На следующий день мы покинули лагерь Калма. Девять беженцев погибли при ночной атаке джанджавидов, еще четверо числились в пропавших без вести. Если бы подобное произошло в Вашингтоне, весь город уже гудел бы как улей от волнения и негодования.

Эммануэль пал в ночном бою. Бандиты отрезали ему голову и забрали с собой. Возможно, мстили за то, что он стрелял в них днем, защищая сборщиц хвороста.

Повинуясь общему порыву, мы с Аданной отправились в Абу-Шоук — второй по размерам лагерь беженцев в этом регионе. Там нас ожидал более нейтральный прием, чем в Калме.

Напуганные тревожными слухами и большим заревом на горизонте ночью, представители местных властей предложили нам подождать в административной палатке, пока будут улажены формальности, связанные с нашим визитом.

Мы прождали их полтора часа, но за нами так никто и не пришел.

— Пойдемте отсюда, — сказал я и вышел из палатки.

Аданне пришлось перейти на рысь, чтобы догнать меня. Я же двигался быстрым шагом к ряду строений, где, судя по всему, обитали беженцы. Лагерь Абу-Шоук, на мой взгляд, производил более однообразное и угнетающее впечатление, чем Калма, поскольку был застроен одинаковыми крохотными домиками с темными стенами, сложенными из замешенного на грязи и глине кирпича-сырца.

— Куда идем? — спросила Аданна, нагнав меня.

— К людям.

— О’кей, Алекс. Поработаю сегодня вместе с вами детективом.

Прошло три часа. Мы с Аданной провели около дюжины совершенно непродуктивных интервью. При этом Аданна с переменным успехом пыталась исполнять обязанности переводчицы. Местные жители, как и обитатели Калмы, поначалу относились к нам доброжелательно, но стоило мне только задать им вопрос о Тигре, как они спешили завершить беседу или просто поворачивались и уходили. «Да, он бывал здесь» — вот и все, что нам удалось из них вытянуть.

За разговорами мы сами не заметили, как вышли к дальней стороне лагеря. За его границами расстилалась плоская как стол песчаная равнина, уходившая к горизонту, где виднелись палевые силуэты невысоких гор. Там, возможно, скрывались джанджавиды.

— Кажется, Алекс, нам пора возвращаться, — сказала Аданна решительным голосом человека, намеренного завладеть инициативой. — К сожалению, мы мало что узнали из разговоров с этими людьми. И вряд ли узнаем больше, даже если продолжим интервьюировать их. Между тем у нас нет ни воды, ни пищи, не говоря уже о крыше над головой, и нам здорово повезет, если мы при таком положении вещей доберемся до города. — Она остановилась и повела вокруг себя глазами. — Честно говоря, я не уверена даже в том, что нам до наступления темноты удастся найти дорогу к административной палатке.

И в самом деле, здесь ничего не стоило заблудиться. Никаких ориентиров не существовало, и, куда бы ты ни посмотрел, взгляду открывались ряды совершенно одинаковых коричневых домиков с узкими проходами между ними. Все это смахивало на увеличенное в размерах военное кладбище, заставленное однотипными надгробными плитами, тем более что обитавшие в лагере люди постоянно болели и умирали.

Я несколько раз глубоко вздохнул, стремясь отогнать накопившееся за день утомление и острое разочарование из-за бесполезно потраченного времени.

— Полагаю, вы правы. Пойдемте отсюда.

Мы двинулись в обратный путь к административной палатке, миновали несколько рядов одинаковых коричневых строений и завернули за угол. Тут я сразу остановился и жестом дал понять Аданне, чтобы она не разговаривала и не двигалась.

— Замрите, — едва слышно произнес я.

Я заметил очень крупного мужчину, вынырнувшего из дверного проема одного из домиков. Меня не столько удивили его рост и крупная фигура, сколько приличная одежда, которую в любом другом месте назвали бы цивильной. Она свидетельствовала о том, что он — человек пришлый.

Мужчина был в темных брюках со стрелками, белоснежной длинной накидке-дашики и в солнечных очках. С чисто выбритыми лицом и головой.

Я неслышно сделал шаг назад, чтобы укрыться в тени.

«Это он», — сказал мне внутренний голос. Да, это действительно был Тигр, которого мне довелось увидеть разок в Чентилли.

— Алекс…

— Тише, Аданна. Это тот самый тип, которого мы разыскиваем.

— О Боже! Это и вправду Тигр. Вы правы…

Мужчина махнул рукой кому-то, кого мы не видели, после чего из домика вышли два подростка. Первого я не знал, зато второй носил хорошо запомнившуюся мне в Сьерра-Леоне красную фуфайку с эмблемой баскетбольной команды «Хьюстон рокетс».

Аданна с силой сжала мне руку и прошептала:

— И что же вы собираетесь теперь делать?

Трое бандитов двинулись прочь от домика, но, несмотря на сгустившиеся сумерки, их было отлично видно из нашего укрытия. Пока.

— Я хочу, чтобы вы постояли здесь минут пять, а потом вернулись одна в административную палатку. Там и встретимся.

— Алекс! — Она открыла рот, чтобы возразить мне, но неожиданно передумала. Должно быть, мой взгляд сказал ей, что обстановка серьезная и спорить сейчас не время. Кроме того, Аданна, кажется, поняла, что я усвоил правила этой земли и принял их как данность, поскольку иные правила здесь неприменимы.

В самом деле, в данном случае не могло быть и речи о том, чтобы арестовать Тигра и транспортировать его под конвоем в Вашингтон.

Мне оставалось одно: убить его. Возможно, в лагере Абу-Шоук.

Впрочем, я не испытывал из-за этого ни сомнений, ни угрызений совести. Тигр — кровавый убийца и террорист, лишивший жизни десятки людей.

И мне наконец удалось настичь его.