Джейкоби лишь закатил глаза, когда я протиснулась мимо него к угловому стулу. Лейтенант Маклин, подводивший итоги совещания, едва удостоил меня беглым взглядом. В отсутствие какой-либо информации относительно местопребывания Мэдисон Тайлер и Паолы Риччи нам предписали проверить круг лиц, уже состоящих на учете за преступления на сексуальной почве.

— Патрик Кэлвин, — прочитала я первое имя в списке. — Был осужден за сексуальное насилие в отношении собственной дочери, срок отбыл не полностью, недавно освобожден условно-досрочно. Девочке, когда это случилось, едва исполнилось шесть лет.

Конклин повернул ключ.

— Такое понять невозможно. И знаешь что? Я не хочу это понимать.

Кэлвин жил в двадцати квартирном доме в районе Джордан-Парка, примерно в полутора милях от того места, где жили Тайлеры. Зарегистрированная на его имя «тойота-королла» стояла на улице.

Пересекая открытый передний дворик, мы уловили запах жарящегося бекона. На лестнице этот запах ощущался еще сильнее. Дверь в квартиру Кэлвина была выкрашена в агрессивный красный цвет.

На стук нам открыл небольшого роста белый мужчина с грязными всклокоченными волосами, в клетчатой пижаме и белых носках. Выглядел он лет на пятнадцать, так что я едва не спросила, где его отец, но потом заметила серую тень на щеках и тюремные татуировки на пальцах и поняла, что передо мной бывший заключенный.

— Патрик Кэлвин? — Я показала жетон.

— Чего надо?

— Сержант Боксер. Со мной инспектор Конклин. У нас несколько вопросов. Не возражаете, если мы войдем?

— Возражаю. Чего хотите?

Надо отдать должное Конклину, он умеет обращаться с такими типами. Получается это у него легко и просто, так что остается только завидовать. Я видела, как он спокойно и вежливо допрашивает самых отвратительных психов — прямо-таки образцовый «хороший» полицейский. Между прочим, он же подобрал бедного котенка с места убийства Алонсо. Вот и теперь, видя, что у меня контакт не налаживается, Конклин решил вмешаться:

— Извините, мистер Кэлвин. Я вас понимаю — воскресенье, раннее утро, — но речь идет об исчезновении ребенка, и у нас мало времени.

— А я тут при чем?

— Привыкайте, мистер Кэлвин, — вставила я. — Вы на условно-досрочном…

— Хотите обыскать мою квартиру, да? — заорал Кэлвин. — А разве у нас не свободная страна, а? Ордера-то у вас нет, верно? — Он сплюнул. — Ни хрена у вас нет.

— Для невиновного вы что-то уж больно распалились. С чего бы это?

Я молчала, дав напарнику отыграть свою партию. Конклин объяснил, что мы можем позвонить надзирающему офицеру, который имеет полное право войти в квартиру поднадзорного без всяких проблем.

— Или получим ордер, — продолжал он. — Подъедем на паре машин с мигалками да сиренами — пусть соседи видят, что вы за фрукт.

— Так мы войдем? — спросила я.

Кэлвин хмуро посмотрел на меня исподлобья.

— Мне скрывать нечего.

С этими словами он посторонился, давая нам пройти.