Глава 27
Наташка проснулась среди дня, посмотрела на старый сервант напротив кровати и крепко зажмурилась. Пусть ей продолжает сниться этот замечательный сон. Такие люди, роскошные наряды, обалденный стол, и она, и все на нее смотрят, и Дина всем говорит: «Это наша фотомодель». Мам, ты видела?
Наташка вдруг потянула носом. Чем это пахнет? Она открыла глаза и обалдела. Игорь стоит перед кроватью с подносом. На нем — чашки с кофе, бутерброды с горячим сыром, нарезанная ломтиками дыня.
— Ты что? Это мне?
— Нет, соседку твою хотел покормить, но у нее нет аппетита.
— Супер! Давай быстрее.
Наташка села, потерла глаза и откусила сразу полтоста.
— Слушай, ты же ничего не знаешь. Посмотри, что на стуле висит. Видишь? Что это?
— По-моему, платье.
— Это по-твоему — платье. А на самом деле это чудо какое-то. Я в нем на такой тусовке была, ты не представляешь. У мужиков глаза на лоб полезли, а все бабы сразу сдохли.
— Прямо сразу все?
— Не веришь?
— Ну как я могу тебе не верить, если ты сама искренность.
Игорь сначала сказал, а потом подумал, что, по большому счету, так оно и есть. Они проглотили приготовленный им завтрак. Он все ждал, что Наташка, как обычно, пошлет его за пивом, но она, кажется, забыла об этом. Наташка торопилась рассказать ему все. Она не прервала рассказа, когда Игорь разделся и лег рядом. В этот день она не просто отдавалась ему наскоро, как раньше в салоне. Она прижималась к нему, словно к своему мужчине, как будто просила о защите, заботе.
— Ты чего такая? — он погладил ее по лицу.
— Игорек, мне страшно одной. Не оставляй меня больше. Я не умею без тебя. — Наташка вдруг всхлипнула и залилась обильными, детскими слезами.
— Да ты что! Что ж ты ревешь? А я думал, храбрее и круче тебя нет никого. Я вообще-то за тобой приехал. Будем жить в моей квартире.
— Ты что? Правда?
— Не доставай меня своими глупыми переспросами.
— Ладно. Не буду. Слушай, ты не думай. Я на работу опять пойду. Пол мыть в салоне.
— Не работаю я больше в салоне. Я устроился в одну адвокатскую контору. Боюсь только, что тебя в адвокаты не возьмут.
— Точно? — лукаво спросила Наташка и набросилась на Игоря с бешеными поцелуями.
Дина и Марианна внимательно смотрели друг на друга.
— Можно я войду? — спросила Дина. — На пороге все-таки не очень удобно разговаривать.
— Входите. Вы представились по телефону. Но я не очень поняла, почему вас интересует мой ребенок.
— Я объясню. Можно присесть на диван?
— До того как вы начнете свои объяснения, я скажу о том, что лучше пропустить. Не рассказывайте мне, в каких отношениях вы были с моим покойным мужем. Я сразу все поняла.
— Это уже неважно сейчас. Я рада, что мы избежим подобных объяснений. Давайте сразу о деле. Вас устраивает гувернантка?
— А ваше, извините, какое дело?
— Ее нанял мой поверенный в делах Филипп Нуаре. Он был у вас.
— Ничего себе. Вот на какую даму Андрюша меня променял.
— Он вас ни на кого не менял. Факта сделки не было. Он развелся с вами, а мы просто любили друг друга. И пожалуйста, сдерживайте себя по этому поводу. Я понимаю, что он достаточно неприятный. Мне тоже тяжело с вами говорить, но нам нужно решить кое-что.
— Что же нам нужно решить?
— Вы не ответили, вас устраивает гувернантка?
— Нормальная!
— Я могу войти в комнату ребенка?
— Зачем?
— Марианна, мне не хотелось бы вам напоминать, но и вы, и ребенок находитесь сейчас на моем содержании. Поэтому давайте обойдемся без ваших попыток меня уколоть.
— Пошли.
В маленькой детской на ковре играл с кубиками прелестный крепкий малыш с глазами Андрея. Он уставился на незнакомую тетю и вдруг ласково улыбнулся. У него появились ямочки на щеках.
— Пливет, — сказало это чудо-юдо.
Дина сжала кулачки так, что ногти больно впились в ладони. Руки сами тянулись поднять малыша, прижать к себе. «Спокойно, — велела себе она. — Стоять».
— Привет, дорогой. Ты как поживаешь?
— Здолово, — почти басом сказал парень.
— Вот и хорошо. У меня там в сумке кое-что есть. Сейчас принесу. — Дина повернулась к приятной женщине, которая наблюдала за ними. — Вас зовут Нина Васильевна, я знаю. А я Дина. Думаю, мы будем встречаться. Я оставлю вам разные телефоны, по которым следует звонить, когда возникнут проблемы или просто вопросы.
Гувернантка взяла книжечку с телефонами, малыш получил свои игрушки и отправился их изучать. Дина вновь осталась наедине с Марианной.
— Марианна, сейчас я скажу то, из-за чего приехала. Вам сегодня нужно побыть дома. Это не нарушит ваши планы?
— Смотря в чем дело.
— К вам приедет врач.
— Я не вызывала. Я здорова.
— Это не так. Врач лечит алкоголизм — в клинике или амбулаторно, все зависит от степени запущенности.
— Да вы что! Да как вы смеете мне диагнозы ставить! Я врач по образованию, между прочим, и знаю, что здорова. Могу — выпить, могу — нет.
— А говорите — врач. Человек, испытывающий непреодолимое желание выпить рядом с маленьким ребенком, не может быть здоровым. Даже если бывает трезвым.
— Я не буду лечиться. Без моего согласия это невозможно. По закону.
— По закону мать, страдающая алкоголизмом, может быть лишена родительских прав. Я не пугаю. Я прошу вас попробовать. Использовать свой шанс. Не получится здесь, вас устроят в хорошую клинику за рубежом. Марианна, оставьте враждебный тон. Вы в беде. Ребенок ваш в беде. Я просто не могу вас так оставить: Андрей меня не простит. Я потеряла многих близких. Я потеряла ребенка. Поверьте: никто не уходит от нас окончательно.
Марианна плакала.
— Я буду ждать вашего врача. Простите меня за грубость. Не думала, что мы кому-то на этом свете нужны. Тем более вам.
Машина Сергея остановилась у Киевского вокзала.
— Успели, — сказал Сергей Дине.
Они вышли на перрон, когда поезд уже прибывал.
— Сережа, давай стоять прямо у первого вагона. Я, конечно, хорошо его помню, но он мог измениться. Все-таки из тюрьмы.
— Да я сам боюсь пропустить. В общем, не сводим глаз. Тем более народу здесь критическая масса.
Дину трясло от волнения. О том, что Александра Блинова спешно выпустили и он уже едет в Москву, Сергей узнал буквально несколько часов назад. Они на всякий случай даже родным его сообщать не стали. А вдруг это ошибка или что-то не получится. У его матери больное сердце. Отец умер год назад от горя.
Поезд медленно приближался, встречающие засуетились, когда он остановился, Дина даже на цыпочки встала, чтоб лучше видеть.
— Вот он! — вдруг звонко закричала она. — Сережа, смотри, это же Саша!
Среди оживленных или озабоченных людей с чемоданами и сумками медленно шел молодой мужчина в спортивном костюме с маленьким рюкзаком за спиной.
— Саша! Блинов! — позвала его Дина.
Он подошел к ним и растерянно улыбнулся.
— Ну и встреча. А меня вчера утром как обухом по голове: собирайся, на выход. Выпустили, значит.
— Ты вообще рад или еще не въехал? — уточнил Сергей.
— Знаете, ребята, я эти годы думал, что меня просто нет. Кончился Сашка Блинов. Даже своим писать перестал.
— Пошли в здание, кофе попьем, — предложила Дина. —Там и поговорим.
Когда Александр выпил вторую чашку кофе и немного пришел в себя. Сергей спросил:
— Как было-то? Очень тяжко?
— А ты как думаешь? Два раза по зоне фотку мою в майорской форме распространяли. Это смертный приговор. Первый раз меня товарищ спас. Он уже двадцать лет ни за что сидит. Мастер спорта по борьбе. Он у них в авторитете. Второй раз начальник зоны в изолятор запер. Месяца два в нем прокуковал. Там узнал, что батя умер. Не дождался, значит. Я вены резал. Не вышло. Откачали.
— Да ты что! — вмешалась Дина. — У тебя дочь, Анастасия. Тебя все ждут, но пока не знают, что ты приехал. Все вышло так внезапно, мы побоялись сообщать. А вдруг информация неточная.
— Анастасия, — слабо улыбнулся Александр. — Мне жена снимок прислала. Я посмотрел — душа вон. А потом думаю, зачем ей такой отец? Писать перестал. Решил, может, Валя, жена, кого-то встретит. Пусть жизнь свою устроит.
— Ну ты завел, — не выдержал Сергей. — Пусть то да это. Как будто такие мужики, как ты, на дороге валяются.
— Не валяются, — решительно сказала Дина. — Вставайте, поехали. Расселись, как на пикнике.
В машине Александр спросил:
— А что случилось-то? С чего вдруг пересмотр?
— Взяли заказчика убийства Сидоровой. Он тебе знаком.
— Князь, что ли?
— Он самый.
— А кто Ирку порешил?
— Киллер. С собой покончил.
— Ничего себе. А как Жора Сидоров? Колька Ершов?
— Георгий Сидоров будет, скорее всего, привлечен. А Колька… Иных уж нет.
— Понятно.
Они подъехали к дому на Мосфильмовской. Александр был очень бледным.
— Ноги ослабли, ребята.
На звонок в дверь открыла мать. Долго не могла произнести ни слова. И вдруг со стоном упала перед сыном на колени. А из другой комнаты уже спешила жена с маленькой дочкой на руках. Дина и Сергей тихо спустились по лестнице и сели в машину.
Князева перевели из тюремной больницы в отдельную камеру. На первом же допросе он сказал следователю:
— Я буду сотрудничать. Я расскажу то, что вы сами сроду не нароете. Только сначала одна просьба.
— Вы что, условия мне ставите?
— При чем тут условия. Просьба. Один звонок. В долгу не останусь.
— Хорошо. В моем присутствии.
Домашний телефон Наташки не отвечал. Он позвонил на мобильный, который сам же ей подарил. Она ответила сразу, он будто наяву увидел ее чудесный рот, раскрытый в широкой улыбке. Неужели обрадовалась?
— Наташенька, — сдавленно произнес он. — Это я. Узнаешь? Это Слава.
— Ты чего, из тюрьмы звонишь? Ни фига себе. Может, у тебя там и комп есть? И чем ты занимаешься?
— Отдыхаю. Наташа, скажи мне, как ты? Я сейчас у следователя попрошу, чтоб тебе дали свидание. Придешь?
— Нет, ты что! В тюрьму к тебе не пойду. И потом, лучше я сразу скажу. Ты не звони мне. Я теперь живу с Игорьком. В его квартире. Представляешь? Тут у него просто класс. Но он не захочет, чтоб ты мне звонил. Он говорит, я, типа, ему невеста.
У Князева тряслась рука, когда он протянул трубку следователю. Губы стали белыми.
— Можно мне в камеру? Плохо стало. Ранение. Я завтра начну давать показания.
Следователь внимательно посмотрел на него. Вроде его правда скрутило. Неужели из-за бабы? Такой бандюган прожженный. Чудеса.
— Уведите, — сказал следователь конвоиру. У камеры Князев торопливо заговорил:
— Слушай, парень, я очень богатый человек. Я скажу тебе номер счета на предъявителя, ты получишь огромную сумму — всю жизнь проживешь на Канарах. Прямо сейчас проверишь, а потом принеси мне автомат, пистолет, что хочешь, и закрой камеру на пять минут. Если боишься, можешь дать незаряженный, патроны бросишь отдельно.
— Да вы что себе позволяете! Да мне ж за это трибунал!
Парень толкнул Князева в камеру, закрыл дверь и постоял, тяжело дыша и напряженно думая.
Князев оглянулся, как затравленный зверь. Подергал прикрученную к полу ножку кровати, взял со стола оловянную ложку и с нечеловеческой силой ударил себя в грудь. Боли он не почувствовал, но кровь потекла. Нет, так не получится. Он разбежался и изо всех сил ударился головой о каменную стену. Голова оказалась крепче, чем ему хотелось бы. Он пытался ее разбить до тех пор, пока в камеру не ворвались надзиратели и не поволокли его в медсанчасть.
Тамара открыла шкаф, положила в большой чемодан несколько платьев, костюмов, обувь, куртку. Затем решительно закрыла его и вынесла на площадку. Какие наряды… Она достала небольшую сумку, положила в ней белье, парфюмерные принадлежности, пару книг, халат и тапочки. На спинку стула повесила брюки и тонкий свитер. Она готова к путешествию неизвестно куда. Походила по квартире. Вечер все не кончался. Вдруг раздался звонок в дверь. Тамара вздрогнула, открывать не хотелось, но она заставила себя это сделать.
— Какой гость, — сказала она презрительно-насмешливо. — Чему обязана?
— Я, конечно, извиняюсь, что так поздно, — заискивающе произнес Пенисков. — Просто решил зайти, спросить.
— И какие ж у вас ко мне вопросы?
— Какие? Простые. Все ли в порядке? Нет ли жалоб?
— У меня просто слов нет от такой заботы. И времени на беседы с вами тоже нет.
— Можно пройти?
— Еще чего. Вас даже на порог пускать нельзя. Это известно не только мне. Дайте дверь закрыть.
— Нет, ну что вы! Почему? Я только узнать…
— Я скажу. Я на вас заявления не писала. Но это не значит, что вас не посадят. Мысль ясна?
— Очень ясная мысль, — вдруг произнес третий, очень знакомый голос.
— Филипп, — ахнула Тамара. — Я вас не ждала.
— Я хотел быть неожиданно. Этот господин можно отодвинуть?
— Конечно. Даже нужно. Заходите.
Они захлопнули дверь перед носом Пенискова и какое-то время смущенно смотрели друг на друга.
— Ой, вы проходите в гостиную. Я ваш любимый чай заварю. И варенье у меня есть.
Филипп с деловым видом выпил две большие чашки чаю и съел небольшую вазочку варенья. Затем серьезно произнес:
— У нас расставание, Тамара. Недолгое расставание.
— Да, я помню, вы приедете к нам с Диной потом.
— Я — человек Дины и Рича. Я обязательно приеду потом. Но я приеду к вам, Тамара.
— В смысле?
— Не знаю, как точно сказать. Мне почудилось, что вы будете моя супруга. Законный брак в российской загсе.
— Филипп, — рассмеялась Тамара. — Какую ерунду вы несете. Ее даже невозможно перевести.
— Эта ерунда есть все, что я хотел сегодня сказать.
Он встал, раскрыл маленькую коробочку, достал изящное кольцо с розовым бриллиантом и надел его Тамаре на палец. Затем торжественно поцеловал ее руку и откланялся.
«Что же это такое?» — Тамара после его ухода бессильно опустилась на диван. Она посмотрела на кольцо, на пустую вазочку из-под варенья и вдруг почувствовала, что улыбается. «Господи боже мой!» — закрыла она лицо руками, смеясь и плача.
В аэропорт все приехали за час до вылета. Дина и Тамара совсем не спали в эту ночь. Они боролись с нежеланием отрываться от места. Обе не принадлежали к категории легких людей, в том, что им достался нелегкий опыт, сомневаться не приходилось. А несчастья и потери многих привязывают к месту крепче, чем удовольствия. Рано утром они повезли гостинцы в больницу. Их не желали пускать: был неприемный день. Но Дина раздраженно сказала:
— Хорошо, мы уйдем. Но вернемся с прокурором. Думаю, вы узнали Тамару Синельникову. Я, кстати, ее адвокат. И вы даете нам свежий материал для уголовного дела, возбужденного против вашей больницы.
Их впустили. Тамарины бывшие подруги радовались, восхищались, прятали по палатам привезенные сокровища, а ей казалось, что она задыхается, что сейчас за ее спиной вновь захлопнется дверь без ручки и растает ее иллюзорная свобода. Но все благополучно завершилось. И подруги поехали прямо в аэропорт, куда уже доставили их скромный багаж. В свите Ричарда незаметно прошел на борт самолета Топаз. Сергей, который приехал их проводить философски заметил:
— Оказывается, личный самолет нужен в первую очередь собакам. Вас бы пустили в любой другой. Какие планы, Ричард?
— У нас есть дела в Нью-Йорке, Лондоне, Париже. Небольшие обязательства Дины по контракту. Потом я предлагаю отдохнуть на вилле в Тунисе. В Хаммамете. Девочкам и собаке там понравится. А дальнейшее путешествие зависит от них.
— Рич, милый. Я бы на этом и остановилась пока. Мне нужно через пару месяцев вернуться в Москву. Не знаю точно зачем, но чувствую, что нужно, — сказала Дина.
— Что значит — не знаю зачем? — возмутился Сергей. — У меня такие дела… И самые интересные я обязательно растяну до твоего приезда.
— Тамара, — сказал Филипп. — Я присоединюсь к вам на вилле. И возможно, мы вместе вернемся в Москву.
— Москвич нашелся, — хмыкнул Сергей. Мужчины грустно смотрели, как Дина и Тамара шли к взлетному полю.
— Я скоро вернусь! — крикнула, оглянувшись, Дина.
— Самое смешное, — заметил Сергей, — что она так и сделает.