Глава 74
Из номера Уилла Рудольфа мы вышли только в начале третьего ночи. По нашему времени это пять утра. Я был совсем без сил. Кейт тоже. Мы сами себя называли «братьями по синякам». Обоим досталось.
Слабость, измождение, возможно, внутренние травмы — всего хватало. Я не мог припомнить, чтобы когда-то чувствовал себя ужаснее, да и не желал этого вспоминать. Добравшись до «Холидей-Инн» в Сансет, мы ввалились в первую из наших комнат.
— Ну, как себя чувствуешь? Сказать по правде, ты мне не слишком нравишься. — Кейт снова, как, впрочем, и следовало ожидать, влезла в шкуру больничной сиделки. Кроме того, она была прирожденным оратором. На лбу у нее появлялись морщинки, и вид сразу становился чрезвычайно серьезный, умудренный и устрашающе профессиональный.
— Еще не умер. Но смертельно устал. — Я со стоном опустился на край удобной мягкой постели. — Задницу в конторе отсидел.
— Какой же ты упрямый, Алекс. Вечно строишь из себя крутого столичного сыщика. Ну что ж, тогда я сама тебя осмотрю. И не пытайся мне помешать, иначе сломаю тебе руку и глазом не моргну.
Из одной из своих дорожных сумок Кейт достала стетоскоп и сфигмоманометр. Никакие мои «нет», «не стоит» и даже «ни в коем случае» не помогли бы.
Но все же я вздохнул и попытался:
— Прямо сейчас и тем более здесь никаких осмотров не желаю. — Я изо всех сил старался произнести эти слова как можно решительнее, насколько это вообще было возможно, учитывая обстоятельства.
— Это мы все уже слышали. И видели тоже. — Кейт закатила глаза, нахмурилась… а потом улыбнулась. Нет, даже рассмеялась. Доктор улыбается, у доктора тонкое чувство юмора. Только представьте себе. — Снимайте рубашку, следователь Кросс, — приказала Кейт. — Настал мой час. Час ночи, если точнее.
Я стал стягивать рубашку через голову и взвыл. Даже такое простое дело вызвало жуткую боль. Вероятно, я и вправду здорово покалечился.
— Вы просто неотразимы, мужчина хоть куда, — с язвительной ухмылкой произнесла доктор Мактирнан. — Посмотрите на него, даже рубашку снять не способен.
Она близко подвинулась ко мне — ближе некуда — и принялась с помощью стетоскопа выслушивать. А мне никакого аппарата не надо было, чтобы слышать, как бьется ее сердце рядом с моим. И это было очень приятно.
Кейт помяла мне лопатку, заставила подвигать взад-вперед рукой, и я снова почувствовал боль. Может быть, я приложился сильнее, чем представлял. Но скорее всего она, осматривая меня, не слишком нежничала.
Затем она ощупала мой живот и ребра. У меня искры из глаз посыпались, но я не проронил ни звука.
— Больно? — спрашивала она таким тоном, каким врачи всегда разговаривают с пациентами. Сугубо профессиональным.
— Нет. Может быть. Немного. Довольно-таки. О-о! Тут не слишком. О-о!
— Чтоб здоровеньким остаться, лучше в пропасть не бросаться, — объявила она и поосторожнее надавила мне на ребра.
— Это не входило в мои планы. — Единственное, что я мог сказать в свое оправдание.
— А что входило?
— Прежде всего я думал, что он знает, где Наоми, и поэтому не хотел его упустить. Главная моя задача была найти Наоми. Была и остается.
Кейт обеими руками ощупывала мою грудную клетку. Давила при этом, но не слишком. Спросила, больно ли дышать.
— По правде говоря, мне все это даже нравится, — сказал я. — У тебя очень приятное прикосновение.
— Понятно. А теперь штаны, Алекс. Подштанники можешь оставить, если тебе так спокойнее. — В речи снова зазвучала привычная певучесть выговора.
— Подштанники? — переспросил я с улыбкой.
— Трусики из магазина «Джентльмен Куортерли», если тебе так больше нравится. Короче то, что там сегодня на тебе надето. Позволь мне осмотреть твои прелести, Алекс. Хочу увидеть немного плоти.
— Не обязательно при этом так откровенно радоваться. — У меня внезапно усталость как рукой сняло. Мне и вправду доставляли удовольствие прикосновения Кейт. Удовольствие, пожалуй, не то слово. Искры из глаз продолжали сыпаться, но уже совсем другого свойства.
Штаны я снял, но до носков дотянуться не смог. Никоим образом.
— М-м-м, неплохо, совсем неплохо, — высказала она свое мнение о чем-то ведомом лишь ей одной.
Мне стало жарко, нестерпимо душно в этом гостиничном номере. Учитывая обстоятельства, конечно.
Кейт осторожно ощупывала мои бедра, затем крестец. Попросила поднять по очереди ноги, лежа на постели, а сама при этом крепко сжимала бедренные суставы. Потом прошлась легкими движениями пальцев по ногам, от паха до ступней. Мне это тоже очень понравилось.
— Много ссадин, — сказала она. — Жаль, что у меня нет бацитрациновой мази. Это антибиотик.
— Я как раз тоже об этом подумал.
Наконец Кейт покончила со всеми прощупываниями и простукиваниями и отошла от меня. Нахмурилась, поморщилась, покусала верхнюю губу. У нее был сосредоточенный вид светила медицины. Ни дать ни взять — главный хирург.
— Кровяное давление слегка повышено, но переломов, по-моему, нет, — объявила она. — Правда, мне не слишком нравится покраснение в области живота и левого бедра. Завтра почувствуешь сильную боль и онемение, так что все равно придется поехать в Седрас-Синай и сделать рентген. Договорились?
Честно говоря, после осмотра и заключения, что я не умру немедленно, этой же ночью, я почувствовал себя гораздо лучше.
— Договорились. Иначе наша программа будет не до конца выполнена. Спасибо за труд, доктор. Спасибо, Кейт.
— Не за что. Почла за честь. — Она наконец улыбнулась. — Знаешь, ты немного смахиваешь на Мохаммеда Али. Великого.
— Это мне уже говорили. В его лучшие годы, — отшутился я. — И порхаю по рингу как бабочка.
— Не сомневаюсь. А я жалю, как пчела. — Она подмигнула мне и снова сморщила нос. Очень милая привычка.
Кейт тоже прилегла на кровать. И я остался лежать рядом. Близко, но не настолько, чтобы дотронуться. Между нами оставалось расстояние как минимум в целый фут. Странно. Но приятно. Я уже скучал по ее прикосновениям.
Несколько минут мы лежали молча. Потом я взглянул на нее. Даже более чем взглянул — посмотрел внимательно. Она была одета в черную юбку, черные колготки и красную блузу. Синяки у нее на лице почти сошли. Я попытался представить себе, как обстоит дело с синяками на теле, и у меня перехватило дыхание.
— Я не Снежная королева, — тихо сказала она. — Вполне нормальная женщина, можешь мне поверить. Веселая, живая, немного сумасбродная. Во всяком случае, была такой месяц назад.
Я удивился. Неужели она думает, что я считаю ее холодной недотрогой? Она лежала рядом. Теплая, близкая.
— Ты прекрасна, Кейт. По правде говоря, ты мне страсть как нравишься. — Слава Богу, сказал. Хотя и не все, что на самом деле чувствовал.
Мы поцеловались. Нежно, мимолетно. Но казалось, что именно так надо. Мне было приятно ощущать прикосновение ее губ. Мы поцеловались снова, как будто в доказательство того, что первый поцелуй не был ошибкой, или наоборот.
Мне казалось, что я способен целовать Кейт всю ночь напролет, но мы осторожно отодвинулись друг от друга. Вероятно, это было сверх того, что мы могли в тот момент вынести.
— Ты восхищен моей выдержкой? — с улыбкой спросила Кейт.
— И да, и нет.
Я снова натянул шерстяную рубашку. Это потребовало некоторых усилий и вызвало жуткую боль. Завтра, пожалуй, и правда пойду на рентген. Кейт заплакала и уткнулась лицом в подушку. Я повернулся к ней и обнял за плечи.
— Эй! Ты что?
— Прости. Нервы сдали, — прошептала она, стараясь взять себя в руки. — Я просто… Я знаю, по мне этого не скажешь, но я не в себе, Алекс. Совсем чокнулась. Столько ужасов навидалась. Это дело такое же жуткое, как твое последнее? С похищением ребенка в Вашингтоне?
Я нежно прижимал ее к себе. Я и вправду никогда не видел ее такой беззащитной. И никогда еще она так откровенно не признавалась в своей слабости. Между нами сразу рухнула невидимая стена.
Я зашептал ей на ухо:
— Это дело такое же страшное, как любое другое. Но для меня страшнее, потому что оно касается Наоми и тебя. Я хочу добраться до него больше, чем тогда до Гэри Сонеджи. Обоих монстров желаю заполучить.
— Когда я была совсем маленькой девочкой и жила с родителями… — тоже шепотом сказала Кейт. — Я тогда только училась говорить. Месяца четыре мне было… — Она улыбнулась собственной ошибке. — Нет, конечно, года два. Мне хотелось, чтобы меня обнимали, когда я мерзла. И тогда я объединяла два слова и просила: «Обнигрей меня». И это означало: «Обними меня и согрей». Друга можно об этом попросить?
— Друга нужно об этом просить, — шепнул я в ответ.
Мы лежали, обнявшись, поверх одеял, целовались еще некоторое время, а потом заснули.
Я проснулся первым. На гостиничном будильнике было одиннадцать минут шестого утра.
— Ты не спишь, Кейт? — шепотом спросил я.
— М-м-м. Теперь уже не сплю.
— Мы возвращаемся в номер Джентльмена. Но сначала я позвонил дежурному агенту ФБР и сообщил, где искать и что именно.
