Птичья история

Опущу описание нашего очередного обеда в уже почти родном кафе «Розовый фламинго» – к счастью, все обошлось без пьянки, мы вполне благопристойно отобедали, если не считать отчаянного кокетства Ляли, которая, наверное, ночь не спала, обдумывая, как бы похитрее меня очаровать.

За обедом мы еще раз обсудили все последние факты, включая и личные впечатления сотрудников редакции по поводу ужасного преступления. Так я выяснил, что этот самый подозрительный тип Митя Углов, несмотря на то что благополучно вышел на пенсию, до сих пор активно сотрудничает с газетой – единственный из старого состава редакции! Носит свои скучные и абсолютно бездарные (по мнению Ляли) статейки на темы морали и нравственности и не слезает с редактора, пока эти перлы не будут опубликованы.

– При этом прошу учесть такой простой факт, – с особым выражением произнесла Ляля, – внештатникам последние два года газета не выплачивает гонорара. Половина наших «писателей» тут же исчезла с горизонта! Но не Митя Углов. Этот пенсионер, мне кажется, готов и сам приплачивать, лишь его «сопли с сахаром» видел и читал высший свет Глухова.

Пользуясь случаем, я, заказав нам по чашечке капучино, договорился, что Ляля распечатает мне список всех сотрудников с краткой информацией о занимаемой должности и местопребывании на момент преступления. Чтобы тут же получить обещанное, я проводил девушку до редакции, позевал в кресле, пока она набивала текст на своем компьютере, а затем попросил подшивку, что изучал убитый, чтобы дома все спокойно и вдумчиво просмотреть, а вдруг еще чего узнаю!

Нагруженный по полной программе, я вызвал к редакции такси, чтобы не тащиться через весь поселок с тяжеленной подшивкой на плече.

– Надеюсь, мы еще сегодня увидимся? – прищурилась на прощанье Ляля. – Интересно, ты когда-нибудь осмелишься пригласить меня к себе домой?

Я лишь испуганно замахал на нее обеими руками. Тут, к счастью, подкатило такси, и я поспешил удалиться.

Ни за что не поверите, кто меня ждал у дома! Две давешние вороны в компании с длиннохвостой сорокой.

Как только я выгрузился из такси и приблизился к дверям, вся птичья банда приземлилась у крыльца, отчаянно закаркав-затрещав, лишь слегка отлетев в сторонку при моем приближении, но вовсе не думая покидать место встречи.

Я отомкнул дверь и убедился, что форточка в сенях до сих пор открыта. Я обернулся на птичий базар:

– Не понял, что в таком случае вам надо? Форточка открыта – залетайте, грейтесь, ночуйте на чердаке. Что за вопли?!

В ответ их шум лишь усилился.

– А ты им хлеба покроши! – послышался высокий скрипучий голос за спиной.

Я оглянулся.

За заборчиком дома напротив беззубо скалился худой дед в ярко-красной курточке. В руках он держал лопату, которой, судя по всему, намеревался чистить дорожку от калитки к дверям своего дома.

Я приветливо улыбнулся.

– Спасибо за совет. А что, моя бабушка их кормила?

Дед хохотнул, взмахнув кулачком.

– А то как же! Арина у нас была настоящим «гринписом», слыхали такое слово? Всех окрестных кошек-собак лечила, кормила. Ну, а с энтими птичками история была прошлой зимой…

Я сделал жест рукой – «Минуточку!» – по-быстрому занес подшивку в сени и грохнул ее на стол. После этого я вернулся и всем своим видом показал, что готов слушать рассказ деда.

Дед с довольным видом кивнул, облокотился о лопату, явно никуда не торопясь и собираясь беседовать со мною хоть до конца недели.

– Прошлой зимой мальчишки-хулиганы этих ворон тут на веревочке таскали, уж не знаю, как они их поймали, только привязали веревочки им на лапки. Арина как увидала, так пулей вылетела из дома и так на тех мальчишек своими зелеными глазищами глянула, что они побросали свои веревки вместе с птичками да смылись подобру-поздорову. Только один, как отбежал на безопасное расстояние, так крикнул ей писклявым голосом: «Ведьма!»

Дед усмехнулся, покачав головой.

– Ну, а Аринушка птичек отвязала, чем-то лапки их окровавленные смазала и долго им объясняла, что они могут спокойно влетать в ее дом через окошко в сенях, она, значит, не будет его закрывать. И птички все поняли, не боись! С той зимы так тут и живут. Потом Арина откуда-то сороку притащила, у нее крыло было поранено. И ее исцелила! Вот так-то! Добрая была женщина, всем помогала, никому не отказывала.

Что ни говори, а слышать хорошие слова о родной, пусть мне никогда и не знакомой, бабуле было очень приятно.

– А про сову не знаете? – на всякий случай поинтересовался я. – Тут ведь на чердаке еще сова живет, тоже через форточку прилетает.

Дедок только расхохотался, махнув на меня рукой.

– Чего не знаю, того не знаю. Сова, говоришь? Не удивлюсь, если выяснится, что у Арины и слон в подвале проживает.

С этими словами дедок еще немного похихикал, покачал головой, после чего кивнул мне на прощанье и приступил к чистке дорожки.

Ну, а я зашел в дом, достал из хлебницы початый батон и, выйдя на крыльцо, щедро покрошил его радостно оживившимся птичкам – в память о «гринписнице» бабе Арине.