Вернувшись к бедламу, который творился вокруг собора Святого Патрика, я заметил рядом с трейлером полицейского департамента еще два, принадлежавших отделу спасения заложников — подразделению ФБР. Скопление автобусов и грузовиков напоминало огромный пикник на стоянке — казалось, из них вот-вот повалит народ со снедью.

Я перекинулся парой слов с Уиллом Мэтьюсом и другими переговорщиками. Новостей из собора по-прежнему не было. Джек молчал.

В общем, я налил себе очередную — двадцатую? — чашку кофе и сел за стол. Ненавижу ожидание и беспомощность. Это одна из причин, по которым я ушел из команды переговорщиков. В убойном отделе у следователя нет ни одной свободной секунды — сотни дел ждут твоего решения, можно рассмотреть факты с разных сторон, растратить избыток нервной энергии…

Я резко выпрямился в кресле. Вообще-то в этом деле имелась одна зацепка, которую я мог раскрутить, чтобы не томиться бездельем. К тому же была вероятность накопать что-нибудь полезное.

Уилл Мэтьюс сидел в глубине штаба, потягивая из стаканчика минералку.

— Командир! — обратился я к нему. — Помните мои соображения насчет Кэролайн Хопкинс? По поводу так называемого несчастного случая. «Арена» — ресторан, где это случилось, — в трех кварталах отсюда. Может, мне съездить туда, поговорить с поварами?

Шеф потер глаза и кивнул:

— Ладно. Даю двадцать минут — иди разнюхивай, если хочешь. Потом возвращайся.

Я похлопал по карману:

— Телефон у меня. К тому же меня прикрывают.

Трагедия, недавно разыгравшаяся в ресторане, и осада собора по соседству, видимо, подпортили аппетит богатым и знаменитым — в «Арене» практически никого не было. Бело-сине-красные ковры на лестнице складывались в подобие французского флага. По обе стороны от прохода стояли старинные ящики из-под шампанского, увенчанные высоченными пирамидами из яблок и лимонов.

При других обстоятельствах я, может, полюбовался бы на это пышное убранство, но сейчас оно только раздражало. К тому же после чудовищного напряжения последних часов я мгновенно вышел из себя при виде долговязого метрдотеля, который прямо-таки излучал высокомерие, встречая посетителей.

Темнокожий кудрявый француз оторвался от книги бронирования размером с добрую инкунабулу, заметил меня и тут же скорчил такую мину, будто только что съел тухлую улитку.

— Кухня закрыта, — фыркнул он и вернулся к записям.

Я захлопнул книгу и шлепнул на нее свой значок, наслаждаясь выражением испуга на его лице.

— Нет, — сказал я. — Думаю, все-таки открыта.

Когда я заявил, что расследую несчастный случай с первой леди, метрдотель сразу сунул мне визитную карточку:

— Всеми юридическими вопросами занимаются «Гилберт, Девитт и Рейби». Обратитесь к ним.

— Полезные сведения, — парировал я и вернул визитку, чуть не оцарапав ею величественный нос француза. — Но я не страховой агент, а следователь отдела по расследованию убийств. Сейчас я неофициально побеседую с тобой или кухонным персоналом. Но если ты против, то я позвоню своему начальнику, и тогда разговор будет официальным. В этом случае всех свидетелей вызовут в отделение и, конечно же, проверят все документы, включая миграционные карты. Я теперь припоминаю, что департамент юстиции тоже интересовался этим делом. Названия «ФБР» и «налоговое управление» тебе о чем-нибудь говорят? Ты готов предъявить чеки из «Арены» об уплате налогов за последние пять лет, не говоря уже о своих собственных?

Выражение лица метрдотеля преобразилось, как по волшебству. Кто бы мог подумать, что суровые галльские черты способны сложиться в такую теплую улыбку?..

— Меня зовут Анри, — представился он и поклонился. — Прошу вас, господин детектив, скажите, чем я могу быть полезен следствию?