Глава 15

— Я все понял, кроме одного, — сказал Максим, беря Морошку и оборачивая его в Дашин свитер. — Зачем им нужен был блокнот?

— Да не блокнот! — отозвалась Даша, наблюдая с кровати за его действиями. — Им нужен был пакетик.

— Какой пакетик?

— Пакетик, в котором Маша передавала кокаин Алле. Он лежал в Алининой записной книжке, и я думала, что он от купленного ею кольца. Мне даже в голову не пришло, зачем ей понадобилось хранить в записной книжке упаковку от украшения, да еще так старательно прятать за обложку. Конечно, он был не из-под кольца! Алина подобрала его, когда мы ездили на рафтинг.

— Откуда ты знаешь, что именно тогда?

— Потому что других вариантов быть не может. Вчера вечером в полиции Джой рассказала мне, что они долгое время не могли выяснить, кто занимается поставками и распространением наркотиков на побережье, пока не начали подозревать представителей туристической компании. И тогда я вспомнила! Когда мы только приехали на рафтинг, Алине там не понравились условия, и она отправилась скандалить с Машей. А та, видимо, как раз передавала Алле пакетик с порошком. Помнишь, мы опрокинулись на плоту и Алла ударилась головой? Я еще тогда никак не могла понять, с чего вдруг она такая веселая стояла… А на нее кокаин так подействовал. И не глаза у нее были огромными, как мне показалось, а просто зрачки сильно расширены, вот и все.

— Ты хочешь сказать, что Алла дозу купленную сразу и использовала?

— Ну да! Там, видимо, было совсем немного, и пустой пакетик она выкинула, а Алина подобрала. Не знаю зачем, но подняла и спрятала. Потом, после того как мы перевернулись, пошла выяснять у врача, осматривавшего Аллу, в чем дело, потому что вовсе не о здоровье ее заботилась, а просто что-то уже заподозрила. Ну, тот ей, наверное, и сказал, что Алла находится под действием наркотика, врачи же такие вещи легко определяют.

— И Алина решила их шантажировать, — кивнул Максим.

— Да, когда поняла, что именно через них наркотики поступают в отель, и даже не в один, скорее всего, а в несколько. И потребовала какую-то долю. Но шантажировала их вовсе не пакетиком.

— А чем?

— Смертью Николая. Понимаешь, Алина была на берегу в тот вечер, когда аниматор разговаривал с Машей. Именно Машин голос я слышала за кустами. Мне Николай сказал, что у него свидание, но на самом-то деле он хотел выяснить у Маши, что происходит в отеле, потому что начал что-то подозревать. Лева на допросе показал, что дождался их обоих на берегу, а потом пытался договориться с аниматором и убедить его не лезть не в свое дело, но Николай кинулся в драку, и Лева столкнул его с пирса. Они, мол, с Машей сами толком не поняли, что потом произошло. По-видимому, Николай ударился затылком и захлебнулся. Или у него опять ногу свело. В общем-то, непринципиально. Они пытались его вытащить, но оказалось, что уже поздно. И тогда они решили сделать вид, что их тут и не было, потому что, как им показалось, никто их не видел. И в конце концов, они не чувствовали себя виновными в его смерти.

— Но на берегу была Алина, — вздохнул Максим.

— Да, на берегу была Алина, — подтвердила Даша. — И прекрасно разглядела, что действительно имел место несчастный случай, однако… не такой, как все решили. И знаешь, мне кажется, она уже тогда начала подумывать о шантаже, только ведь что возьмешь с бедных гидов? А потом нашла пакетик, узнала, что Алла наркоманка, а наркотики распространяют Лева с Машей. И сделала вывод: значит, у них не может не быть денег.

— Интересно, сколько Алина с них запросила?

— Не знаю, — покачала Даша головой, — я не спрашивала у Джой. Но, думаю, немало. А самое интересное, что наши гиды не стали бы отвечать за смерть Николая, потому что убийства не было. Но зато попали бы в поле зрения полиции, если бы началось расследование, и вряд ли их потом стали использовать как распространителей. Именно это им Алина и объяснила, предложив откупиться. И она даже не думала, что они могут быть для нее опасны, потому что они не были убийцами . Алина только потому и решила их шантажировать. Если бы и вправду стала свидетелем убийства Николая, то или полиции все рассказала бы, в чем я сомневаюсь, или молчала бы в тряпочку, понимая, с кем столкнулась. А так — ну кто они были такие? Обычные мальчик и девочка, приторговывающие кокаином среди русских туристов, ничего особенного, можно при случае с них что-то взять.

— Вот случай и подвернулся, — мрачно заметил Максим.

— Угу. Только Алина не учла одного: что теперь стала для них смертельно опасна, потому что могла рассказать полиции про их деятельность. И вот тогда судьба Маши и Левы была бы очень незавидной, потому что в Турции суровые законы по отношению к сбытчикам наркотиков. И есть еще кое-что, чего Алина не поняла.

— И что же?

— То, как просто убивать. Так Лева сказал. Когда его Джой спросила, зачем же им понадобилось убивать меня, ведь можно было просто выкрасть тот несчастный пакетик, он знаешь, что им ответил? Как в известном фильме — что убивать легко. Когда они с Машей смотрели на тело Николая внизу, в воде, оба удивились, как быстро он умер. Раз — и нет человека! А потом почти так же легко получилось с Алиной. Она сама им открыла — наверное, думала, что парочка деньги принесла. И тогда Маша отключила ее электрошокером. Я видела прибор у нее на стройке, но приняла за пистолет. Так вот, Маша приставила электрошокер Алине сзади к затылку, под волосами, чтобы следа не было видно, а потом, пока она была без сознания, Лева положил тело в ванну и бросил туда фен. Вот и все. Легко и просто.

— Но пакетик-то, который гиды у тебя увидели, зачем им понадобился?

— Да потому что на нем могли остаться отпечатки их пальцев, а внутри — следы от порошка. И когда я вечером сказала тебе, что собираюсь пойти в полицию, они слышали наш разговор и подумали, что я собираюсь этот пакетик отнести как доказательство. Не знали ведь, что я понятия о нем не имею. Я только книжку пролистывала, думала, Алина там что-нибудь зашифровала. Лева ко мне зашел якобы фотографию отдать, а на самом деле они уже решили и меня убить, потому что времени у них оставалось очень мало. И Лева бы наверняка все быстренько проделал, потому что я его совершенно не боялась и вообще не подозревала, но тут пришел ты, и ему пришлось уйти. А потом я сама облегчила им задачу, когда побежала от итальянской пары. Забавно, что именно они — единственные, кого мне не стоило бояться! Но когда я узнала, что они понимают русский, мне показалось, что это очередной обман.

— Собственно говоря, обман и был.

— Ну да. Меня что-то смутило в их поведении еще в тот день, когда они с компанией Василь Семеныча подрались. Алина говорила, что девушка их палкой разогнала, но я же точно видела, что никакая там была не палка, а скорее плеть. Я потом спросила у Джой, как ей удалось раскидать здоровенных парней. Она сначала не хотела говорить, но потом все-таки сказала.

— И что?

— А то, что она владеет навыками одного из направлений какой-то восточной борьбы, которая, как я поняла, учит использовать в качестве оружия абсолютно все. А Марк, напарник Джой, добавил, что можно обыкновенным тетрадным листом горло человеку перерубить. Правда, чтобы ранить Леву, они все-таки использовали пистолет.

Максима передернуло. Он помолчал и спросил:

— Они хоть итальянцы на самом деле?

— Не знаю, мне кажется, что Марк итальянец, а вот Джой — нет. Но русский язык они оба хорошо понимают, а Джой еще и говорит отлично, правда, с акцентом. Потому их сюда и направили: в отделе, который занимается этим делом, подозревали, что наркотик распространяется русскими.

— М-да, кто бы мог подумать…

— Да, идея была очень хорошая — использовать гидов. Как у Честертона в старом детективе: никто не замечает почтальонов. Вот так же и с гидами. Они перемещаются по всему побережью, постоянно проводят время с туристами, у них не возникает проблем в общении с местными, потому что они говорят по-турецки… И когда я вспоминала, у кого же из женщин, с которыми мы общались, светлые волосы, то мне даже в голову не пришла Маша. Хотя у нее цвет волос ближе всех к Алининому. Одного только я не знаю, — добавила Даша, помолчав, — кто же ломился в мою дверь ночью и кто толкнул меня в Кемере.

— Зато я знаю, — усмехнулся Максим. — Зря ты так недоверчиво смотришь, я все выяснил. Должен тебе сказать, что это было не так уж и трудно после твоего рассказа о том, как Женечка пыталась тебя утопить. Точно, она была, оба раза.

— Как она?! — ахнула Даша. — Постой, я же этот платок видела в сумке у Аллы.

— Не этот, а точно такой же. Если бы ты побольше ходила по магазинам, то знала бы, что платки продаются через дорогу, в трех минутах ходьбы от отеля. Так что Алла твоя тут ни при чем. А вот с Женечкой я поговорил. Правда, она быстро убежала, и договаривал я уже с Сонечкой.

— А Сонечка-то тут при чем?

— Хм, тут все не так очевидно, как ты думаешь. Женечка, оказывается, девочка не просто неуравновешенная, а сильно больная на всю голову. У нее случаются неконтролируемые приступы ярости, и вообще имеется длинный список психических заболеваний, с которыми, конечно, в психушку не запирают, но которые могут быть очень неприятными для окружающих и для нее самой. Например, клаустрофобия и еще какая-то фобия — что-то вроде панической боязни высоты. Да, и клептомания, как ты и подозревала. Но самое главное — любая мелочь может вывести ее из себя. Когда она поняла, что ее сумку взяла ты, то пришла в бешенство и все оставшееся время только и думала, какую бы гадость тебе сделать. Она сама мне сказала, что хотела перерезать тебе горло застежкой от сумки.

— Господи… — опустилась Даша на кровать. — Так она на самом деле сумасшедшая? Слава богу, что я дверь не открыла!

— То, что ты дверь не открыла, конечно, правильно, но и Женечка бы тебе ничего особенного не сделала. Во всяком случае, ее подруга меня в том усиленно заверяла. Сонечка говорит, что все Женечкины больные фантазии остаются в ее голове. Она их продумывает, прокручивает, но не реализовывает. Например, никакой застежки на ее сумочке нет — обычная туристическая сумка с «молнией».

— Ну конечно! А то, что она меня в витрину толкнула и топила в море, тоже нереализованные фантазии?! У меня от тех фантазий до сих пор руки дрожат, когда вспоминаю, как в море барахталась!

— Вот и я примерно так Сонечке сказал, — кивнул Максим. — Она клянется и божится, что это исключительный случай, потому что на Женечку так подействовала смерть Алины, а сейчас, мол, Женечка находится под ее неусыпным контролем. Вообще-то наша помешанная регулярно проводит некоторое время в специальной клинике, или, как называет это Сонечка, в «заведении». Но в остальное время ее родители стараются, чтобы дочь жила более-менее нормальной жизнью, насколько такое возможно при ее болезни. Она же постоянно какие-то лекарства пьет, и Сонечка ей уколы делает. Семья у Женечки состоятельная, вот и отправили ее отдохнуть в Турцию под присмотром подруги.

— Подожди, получается, что Сонечка — ее личная медсестра?

— Лучше скажи, надсмотрщик, будет точнее. Раньше они были просто подружками, а потом Женечкин папаша придумал использовать Сонечку в лечебных, так сказать, целях. Соня подругу контролирует, лекарство ей дает — в общем, следит за ней и ни на шаг от себя не отпускала. Понятное дело, за определенную мзду от Женечкиного папаши.

— И где сейчас милая девушка? — помолчав, спросила Даша.

— Где-где… Купается, наверное, или загорает на пляже. Можешь не дергаться, потому что к тебе она больше не подойдет.

— Почему ты так уверен?

— Во-первых, я с ней поговорил, а во-вторых, Сонечка тоже внесла свою лепту. Короче, можешь выкинуть Женечку из головы. Ладно, держи свое животное: упаковано лучшим образом! Ну что, пойдем на море? До автобуса еще два часа.

— Нет, — отказалась Даша, — ты иди, а я тут пока останусь. Попозже приду.

Максим внимательно посмотрел на нее, но возражать не стал. Когда он вышел, Даша по привычке закрыла дверь на два поворота ключа и медленно опустилась на кровать.

Все было как-то странно… О вчерашнем кошмаре напоминала только легкая боль в ступнях, но осмотревший ее врач сказал, что ничего страшного, даже мазать ничем не нужно.

После появления Джой и Марка, вызвавших полицию еще до того, как Марк прострелил Леве руку, Даша находилась в ужасном возбуждении. Она несколько раз рассказала им, а после и полицейским, что произошло на стройке, запинаясь только на том, как она столкнула Машу. Но именно это интересовало полицию, и ей пришлось подробно описать, как все произошло. Потом, сидя на узенькой грязной скамье в полицейском участке, она видела через мутное стекло, как Джой и Марк общаются с полицейскими, куда-то звонят, показывают на Дашу, расспрашивают Леву, безучастно сидящего на стуле с забинтованной правой рукой. В конце концов Леву увезли, а Джой и Марк вышли к Даше, и она долго выспрашивала у них все, что им было известно, так что уставший Марк в конце концов махнул рукой, сел рядом с Дашей и устало прислонился к стене. А когда Джой по второму разу начала рассказывать, как они через полчаса после Дашиного ухода с пляжа пошли за ней, прервал ее, и они довезли Дашу до «Сафиры».

Встречавший ее хозяин отеля, лица Бориса, Никиты, Аллы и еще кого-то из их группы, кажется, Володи, чьи-то голоса, участливо расспрашивающие ее, — все скаталось в ее голове в один ком из образов и звуков, казалось, кружившийся и кружившийся у Даши перед глазами. Чуть поодаль от всех этих людей стоял Максим. Потом вроде бы именно он помогал ей подняться в номер, с кем-то разговаривал. Чуть позже она почувствовала боль от укола на сгибе локтя, и на том воспоминания о прошлой ночи обрывались…

Даша встала, походила по комнате, и тут в дверь негромко постучали.

— Здравствуйте, — растерялась она, увидев на пороге Инну.

— Здравствуйте, Даша, — улыбнулась Инна. — Кажется, мы с вами переходили на «ты», но если вам так удобнее…

— Нет-нет, конечно, лучше на «ты», — встрепенулась Даша. — Извини, у меня в голове после вчерашнего все перепуталось. Проходи.

— Меня Максим попросил с тобой посидеть, если честно, — призналась Инна. — Он, конечно, не хотел, чтобы я тебе это говорила, но я врать ужасно не люблю. Он очень за тебя беспокоится.

Даша кивнула. То, что Максим беспокоится за нее, обрадовало ее даже больше, чем появление Инны, которая ей нравилась. От женщины веяло спокойствием, а именно его Даше так недоставало сейчас.

— Тебя столько времени продержали в полиции, — удивленно заметила Инна, садясь около Даши. — По-моему, ты приехала около трех часов ночи, если не позже.

— Да, долго расспрашивали, — объяснила Даша. — А потом я сама расспрашивала тех итальянцев, которые на самом деле не настоящие итальянцы, а полицейские. То есть они полицейские итальянцы, не отдыхающие. А может, и не полицейские…

— Молодая такая красивая пара? — вскинула брови Инна, прервав путаное Дашино объяснение. — Не отдыхающие?

— Нет, не отдыхающие.

И Даша рассказала то, что узнала о Джой и Марке.

— В общем, они меня спасли, — закончила она, с содроганием вспоминая искаженное Левино лицо. — А я еще от них шарахалась… Столько глупостей сделала, что стыдно вспомнить.

— Интересно, уедут они теперь или нет, — задумчиво проговорила Инна. — Ведь их дело, наверное, закончено, и больше им здесь делать нечего.

— Уедут, конечно, — подтвердила Даша. — Они сами сказали, что Лева сразу во всем сознался. Джой так выразилась: «два человека записывать не успевали». Может, рассчитывал на какое-нибудь снисхождение.

— Какое уж ему снисхождение, — пожала плечами Инна. — Два убийства, попытка третьего, торговля наркотиками… Нет, по турецкому законодательству рассчитывать на смягчение наказания ему вряд ли придется. Разве только сдаст какую-нибудь очень полезную информацию… Но я надеюсь, что он этого не сделает.

Женщина помолчала немного и добавила:

— Потому что такие люди заслуживают смерти. Я давно так для себя решила.

Даша бросила на нее удивленный взгляд: слышать от обычно мягкой и доброжелательной Инны подобные слова было странно. Но та задумалась о чем-то своем, устремив взгляд темных глаз в окно, за которым плескалось море.

— Знаешь, а я, пожалуй, все-таки схожу искупаюсь, — неожиданно решила Даша, проследив за ее взглядом. — Напоследок. Спасибо большое, что поговорила со мной!

— Да ладно тебе, не за что, — возразила Инна, вставая. — Постарайся скорее выкинуть из головы кошмар, который с тобой тут произошел. Хотя, знаешь, я уверена, что ты скоро забудешь все, как страшный сон.

Следующий час Даша просидела на море. Вопреки предсказанию Инны, вчерашние события не собирались оборачиваться сном. Наоборот: ей казалось, что вчера все было очень реально, а вот сейчас она находится в каком-то полусне и никак не может проснуться. Даже море казалось ненастоящим. Рядом постоянно был Максим, пытаясь о чем-то говорить с ней, но Даша молчала, и он оставил ее в покое.

За полчаса до выезда она позвонила маме.

— Дашка, я тебя жду! — Мамин взволнованный голос казался очень далеким, хотя слышно было хорошо. — Я тебя встречу в аэропорту с Олегом Викторовичем, не беспокойся. Дашка, все хорошо, все позади!

Отъезд из отеля Даша не запомнила. В аэропорту, увидев незнакомые лица среди их группы и услышав пожелания приехать еще, поняла, что это другие гиды, присланные турфирмой взамен Маши и Левы. Из всех, с кем она познакомилась в отеле, улетали одним с ней рейсом только Сонечка и Женечка. У Женечки было сонное, заплаканное лицо, и она держалась в отдалении от остальной группы, чему Даша только порадовалась. Соня ходила рядом с ней и что-то беспрестанно говорила.

Борис, Никита, Алла и Максим уже были в аэропорту — ждали отправления своего самолета на Санкт-Петербург, который вылетал на полчаса раньше Дашиного, московского. В зале, сидя рядом с Максимом, Даша исподтишка посмотрела на Аллу, Бориса и Никиту, пытаясь понять по их лицам, произошло что-нибудь между ними или нет. Но Никита выглядел оживленным и бодрым, Борис хмурился, а Алла (на ее шее из-под ворота ее рубашки виднелся черный опал) молчала — все как обычно.

С Максимом они говорили о какой-то ерунде — совсем не о том, о чем стоило бы говорить. Что-то про дьюти-фри, про посадку в самолет, про погоду в Москве и Питере… Это все было неважно. Но важное не выговаривалось, просто невозможным казалось произносить в битком набитом людьми зале какие-нибудь слова, которые говорят друг другу на прощание близкие люди.

«Впрочем, разве мы близкие друг другу люди?» — грустно подумала Даша.

И тут вспомнила.

— Максим, я же тебе такое спасибо за Инну хотела сказать! — воскликнула она. — Чуть не забыла. После разговора с ней мне действительно стало гораздо… — Даша запнулась, пытаясь подобрать слово, — стало гораздо легче.

— Что значит «спасибо за Инну»? — нахмурился Максим.

— Ладно, не притворяйся, — улыбнулась Даша. — Она мне сказала, что ты ее прислал.

— Куда прислал?

Даша внимательно посмотрела на Максима, на лице которого отражалось полное непонимание.

— Ко мне в номер, — уже без улыбки пояснила она. — Когда утром ты ушел на море, а я осталась одна. Инна пришла, посидела со мной, поговорила, мне стало лучше, и я тоже отправилась к тебе на пляж.

— Я ее к тебе не посылал, Даша, — сказал Максим. — Видел мельком на твоем этаже — она сидела и кого-то ждала, но ни о чем не просил.

Даша откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Она сразу поняла, что Максим говорит правду, но то, что следовало из этой правды, было так нехорошо, так грязно, что лучше бы он врал. «Она мне так нравилась… — вспомнила Даша. — Больше всех остальных туристов».

— Она ждала, когда ты уйдешь, — проговорила она. — А потом очень правдоподобно все придумала. Вот поэтому ты и видел ее на этаже. Ей нужно было застать меня одну и обо всем расспросить.

Доброе некрасивое лицо Инны с темными завитушками волос вокруг головы всплыло у Даши перед глазами, и к горлу неожиданно подкатила противная тошнота.

— Придумала? — непонимающе переспросил Максим, вдруг догадался. — Что ты ей рассказала? — быстро спросил он. — Дашка, что ты ей рассказала?

— Все. — Даше хотелось плакать. — Я все ей рассказала: и про Леву, и про Джой, и про Марка. Она очень интересовалась, не выдал ли ее на допросе Лева. И, знаешь, наверное, так волновалась, что даже проговорилась один раз. Сказала про Леву что-то вроде: «Надеюсь, он не сдаст никакой полезной информации». Потом как-то выкрутилась, так что получилось, будто она просто хочет его смерти. А на самом деле наверняка именно это имела в виду — что Лева не сдаст ее. Интересно, кто она для них, если перепуганный до смерти парень ни слова о ней не сказал?

— Даша, надо им позвонить, — Максим вскочил с места. — Получается, что полиция взяла обычных исполнителей, «шестерок», а организаторы остались в стороне. Ведь понятно, что Инна не просто сбытчик наркотиков, а кто-то гораздо серьезнее. Может быть, через нее наркота попадала на побережье, а Инна снабжала гидов. Пусть полиция выясняет…

— Эй, ты чего на рейс не идешь? — раздался сзади голос, и подошедший Никита хлопнул Максима по плечу. — Друзья, пришел грустный час расставания. Даша, прощайте или до свидания — как получится.

Он поклонился Даше и пошел к стойке регистрации.

— Надеюсь, прощайте, — вслух подумала Даша, глядя Никите вслед. — Максим, иди скорее, — обернулась она к Максиму. — Я сейчас позвоню в полицию и все им расскажу. Иди быстрее, там уже почти никого нет!

— Без меня не улетят, — хмыкнул Максим, вешая на плечо легкую сумку. — Все, пока, я тебе позвоню.

Он наклонился и дружески чмокнул ее в щеку. Отошел на десять шагов и вдруг обернулся.

— Слушай… — начал он, и у Даши замерло сердце. — А ты ведь не позвонишь им…

Сердце встало на место.

— Не позвоню, — покачала она головой. — Прости, пожалуйста. Ты же сам понимаешь, звонок — это глупо и бессмысленно. Надо оставаться здесь, давать показания, а я не останусь.

Он покивал, задумчиво глядя на нее через разделяющие их десять шагов.

— Все с тобой ясно, — сказал с непонятным выражением — затем повернулся и пошел к стойке.

Даша провожала его взглядом до тех пор, пока он не исчез из виду, но Максим больше не оборачивался.

«Все с тобой ясно…» Ей было тошно и противно. На самом деле вполне можно сейчас позвонить в полицию, попросить позвать к телефону того, что говорит на английском, быстро рассказать ему про русскую жену турка по имени Инна, которая связана с поставками наркотиков туристам. И пусть ее информации не нашлось бы подтверждения — все равно, наверняка Инну проверили бы, прошерстили бы и ее друзей, и красавца-мужа. Можно позвонить, конечно. Правда состояла в том, что Даша не собиралась этого делать, и ей было за себя стыдно.

Она сидела в аэропорту, а в голове назойливо вертелся последний разговор с Инной. Потом Даша вспомнила, как она спорила с Алиной из-за нее, как Инна помогла ей, когда Женечка пыталась ее утопить. «Не могу я позвонить, и все, — с отчаянием думала Даша. — Не могу. Она ничего плохого мне не сделала. Она была… она казалась такой… такой хорошей!» Ей хотелось, чтобы внутренний голос сказал что-нибудь умное и правильное, но он молчал.

Объявили посадку, и Даша прошла в самолет. Она оживилась единственный раз, когда самолет начал приземляться, и в окошко иллюминатора Даша увидела подмосковный лес, освещенный заходящим солнцем, и подумала, что лес может быть гораздо красивее моря.

Ее не покидало ощущение, что она сделала ошибку. Но когда увидела в толпе встречающих встрепанную маму, приподнимавшуюся на цыпочки, вертящую головой в разные стороны, Дашу охватила такая волна любви и благодарности, что все остальное вылетело из головы. Она вспомнила, что в сумке у нее лежит Морошка, старательно завернутый в свитер, и на душе наконец-то стало легче.