Глава 35. Сказка о курочке Рябе

Наш разговор вышел на редкость бестолковым. После традиционных вопросов-ответов по поводу самочувствия Билли и благополучно ли он прижился на новом месте, я наконец-то смог задать свой главный вопрос, на который моя собеседница только горько усмехнулась.

— Ах, этот Паша! На редкость отвратный тип. Пил как сапожник, то и дело пропускал свою смену, матерился, в том числе и в разговоре с клиентами… Слава тебе господи, он позавчера нас покинул — пусть так и не хорошо говорить, но, думаю, так лучше и для него, и для нас.

Признаться, я слегка опешил.

— Анастасия, вы хотите сказать?..

— А что тут хотеть? Говорю, что есть: умер наш Паша! Как нам сообщили, допивал свою очередную бутылку самогона, и сердце его не выдержало. Вот и все!

Разумеется, мне тут же пришло в голову, что в этом, «собачьем», деле никто просто так не умирает, и, стало быть, нашлись свои убийцы и в Москве, чтобы избавиться от лишних свидетелей. Ясное дело, доводить свои мысли до Анастасии я не стал, вместо того спросил, неизвестны ли ей какие-либо знакомые оного Паши, кто мог бы знать о его контактах и прочее. Конечно, она удивилась моему непонятному интересу. Вот тут я почел разумным минимально ввести ее в курс дела:

— Послушайте, Анастасия, не хочу вас пугать, но в ближайшее время к вам, по-видимому, придут из полиции, чтобы допросить по поводу этого самого Паши. Дело в том, что он использовал желудки ваших псов для контрабанды — не буду сейчас вдаваться в подробности, вы сами скоро все узнаете. Я же прошу вас собраться всем коллективом и попытаться вспомнить все, что касается Паши: быть может, кто-то из вас видел его в компании неких лиц, или кому-то Паша что-то такое необычное сообщал, понимаете?

Естественно, первые секунды славная Анастасия была в шоке, а потому понимала туговато, но постепенно все до нее благополучно дошло.

Напоследок мы обменялись нашими координатами и расстались, как и на вокзале, лучшими друзьями.

Не теряя времени, я поискал у себя номер майора Петра Ивановича Лучникова, с которым в свое время мы неплохо подружились, — по всему выходило, что пора было ввести в курс дела и полицию России.

Майор после приветствий веселым голосом сообщил, что мой звонок прямо к его утреннему чаю — недаром, дескать, все его коллеги шутят: у Лучникова такой ароматный чаек, что и в Париже унюхаешь.

— Петр Иванович, а я ведь и звоню вам из Парижа! — обрадовал я майора и кратко ввел в курс дела: рассказал о своем знакомстве с приютом «Друг человека», о Билли, о Мари Петрофф и всех прочих парижских приключениях, включая три трупа на кладбище Монмартра.

Выслушав мой рассказ, майор только присвистнул:

— Весело живете! И кстати, твой рассказ кое-что мне напомнил. Не буду сейчас ничего тебе говорить, чтобы не мутить воду, просто перезвоню позже, когда наведу справки. Идет?

— Идет, Петр Иванович! Только давайте, в целях экономии, я сам перезвоню вам из парижской полиции — вам теперь работать вместе, а я выступлю скромным переводчиком. Договорились?

— Договорились, дорогой мой человек!

Я организовал себе еще одну чашечку кофе, ощущая легкое волнение, выпил его стоя и отправился в управление полиции к комиссару Риво.

Ей-богу, пройдет не один десяток лет, а я наверняка буду в красках и ощущениях вспоминать этот парижский октябрь: музыку дождя и почти летнее, теплое солнце, свою грусть вперемежку с лирическими моментами и аромат кофе, каждый раз возвращавший радость бытия.

Я приехал в управление практически как свой человек, поднялся в кабинет к комиссару и, неторопливо, с чувством, с толком, с расстановкой, рассказал ему о своих снах про собак и про идею, которую они мне дали.

Комиссар внимательно меня слушал и дымил своей трубкой. Когда мой рассказ благополучно подошел к концу, в кабинете на несколько мгновений повисла тишина.

— У вас нет ощущения, что мы с вами — герои одного из нынешних полицейских сериалов? — наконец произнес комиссар с лукавой полуулыбкой. — Я работаю в полиции почти сорок лет и с полной ответственностью могу сказать, что ежедневная рутина нашей работы мало интересна: грабежи, кражи, убийства в драках или криминальные разборки — во всем этом на самом деле мало захватывающего. Но это дело, оно…

Он пощелкал пальцами, подыскивая слово.

— Оно какое-то киношное! Как будто нас пригласили сыграть самих себя в кинофильме по сценарию человека с больной психикой. Последние дни я все спрашиваю себя: все это происходит на самом деле?

Что я мог ему ответить? Как поется в какой-то песне, «жизнь полна импровизаций». Но сомневаться в том, что все происходящее с нами вполне реально, не приходилось: печальная и красивая парижанка Мари Петрофф, в которую я влюбился в самолете, жестоко убита…

— Кстати! — вдруг многозначительно поднял палец комиссар. — Сегодня нам стало известно, кто наш убитый убийца. Сегодня утром к нам в управление явился владелец клиники «Бастет», мсье Живо; он молча кинул газету с портретом убитого и кратко сообщил, что это доктор Морис Буасье, который сотрудничал с его клиникой. Каково, а? — Комиссар покачал головой. — Жестокий убийца был ветеринаром, что полностью совпадает с вашей версией: стало быть, именно он руководил контрабандой, которую переправляли в желудках псов. Но вот что привозили к нам из России?

Мы еще немного поговорили на эту тему, после чего комиссар на несколько минут меня оставил, чтобы отчитаться начальнику уголовного управления и ввести его в курс дела по поводу сотрудничества с московскими коллегами.

Дождавшись его возвращения, я взглянул на часы и понял, что пора звонить. Комиссар кивнул мне и мирно устроился в своем кресле.

На этот раз разговор получился лаконичным, но чрезвычайно насыщенным. После первых же слов приветствия майор перешел к делу:

— Итак, докладываю о наших последних открытиях. Первое. Ваш Паша, который кормил животных в приюте, оказывается, имел богатое криминальное прошлое: три срока в местах лишения свободы за участие в крупных ограблениях. Достигнув шестидесяти лет, мужичок словно бы остепенился, жил тихо и мирно, ни в каких аферах не участвуя, с прежними друзьями-товарищами не общаясь. Словом, про него все благополучно забыли, посчитав раскаявшимся в неправедной молодости мирным пенсионером.

Во время короткой паузы я услышал, как майор шумно отхлебнул горячего чая из чашки.

— И вот, как удалось выяснить, полгода назад наш пенсионер внезапно обратился в приют для бездомных животных «Друг человека» с нижайшей просьбой позволить ему абсолютно бесплатно ухаживать за несчастными тварями божьими, холить их да кормить. Разумеется, подобное волонтерство в приюте приветствуется, к тому же пенсионер чуть ли не ночевал там — времени-то свободного уйма! К собакам и кошкам относился действительно с любовью, разговаривал с ними, как с людьми. Но вот только Паша пил по-черному, каждый день. И собаки да кошки становились его «собеседниками», им он рассказывал о подвигах своей молодости. Во всем же остальном он был ответственным, надежным, готов был работать с утра до ночи и не просил ни копейки за свой труд, что, по признанию одной сотрудницы, всех очень удивляло.

— Так вам удалось выяснить, что за всем этим волонтерством стояло? — не выдержав, перебил я.

Майор усмехнулся:

— Проняло? То-то же. Я тоже, признаться, стал здоровым циником после двадцати семи лет работы в уголовном розыске. А потому первым делом после твоего звонка дал задание нашим мальцам проверить: не было ли в столице или ее окрестностях какого-либо крупного ограбления на момент трудоустройства Паши в приют. И что бы вы думали? Было!

Тут майор выдержал эффектную паузу — признаюсь, мне тут же захотелось гаркнуть, чтобы он не тянул кота за хвост. Словно услышав мой немой призыв, Петр Иванович бодро продолжил:

— Ровно за две недели до прихода Паши в приют произошло ограбление: самым дерзким образом неизвестные лица «увели» коллекцию копий знаменитых яиц Фаберже. Копии по заказу некоего нувориша делала целая бригада мастеров в одном из монастырей Подмосковья. Когда коллекция была готова — тринадцать яиц (чертова дюжина!), размером два на полтора сантиметра, из золота, серебра и платины, украшенные драгоценными камнями и жемчугом, — за ней приехала машина заказчика (он и по сей день предпочитает оставаться инкогнито), забрала груз и уехала. Прошло несколько минут, и появилась еще одна машина и также потребовала выдачи ценного груза! Вот тут и выяснилось, что первая машина была липовой, и ценный заказ отбыл в неизвестном направлении. С тех пор и полиция, и частные агентства России ищут пропавшую коллекцию — совершенно безуспешно. Тринадцать золотых яичек как в воду канули! Как тебе эта история?

— История потрясающая, — только и смог выдохнуть я. — Интересно, и сколько же крупных собачек переправил за эти полгода Паша в Париж?

Майор вновь усмехнулся:

— Да уж, здесь связь совершенно очевидна. Разумеется, после вашего звонка мы без труда сложили два и два, и нам также стало интересно уточнить информацию насчет собачек. Представьте, выяснилось, что, собственно, в Париж приютом было отправлено тринадцать псов, не считая вашего, и всех их доставлял россиянин, который обучается в Сорбонне, — парень по имени Николай Коненко. Лишь в последний раз его заменила некая Мари Петрофф. Как ты мне сегодня сообщил, оба они убиты.

Комиссар Риво с живейшим любопытством смотрел на меня. Представляю, что он испытывал, не понимая в разговоре ни слова, но печенкой чуя, что дело становится еще более «киношным».

— Естественно, кто является парижским заказчиком, вы выяснить еще не успели? — поинтересовался я с долей иронии.

Майор весело расхохотался.

– Эту привилегию мы оставляем парижским коллегам, тем более что вы – им в помощь, – еще раз усмехнувшись, он тут же заговорил серьезным тоном: – Сами видите – дело непростое, в нем замешаны большие денежки. Так что оставайтесь на связи, работаем вместе.

Этих сведений было вполне достаточно, чтобы сделать такой простой и любопытный вывод: наш славный песик Билли где-то в кущах сада Старого Лиса снес на землю яичко — как говорится в известной сказке, «не простое, а золотое». С брюликами или с сердоликом, жемчугом или аметистами. Последнее, тринадцатое яичко, на котором и споткнулся неизвестный парижский заказчик. Вот и не верь после этого в приметы!

Я от души поблагодарил майора и уже хотел дать отбой, как он, спохватившись, сообщил последнюю новость:

– Кстати, эта новость вас вполне может заинтересовать. Господин «инкогнито», чью коллекцию похитили, при первой и единственной встрече с представителями столичной полиции заявил, что выплатит премию в сто тысяч баксов тому, кто вернет ему коллекцию и сообщит имя виновного в краже. Имейте это в виду. Удачи!

Я положил трубку и взглянул на комиссара, изнывающего от любопытства. Понять его было легко: за все время нашей телефонной беседы я то хмурился, то потрясенно вздыхал. Вот почему, едва трубка оказалась на рычаге, комиссар в нетерпении придвинул ко мне чашку ароматного кофе и кивнул, приглашая начинать рассказ. — Да, комиссар, вы только что говорили, что все это дело слишком похоже на кино. Так вот: то, что я узнал, — это просто блокбастер! Захватывающие приключения, блестящее преступление и его яркие детали. Так что устраивайтесь поудобнее, я расскажу вам русскую народную сказку про курочку Рябу на новый лад…