Сергей неторопливо пил черный крепкий кофе из белоснежной тонкой фарфоровой чашки и молчал, как садист. Ну, может он немного отдохнуть после тяжелой работы. Взгляд клиентки, плотной, крепкой женщины средних лет в дорогущем брючном костюме цвета топленого молока, просверлил ему висок. Он безмятежно посмотрел на нее:

– Стесняюсь спросить, Елена Васильевна: а сигару мне можно?

– Бери, Сережа, сигару, выпей коньяку, только прекрати издеваться. Рассказывай. И, главное, показывай.

– Ну, раз вы позволили, я выпью, покурю, потом покажу... Какая прелесть, просто райский аромат... Вы с таким видом ко мне приблизились... Я не разбудил в вас зверя? Рассказываю, хотя вы в общих чертах все уже слышали. Была длинная ночь, лютый холод... Она вышла утром из машины, чтобы мне первую помощь оказать.

– Какую помощь?

– Первую. Ну, как в песне: «Ко мне подходит санитарка, звать Тамарка, давай-ка рану первяжу...»

– Ты что, опьянел уже?

– Да нет. Я действительно был ранен, в километре от вашего особняка. Мою машину остановили менты, забрали мою девушку, нанесли вот этот порез. Включу, кстати, это в счет.

– Какие менты, какая девушка? Ты с ума сошел? А... Это ты там цирк такой устроил? Ну, молодец. Вписывай свою царапину. Ну, дальше!

– Добрая женщина, умелые, заботливые руки... Вы извините меня, конечно, но она ничего. Я примерно такую видел когда-то в кино про Джеймса Бонда. У вашего Вадима Петровича... Ладно, не туда меня занесло, все понял. Сейчас покажу.

Елена Васильевна впилась острым взглядом в монитор, сжав от волнения руки в кулаки.

– Слушай, я ее первый раз вижу. Я думала, это Нинка, жена Боброва, или Алиска Федорова. Но этой точно рядом с ним никогда не было. Ты распечатал фотки?

– Вы собираетесь их на столбах клеить – «сообщите кто это за вознаграждение»? Или просто будете знакомым и прохожим показывать?

– Ты у нас самый умный, как мне, дуре, такой достался? Парочку фоток мне оставишь, я рассмотрю получше. Остальные тебе пригодятся. Сколько тебе дней нужно, чтобы узнать все про нее?

– Позвоню.

– За то, что сделал, сейчас рассчитаться?

– А вы какого ответа ждете?

– Хорошо... Вот. Бери, пиши расписку в получении, иди, работай.

– Я спать сейчас еду.

– Хорошо. Иди спи.

Сергей поднялся и с сомнением уставился на возбужденное лицо клиентки с бледно-голубыми глазами и крючковатым носом.

– Вы в порядке, Елена Васильевна? Выглядите, как перед прыжком в безумство или преступление.

– Я в порядке. Я должна подумать, решить, как лучше... Слушай, чего ты ко мне привязался? Иди!

Сергей по дороге проехал несколько супермаркетов: дома у него в лучшем случае был батон полузасохшего хлеба да пачка пельменей в холодильнике, но желания остановиться ни разу не возникло. Конечно, приятно чувствовать, что у тебя в кармане сумма, с которой можно позволить себе купить и то, и другое, и третье... Но не попрется же он ради этого в магазин, чтобы убивать время, ползая по залу с тележкой, стоять в очереди в кассу, тащить пакеты. Нет, сегодня он точно перебьется. Сергей меланхолично представил себе другую ситуацию: он возвращается домой, а там его – ну почему нет – жена ждет. Могла бы у него уже быть жена. Ну, к примеру, такая платиновая блондинка с карими глазами. Он приходит, а в его квартире стоят вазы с гиацинтами (он понятия не имел, что это такое), элегантная жена целует его в щечку, накладывает свежую повязку на порез, красиво сервирует стол. Ну, там первое, второе, третье, мороженое, компот, дыня – предел воображения! Надо все это вдумчиво жевать, нахваливать, общаться, потом еще общаться... О, нет! Лучше пельмени. На этой оптимистичной ноте Сергей подъехал к дому, вошел в квартиру, глубоко вздохнул. Степной волк должен жить один, жизнь без своей норы для него мука. До утра столько времени... Своего времени... Он будет сидеть, лежать, бродить по квартире, ничего не делать, есть, спать, не думать о том, к чему приступать с утра. Сергею стало так хорошо, что он полез за мобильником, чтобы выключить его. Не успел. Раздался звонок.

– Сергей? – спросил незнакомый, но очень специфический голос. – Из СИЗО звонят (ударение на первом слоге). С вами говорить будут.

– Слушаю.

– Сергей, – он с трудом узнал голос утреннего знакомого Николая Ивановича. – Ты узнаешь? Это я, Сидоров... Ты извини, вот помог парнишка тебе позвонить. У меня такое... Он мне глаз повредил, ухо разбил... Я... – Николай Иванович всхлипнул. – Он хочет, чтоб я в убийстве сознался. Сережа, я боюсь его...

– Я понял. Завтра вас найду. Дайте трубку контролеру... Как ваша фамилия?

– Сержант Иваньков.

– Спасибо, Иваньков, за помощь. Просьба: срочно вызывай к нему врача: сильные боли, сердечный приступ, шепни, чтобы в больничку забрали. Скажи, Земцов просил. Он действительно просил. Утром на допрос Сидорову нельзя. Должен под капельницей лежать или что там еще. Когда выполнишь, позвони, скажешь, какой врач дежурит, дай ему мой телефон. Я утром найду вас обоих, рассчитаемся. Будешь доволен. Делай.

Сергей пометался по квартире, откровенно и с удовольствием матерясь, потом набрал телефон Земцова.

– Да, – зевнул тот в трубку. – И чего тебе надо среди ночи? Я в отпуске, у мамы в Дубне. Спать мы уже легли.

– Привет. Знаю. Кто там за тебя? Какая-то мамзель.

– Ну, Маша Осипова. Хорошая девушка. А в чем дело?

– Позвони ей с утра. Дело очень серьезное. Следак один твой – Онищенко – невиновного человека прессует по поводу признания в убийстве.

– А. Ну, он дурак. Настолько, что мечтает стать генералом. Но я из-за него отдыхать не брошу, не надейся. Даже вникать не стану.

– Да я сам вникну. Пусть эта Маша не мешает, а лучше – поможет.

– Нет, ну ты так вопрос ставишь. Она занимает сейчас мое место и сама принимает решения...

– Слушай, не морочь мне голову. Позвони ей с утра, скажи, кто я, и что дело серьезное.

– Да позвоню, какой ты без меня нервный. А как вообще дела в частном сыске? Бугра своего накрыл на супружеской измене?

– Накрыл.

– Почем?

– Потом скажу, еще не все готово для победы. Но финотчет тебе представлю по дружбе.

– И финотчет представишь, и все, что надо, поставишь...

– Слав, ты действительно спать хотел? Или сказал это от нечего делать? Я вообще-то с ног валюсь. Пока. До созвона.

– Ну, пока, – разочарованно ответил Слава.