры Мэлвэллетов.

Алана это ничуть не огорчило.

— Мэлвэллет нам не друг, сэр, но мне этот мальчик нравится, — ответил он, небрежно облокотясь о стол.

— Он смел. Скажи мне, малец, где ты жил после смерти твоей матери?

— У меня, сэр, был общий дом с ее братом, резчиком по дереву.

— Так, а потом?

— Мне там надоело, и я пришел сюда, милорд.

— А почему не к отцу, маленький удалец?

Саймон снова передернул плечами.

— Его я уже видел, милорд.

Монтлис прыснул от смеху.

— И тебе не понравилось, как он выглядит?

— Совсем неплохо, сэр, но вас я тоже видел и о вас обоих я много слышал и знал.

— О, Святое Распятие! Выходит, я тоже тебе по нраву пришелся?

— Люди называют вас Львом, милорд, и говорят, что поступить к вам на службу и служить вам труднее, чем Мэлвэллету.

Фалк надул щеки.

— Да, это так. Ты предпочитаешь дела потрудней, не так ли, малыш?

— Они большего стоят, — подумав, ответил Саймон.

Фалк окинул его одобрительным взглядом.

— Ты, кажется, не такой, как другие мальчики. И не поленился же ты придти в мой замок. Может, уйдешь теперь?

— Я не затем пришел.

— Со мной поладить нелегко, — предостерег его Монтлис.

— Я не искал такого господина, с кем легко поладить.

— Ты думаешь заслужить у меня посвящение в рыцари?

Саймон вспыхнул.

— То, чего я добьюсь, должно быть заслужено мною самим, сэр. Я не ищу покровительства.

— За это ты мне нравишься еще больше. Будешь пажем у моего сына, пока я не найду тебе подходящего дела, да такого, чтоб досадить Мэлвэллету, смотри у меня! Надеюсь, ты доволен?

Саймон преклонил колени.

— Да, милорд. Я буду служить вам верно и хорошо, чтобы благодарность не стала для меня слишком тяжелым грузом.

Монтлис от восхищения хлопнул Саймона по плечу.

— Мудро сказано, мой славный птенец! А теперь иди. И ты, Алан, ступай с ним и вели переодеть его и накормить.

И началась служба Саймона у Фалка Монтлиса…