Андрей, выполнив все, что ему поручили, передал лекарства Галине:

– Извините, что так долго. Пришлось ездить искать: не везде есть.

– Вы передо мной извиняетесь? – Она рассмеялась. – Это мы такие лекари, что нам лечить не по карману. Нет у нас ничего. А что не везде есть – так это лучше, чем нет нигде. И такое бывает.

– Мне можно к Игорю?

– Да. Приходили из полиции, мы все рассказали, показали записи, а с ним говорить врач пока не разрешил. Они не особо переживали. Там у Игоря сейчас ваша невестка – сказки рассказывает. Как артистка. Я сама хожу слушать. Ему нравится.

– Карина мне не невестка.

– Не нравится, что ли?

– Нравится. Просто Игорь не женат.

– Так я не про штамп. Она с ним помирать тут собиралась. Ну, не мое дело…

– Почему? Ваше, – вдруг растерянно сказал Андрей. – Я сейчас только вам и верю…

Он быстро пошел по коридору, Галина задумчиво смотрела ему вслед. Странный мужик.

Андрей тихо постучал, его не услышали, он открыл дверь палаты и остановился на пороге. Игорь, все еще очень бледный, сжимал губы, чтобы не рассмеяться, видно было, что ему больно. Но глаза, уже совсем ясные, были влажными, как обычно у него бывает во время смеха. Он очень смешливый. Карина с серьезным лицом, очень удачно передавая грузинский акцент, читала с айфона такой текст:

«Шлепая по лужам, чуть не споткнулась о странную бабулю – стоя на четвереньках, она светила фонариком в какой-то подвал и умоляла кота вылезти, причем делала это на упоительнейшем русском:

– Барсо, ты мой жизн покушал, Барсо. Тебе миш укусит бешени, Барсо, шамашечи будишь, цанцар. Виходи! Не хочишь? Я знаю, зачем не хочишь, этот сери пиляд тебе лучи калбас, лучи сасиска. Харашо, чичас двер аткрою, вада к тибе прыдет, знаишь, что ты делать будишь с ней вместе?

Барсо безмолвствовал. Я боялась шевельнуться.

– Плават будишь! Брассом плават будишь, животнизвер!

Встала с колен, повернулась ко мне и снисходительно пояснила:

– Пуст знаит, что жизн не мармалад!»

Андрей в этом месте неожиданно для себя рассмеялся. Трудно вспомнить, когда смеялся в последний раз…

– Карина, что это? Где ты это вычитала?

– В Интернете. Автор – Елена Петросян. Я ее давно ищу. Я перевожу, в том числе с грузинского. Она филолог, вот так здорово передает живую, естественную речь. Такие яркие образы! Я про этого Барсо сама уже раз десять перечитывала.

– Сери пиляд – это очень мощно, – тихо проговорил Игорь. – Нет сил кому-то позвонить, прочитать. Кстати, папа, а телефон мой не украли?

– Он у мамы. Просто чтобы… Ну, зарядить там или что… Она не приезжала?

– Нет, – ответила Карина.

– А мой отец? Он собирался персики привезти.

– Тоже не было.

– Па, какие персики? – простонал Игорь. – Мне давали с ложечки что-то типа киселя. Больше я ничего не хочу. Спать буду. Во сне не болит.

– Конечно, – кивнул Андрей. – Я пойду на улицу, позвоню им и перехвачу, чтобы тебя не будили. И сам мешать не буду.

– И я с вами выйду, – поднялась Карина. – Тебе что-нибудь поправить, Игорек?

– Куда это ты выйдешь? Кариш, а ты не могла бы свернуться, как кошка, где-нибудь у меня в ногах? Или как кот Барсо, животнизвер?

– Игорь, – строго сказал Андрей. – Ты все же не наглей так, а? Дай девушке передохнуть от тебя. В ногах! Это же надо до такого додуматься!

– Она не девушка, папа, это я тебе точно говорю, – Игорь говорил тихим голосом умирающего. – Можешь считать, что я на ней женился. Это значит, имею право с кашей есть. Ну, имел бы, если бы не бандитская пуля, то есть нож…

– Карина, извини. Он неисправим. Пойдем со мной, пусть спит.

– Конечно, неисправим. Я, как бывшая учительница, понимаю это лучше всех. Но я свернусь у него в ногах. Не потому, что он так хочет, а потому, что мне так хорошо.

– Понял, па? – глаза Игоря слипались.

Андрей кивнул и вышел. Он никогда не мог ответить себе на простой вопрос: легкий или очень тяжелый человек его сын? Ясно лишь, что у него куча качеств, которых нет ни у Андрея, ни у Надежды. Одно из них – способность так легко и так несерьезно закабалить серьезную, взрослую женщину.

Он вышел в маленький дворик, нашел пустую скамейку, с удивлением заметил, что уже сгущаются сумерки. В последние дни светлое время сводится к мгновению, которое не успеваешь прочувствовать. Номер Надежды не отвечал. Андрея это не особенно удивило. Она часто не отвечает на его звонки и никогда не перезванивает. Это демонстрация отношения, конечно. А сейчас она, возможно, с кем-то общается, что-то узнает. Андрей набрал номер отца.

– Папа, я в больнице, купил лекарства. Игорь спит. Надежда не приезжала. А ты собираешься?

– Да, – ответил Кирилл. – Я собрался. Купил, сложил. Но я не могу до Нади дозвониться. Мы с ней вроде договорились, что вместе подъедем. А она не отвечает.

– Давно не отвечает?

– С утра!

– И что ты по этому поводу думаешь?

– Мне это не нравится. Слушай, у меня остались те адреса, которые я ночью пробивал. Где те ребята живут, с которыми Игорек говорил. Я проедусь. Ты в больнице будешь?

– Нет. Сейчас домой поеду. У меня там… дела. Но я жду твоего звонка. Тут у Игоря его девушка, ее зовут Карина. В общем, она за ним ухаживает. Встретит тебя, если надо. Я тебе сейчас эсэмэской сброшу ее телефон.

Андрей ехал домой, к Алисе, и думал, что абсолютно все люди с легкостью вычеркивают его из своих жизней. Он нужен только собаке, о которой отцу рассказывать, конечно, нельзя.