Алла и Настя сидели на скамейке во дворе и слушали пересказ Сергея разговора с Зоей.

– Я долго думал, – сказал Сергей, – рассказывать ли тебе, Алла. Сделать с этим сейчас ничего невозможно. Естественно, твоя мать скажет, что таджичка врет. Кто, мол, она и кто я. Ваши отношения с Ниной Ивановной и без этого очень тяжелые. Но если честно, я сам был потрясен тем, что Настя увидела во сне реальную сцену. Тем, что, получив информацию, я не знаю, к чему ее приложить. Хотя при всем чудовищном поведении твоей матери она может быть совсем не причастна к исчезновению Оли. Девочки, вы хоть это понимаете?

– Да, – сказала Настя.

– Что тут понимать, Сережа? Зачем ты говоришь мне эту ерунду, зачем ты, Настя, ему поддакиваешь… Как она может быть не причастна к исчезновению? Ей надо было избавиться от избитой Оли, и она ее кому-то отдала, продала… Вы оба это понимаете, а сидите и смотрите на меня, как два идиота! – Алла почти кричала.

– Ой! – сжала виски Настя. – Алла, я в ужасе. Как тебе помочь? Сережа говорит, что в теории твоя мать может быть невиновна. Есть масса случайностей, на которые следует делать поправки в этой ситуации. Например, испуганная девочка убежала из квартиры, и ее на дороге кто-то перехватил. Мне этот вариант кажется наиболее вероятным. Твоя мать вообще немного не в себе. А в истории с избиением наверняка потеряла голову. А ты говоришь о продуманном преступном плане. Не получается… с ее диагнозом. Он есть! Разве что кто-то пришел в тот момент к вам неожиданно… И она обратилась с просьбой, к примеру, отвезти девочку в больницу. Но ты же никогда не видела человека, который привозил Олю в больницу. Значит, он не вхож в ваш дом…

– Я вам не мешаю, девушки? – вмешался Сергей. – По мне, так я вообще лишнее звено в этом расследовании. У вас и без меня здорово получается.

– Не шути так, – строго сказала Настя. – Расследование у нас не получается. Если ты не понял, объясню. Мы вообще говорим о том, как Алле строить отношения со своей матерью. Она изведет себя окончательно в такой напряженной обстановке. Мягко говоря, они не доверяют друг другу. Алла, может, тебе пожить у нас?

Алла быстро взглянула в мгновенно погрустневшие глаза Сергея и сказала:

– Спасибо тебе большое. Но мне лучше побыть одной. Я буду вам мешать. У тебя уже есть лишнее звено, – она кивнула на Сергея. – Я ни на что не намекаю, вам нужно вместе работать. Если точнее, и работать. Ну, и как мне жить с мамой в одном доме, встречаться с ней во дворе. Нет, наверное, придется снять квартиру на время.

– Это дорого, – сказала Настя.

– Да мне что попроще сойдет. Сейчас мертвый сезон. Моя заведующая в таких вещах большой специалист. Знаете, есть люди, которые всегда знают, как надо поступить. Чтобы было хорошо и выгодно.

– Она дает мастер-класс? – заинтересованно спросил Сергей.

– Запросто, – улыбнулась Алла. – Но тебе не подойдет. У тебя запросы, фокусы, и вообще Лариса считает, что частных детективов не существует. Только жулики.

– Все. Добила, – обреченно сказал Сергей. – Выстрелом в затылок. Но что мы решили? Что делаем?

– Вы уж с Настей сами решите. А я, наверное, к Ларе поеду. Может, она прямо сегодня что-то предложит.

– Удачи, – печально сказала Настя. – Решение правильное, конечно. Другого выхода сейчас нет. Звони, хорошо?

Алла кивнула им, побежала к машине, выехала на улицу… и отправилась вовсе не в редакцию. Она так уверенно поехала в другую сторону, как будто ее там ждали или туда звали.

– Здравствуйте, – сказала она смущенно, открыв кабинет эксперта Масленникова. – Я почему-то к вам приехала. Собиралась в другое место. Но мне нужно поговорить именно с вами. Я помешала?

– Вы не можете мне помешать, – серьезно ответил Александр Васильевич. – Но какие-то дела мне надо сейчас закончить. И я в вашем распоряжении.

Алла сидела в кресле у окна, наблюдая, как корректно и четко общается Масленников с коллегами, стараясь не вникать в подробности его экспертных заключений, поскольку для человека не в теме – это, конечно, сплошной фильм ужасов. Сережка Кольцов страшный болтун, но он прав, когда называет Александра Васильевича в шутку великим экспертом. Звучит по-дурацки, но Алла никогда не встречала похожего на него человека. Слово «величие» казалось Алле подходящим. Даже внешне. Необычное лицо – худое, с немного впалыми щеками, большим ясным лбом с тремя глубокими морщинами, взгляд темно-серых глаз все фиксирует, как объектив фотоаппарата, жесткие губы плотно сжаты. Говорит очень экономно, без лишних слов, эпитетов. При этом очень корректно и уважительно по отношению к собеседнику. Алла рассматривает его руки – крупные, с длинными пальцами, немного пожелтевшими подушечками от курения. Это руки хирурга, спасителя… Но он выбрал другое дело: он помогает людям найти справедливость после смерти. Как странно.

– Вы так смотрите на мои руки, – вдруг сказал Александр Васильевич, когда они остались в кабинете одни. – Наверное, ужасаетесь. Когда я разводился с женой, она сказала мне много чего. Интерес представляет ее вывод: «Вот что значит – жить с человеком, который режет трупы».

– Отличный вывод, – кивнула Алла. – Это могло бы стать прекрасным газетным заголовком. Только я думала о другом. У вас руки хирурга.

– Я и есть хирург, – ответил Александр Васильевич. – Практиковал. Просто стал востребованнее как эксперт, патологоанатом. Защищался уже в патологической анатомии. Звучит не особенно позитивно, но в одном я уверен. Мой диагноз – последний и самый верный. Предлагаю сменить тему. И еще одно предложение. Вам нужно о чем-то поговорить. А я на сегодня все дела закончил. Поехали ко мне? Квартира у меня холостяцкая, но приставать я не буду. У меня всегда есть чай, кофе, коньяк, кусок мяса, который надо всего лишь разогреть… Чистое полотенце в ванной и чистый носовой платок на тот случай, если вам захочется поплакать. Сразу скажу: это очень полезно для нервов и зрения. Так что?

– Да! Мне вообще некуда идти. Я собиралась сегодня снять квартиру. Но… я от вас позвоню своей завредакцией, она что-нибудь придумает, а мы действительно поговорим. Я уже схожу с ума. Злюсь на Сережку, даже на Настю, которая сделала для поисков Оли больше, чем наш хваленый Кольцов. А свою мать… Я ее видеть не могу.

– Мы поговорим и об этом, – серьезно сказал Александр Васильевич.