Лариса стояла около большого светлого дома и смотрела вверх. В окне на втором этаже жалюзи раздвинуты, белая легкая гардина флагом выбивается в открытую форточку – это спальня хозяйки. Оттуда наверняка великолепно видно светлый песчаный берег и океан.

Лариса зашла за виллу с правой стороны, посмотрела на цветник с огромными красными цветами. Потом вернулась взглянуть на причал и гараж для яхты, о поднимающиеся двери которого билась вода. Судя по всему, в гараж можно попасть только из дома или поднырнув под гаражные двери. Хотя, кто знает, может быть, они опускаются к самому дну и перекрывают проход.

Лариса сфотографировала пристань, гараж и виллу в разных ракурсах и подошла к двери. Стучать пришлось долго. Почему-то упорно не открывали, хотя Лариса была абсолютно уверена: в доме кто-то есть.

Наконец послышались шаги, и дверь осторожно приоткрылась.

– Мэм? – Лицо женщины, серое при утреннем свете и бесформенное, будто его не успели прогладить, выражало настороженное недовольство. Не изменилось это выражение и после того, как Лариса представилась и сообщила, почему она здесь.

– Я уже все рассказала полиции, – перешла на русский женщина.

Она попыталась закрыть дверь, но Лариса ловко подсунула ногу и зачастила:

– Вы должны мне помочь! Вы же русская, а русские обязаны помогать друг другу. Речь идет о жизни моего клиента, это ведь такая малость для вас: просто поговорить со мной. Да, и у меня есть сопроводительное письмо для вас.

Лицо женщины приняло заинтересованное выражение, и Лариса быстро сунула ей в руки конверт. Посмотрев содержимое и прикинув на глаз сумму вознаграждения, она открыла дверь пошире и посторонилась:

– Проходите.

Адвокат облегченно вздохнула.

– Могу я осмотреть кабинет хозяйки и ее общую с мужем спальню?

– Пойдемте. Но я все равно уже дом убрала, вряд ли осмотр вам что-то даст.

– Мне важна любая мелочь. Кстати, я у вас видела камеры видеонаблюдения. Можно помотреть записи с них?

Домоправительница поджала губы. Лариса быстро запустила руку в сумку и выудила оттуда еще один конверт.

В конце концов, когда аппетиты домработницы были удовлетворены, она успокоилась настолько, что позволила Ларисе одной бродить по дому. Осматривая комнаты и представляя, что могло здесь произойти, Лариса наговаривала все на диктофон. Заметив из правого бокового окна другую виллу, она решила поговорить с ее владельцами. Они сами или их прислуга могли что-то видеть. С другой стороны – высокий забор, почти полностью скрытый мощными деревьями и живой изгородью. Похоже на то, что между двоюродной бабкой Киры и хозяевами виллы слева существовала взаимная неприязнь, и они старательно отгораживались друг от друга. Вряд ли они могли что-то видеть из-за этой изгороди.

Лариса долго разговаривала с садовником Томасом и домоправительницей Марфой. И что радовало – они в один голос утверждали, что никаких конфликтов, во всяком случае при них, у Киры и Алексея не было.

– Но все-таки странные они какие-то, – пожала плечами Марфа, – жена до полудня спит, потом куда-нибудь вместе с мужем уходит. Приезжают за полночь и расходятся каждый по своим комнатам. Что это за жизнь?

– И что, они никогда не оставались наедине в спальне?

– Я за ними не следила, – тут же поджала узкие губы Марфа.

– Но вы же видели, что Алексей и Кира расходились по разным комнатам. Может быть, приходилось видеть и как выходили вместе из одной?

– Почему нет? Бывало. Но все равно это как-то ненормально: приехали, и каждый к себе.

Лариса не спорила. Ей такое положение дел как раз-таки не казалось странным. Учитывая образ жизни Киры и специфику ее профессии – как же еще должно было быть?

Поэтому в расчет недоумение Марфы она не брала.

Садовник же оказался записным молчуном. Чтобы его разговорить, одних только денег было мало, пришлось использовать все свое красноречие.

В итоге единственное, что удалось выдавить из него, – это признание, что почти каждое утро он срезал для молодого хозяина цветы. А Алексей потом сам составлял букет и ставил в спальне своей жены.

И все-таки неприятные открытия тоже не заставили себя ждать. Когда Лариса захотела поглядеть запись с камер видеонаблюдения, оказалось, что жесткий диск пуст. А на чисто убранном столе, в самом центре его лежит флеш-накопитель. Его будто бы нарочно расположили так, чтобы он сразу бросился в глаза. И, наверное, для самых непонятливых и тугосоображающих к нему была приклеена бумажка с датой: 26 мая.

То, что там увидела Лариса, ей очень не понравилось. Согласно этой записи получалось, что все-таки в тот злополучный день Кира выходила в море не одна, а вместе с мужем.

– Значит, так, да? – мрачно пробормотала Лариса, пряча в сумку флешку. – Надо будет отдать на экспертизу, установить подлинность. И если окажется, что запись не подделана… Все-таки это неприятное открытие, обнаружить вдруг, что клиент тебе, возможно, врет.

Закончив все дела в Австралии, Лариса собралась уезжать. Но перед тем, как переступить порог дома и покинуть его навсегда, она отдала Марфе стопку газет с прикрепленной к ним своей визиткой.

– Марфа, вот это отдадите Кире Даниловне, если она вернется.

Марфа испуганно перекрестилась:

– Так она ж того… мертва.

– Марфа, – терпеливо начала объяснять Лариса, – пока не найден труп, человек не считается мертвым. Значит, мы имеем основания считать, что Кира Даниловна может вернуться в любую минуту.

Женщина опять суетливо перекрестилась и, недобро косясь на газеты, все-таки взяла их.

– Вы меня поняли? Сразу, как вернется, отдадите ей их.

Марфа согласна кивнула, но едва за Ларисой закрылась дверь, швырнула стопку на верхнюю полку в прихожей. Потом подумала немного и, решив, что газеты и здесь будут мозолить ей глаза, поднялась в хозяйский кабинет и засунула их подальше за книги.

– Вот так-то лучше, – пробормотала она, – еще чего не хватало, каждый день видеть этот хлам.