Стивен, как всегда по утрам, занимался продолжительной, серьезной гимнастикой в той комнате, из которой они сделали тренажерный зал. Впрочем, он редко вставал раньше десяти-одиннадцати часов. Дело поставлено, мог приезжать на работу после полудня.

В комнату вошла Лида, не причесанная, не подкрашенная, в каком-то затрапезном халате. «Где такой нашла?» – подумал Стивен. Она постояла, пока он не закончил упражнения и не взял полотенце – вытереть пот.

– Здравствуй, Стив, – сказала она.

Он не ответил. Лида устало села на банкетку. Ей тяжело, плохо, и она не сомневалась, что Стивен все только усугубит. Не ревнует же он ее на самом деле после того, как она рассказала о своих отношениях с Петром Голиковым. Вряд ли это его могло шокировать. Скорее всего, он в бешенстве из-за того, что следователь сначала принял его за Петра. Да, они немного похожи. Но это продолжается всю их жизнь, – он по серьезному или несерьезному поводу начинает истязать ее молчанием. Как правило, это ситуации, из которых можно выйти, только поговорив. В принципе Лиду не так уж сильно это раньше беспокоило. Она и сама не слишком разговорчивая и далеко не самая искренняя. Именно поэтому ей понятно, что его теперешняя молчанка – просто спектакль. Он просто хочет, чтобы ей было еще хуже. А она на этот раз в полном тупике. И он играет в свои игры! Лидия впервые подумала о том, что прожила много лет с моральным садистом. Она могла бы сейчас найти массу примеров, просто не до того.

– Почему ты со мной не здороваешься? – спросила она.

Он оглянулся, какое-то время смотрел на нее как на странный предмет, неизвестно как здесь оказавшийся, а потом не улыбнулся, а оскалился в улыбке людоеда. Так. Он готов усугублять дальше.

– Почему я не здороваюсь с женой, которая в очередной раз мне сообщила о том, что она шлюха?

– Слова выбирай. – Голос Лидии стал металлическим. – Я тебе не жена, а сожительница, в квартире которой ты столько лет и прожил. И не один год на мои деньги. А потом ты воспользовался моими же знакомствами, чтобы пролезть в бизнес, стать владельцем банка и все такое… Кого ты туда набираешь, что ты там с сотрудницами делаешь – меня просто не касается. Но я на корпоративах всегда точно знала, с кем ты спишь, а с кем – нет. Не только не предъявляла претензий, но из квартиры не выгоняла.

– Так тебя это устраивало! Свобода действий! – Он продолжал выступать, но тон немного упал.

– Чтобы прекратить твои оскорбления, скажу тебе кое-что. Я любила только Виталия Никитина. Потому и родила от него. Любила бы и сейчас… Просто он не любил. Остальные мужчины имели чисто практическое значение в моей жизни. Ты… Пожалуй, ты – исключение. Я ошиблась. Мне показалось, что ты влюблен. А ты просто ошалел от Москвы, от квартиры, денег, знакомств, которые не могли бы тебе, деревенскому неучу, во сне присниться. А теперь – трах-тарарах – кандидат экономических наук. Ты в институте не учился. Почему сразу степень академика не купил?

Она никогда с ним не говорила ни так, ни об этом. Он даже удивился тому, как это оказалось почему-то больно. Такое презрение… Они, два достаточно лживых человека, привыкли уже к своей игре: она – просто домохозяйка, он – банкир, кормилец, сильный мужчина.

– Ах, вот как ты заговорила… Значит, ты любила Никитина, да и сейчас бы с удовольствием. Я так, деревенское быдло, место занять, перепихнуться, когда больше не с кем. А что же ты, такая продвинутая, опытная, не доперла, что успешного, известного бизнесмена, который к тому же жену любит, нельзя ловить, как дешевая проститутка водителя на дороге? Нельзя рожать, если он этого не хочет! Вот твоя дочь и прожила свою жизнь безотцовщины, несмотря на все твои махинации.

Да. На ее удар он ответил беспощадно. У нее было много идей, как заставить Виталия Никитина стать настоящим отцом Валерии. Точнее, это все было ее навязчивой идеей. Кончилось так, как кончилось.

– Ты жил с нами с тех пор, когда Лерочка была маленькой. Ты не любил и не любишь меня, потому что приехал на роль альфонса. Но как же, ты к ребенку даже не привязался. Не припомню, чтобы ты ей хоть раз что-то подарил на день рождения.

– Мне не нужны дети в принципе. И никогда не будут нужны. Но я не обижал твою дочь. Все, мне надоела эта лирика. Любовь-морковь. Я ухожу от тебя. За вещами приеду на днях. И я не сейчас это решил. А когда меня потащили в ментовку, потому что твой любовник, который куда-то увез твою дочь и дочь Никитина, показался им похожим на меня. Ты все время что-то крутила-вертела и довертела. Твою дочь убили в одежде дочери Никитина, а ту даже не нашли. Я не хочу оставаться рядом с тобой в тот момент, когда найдут труп дочери твоего любимого человека. Еще в соучастии заподозрят.

– Да, прячься. Тем более Петр просто был с девушками у жениха Элизы. С кем они уехали на самом деле, неизвестно. Вполне возможно, что и с тобой. Ты думаешь, я ничего не замечала? Мне нечего рассказать? Идет расследование убийства моей девочки, в моих интересах ничего не скрывать.

Стивен бросил полотенце на пол. Сжал кулаки, чтобы руки не тряслись. Он был очень бледным. Эта тема – очень опасная. Лидия это понимает и перешла к угрозам.

– И что же ты замечала? Столько лет в одной квартире? Да, когда твоя дочь подросла, она стала иногда прыгать ко мне в постель. Она была озабоченная. Ты в это время могла варить борщ на кухне. Это никогда не случалось по моей инициативе. А с какой стати отказываться? Она думала, так водится у женщин. Она свою мамашу всю жизнь в этой роли наблюдала. Элизу Никитину я видел с Лерой пару раз. Никуда их не возил.

– Точно? Просто сам Никитин тебя сильно волнует. О том, что ты разеваешь пасть на его бизнес, не говорит только ленивый. А по телевизору только что сказали, что его офис сгорел дотла. Поджог. Он дал интервью, что не будет восстанавливать. Интересно, кому достанется такой сладкий кусок в центре? А если еще дочь убита, то он бросит все. Я его знаю.