Глава 19
Поездка в Верею

Александра сидела в легком халатике на кухне, поставив босые ноги на перекладину табуретки, и колола орехи в расстеленное на коленях полотенце. Перед ней в миске на столе лежали горкой ядра, а скорлупу она стряхивала в мусорное ведро. Сильвер и Дуся крутились тут же, мурлыча и проводя по ее ногам пушистыми хвостами.

– Добрый день. – Лямзин прислонился щекой к наличнику двери и с умилением рассматривал Алекс. – Меня Марина впустила, сказала, что ты ждешь.

– Ой! – Александру как ветром сдуло из кухни.

Появилась она вскоре из другой двери, уже одетая в джинсы и приталенную рубашку.

– Я тебя вечером ждала, – запоздало объяснила она. – Рабочий день еще в разгаре, вот я и думала, что ты позже приедешь.

Лямзин рассматривал новых разноцветных рыбок в аквариуме.

– Кто у тебя рыбками занимается? – спросил он. – Здесь аквариум, в гостиной – тоже.

– Считается, что Митя. А на самом деле Марина: на детей никогда надежды нет. То покормить забудут, то вообще – корм купить. Я уж не говорю о том, чтоб воду вовремя поменять – это вообще катастрофа. Раз в месяц мы с Мариной решаемся на этот подвиг, а дети радостно бегают вокруг и мешают.

– И у меня тоже в детстве аквариум был. Я еще рыбок чем-то красным и живым кормил. Червячки мелкие такие.

– А, мотыль, – понимающе улыбнулась Александра и поманила его за собой. – Пойдем, у меня весь корм в гостиной стоит.

Они прошли к большому, метра в полтора, аквариуму, и Александра, открыв холодильную камеру под ним, вытащила оттуда баночку с красной шевелящейся массой.

– Такой?

– Он самый! А можно я рыб покормлю?

– Конечно. – Она передала ему банку в руки и села рядом на стул. – Слушай, Эдик, а почему у тебя детей нет? Или все-таки где-то есть?

– Ну, насчет «где-то» – я не знаю. Во всяком случае, мне никто ничего подобного не сообщал. А в официальном браке не сподобился ими обзавестись. Жена бывшая не хотела.

– А у меня вот весело, – протянула Александра, наблюдая, как Сильвер пытается укусить Дусю. Та врезала ему по морде лапой. Сильвер отскочил, но тут же пошел в новую атаку, прыгнув ей на спину сверху. Дуся взвыла, перевернулась и отбила атаку всеми четырьмя конечностями.

Александра встала, взяла кота за шкирку и кинула его в соседнюю комнату. А потом закрыла за ним дверь. Сильвер тут же заорал дурным голосом.

– Ты имеешь в виду животных? – Эдуард кивнул на оставшуюся в гостиной кошку, которая приводила себя в порядок, вылизывая бок.

– Прежде всего детей, а потом уже кошек. Вот сегодня утром я поставила воду для макарон – Марина по утрам ходит на рынок, и я иногда готовлю сама. Полазила по тумбочкам, нашла четыре начатые пачки, но во всех одинаковое количество продукта: на двоих детей слишком мало, на одного – много. Решила сварить макароны из двух сортов максимально близких по размеру и одинакового качества. Вода закипела, я туда высыпала рожки, а остальные пачки убрала. Помешала, стою, жду, а вода все не вскипает. Ну, думаю, чего над ними стоять, лучше через пару минут опять подойду, гляну. Пошла и села за компьютер. Вскоре из кухни донесся голос дочки: мама, вода кипит! Я ей кричу: помешай! Вот угадай, что было дальше? – Она засмеялась.

Лямзин подумал и пожал плечами:

– Не знаю. Может быть, она все-таки отвлеклась и забыла про макароны?

– Ах, ладно, слушай. В общем, прихожу я на кухню, когда, по моим подсчетам, рожки должны были свариться, смотрю в кастрюлю и не верю глазам своим – макароны все разные по размеру! Попробовала – и на вкус тоже что-то не то: одни сварились, другие еще нет. И тут меня осеняет. Заглядываю в мусорное ведро. Так и есть! Там вместо двух пустых упаковок, которые выбросила я, лежат еще две. То есть моя барышня пришла на кухню, меланхолично достала оставшиеся макароны и высыпала их к тем, которые уже варились. Спрашиваю – как так у тебя получилось? Отвечает: я не видела, думала, в кастрюле чистая вода. Вот так и живем. В итоге ели мешанину из четырех сортов макарон, тщательно пережевывая недоварившиеся, потому что готовить новые было некогда.

Лямзин посмеялся.

– Ну ничего, это со всеми бывает. Годам к восемнадцати пройдет.

Тут из-за двери, куда отправился в ссылку Сильвер, раздался душераздирающий вой и вслед за ним такие звуки, будто там работала бензопила «Дружба». Дуся перестала вылизываться и уставилась на дверь. Вероятно, страдания юного кота не оставили ее равнодушной, потому что она подошла к двери и начала когтить обеими лапами пол.

– О, Ромео и Джульетта наши, – усмехнулась Александра. – Сама голосит, жалуется на него во всю глотку, а стоит его куда-нибудь подальше запереть, и ей уже его жалко. Сейчас дыру в полу проскребет, не иначе.

Эдуард, закончив кормить рыб, отставил банку с мотылем в сторону и, оценив старания кошки, заметил:

– Знаешь, что мне это напоминает? Семейные пьяные разборки. Звонит порой такая жена в отделение милиции, кричит – ай, убивают, жизни лишают! Наряд приезжает, муженька под белые ручки – и в кутузку. А наутро баба уже под дверями с узелком стоит: «Может, отпустите его, гражданин начальник? Муж-то обычно смирный, это он, как выпьет, бузит».

Ей муженька отдают, а недели через две он опять на грудь принимает и давай ее валтузить за все по совокупности грехов и за прошлую кутузку – тоже. Она, естественно, в милицию звонит, и дальше все в точности повторяется.

– Да, похоже. Ладно, отпущу его, только на улицу обоих вытолкаю.

Когда Александра вернулась, Эдуард сидел в кресле и листал большой альбом.

– Это кто у вас увлекается фотографией? – спросил он.

– Мой отец. Я альбом на память о нем забрала. Ты что-то говорил о деле, помощь какая-то нужна?

– Да, я с просьбой. – Он встал. – В поселке Верея, недалеко от Орехова-Зуева, сегодня утром нашли труп. Мужчина был убит выстрелом из арбалета. Маловероятно, что это наш случай, но проверить не помешает. И потому у меня большая просьба – поехать туда сейчас со мной и осмотреть стрелу и арбалет.

Александра обрадовалась:

– Я согласна! Обожаю приключения. Вот только Оксану предупрежу, чтобы детей из гимназии сразу к маме везла.

Когда они тронулись, Александра распечатала банку сока и беззаботно поинтересовалась:

– Кстати, это не очень далеко? Я не совсем поняла, о каком именно поселке шла речь.

– Нет, не очень, – успокоил ее Лямзин. – Примерно часа два по Горьковскому шоссе.

– По Горьковскому?! Да мы же до него еще не доехали! Сколько же времени весь путь займет?

– Ну что делать, нет в мире совершенства. Будем быстрее ехать – мало займет, медленнее тащиться – много займет.

– Ерничаешь. Давай, давай. Я вот сейчас передумаю, и придется тебе одному туда мчать.

– Ладно, я пошутил. Мы меньше чем за два часа должны до Вереи добраться.

Наконец они выехали на трассу, городские пробки и заторы остались позади, и путешествие пошло веселее. Лямзин надавил на газ и, насвистывая легкомысленный мотив, поглядел в зеркало заднего вида. Сзади, тарахтя и фырча, шла потертая белая «Ока». Он машинально посмотрел на спидометр. Сто десять километров в час.

– Надо же, не думал, что «Ока» может такую скорость набирать, – сказал он.

Ехать преследуемым крошечной малолитражкой было не слишком комфортно, и он попытался от нее оторваться. Мягко надавил на газ, и машина покатила еще скорее. Но и «Ока» не отставала!

Разозлившись, Эдик утопил педаль газа до упора, и тут произошло невероятное. Маленькая «Ока» легко, словно играючи, обошла его «мерс» и скрылась за поворотом.

Лямзин ошалело повернулся к Александре.

– Что это было? Мне не почудилось? – спросил он.

Она достала из сумки шоколадку и, отломив часть, протянула ему.

– Ерунда, не бери в голову. У меня приятель был народный умелец, как-то раз задался целью раздобыть и починить старый «Запорожец». Долго с ним возился, что-то ремонтировал, менял, поставил ему самолетный двигатель и съемные подкрылки. Когда машина набирала большую скорость, эти подкрылки отходили, образуя подобие крыльев, и под ними обнажалась надпись: «Взлетаю!» Водители реально теряли над собой контроль. Но когда товарища как следует за эти фокусы оштрафовали, он остыл и обратил свой творческий пыл на компьютеры.

– А это не он случайно был?

– Не-а. Вряд ли. Наверное, какой-то его последователь, скорее всего, молодой.

Впрочем, на этом приключения не закончились, и, когда мимо на мотоцикле проехал рыжеволосый клоун, а потом на обочине оказался самый настоящий кенгуру, Александра удрученно сказала:

– Эх, зря мы сегодня поехали!

– Почему?

– Кенгуру на обочине стоит… Не к добру.

– Не расстраивайся, это просто взрослый заяц.

– А вот мне кажется, что этим зайцем-мутантом наши приключения не ограничатся, – скептически молвила Александра.

Позже выяснилось, она как в воду глядела. История же с кенгуру вскоре стала понятна. Километра через два на трассе, съехав на обочину, стояли несколько фургонов, перевозивших зверей из цирка шапито. Эдуард затормозил и вместе с Александрой вышел из автомобиля.

– Что у вас случилось? – спросила она маленького кругленького человечка, заламывающего руки и нервно бегавшего кругами.

– У нас звери сбежали. Кенгуру и два шимпанзе. Одна из обезьян – двухлетняя Матильда – открыла дверь своей клетки, а потом еще и выпустила кенгуру.

– А мы видели кенгуру, – доверительно сообщила Александра и махнула рукой, – вон там, на обочине стоял.

– Ира! Леша! – встрепенулся человечек. – Быстро поезжайте по трассе вперед, там видели Анфису! Спасибо вам, девушка, – повернулся он к Александре, – может, и найдем по горячим следам.

Пока Ира и Леша метались, решая, на чем ехать за кенгуру, раздался звонок.

Маленький человечек выслушал говорившего, торопливо закивал и расцвел в улыбке.

– Звонил наш клоун. Обезьяны нашлись. Влезли в дачный домик, устроили там шум. Хозяин думал, воры, запер их и вызвал милицию. Простите меня, я сейчас туда срочно еду.

Он радостно убежал, а Александра проводила его взглядом и грустно вздохнула.

– Я в детстве мечтала ездить с цирком шапито. Завидовала девочке Суок из «Трех толстяков» и надеялась когда-нибудь примкнуть к бродячей труппе. В цирке ведь всегда были дети. Ну я и думала, что они из таких же, как я, романтиков. А потом мама разбила мои мечты вдребезги, заявив, что все цирковые дети там живут не просто так, а с родителями и что я буду никому не нужна. Так я и похоронила свою первую мечту.

Лямзин засмеялся.

– Наверное, почти у всех в тот или иной период детства появляются подобные мечты. Я тоже дошкольником бредил цирком, потом прошло. А вот мой товарищ носился с этой идеей долго и даже поехал поступать в цирковое училище.

– И что, не поступил?

– Почему же, поступил. Наверное, стал бы жонглером или клоуном, но его семья, где все были потомственные врачи, категорически не согласилась с его выбором. И поскольку повлиять на него никак не удавалось, маменька дала телеграмму, что лежит при смерти. Друг приехал, не дождавшись зачисления, «болезнь» маменьки затянулась, поэтому он так дома и остался. Побоялся еще раз уехать. Теперь работает в больнице, а на корпоративных вечеринках показывает фокусы.

– Моя мама, наверное, тоже что-нибудь подобное сотворила бы, – улыбнулась Александра. – Она всегда очень не любила отпускать меня от себя.

– Ладно, пора ехать, – посмотрел на часы Лямзин. – Нас там уже давно ждут.

Часа через два они подъехали к поселку, расположенному недалеко от Орехова-Зуева. В местном пункте милиции их встретил участковый Михаил Клюев.

Маленький рябой участковый говорил скороговоркой, при этом слегка заикался, а чтобы смущение скрыть, то и дело улыбался и подмигивал Александре.

«Рано утром, – рассказывал он, – местная жительница Надя Паращенко вышла из дому, чтобы выгнать корову и покормить кур. Соседская собака с незамысловатой кличкой Тузик завывала всю ночь. К утру она уже не лаяла, а хрипела, и Надю это раздражало. Она подошла к забору, чтобы глянуть, есть ли во дворе Степан, и высказать ему все, что она про него и про его собаку думает. Став на цыпочки, Надя заглянула в чужой двор, и причина такого поведения собаки сразу стала ясна: у поленницы дров лежал в странной позе сосед. Надя сначала подумала, будто он пьян, но что-то ее смутило. Приглядевшись, она поняла, что яркое алое пятно на рубашке и нечто золотистое посередине – это не прихоть модника Степана вырядиться в прикид с аппликацией, а кровь вокруг стрелы с желтым оперением.

Надя охнула и, бросив миску с кормом для кур, стремглав ринулась будить участкового. Убийство расследовали тут же, по горячим следам, точнее, Яков Потяев, друг Степана, сам явился с повинной, обремененный тяжестью улик. Видели их вместе со Степаном в тот день несколько раз – и когда они покупали стрелы под найденный в лесу арбалет, и когда во дворе вместе пили, и после, когда в поле по мишени стреляли, и когда обратно во двор пришли. Остальное Яков помнил смутно, как в тумане. Кажется, приняв еще на грудь, они заспорили, кто из них лучший стрелок. Степан приладил мишень и чуть отошел в сторону, но вдруг ему взбрело в голову вернуться. То ли не понравилось, как он мишень прицепил, то ли что-то на ней отметить надумал, да только именно в тот момент Яков и выстрелил. Он и сам не понял, как это произошло. В памяти осталось только видение медленно поворачивающегося Степана, так же медленно летящей к нему стрелы и свой собственный крик ужаса. Ему казалось, если Степан захочет, то запросто под эту стрелу поднырнет. Но чуда не произошло.

– Мне бы хотелось с вашим Яковом поговорить, – сказал Лямзин.

Участковый засуетился, заморгал и, удрученно вздохнув, поманил их за собой.

Задержанный убивец оказался тщедушным, сутулым, с редкой рыжей бородой, он был напуган до смерти и все время вздыхал.

– Яков, расскажите, пожалуйста, где вы взяли арбалет, как он к вам попал?

– Дык, я… – он захлопал рыжими ресницами и судорожно вздохнул, – а что мене за это будет? Мене посодют?

– Суд примет во внимание ваше содействие следствию, – подбодрил его Лямзин.

– Ага. Ну лады. Это Степка, он ту штуковину нашел. Шел через лес – глядь, а она под листьями бузины лежит.

– Далеко от дороги?

– Не-е-ет, – он махнул рукой. – Туды вот, от там.

– Сейчас поедем, покажете место. И что дальше было?

– Дык, Степка радовалси, поедем, говорит, в город, стрелы бум покупать. Вот то ж и съездили… – Он смахнул скупую слезу. – Мы его – арбалет этот – с собою брали, чтоб в магазине прямо к нему все подбирать. Говорил я ему – выкини ты эту дурную штуку, неча новому-то в листьях лежать. Раз хозяева выбросили, стало быть, есть от чего…

– Хорошо, спасибо, – прервал его словоизлияния Лямзин. – Мы сейчас вместе поедем, и вы нам покажете, где был спрятан арбалет. А пока я хочу на него взглянуть, – повернулся он к участковому.

Они прошли в помещение, и подполковник, коротко взглянув на арбалет, подозвал к себе Александру.

– Ну-ка, что скажешь?

Она склонилась, внимательно осматривая оружие, потом вопросительно подняла на него глаза:

– Я могу его взять?

Лямзин кивнул и вынул из кармана тонкие перчатки.

– Только вот так.

Александра осторожно подняла арбалет со стола и осмотрела его со всех сторон. Закончив, попробовала натянуть тетиву и, положив обратно, сняла перчатки.

– Арбалет новый, стреляли из него мало, по ценовой категории – из тех, что соединяют в себе лучшее качество и приемлемые деньги.

– Это сколько примерно? – спросил Лямзин.

– Точно не скажу – возможно, цены изменились, но где-то в пределах двадцати пяти – двадцати семи тысяч.

Участковый присвистнул:

– Лучше б он его продал.

– Да как знать, что на самом деле лучше? – с сомнением покачал головой Лямзин. – Есть у нас подозрение, что этот арбалет около четырех месяцев назад уже одного человека убил. Так что лучше бы ему в лесочке остаться, да там и сгнить, может быть, тогда и крови новой не было бы.

Из Вереи они выехали молча. Александра грустила, думая о бренности бытия, Лямзин перетряхивал в памяти все известные ему факты, пытаясь из разрозненных кусочков сложить внятную мозаику. Он так погрузился в размышления, что, когда Алекс радостно указала на промелькнувшее мимо здание, вздрогнул.

– О, харчевня! – громко сказала Александра. – А не пора ли нам перекусить?

Лямзин сдал назад и, развернувшись, поехал обратно. Времени действительно прошло довольно много – кроме разговора с Яковом и осмотра арбалета, львиную долю суток сожрал поиск куста, под которым когда-то лежало оружие, и потому сейчас оба чувствовали себя голодными. Но интимного ужина при свечах не получилось. Во-первых, харчевня, как метко ее окрестила Александра с первого взгляда, оказалась затрапезной точкой общепита, где интимный уют не предполагался априори, а во-вторых, там сидело некое человекоподобное существо, которое пьяным голосом выдавало комментарии.

– О, дамочка какая к нам пожаловали, – протянул субъект, ухмыляясь. – И чего это к нам такие дамочки зачастили? Может, у нас тут золотоносная жила, раз их сюда манит, как калачом?..

– Что-то мне есть перехотелось, – пожаловалась Лямзину Александра. – Даже если его угомонить, приятного ужина не получится.

– Ладно, поехали дальше, там вроде был магазин, может, наберем чего сухим пайком.

Тем временем уже совершенно стемнело. Съехав на обочину и наскоро перекусив, они только собрались ехать дальше, как Александра заскулила.

– Ой, – выдала она, – меня терзают дурные предчувствия, что-то сейчас произойдет.

– Это все мракобесие, выбрось из головы, – подбодрил ее Лямзин, дожевывая бутерброд и выруливая на трассу.

– Не знаю, не знаю, мне так не кажется, – она кивнула на промчавшиеся мимо милицейскую машину и две «Скорые помощи».

Лямзин на мгновение замер, потом быстрее закрутил руль и нажал на газ.

– Поехали, посмотрим. Если там затор, то я объездной дороги не знаю.

Через пару минут стала видна гигантская пробка, перекрывшая движение в обе стороны.

– А ты ясновидящий, – уныло протянула Александра. – А еще обзывался, мракобеской называл. Вон он, затор. До утра не разгребут.

Лямзин сник.

– М-да, попадос, – мрачно выдавил он. – Ну что ж, будем объезд искать.

Он поехал обратно, вертя по сторонам головой и боясь пропустить дорогу, и, увидев человека на обочине, прямиком подкатил к нему.

– Эй, друг, – окликнул его Эдуард, открывая окно, – не подскажешь, где объездная дорога на Москву? Там впереди пробка.

– Так тебе вон туда, – улыбчиво подсказал неопрятного вида мужичок, – метров сто проедешь и сворачивай. Только не гони, а то проедешь и не заметишь поворота – там узкая дорога.

Поблагодарив, Лямзин помчался вперед, и скоро они уже тряслись по ухабам проселочной дороги.

– Что-то не нравится мне это, – опять поделилась своими сомнениями Александра.

– Не боись, прорвемся, – оптимистично заулыбался Лямзин, который все никак не мог решить, чего ему хочется больше – продолжать путь или вернуться обратно на трассу.

Через пару сотен метров дилемма разрешилась сама собой. За небольшим поворотом, перед которым рос пышный куст, до сих пор сохранивший листья, машина хрюкнула, чавкнула и увязла колесами по самое днище.

– Вот гад, – в сердцах выругалась Александра. – Он же нас специально послал! И как я сразу не поняла, ну вот было же у меня отвратительное предчувствие.

– За руль сядешь? А я попробую толкнуть. – Эдик начал разуваться и закатывать брюки.

Она скорчила скорбную гримаску:

– Не стоит, только испачкаешься зря.

– Что за уныние, мадам! – произнес Лямзин нарочито бодрым тоном, открыл дверь, посмотрел вниз и закрыл ее снова. – Да, – бесцветно добавил он, – ты права. Мы конкретно сели.

И он достал мобильник.

После получасовых переговоров с эвакуатором стало ясно, что ночевать им придется в машине.

– Ни в какую ночью не хотят ехать, сколько денег ни предлагал, – экспрессивно сообщил Лямзин, разгоряченный спором. – Говорят, все равно по трассе не проедут, а по бездорожью заплутают.

– Господи, как же хорошо, что я детей маме отдала, – всхлипнула Александра, патетически воздевая руки кверху.

– Да чего уж там, можешь ругать меня. Я потерплю. Хотя у меня есть предложение получше.

– А именно?

– Если невозможно изменить ситуацию, надо найти в ней плюсы и превратить в приключение.

Часть ночи они болтали, вспоминая детство и забавные случаи из жизни. Потом перешли к ностальгическим воспоминаниям, говорили каждый о своей первой любви, о семье, и как-то незаметно их обоих сморил сон.

Проснулись оттого, что холод заполз под одежду.

– Ровно полвосьмого, – взглянув на часы, сказал Лямзин.

– Звони.

Нежный завиток ее волос, розовое ушко, пушистые ресницы и сочные, как спелая вишня, губы сводили его с ума. Он порывисто склонился над Александрой, и она обвила его шею руками…

– Нет, я все-таки консерватор, – заявил Эдуард, когда все закончилось. – Я не знаю, как молодежь этим в машине занимается, мне тут все мешает: коленки некуда девать, руки в ремни безопасности попадают. Никакого никому удовольствия.

– Зато велосипедист удовольствие получил, – замогильным голосом сообщила Александра, шустро прикрываясь.

Какой-то деревенский дурачок с нечесаной шевелюрой и вислой нижней губой таращился на них через стекло, пуская слюну. Но едва Лямзин сделал вид, будто выходит, он тут же рванул отъезжать. От избытка эмоций у бедолаги юзом пошло колесо, и он чуть не упал, но вскоре уже улепетывал во все лопатки, точнее, коленки.

– Ну с другой стороны, хорошо, что это он, а не бригада эвакуатора. Мы еще легко отделались.

– Рано радоваться, – пессимистично откликнулась Александра. – Вон они едут, аж пыль в поле стоит. Так что быстрее одевайся.