Олег ждал в коридоре, пока Стас соберет свои вещи в палате. Смотрел в окно, задумался, потом резко обернулся, увидел сына – сердце сжалось. Стас брел по коридору с пакетом в руке, бледный, потерянный, несчастный. «Сирота», – промелькнуло у Олега в мозгу вспышкой молнии.

– Сынок, я здесь. Поехали? Есть хочешь? Я полночи борщ варил.

– Да не знаю. Вроде тут чего-то пожрал. Бурду какую-то.

– Пока домой приедем, захочешь. Доктор сказал, тебе все можно.

– Ага.

Ехали молча. В квартире Стас сразу прошел в свою комнату и запер за собой дверь. Олег остановился растерянно. Потом пошел на кухню, зажег горелку под кастрюлей с борщом, вынул из холодильника купленный шоколадный торт, банку консервированных персиков. Стас их любит. Подумал и решительно вошел в комнату сына. Стас, не раздеваясь, лежал на кровати, в ушах наушники. Глаза какие-то… Опустошенные, что ли. Прибило его здорово этой историей. Он не сразу увидел Олега, вытащил наушники.

– Ты чего?

– Обед разогрел. Там торт, компот из персиков.

– Я потом. Неохота пока.

– Слушай, Стасик, может, ты дома есть теперь боишься? Ну, стресс такой. Так я, как следователи велели, все выбросил, что было, замки поменял, кстати, ключи тебе сейчас дам… В общем, давай как-то будем поправляться.

– Ладно. Щас.

Но вставать он не спешил. Когда в дверь позвонили, вздрогнул и испуганно посмотрел на отца. У того опять сердце сжалось. Сын действительно всего боится теперь.

– Пойду посмотрю, кто там, – спокойно произнес Олег. – Наверное, Надежда. Она звонила, спрашивала, когда ты вернешься.

Через пару минут он пропустил в комнату сына Аню с хозяйственной сумкой в руке.

– Привет, – радостно сказала она Стасу. – Ой, ну ты зеленый… Жесть просто. А мы тут с мамой тебе всяких вкусностей накупили. Мать еще и наготовила чего-то. Можно, я на стол выложу?

– Давай, – пожал плечами Стас.

Олег какое-то время смотрел, как Аня вынимает свертки, лотки с едой, потом вышел из комнаты. Посидел немного на кухне, покурил. Надо как-то по-человечески все организовать. Перенести сначала продукты сюда, потом накрыть стол в гостиной, устроить нормальный обед на троих. Он вернулся в комнату сына.

– Аня, давай все отсюда перенесем, потом мы с тобой разберемся, что у нас на первое, второе, третье. Я тоже кое-что приготовил.

– Да, Олег Витальевич. Давайте я с вами. А ты, Стасик, лежи. Может, вообще ему сюда обед принести? Я сказать хотела. Мама говорит, Стасу сейчас очень сильно беречься нужно. Ей одна, ну, типа врач, сказала: у него теперь организм ослабленный. На него всякие болячки могут навалиться. Уход, говорит, нужен очень хороший. Знаете, я даже на работе поговорила: может, отпуск можно взять за свой счет. Вы, Олег Витальевич, работаете, а Стас один не сможет себе ничего приготовить. Может, ему еще лекарства надо попить. Это врачиха сказала… Только… Мама говорит, неудобно тебе у них торчать все время, ну, может, и ночевать придется. В общем, она говорит, надо расписаться, потом она не против будет.

– Я не понял, – повернул голову Стас, – не против чего?

– Чтоб я тут с тобой была все время, ночевала.

– Так вроде она и до сих пор не против была.

– Это другое. Стасик, когда человек болеет, то все другое. Вот когда мама твоя болела, кто за ней ухаживал? Папа твой. Так положено.

– Ни фигасе! Папа, она собралась за мной ухаживать, как ты за мамой! Ты че молчишь?

– Решайте между собой, – хмуро сказал Олег. – Не хочу вмешиваться. Но вообще-то, Аня, надо было как-то полегче. Парень из больницы только приехал. А ты с целой программой полной перестройки его жизни.

– Ой, какие нежности. Как спать мне с ним столько времени, не было никакой перестройки, а как ухаживать за больным по законному праву, так надо полегче. Знаете, Олег Витальевич, что-то мне странно, что вы так этого не хотите. Люди говорят… Да сами знаете, чего они говорят. Мама слышала.

– Ты че, больная? Ты про что? – Стас даже сел на кровати.

– Ой, а ты не знаешь, про что я.

– Подожди, Стас, – вмешался Олег. – Аня, объясни внятно, что ты хочешь сказать? Что ты имеешь в виду? Что тебе кажется странным в моей реакции?

– Да не мне. Всем кажется странным. Что не хотите вы счастья сыну. И жена вам мешала, и сын мешает… Потому что женщина у вас есть. Вот и ничего странного.

У Олега пол качнулся под ногами. Он молча вышел, влетел в свою комнату, бросился на диван, сжался в комок. Жизнь разваливалась на какие-то уродливые обломки. Он долго так сидел, пока не понял, что давно слышит и не реагирует на крики из комнаты сына. Он заставил себя вернуться.

– Да пошла ты, – кричал Стас. – Это вы с мамашкой твоей такую фишку придумали, что батя маму убил и меня хотел… А, может, вы меня траванули, чтоб ты потом с этими плошками прибежала – за инвалидом ухаживать по законному праву! Так любое прошмандо, с которым я пересплю, начнет законные права качать.

– Ты как сказал? – Аня зашипела и бросилась к Стасу. Олег схватил ее сзади за руки, легко оттащил к креслу, усадил. Она тут же вскочила опять, явно с целью выцарапать глаза суженому. Олег вытащил ее за дверь.

– Постой здесь. Я сейчас твою передачу соберу. Если Стас захочет, он тебе позвонит, потом будете разбираться в ваших отношениях. А теперь уходи.

– Да подавитесь вы этой передачей. Жрите за мое здоровье.

Девушка вылетела из квартиры, громко хлопнув дверью. Олег вернулся в комнату сына, посмотрел в его ошалевшие глаза. Подошел, положил руку ему на плечо. Стас вывернулся из-под руки.

– Я хотел сказать, – неловко начал Олег, – что тебе не надо сейчас выводы делать насчет Ани. Чего только женщина не наговорит в ярости.

– Да насрать мне на женщину в ярости. Я вообще не знаю, как теперь жить.

– О чем ты?

– Я знать не знаю, что у нас случилось, чего ждать завтра… Столько лет с калекой в доме жили, а сейчас что будет? Ты про меня думал, когда тут лекарства-горшки разводил? Как я здесь жил вроде при больнице? Никому я был не нужен. А теперь… Теперь ваще… Анька придурочная, конечно, но если я тебе мешаю, ты так и скажи.

– Даже не знаю, как сейчас с тобой говорить. Давай потом.

Олег вошел в свою комнату, почти ничего не видя. Что делать? Можно ли что-то теперь исправить? Стас думает только о своей загубленной жизни, наверное, он в чем-то прав, может, и во всем прав… Но что есть у него, Олега? Кто есть у него? Он дрожащими руками схватил телефон и набрал номер Кати. Она ответила не сразу, ему показалось, что она плачет.

– Здравствуй, Олег. Я так рада, дорогой, что ты позвонил.

– Как ты?

– Ну, не очень. Я тебе не говорила. В общем, Игорь вернулся из командировки, устроил сцену из-за тебя, напился, в аварию попал… Короче, ужас. На днях его выписывают. Какое-то время нам, наверное, лучше не созваниваться. Пока он на больничном будет. Он такой… мнительный. Даже в телефон ко мне может залезть, звонки проверить. Пусть немного все уляжется. У него сотрясение мозга. Почему ты молчишь? Я тебя расстроила? Обидела?

– Ну, что ты. Все в порядке. Я просто задумался. Позвони, когда сможешь.

Олег даже не представлял, что ему может быть настолько плохо. Все дни страшных событий он цеплялся за мысль о Кате. Оказывается, ей теперь нужно беречь покой Игоря. Олег почти автоматически подошел к письменному столу, выдвинул ящик, посмотрел на свой боевой пистолет. Как легко все решается! И мучений нет. И Катина жизнь возвращается в спокойное семейное русло. И Стас живет, как хочет и с кем хочет. Пуля в висок – это храбрость и трусость офицера. Большая роскошь для человека, которому нужно сына к нормальной жизни вернуть. Которому необходимо дождаться любимой женщины или своей смерти. Не такой смерти. Не сегодня.

Ирина в сотый раз взглянула на часы. Олег опять не пришел с утра на работу. Что там у них происходит? Может, с сыном совсем плохо? Она решительно набрала его номер. После двухминутного разговора бросила на стол телефон и прикрыла глаза в полном изнеможении. Как он с ней говорил… Ну, так она ему в тягость сейчас была. Ладно. Не суть. Что остается по делу? Сына из больницы он забрал. Значит, с ним все не так плохо. Наверное, его изматывает эта история со следствием, подозрения мучают. Может ли чувствовать себя хорошо человек, в доме которого происходят убийства близких ему людей. Не может, конечно… Но… Ира привыкла доверять своему звериному чутью. А оно ей говорило, что дело тут особое. Ищите женщину… Она, наверное, час просидела неподвижно. Потом достала записную книжку, нашла номер. Когда-то она его списала с телефона Олега.

– Это Екатерина? Извините, не знаю вашего отчества. Вас беспокоят из бухгалтерии по поводу зарплаты мужа. Я его сегодня не видела, а у нас тут перерасчет небольшой. Не могу до него дозвониться. Короче, ему причитается еще немного денег.

– Игорю? Вы из редакции? Ну да. Вы не знаете, видимо, но Игорь в больнице. Он попал в аварию. Он еще не скоро выйдет на работу.

– Да что вы говорите! Какой ужас. А я не хожу по отделам. Что-то серьезное?

– Ну, как вам сказать… Сотрясение, вывих.

– Ой, это все очень тяжело. Понимаю. Сейчас забегу к ним в отдел, может, мы навестим Игоря. В какой он больнице?

– В 1-й Градской. В травматологии. Там с ним и Дима Орлов. Они вместе были в машине.

– Что вы говорите! А мы тут сидим и ничего не знаем. Сейчас отделы обойду, соберу на фрукты, и поедем навестим. Ой, можно я его мобильный запишу, вечно теряю список.

– Да, конечно… Спасибо. А как вас зо….

Но Ирина уже разъединилась. Она нервно закурила, глубоко затянулась, прищурив глаза, откинулась на спинку стула и только после этого выдохнула: «Курица». Дальше все пошло совсем гладко.

– Травматология? Ой, извините, я так волнуюсь, даже не знаю, с чего начать. Короче, к вам попали после аварии два моих бывших однокурсника. Дима Орлов и Игорь, представляете, я даже его фамилию забыла. Столько лет прошло. Я не москвичка, приехала, звоню им, а жена Игоря говорит, что беда случилась. Я толком у нее ничего не узнала, позвонила в ту газету, где они раньше работали, а мне говорят, они в другой….

– Женщина, нельзя короче? Чего вы конкретно хотите?

– Ну, узнать состояние, конечно, навестить. Они у вас лежат? Когда можно приехать?

– Орлов сегодня выписался. Под расписку. В «Столичной газете» они, кстати, работают. Игорь Смирнов у нас. Часы посещений – с пятнадцати до семнадцати.

– Спасибо, – сухо сказала Ирина.

Так. Теперь осталось понять, зачем ей все это нужно… Этой Кате слишком просто все дается. Надо усложнить. Навредит ли она, Ирина, Олегу, если затеет свою игру? Может быть, наоборот? Откроет на что-то ему глаза, поможет в чем-то разобраться… Из-за этой страсти он и попадает из одной беды в другую, по крайней мере Ирина в этом уверена. Она ведь не собирается совершать каких-то резких движений. Просто посмотрит на ситуацию с другой стороны… Вот и все. А даже если и навредит: она что, подписывалась беречь его покой, втаптывать себя в грязь под его ногами и посылать ему воздушные поцелуи в комнату, где он спит с чужой женой… Он в беде, но и она, Ирина, не в радости. Ему удобно этого не замечать, а она живет только надеждой, что однажды… Однажды он все поймет, все оценит… увидит ее другими глазами. Мужчинам в этом нужно помогать.