Кира стояла у окна, глядя, как ее муж Алексей и дочь Анфиса прогуливаются по берегу, весело болтая. А потом, когда девушка обняла Леса за шею и поцеловала, нервы Киры не выдержали.

Она сбежала по лестнице, почти ничего не видя. В глазах темнело от обиды и боли, слезы текли по щекам. Остановилась Кира только тогда, когда почувствовала под руками холодный борт яхты, покачивающейся на волнах.

Вот оно – решение. Встать за штурвал и уйти подальше от всех. В океан. И там, наедине с бескрайним синим небом и с собой, ей обязательно станет легче. Может быть, она даже поймет, как теперь со всем этим дальше жить.

Дернув ручку двери, Кира вошла в рубку и завела мотор. Она обязательно вернется, но только после того, как упадет груз с души и она поймет, что может спокойно смотреть в глаза предавшим ее людям. Так, чтобы предательски не дрожал подбородок и не текли по щекам слезы.

Тучи сгустились внезапно. Солнце скрылось, и стало слегка штормить. Кира, ничего не замечая, гнала яхту вперед. Слезы застилали глаза. Она чувствовала себя маленькой девочкой, преданной всем миром.

«Да, это больно, – говорила когда-то ей мать, промывая разбитую коленку, – но ты не должна показывать другим людям свою боль».

Кира понимала это. После она всегда убегала куда-нибудь далеко и отсиживалась там, пока нога не переставала болеть. Или рука. Или душа.

С душой было тяжелее всего. Как позже, взрослея, выяснила Кира, душевные раны дольше всего не заживают и никогда не затягиваются полностью. Иногда они покрываются тонкой пленкой, в которую только ткни, и снова потечет кровь. Или же превращаются в грубые шрамы, ноющие при плохой погоде и не дающие о себе забыть.

Слезы застилали глаза, и ей, как она ни старалась, не удавалось забыть увиденную недавно сцену. Алексей и Анфиса. Ее муж и ее дочь. Анфиска повисла на шее у Леса, а он, смеясь, нежно обнимает ее.

– Как же я была глупа! – всхлипывая и размазывая слезы по лицу, стонала Кира. – Все меня отговаривали от этого брака, все! И мама против была, и дети…

Дети… Костя принял Леса первым, как ни настраивала его против Нина Михайловна.

– Как ты смотришь на то, чтобы научиться стрелять? – спросил однажды Костю Алексей.

– Я умею, – лениво отозвался мальчик.

– Тогда приглашаю тебя в тир.

– Чего я там не видел?

– Стрелять будем не из мелкашки.

– А из чего?

Костя лежал перед телевизором с книжкой в руках, и вопрос им был задан скорее всего риторический: никуда он ехать с Лесом не собирался.

– Из снайперской винтовки.

С парня вмиг слетела сонная лень, и он сел.

– А откуда она у вас?..

– Да какая тебе разница, – ответил Лес. – Все будет по-взрослому: стрельба по неподвижным и появляющимся мишеням, «бегущий кабан», подъемные и поворотные мишени. Стрелять можно не только из винтовки, но и из пистолета.

Костя отложил в сторону книгу и встал.

– Когда едем?

– Да хотя б сейчас.

– Мам, я с Лесом.

Кира кивнула и, заправив за ухо прядь коротко стриженных волос, улыбнулась:

– Ни пуха ни пера.

Вернулись они оттуда оба веселые. Долго обсуждали удачные и неудачные выстрелы и разошлись по своим комнатам, только договорившись обязательно в следующие выходные поехать на стрельбы еще раз.

После этой поездки отношение Кости к Алексею кардинально переменилось. Он теперь каждый раз радовался его приходу домой и бежал именно к нему с новостями. Даже советоваться и делиться проблемами он шел теперь не к матери, а к отчиму. Кира одобряла и всячески поддерживала их дружбу. И только Нина Михайловна, по-прежнему осуждавшая дочь за неравный брак, старалась вклиниться между внуком и зятем и внести в их отношения разлад.

Кира так задумалась, управляя яхтой машинально, на автомате, что очнулась только тогда, когда вокруг резко стемнело. Черные сгустившиеся тучи закрыли солнце, и полил сильный дождь. Поднявшийся ветер гнал волны, и яхту стало кидать из стороны в сторону, как теннисный мячик.

Испуганно оглядевшись, Кира поняла, что не знает, куда ей дальше двигаться и где земля. И море, и берег – все потонуло в сером мареве непогоды. С приборами же происходило нечто странное: они будто сошли с ума.

Киру охватила паника. Сейчас она уже жалела, что поддалась эмоциям и вышла одна в открытое море. Нервничая, она вытащила мобильник, рассчитывая вызвать помощь. Кира плохо представляла себе, как будет объяснять, где находится яхта и где ее искать, но в душе теплилась надежда на чудо. Ну должен же ей кто-то помочь, объяснить, что делать в этой ситуации?! Она сильная, и если ей дадут сейчас какой-нибудь практический совет, она сможет продержаться до того момента, как подоспеет помощь.

Яхту сильно качнуло. Кира, не удержавшись на ногах, рухнула и, покатившись, стукнулась о левый борт. Но самое ужасное, что, падая, она выронила мобильник. Он скользнул к носу яхты, Кира торопливо потянулась за ним. Утлое суденышко так сильно бросало из стороны в сторону, что ей никак не удавалось поймать свой телефон. И вдруг он зазвонил. Кира успела увидеть только три последние цифры – пять, два, восемь – цифры телефонного номера ее мамы. Она рывком бросилась за трубкой, ударилась коленками, проехалась на животе, но уже держала трубку в руках. И тут огромная волна накрыла ее с головой. Бог знает, каким чудом ей удалось уцепиться за планку фок-мачты и не улететь за борт, но вот мобильнику повезло гораздо меньше. Когда Кира открыла глаза, отфыркиваясь и отдуваясь, телефона нигде не было.

Для яхтсмена нет ничего ужаснее, чем заставший его врасплох шторм. Кире раньше никогда не приходилось бороться со стихией. Да и за штурвалом всегда стоял Лес. Конечно, она умела управлять яхтой, и довольно неплохо, но никогда не делала этого одна.

«Чтобы не растеряться во время шторма – нужно быть к этому готовым, – постоянно повторял Кире Алексей, объясняя тем свое нежелание давать ей штурвал даже при малейшем волнении, – океан ошибок не прощает».

Если ты слаб, стихия с легкостью пожрет тебя.

Ужас сковал ее, мешая думать. Единственное, что она помнила точно, в трюме есть сигнальная ракетница. Выждав момент, когда яхта немного угомонится, Кира кинулась туда. Больно ударилась и, не удержав равновесия, скатилась вниз по ступеням. Несколько секунд она лежала, приходя в себя, потом вскочила и начала судорожно искать.

– Вот здесь она, где-то здесь, – бормотала Кира.

Яхту кидало, и Кире с трудом удавалось удерживать равновесие. Найдя ракетницу, она кинулась к выходу. Но тут новый рывок отбросил ее от двери. Кира с размаху приложилась головой о выступ и потеряла сознание.

Когда она пришла в себя, океан по-прежнему неистовствовал. Сколько прошло времени – Кира не могла понять. Но судно, вероятно, налетев на рифы, сильно накренилось и дало течь. Трюм медленно наполнялся водой. Даже самому неискушенному в вопросах мореходства человеку стало бы ясно: скоро яхта затонет.

Отчаяние придавало ей сил. Кира спустила спасательную шлюпку на воду и прыгнула в нее. Она отплыла уже на достаточное расстояние, но успела увидеть, как оставленная ею яхта накренилась и скрылась под водой.

Утлую лодчонку крутило и бросало. Кира, сжав зубы, упрямо гребла, сама толком не понимая куда. Только ей казалось, что она видит берег, как вдруг он скрывался в тумане, оказываясь миражом.

Растертые веслами ладони горели, и очень хотелось охладить их, опустив в прохладную воду. Один раз Кира все-таки рискнула так поступить и тут же с визгом выдернула руки обратно и прижала ладони к одежде.

И все-таки самое страшное ждало ее впереди. Пытаясь взяться за левое весло поудобнее, Кира выронила его. С тихим всплеском оно ушло в гиблую глубину.

Зачем она только пыталась достать его? Наверное, от отчаяния. Лодка сильно накренилась, и Кира едва не вылетела в воду. Отпрянув от борта, она даже не сразу поняла, что из двух весел теперь у нее не осталось ни одного: второе последовало за первым.

К исходу вторых суток шторм утих. Лодку больше не болтало, напротив, Кире казалось, что она зависла между небом и землей и почти не движется.

Солнце палило нещадно. Одежда давно высохла, обожженная кожа покрылась волдырями, и очень хотелось пить.

Ночью Кира забывалась коротким тревожным сном, вздрагивая от мерещившихся ужасов и то и дело просыпаясь от заползающего под тонкую одежду холода.

На третью ночь она проснулась от сильного толчка. Лодка застряла в рифах и стремительно наполнялась водой.

Кира всегда считала себя хорошей пловчихой, и все-таки, пока она плыла, силы однажды едва не покинули ее. Чудом ей удалось заставить себя плыть дальше, наверное, открылось пресловутое второе дыхание. Когда показался берег, она поплыла быстрее. Волны прибоя, помогая, подталкивали ее к цели. Но уже у самой кромки воды, выползая на берег, она вконец выдохлась и потеряла сознание.