— Я уже подумывал передать ее полиции. Не сомневаюсь, им было бы интересно на нее взглянуть. — Стрэттон молчал. — Или мы могли бы договориться. Заключить сделку.

— Не в моих правилах, мистер Келли, вести дела с людьми, подозреваемыми в убийстве.

— В таком случае у нас есть кое-что общее. Я тоже предпочитаю обходить таких стороной.

— Похвально, — усмехнулся Стрэттон. — И что же заставило вас сделать исключение в данном случае?

— Не знаю. Наверное, становлюсь сентиментальным. Слышал, она очень нравилась вашей супруге.

Похоже, ему стало не до шуток.

— Я ищу картину Анри Гоме. Вы можете доказать, что у вас именно то, что мне нужно?

— Конечно. Прачка смотрит в зеркало над раковиной. На ней белый фартук. — Заглянуть в полицейский отчет мог любой, поэтому такое описание не могло послужить надежным доказательством. — Картина висела в холле возле спальни. По крайней мере в тот вечер, когда вы убили моих друзей.

— Вы хотели сказать, мистер Келли, в тот вечер, когда они обокрали меня. Какая рама?

— Золоченая. Старая. С филигранным ободком.

— Поверните ее. На обратной стороне что-нибудь написано?

— С собой у меня ее нет. Не забывайте, я в «Чаке и Хэролдсе».

— Вы меня разочаровываете, мистер Келли. Разговор у нас серьезный, и я не сомневаюсь, что вы к нему подготовились.

— Надпись на обороте есть. — Я знал, что должен предъявить что-то весомое. — «Лиз. На вечную любовь. Деннис». Очень трогательно. Просто до слез пробирает.

— Обойдемся без ваших комментариев, мистер Келли.

— А почему бы и нет? Рассматривайте их как приложение к картине. Цена та же.

— Не очень-то умная стратегия, мистер Келли, раздражать покупателя. Ну хорошо. Вы говорили о цене… О какой сумме может идти речь?

— Я хочу получить пять миллионов долларов.

— Пять миллионов? Мистер Келли, даже мама Гоме не дала бы за нее больше тридцати тысяч.

— Пять миллионов долларов, Стрэттон. Или я отдаю картину полиции. Я бы запросил и больше, но, по-моему, именно на этой сумме вы сошлись с Микки?

Стрэттон молчал. Не потому, что обдумывал мое предложение. Скорее потому, что боролся с желанием свернуть мне шею.

— Не уверен, что мы с вами понимаем друг друга, мистер Келли, но вам повезло. Я объявил вознаграждение тому, кто вернет мне эту вещь. Но на всякий случай, чтобы не оставалось уже никаких сомнений, на обратной стороне есть кое-что еще. В правом верхнем углу рамы.

На секунду я закрыл глаза и постарался вспомнить все, что мне о ней рассказывали. Да, Стрэттон прав. На раме было кое-что еще.

— Верно, — негромко сказал я, чувствуя себя мерзавцем, предающим своих друзей. Тех, кого любил. — Это число. Четыре-три-шесть-один-ноль.

И снова долгая пауза. Наконец…

— А вы молодец, Нед. Признаю, вознаграждение вы заслужили. Так провести игру. Вам ведь даже полиция поверила. — Он вздохнул. — Я буду вечером в «Брейкерс» на благотворительной акции фонда «Загадай желание». Лиз отдавала ему много сил и времени. В отеле на мое имя будет зарезервирован номер. Я поднимусь туда… скажем, около девяти. Вас устроит?

— Буду на месте.

Я повесил трубку. Сердце глухо ухало. У тротуара, напротив входа в ресторан, поджидала черная машина. Элли и два агента с надеждой посмотрели на меня.

— Он клюнул. Мы в деле. Сегодня вечером, около девяти.

— Время есть, — сказал один из агентов. — Нам еще надо подготовиться.

— Может быть, немного позднее. — Я покачал головой. — Сначала мне нужно кое-что сделать.