Вместо послесловия

Стоит отметить, что последнюю неделю в Уорвике мы с Соней решили провести как классические туристы — с познавательными экскурсиями и гидами. В частности, мы посетили Стратфорд-апон-Эйвон, под чутким руководством опытного гида узнав все о короткой, но великой жизни великого Шекспира, а также о его любовных историях, выливавшихся в гениальные произведения.

— Послушай, а ведь он действительно был великим, — подвела итог стратфордской экскурсии Соня. — Пожалуй, по приезде в Москву надо будет закупить в книжном его собрание сочинений и почитать на досуге.

— Обеими руками за, — согласился я. — Уверен, что, читая Шекспира, ты сделаешь массу интереснейших открытий.

— Возможно, — кивнула Соня. — Но, послушай, этот гид так уверенно говорил об Уильяме Шекспире как авторе всей этой классики, в то время как наш с тобою знакомец профессор Нат Хатвилл уверен, что Шекспир был лишь провинциальным актером со слабым знанием латыни, а истинным автором всего шекспировского наследия является его предок сэр Фалк Гревилл. Что ты об этом думаешь? Кто, по-твоему, настоящий автор «Гамлета»?

Я лирически обнял красавицу Соню за нежные плечи.

— А не все ли равно? Кем бы ни был истинный автор, он давно в могиле, а его шедевры — живы, и мы любим их, а не имя автора, будь то Гревилл или Шекспир. Истинный автор живет в вечных строках. Помнишь? «Быть или не быть? Вот в чем вопрос…»

— Быть! Конечно, быть! — с неожиданным подъемом отозвалась Соня и подхватила меня под руку. — И не просто быть, но жить на широкую ногу, а сейчас и немедленно отправляться обедать в лучший ресторан. Вперед и с песней!

Напоследок хочется отметить еще одну небольшую деталь: в день нашего отъезда из доброй старой Англии на автобус до аэропорта Бирмингема нас провожала пара — Нат Хатвилл и Роза Мимозина. Они нежно обнимались, беспрерывно чмокали друг друга в щечки и вообще излучали великую и бесконечную любовь всем своим видом и существом.

— Вы не представляете, но это похищение неожиданно показало мне, как же я полюбил мою Розу. — Профессор едва ли не парил в некой эйфории, словно у него вдруг выросли крылышки. — Господи, этот визгливый голос в трубке просто убил меня! Мне тут же захотелось лечь на диван, закрыть глаза и отключиться от действительности!

— «Уснуть и видеть сны»? — поддакнул я, тут же вспоминая, как виновник всех бед профессора процитировал именно эти строки Шекспира.

— Именно! — кивнул Нат, в очередной раз чмокнув свою принцессу. — «Уснуть и видеть сны»!

Я сдержанно хмыкнул. Что ни говори, а милейший профессор, при том при всем, что он является членом рыцарского клуба, — явно не рыцарь. Рыцарь лихо оседлал бы коня (ну, или свое авто) и отправился бы на поиски своей возлюбленной. В доброй старой Англии вместо профессора эту миссию с честью выполнила полиция.

Разумеется, я не стал поднимать на прощанье эту тему. Честно говоря, я не успел со своей репликой — в разговор неожиданно вмешалась доселе равнодушно поглядывавшая по сторонам Соня. Ясное дело, ей не слишком пришлась по душе любовная идиллия парочки — наверное, потому она попыталась внести в благолепие свою ложку дегтя.

— Мне интересно, профессор, как вы отнеслись к тому, что трижды вас пытался убить ваш преданный ассистент?

Соня задала свой вопрос и с милейшей улыбкой уставилась на профессора, наблюдая за его реакцией. Увы, славный Нат и тут продолжал блаженно улыбаться, и не подумав расплакаться, опечалиться или, на худой конец, просто нахмуриться при недобром воспоминании.

— Бедняга Ларри! — с широченной улыбкой произнес он, даже и не попытавшись вздохнуть. — Я всегда называл его последним романтиком и оказался прав. Вы только подумайте — «сочинить» такие преступления! Все в духе рыцарских, романтических веков…

— …с не слишком романтическим жестоким кровопролитием, — завершила за профессора моя жестокая подруга.

Разумеется, я поспешил в свой черед чмокнуть ее в пылкий лобик и успокаивающе похлопать по плечику. А профессор только здесь немного горестно вздохнул:

— Вы знаете, мой предок сэр Фалк Гревилл однажды написал такие простые и гениальные строчки:

Он оглядел нас с ноткой торжества:

— Разве не верно подмечено? И разве в этих строчках не ощущается мощь великого наследства того, кого мир по привычке называет Шекспиром?..

Тут, к счастью, пришло время садиться в автобус и отправляться в Бирмингем — иначе, боюсь, профессор доказывал бы нам свою теорию до конца недели…