Настя встретилась с экспертом Александром Васильевичем Масленниковым, верным соратником и другом Сергея, в сквере, где убили Валерию Сикорскую. Она распечатала материалы следствия. Рассказала о том, что видела ее единственная свидетельница защиты Артема Васильева.

– Она видела не очень высокого, но широкого, как она сказала, человека, Артем ростом под два метра, худой. Но здесь в экспертном заключении сказано, что убийца мог быть и высоким, просто нагнулся для удара, поскольку девушка – маленькая. Это можно проверить во время следственного эксперимента?

– Конечно. Высокий и невысокий в таком случае держали бы палку под разным углом. Но меня еще больше заинтересовали два следа широко расставленных ног. Да, следы Васильева ближе к лежащей девушке, и он тоже явно стоял, то есть понятно, почему группа пошла по его следам. Но для удара характерна именно такая стойка.

– Сережа ошибся? Он мне сегодня говорил, что еще как-то ужасно ошибся. Из-за него вроде они опоздали, и девушку увезли оттуда, где она была.

– Настя, – улыбнулся Александр Васильевич, – ты в этом деле адвокат подозреваемого и, кажется, сразу заняла позицию разоблачения следствия. То есть Сережки. Я тебе сразу скажу: ты всегда считала его гением, можешь смело продолжать считать его таковым и дальше. Ему цены нет, когда он – вольная птица, когда по вдохновению, а не по заданию находит уникальные решения, ловит на ошибках друга Славу, которого сейчас вынужден замещать, и с удовольствием издевается над ним. А в казенном режиме, в протоколе, в коллективе, в потоке бумажной отчетности, когда любому начальству может что-то не понравиться, гением быть намного труднее. Я заметил недавно, как он устал. Дело такое запутанное, все имеют друг к другу какое-то отношение, он говорил, что даже родители убитой девушки друг друга подозревают в заказе. У матери могла произойти страшная накладка в связи с тем, что сестры переоделись. Все люди – скрытные в лучшем случае, в худшем – лживые. Знают, как уходить от прямых показаний. Кстати, группа давно поехала на задание?

– Давно. Если честно, я вся извелась. Какое-то тяжелое сердце. Но я ему никогда не звоню на задание. Он, видно, пока не может.

Они еще немного прошлись по скверу, Настя показала, где свидетельница вроде бы видела еще одного человека. И тут позвонил ее телефон.

– Это Сережа, – радостно сказала она, – я включу громкую связь. – Да, дорогой. Наконец-то. Мы тут с Александром Васильевичем разговариваем в сквере. А что у тебя с голосом?

– Хорошо, что вы вместе. Настенька, новостей много, с какой начинать – хорошей или плохой?

– С хорошей.

– Мы нашли Элизу. Живую.

– Боже! Какое счастье. А что плохое произошло?

– Много чего произошло. И все из-за меня. Меня с этим делом как будто кто-то проклял. У Земцова не могло быть таких накладок.

– И что такое ужасное ты совершил?

– Я взял на квартиру бандитов Артема! Постороннего, неопытного человека, безумно влюбленного… Потому и не устоял перед его мольбами.

– Сережа, не тяни, – вмешался Александр Васильевич. – По голосу чувствую: что-то непоправимое?

– Возможно. Он в реанимации, в тяжелейшем состоянии. Мы вытрясли у этих подонков из карманов ножи и кастеты, а у них под штанами, на голом теле пояс для пистолетов. Короче, Артем без оружия бросился меня прикрывать под дуло…

– Сережа, – тихо спросила Настя, – с тобой тоже что-то случилось?

– Да так. Придурок прострелил мне правое плечо, с полу. Я затормозил с ответом… Ну, у меня пулю достали, перевязали.

– Сережа, вы всех взяли?

– Да. Двух живых и один труп.

– Почему труп? Иначе нельзя было?

– Вы не поверите. Когда Артема ранили, то есть сначала и я думал, что убили, ребята всех скрутили, надели наручники. И тут вышла из другой комнаты истерзанная, нежная девушка, увидела Артема с простреленной грудью, спокойно подняла с пола пистолет и просто изрешетила основного бандита.

– Боже… – еле выговорила Настя. – Где вы?

– В клинике Масленникова, конечно. Всех приняли, мне даже вам, Александр Васильевич, звонить не пришлось.

– Свои люди. Тебя там все знают, как облупленного.

– Сережа, а где Элиза? – спросила Настя.

– Тоже здесь. Говорю же: она избита, истерзана, отбивалась от изнасилования. Но мне пришлось к ее палате охрану ставить. Дело надо заводить. Он был обезврежен. Она его просто расстреляла. И мы, к сожалению, это видели.

– Значит, она отомстила за Артема. И за сестру, – всхлипнула Настя.

– Речь готовишь? – уточнил Сергей. – Готовь. Пригодится. Ладно. Все. Меня накололи чем-то болеутоляющим, я буду спать, и не вздумай, Настя, сейчас приезжать. Дуй домой, к ребенку и Маю. Я позвоню, когда проснусь и есть захочу.

– Все правильно, – сказал Александр Васильевич. – Насте нужно домой, а я подъеду.

– Вам надо, – сказал Сергей. – Артема повезли на операцию. Выходил тут ассистент, говорит, надежды практически нет. У вас есть чуйка. Спас он меня, если совсем честно, от верного конца, я, как последний лох, за плечо схватился от боли под стреляющим пистолетом.

Сергей отключился. Настя безмолвно и горько плакала. Как будто ливень полился по ее красивому лицу, которое не морщилось, не дрожало, не меняло очертание, а просто стало лицом несчастья.

– Поехали, Настенька, я отвезу, – сказал Александр Васильевич. – А сам туда. Ассистенты говорят, что надежды нет по объективным показателям, но главное – особенности организма, воля к жизни. А парень нашел любимую девушку.

– Да, – сказала Настя. – И она за него отомстила. Невероятный поворот.

– И за него, и за себя…

– А почему дело против нее?

– Формально это правильно. Это должно рассматриваться. Преступник был уже обезврежен.

– И теперь два оставшихся в живых все будут валить на покойного…

– Молодец. Да, это может стать большой проблемой.