Олег говорил по телефону, когда дверь его кабинета распахнулась, и на пороге встал коренастый мужчина, глядя на него исподлобья.

– Привет, – положил трубку Олег. – А я уже не понимал, почему ты так задержался, Эдик.

Тот широкими шагами маленького мужчины, старающегося казаться выше, прошел к столу и опять уставился на Олега.

– Где ребенок?

– Не понял. Мне вроде сказали, что ты собрался деньги у меня требовать. Ты про какого ребенка спрашиваешь? Извини, не хочу давить на твое горе, только ты уверен, что спросил то, о чем хотел?

– Я спросил, где ребенок этой суки?

– Интересное кино. А ты понимаешь, что я в этой истории вообще ни при чем. Просто мой дальний, не особенно умный родственник решил, будто у меня есть деньги, чтобы с тобой расплатиться. Денег у меня нет, тут вроде выясняется другая проблема. Ты зачем-то ищешь ребенка моего родственника и хочешь сказать, что не можешь его найти, так?

– Где девчонка?

– Да… Полагаю, вы совсем заигрались. Придется мне действительно узнавать, на месте ли девочка. Если вы что-то с ней сделали, а теперь ты пришел ко мне спектакль разыгрывать… Эдик, ты меня с кем-то путаешь. Ну, не проходят со мной такие штучки. Так где ребенок, Эдик?

– Ты че, правда, не знаешь?

– Я в жизни эту девочку не видел, как и ее маму. Я Николая видел только раза три за свою семейную жизнь. Он родственник моей покойной жены, если ты не в курсе.

– Я в курсе, – Эдик плюхнулся в кресло. – Или ты врешь, или она врет. Эта сука. Она сказала, что ты приходил, спрашивал, где девчонка.

– Есть третий вариант. Врут твои шавки. И четвертый: врешь ты, потому что не знаешь, с чего начать вымогательство. Можешь начинать прямо с него.

– Ладно. Ты поможешь родственнику со мной расплатиться?

– И сколько ты с него хочешь получить?

– Пять лимонов. Баксов. Если завтра. Потом будет дороже.

– Смешно. Я думаю, по суду компенсация будет тысяч сто, ну, двести рублей. Мать – одиночка. По неосторожности наехала.

– Так еще надо, чтоб все дожили до суда.

– То есть ты угрожаешь жизни моих родственников, я правильно понял?

– Мне насрать, что ты понял. Я сказал.

– Ох, как же я грубость не люблю.

Олег спокойно вышел из-за стола и вплотную приблизился к креслу Эдуарда. Склонился к его лицу.

– Я в горячих точках был. У меня свои правила… Ты не поверишь. Менты удивятся. Помню я одного бандюгана, он на тебя чем-то смахивал… В ноги нам упал, слезы, сопли, маму вспомнил… Я чуть его не пожалел… Только рядом мальчик лежал маленький, убитый этой мразью. А суд далеко, прокуроров нет, в общем, в тот день на одну падаль стало на свете меньше. Ты уловил связь? Рассказать про нашего майора, который девочек чеченских насиловал и убивал? Чем он сейчас ссыт в инвалидном доме? Ты ко мне пришел, чтобы ребенку и женщине угрожать? Да мои ребята в твоем бизнесе уже разбираются… Плохо ты начал разговор, а я ведь тебе сочувствовал в твоем горе.

Эдик вдруг оказался приподнятым над креслом. Потом опомниться не успел, как уже стоял на подоконнике открытого окна. Он посмотрел на Олега округлившимися от страха глазами.

– Давай, – подтолкнул тот его. – Вперед. Это первый этаж, если ты забыл. Правда, высокий.

Затем Олег достал из ящика стола пистолет и вышел к турникету охраны. Оба секьюрити стояли под прицелом «вальтера» Гарика. Тот не успел повернуться в сторону Олега, услышал только свист пули, пробивающей его высокую бейсболку, «вальтер» упал. Его схватили, подняли и скрутили.

– Что с ним делать, Олег Витальевич?

– Оружие сюда, его выкинуть. Там его начальник ждет.

– Красивая работа, Олег Витальевич. Все его жидкие волосенки на месте.

– Пусть пока поносит это украшение.

Через пятнадцать минут Олег вышел из офиса, сел в машину и поехал к дому Светланы Крюковой. Он влетел по лестнице, толкнул приоткрытую дверь… Светлана лежала на диване в разодранном халате, бессильно раскинув руки и ноги в синяках. Лицо было все в кровоподтеках. Олег потряс ее за плечи, она открыла глаза.

– Что вы им сказали?

– Я сказала, что вы приходили и спрашивали про Риту. Они мучили меня час… Я не призналась, что вы ее увезли. – Светлана попыталась подняться, но тут же упала, застонав от боли.

– Ну, что ж, – задумчиво произнес Олег. – Пожалуй, пора обращаться в отдел по борьбе с организованной преступностью.

В это время позвонил домашний телефон на тумбочке. Светлана подняла трубку.

– Это вас, – протянула она ее Олегу.

– Слушай меня, – услышал Олег голос Эдика. – Если ты сейчас позвонишь в ментуру, я узнаю об этом через минуту. У меня там есть люди, сам понимаешь. Отзваниваться тебе больше не буду. Ребята сразу поедут за твоим сыном и бабой. Успеют повесить их на одной ветке. Позвоню, скажу, на какой.

– Точно? Тогда не буду. Если честно, и не собирался. С тобой хотел подружить еще.

Олег положил трубку и сказал Светлане.

– Милиции не будет. Там их люди сидят… Значит, война.

Он набрал номер по мобильному.

– Гриша. Начинаем. Собирай всех. Ночью мягко, тихо и быстро берете китайский ресторан на пятнадцатом километре. Без жертв. Всех обезоружить. Все вывернуть наизнанку. Наркоту найти, кассу взять, со всем – к леснику Егору, он скажет, где спрятать.

Олег сунул телефон в карман и пробормотал: «А ты, Эдик, не знаешь, где пять лимонов взять. Да в своем ресторане».

– Что мне делать? – спросила Светлана.

– Они к вам не вернутся. Незачем, да и некогда им будет. Но вам, конечно, одной нельзя оставаться. Просто помощь понадобится. Лекарства, еда. Есть родственники, подруги? Хорошие подруги?

– Есть одна.

– Одевайтесь. Я вас отвезу. За квартал или два пересажу на такси. Позвоните по моему телефону из машины.

Игорь три вечера и ночи провел у Димы Орлова. На четвертый день он подумал, что лучше на вокзале пересидит до работы, чем опять погружаться в эти их холостяцкие нетрезвые интеллектуальные изыскания, после которых он наутро самому себе казался тоскливым, надоедливым дятлом. Очень хотелось домой. Просто домой – в свою кухню, в свою ванную, в свою постель, но дальше… Дальше была мысль о границе между ним и Катей, которая через эту постель как раз и проходит. О границе из тонкого льда, острых иголок и оголенных нервов. Только не это! Он не настолько мазохист, чтобы вновь заживо снимать с себя кожу. Да, он не врет себе, он еще надеется, что все как-то обойдется, они переболеют, и случившееся потом окажется не таким уж и страшным… Когда будет позади. Но пока… Пока надо себя куда-то приткнуть. Мысль об Ирине пришла, конечно, сразу. Почему-то он не смог ей позвонить. А вдруг у нее кто-то есть, вдруг ее родственник выздоровел или, наоборот, еще больше разболелся, и у нее не то настроение… Короче, раз неохота звонить, надо ехать. Так все проще и яснее будет.

Он вышел из лифта в тот самый момент, когда открылась дверь ее квартиры и на площадку вывалился очень толстый человек с умным и добродушным лицом. Ирина провожала его до лифта. Она показалась Игорю осунувшейся, похудевшей, побледневшей… Кивнула ему и сказала своему гостю:

– Спасибо большое, Владимир Николаевич. Значит, до завтра, да?

– Конечно, Ирина, – ответил ей гость приятным баритоном. – Утром буду у вас. Мой вам совет: отдохните как следует. Все это очень изнурительно для вас. А силы вам понадобятся.

– Конечно, спасибо, – благодарила Ирина. Игорь никогда не видел ее такой усталой и зависимой, что ли. Будто ученица со строгим учителем.

Лифт отправился вниз, Игорь с Ириной вошли в квартиру.

– Это известный профессор из Самары, – объяснила она. – Я привезла его к родственнику. У него своя методика восстановления таких больных…

– Судя по твоему виду и его напутствию, методика – будь здоров! Он случайно не шаман? Ты как выжатый лимон.

– Нет, он вполне классический ученый, просто сделал пару открытий, которые наша наука предпочла не заметить.

– А ты заметила, конечно.

– Я – да… Только давай об этом потом. Я действительно с ног валюсь.

Игорь один раздевался в прихожей. Когда вошел в гостиную, Ирина полулежала на диване.

– Слушай, ты меня извини, но я стол накрывать не буду. Хотя в принципе в холодильнике все есть. И в баре тоже.

– Это ты мне так тонко намекнула? Да я и сам хотел предложить: давай я ужин приготовлю.

– Готовить не надо. А то увлечешься – постирушкой займешься, полы помоешь, я как-то все запустила. Ты принеси то, что можно есть и пить сразу.

– Мне все таким кажется. А насчет постирушек – мысль интересная. – Игорь с готовностью отправился на кухню.

Он выпил рюмку коньяка, съел бутерброд с икрой. Ирина сделала пару глотков, бросила в рот маслину. Но она порозовела, взгляд смягчился. А он… Он опять в этой комнате испытал странное чувство защищенности и покоя. И вдруг поймал себя на мысли, что такого чувства не знал вообще в своей взрослой жизни. Может, что-то подобное он испытывал в детстве… А потом, до Кати, – он не помнит, как было до Кати. С ней же… Он и сейчас скажет, что это счастье – быть с ней. Но какой там покой, какая защищенность! Он всегда волнуется рядом с ней, в подсознании всегда страх ее потерять, и этот страх стал реальным кошмаром…

– Ир, – неожиданно спросил Игорь. – А ты никогда не хотела уехать отсюда? Тебя ж никто вроде здесь не держит?

– В другую страну?

– Ну да. Куда-нибудь, где тепло, а не кидает в жар и в холод, где люди днем работают, а вечером отдыхают и знают, что точно так будет и через неделю. Где деньги можно не только украсть или вырвать у кого-то из глотки, а заработать.

– Скажи еще: где воры сидят в тюрьме, а страной правят честные люди…

– Ага, у нас просто песня получилась. Так не хочешь уехать?

– Не-а.

– Почему?

– Березки, блин. А то ты не знаешь? «Огонек» смотрю на Новый год, теперь типа – «Оливье-шоу». Матерюсь на всю катушку. Ах вы, дол…бы. Вы ж это год назад показывали. Знаешь, как-то я в Африку ездила. Понравилось. Подумала: это мое – экзотика, разные страны, разноцветные люди… Возвращаюсь сюда. Первое мая было. Ложусь спать. Ну, колотит и колотит в стенку сосед. Пошла разбираться. Он дверь мне открывает – радостный такой, потный, в трениках, на кухню ведет. «Смотри», – гордо показывает. Ну, смотрю. Водка, селедка. «В чем дело, – говорю, – придурок?» А он на стенку показывает. Забыл, говорит, поменять портрет президента. Вот, наконец, достал. Выпьем, говорит, за него… Вернулась я в свою холостяцкую конуру и думаю: то ли я с дуба рухнула, то ли – родину люблю.

– Классная ты баба. Никогда такой не встречал. Стихи хочешь послушать…

– Хорошо, – внимательно посмотрела на Игоря Ирина. – Кто написал?

– Отличный парень. Борис Рыжий. Ему было двадцать семь лет… Ушел на первый план. Повесился.

– Понятно. Я что-то такое и предположила… Хорошо с тобой, Игорек, но нам надо кончать торжественную часть. Мне еще кое-что сделать нужно: уколы, то да се. И спать. Полцарства, любую теплую страну отдам за три часа провала. Давай я тебе постелю здесь.

– Я сам. Ты брось только подушку, одеяло…

Перед тем как она повернулась, он взял ее за руку: «Ира, приходи ко мне. На полчаса. Прошу тебя».

Он никогда не изменял Кате. Это было просто невозможно. И он бы никогда не поверил, что ему может быть так хорошо с другой женщиной. Они подходили друг другу – по темпераменту, щедрости в выражении чувств. Они не спасались от своих роковых страстей. Они ни о ком не думали. На ночь, на этот час страсть свела именно их двоих, а все остальное растворилось в сумраке комнаты.

«Какая чудесная ночь», – подумал Игорь, засыпая. Ирина, войдя в свою спальню на цыпочках, чтоб не разбудить Алексея, быстро перекрестилась на маленькую икону на прикроватном столике. «Благодарю тебя, Господи, за эту ночь. Она дала мне силы. Я боялась, что они уже кончились».

Может, эти мужчина и женщина были созданы друг для друга? Но, благодаря судьбу и господа за эту ночь, ни один из них не ждал продолжения. Они просто отдохнули и были готовы отправиться дальше – каждый в свое хождение по мукам.