Признания

Катя вздрогнула. Руки невольно захлопнули шкатулку.

– Ты с ума сошел! – Она облегченно вздохнула, увидев, кто вошел. – Как ты меня напугал!

Паша стоял внизу, у самой лестницы, и смотрел на нее. Катя спустилась и повернулась к нему. Так они стояли несколько секунд, пристально глядя друг другу в глаза, пока Паша не выдержал, провел пальцами по ее волшебным волосам, запустил в них руки и поцеловал ее. Сначала нежно, едва касаясь, как соприкасаются лепестки роз, потом все сильнее, и они без слов поняли, что существуют на этом свете только друг для друга, что всегда будут вместе и ничто не разлучит их, кроме смерти. Это была любовь, которую они узнали сразу, как только увидели друг друга, но осторожность мешала им сделать главный шаг к пониманию того, что происходит между ними. Они долго целовались, потом смотрели друг другу в глаза и не могли насмотреться. И думали о том, что упущено так много времени, но, несмотря на это, все еще впереди. И в этот момент снова тихонько скрипнула и через несколько секунд сильно захлопнулась дверь.

Иван шел за пропавшими друзьями по коридору и увидел неяркую полоску света, пробивающуюся из-под двери. Он приоткрыл ее, увидел, как его лучший друг целуется с его любимой девушкой и, повинуясь первому порыву, просто захлопнул дверь, еще до конца не поняв в чем дело, и пошел прочь из квартиры.

Паша кинулся было за ним, но тут же остановился, посмотрел на Катю.

– Ладно, пойдем, – сказала она, приглаживая растрепавшиеся волосы. – Потом разберемся.

– Куда это Иван убежал? – Они зашли в комнату вместе и заговорили одновременно. И совершенно невозмутимо. Как будто и не было этих пяти минут, изменивших их жизнь. – У тебя тут заблудиться можно.

– А мы собираемся танцевать, – радостно заявила Зоя. – Вот пластинки.

И она завела медленное, но ритмичное танго. Посмотрела на Пашу и покраснела. Это не укрылось от Кати. После сделанного ею открытия в мастерской, она наблюдала за Зоей неотрывно, не переставая поражаться, как удивительна жизнь и как все может встать с ног на голову за одну секунду. И еще не до конца осознавая происшедшее между ней и Пашей, хотя и была к этому готова.

– Так, кавалер остался у нас один, следовательно, первым он достается имениннице.

Зоя благодарно посмотрела на Катю, а Паша подошел к имениннице и пригласил ее. Он был гибкий, красивый, высокий, а Зоя неуклюжая и некрасивая. Туфли жали ей, и от этого она стала неловкой вдвойне. Она чуть не плакала от боли и от радости одновременно. А Катя – такая же красивая, как Паша, – смотрела на нее и думала: «Теперь я не завидую тебе, Зоя. Теперь я тебя жалею. В том, что так вышло, нет ничего странного. Это должно было случиться. Ты никто, ты жалкое существо. Все должно доставаться таким, как я. Все так и получилось. Мне остается только пожалеть тебя. Я постараюсь тебя сильно не обижать». Так размышляла Катя после того, как увидела содержимое черного ящичка, уносясь под ритмы тягучего и одновременно рваного танго в другой мир, туда, где обещали сбыться все ее мечты.

Паша танцевал с Зоей, но не замечал этого. Он думал о Кате, смотрел, как она сидит на диванчике, поджав ноги, и находится вроде в комнате, а на самом деле где-то далеко. Может быть, со мной – предполагал он. И незаметно протанцевал с Зоей все танго. Зоя даже почти вошла в ритм. Варя с Леной танцевали друг с другом. Пластинка закончилась. Все молчали, и казалось, просто никто не смеет нарушить Катино уединение. На самом деле они не хотели, чтобы прервалось счастье их подруги. А Зоя загрустила немного, что танец прекратился, но пребывала в полном блаженстве. Паша тоже находился в оцепенении, но по другой причине. Так тихо было какое-то время. Девочки встали у окна и смотрели на темную улицу. Паша продолжал держать Зою за руку, и она приписывала это не тому, что было на самом деле. А Катя, полностью погрузившись в грезы, пребывала в своих мыслях. И тут в двери завозили ключом, и пришли взрослые.

Гости встрепенулись и стали собираться. Все (кроме Кати) пытались выглядеть естественными и веселыми, но это им плохо удавалось. Фразы получались неловкие, движения тоже – шапочки, шарфы, варежки и ботинки валились из рук. Катя же была спокойна, как никогда. Она очень вежливо, с улыбкой, попрощалась с Владимиром Михайловичем и почтительно с Полиной, пока те зазывали всю компанию на чай. И как кошка, легко и грациозно, вышла за дверь. За ней вывалились Паша с девочками. Раскрасневшаяся Зоя кудахтала в коридоре благодарности и приглашения, полная смущения, совершенно сбитая с толку Пашиным поведением.

– Ну, дочка, я смотрю, праздник удался?

– Папочка, это был самый лучший день в моей жизни. Спасибо тебе.

– Не за что, котенок.

Полина умиленно взирала на воспитанницу, сложив руки замочком на груди. «Ну надо же, совсем выросла», – и качала головой.

– Девочки мои, а пойдемте-ка пить чай. Там наверняка что-нибудь вкусненькое осталось. Вам небось не до еды было.

Зое действительно было не до еды. Ни до этого, ни сейчас. Она практически и не слышала, о чем говорил папа. Кивала на всякий случай. А думала о Паше. И ей скорей хотелось закончить эти разговоры и чаепитие, чтобы уйти в свою комнату и думать о нем. Вспоминать несчетное количество раз, как они танцевали, как он держал ее за талию и молчал. И как закончилась пластинка, а Паша не сразу это понял. Неужели это правда, думала Зоя, и не могла поверить. Но то, что происходило, заставляло ее верить. Она же не совсем с ума сошла. Ей же не показалось все это. И когда она осталась одна, села на своей кроватке, ее воображение услужливо стала подкидывать одну картинку за другой: как они с Пашей встречаются, как женятся, как у них рождается девочка. Обязательно девочка. Как хорошо они заживут, и папа поможет Паше поступить в институт и стать врачом. А она будет сидеть дома, воспитывать дочку, готовить вкусную еду, ухаживать за своим мужем. Мужем... Боженька, пожалуйста, сделай так, чтобы Паша стал моим мужем! – подумала Зоя и покраснела, по мере своего знания представив то, что за этим последует.

Девочки жили ближе, поэтому Паша сначала проводил их. Потом Катю. Сначала они просто шли молча рядом. Потом взялись за руки. И так, переплетя пальцы и пустив по ним потоком свои чувства, дошли до Катиного дома. В окне комнаты горел свет, и они, ни говоря друг другу ни слова, стали целоваться на крыльце.

– Катя, я люблю тебя! Уходи от Ивана! – Он обнял ее и сильно прижал к себе. – Я все, все для тебя сделаю. Все, что ты захочешь. Я заработаю много денег. Тебе не придется жить так, как ты живешь сейчас.

Катя посмотрела на него своими огромными серыми глазами:

– Я должна кое-что сказать тебе.

– Не надо. – Паша испуганно посмотрел на нее и прикрыл ей рот пальцами. – Не говори ничего. Не принимай быстрых решений. Подумай. Ты ведь тоже любишь меня. Я это чувствую всем сердцем. Всей душой.

– Люблю, – тихо сказала Катя и обожгла этими словами Пашину руку. Но он не отдернул ее. Этого ожога он ждал больше всего на свете. Он снова прижал ее к себе. – Я уйду от Ивана... – Паша не дал ей договорить и опять стал целовать ее. – Подожди, Паш, подожди... Это важно.

– Что может быть важнее тебя?

– Это про меня.

Паша отстранился.

– Моя мама выходит замуж, – сообщила Катя.

– Я знаю. Я понимаю, ты не захочешь жить с ними в одной комнате. Я придумаю что-нибудь. Клянусь тебе. Еще до того, как это произойдет, тебе будет где жить.

– Да, будет. Но тебе не придется для этого ничего делать. Моя мама выходит замуж за Зоиного папу.

– Да пусть она хоть за черта лысого выходит. Я сделаю все для того, чтобы тебе было хорошо.

– Паш, ты меня не слышишь? За Зо-и-но-го папу. Понимаешь? За Зо-и-но-го.

– Кать, ты чего, серьезно?

– Мне не до шуток. Мы теперь сестрички. Уродина и красавица. – Она глухо засмеялась.

– Ты уверена?

– Так же, как в том, что ты сейчас передо мной стоишь.

– Но откуда ты знаешь?

– Мать постоянно говорила про какого-то доктора. Я думала, она так, несет чушь. А потом нашла фотографию у Зойкиного папаши в шкатулке. Сопоставила некоторые факты, и получилось, что скоро мы будем жить в большой квартирке и кушать колбаску из папочкиных заказиков.

– Кать, я не могу в это поверить...

– Придется. Я вот поверила.

– Но все может получиться не так, как ты хочешь.

– А как? Они что, меня здесь оставят? Тем лучше.

– Кать, я, пожалуй, пойду. Мне надо подумать.

Она не стала его удерживать. Понимала, что отныне он будет воспринимать ее совершенно по-другому. Раньше он мог защитить ее и помочь ей. А теперь что он сможет сделать для «докторской дочки»? Катя назвала себя так, не сомневаясь, что так и выйдет. Но ей было все равно. Сегодня она поняла, что любит Пашу. Хочет быть с ним. Она, как и Паша, чувствовала сердцем, что полюбила по-настоящему. Первый раз в жизни. И они будут вместе, несмотря ни на что. Отказываться от своей любви Катя не собиралась.

Засунув руки в карманы, Паша медленно шел по темной улице, и безрадостные мысли крутились в его голове. Если то, что говорит Катя, правда, не видать ему ее, как собственных ушей. Здесь он только может постараться сделать все, чтобы она была с ним. Ясно одно – эти игры с Зоей надо прекращать. Завтра же он все ей скажет. Как бы Катя к этому ни отнеслась.

Он знал, что разговор будет тяжелый. Но, когда Зоя открыла дверь и он увидел ее глаза, мгновенно наполнившиеся счастьем, горло его сжалось, и он понял, что может случиться так, что он вообще не выдавит из себя и слова. Она пригласила его в гостиную. Владимира Михайловича не было. Няня, выскочившая на неожиданный звонок, сделала вид, что ничего не слышала, и тихонько вернулась на кухню. Паша, не раздеваясь, зашел, взял Зою за руку и решительно сказал:

– Зоя, нам надо поговорить.

– Да, конечно. Только я сделаю тебе чаю и бутербродов. Хочешь бутерброд? У нас есть.

– Да нет, Зой, прошу тебя. Я ничего не хочу. – Он почти силой усадил ее на диван.

Она неуклюже плюхнулась на скрипнувшие пружины. Он встал перед ней на колени и взял ее красноватые ладошки с немного потрескавшейся кожей в свои. У Кати такие гладкие, бархатные руки, подумал он машинально.

– Зоинька, прости меня. Я должен сказать тебе... – Он поднес ее сухую ладошку к своим пересохшим губам и осторожно поцеловал.

– Паша, за что. За что простить?

– Прости, пожалуйста, Зоя. Пойми меня. Ты очень, очень хорошая. Очень. Но я не люблю тебя. – Он произнес самую главную фразу, и стало легче. – Я люблю другую девушку. Я должен был сразу тебе сказать. Я думал, ты сможешь со мной дружить. Но ничего не получилось. Ты мне нравишься, но только как подруга. Мы можем с тобой дружить долго. Всю жизнь. Если ты, конечно, захочешь. Если ты сможешь меня простить.

Зоя сначала не понимала, а потом стала такая жалкая. Ее плечи, и без того круглые, ссутулились, и вся она стала похожа на маленькую сморщенную старушку. Она низко опустила голову, и слезы закапали ей на толстые стекла очков, делая мир вокруг расплывчатым и далеким. Пашин голос пробивался к ней будто сквозь вату, и она чувствовала себя в этот миг самым несчастным, самым заброшенным существом на свете. Все, о чем она мечтала, рассыпалось в секунду, превратилось в прах, облачилось в страшные слова «не люблю», «люблю, но другую», «прости, если сможешь», и еще она услышала «я ведь никогда тебе ничего не обещал». Ничего не обещал.

А как же записки, а как же день рождения, на котором они так долго танцевали? И это означает дружбу? Зоя рыдала, сидя на диване, ничего не видя вокруг, не слыша Пашу. Потом ее поили водой, укрывали пледом. Няня ласково гладила по голове, говорила какие-то успокаивающие слова. И Зоя заснула.

Зоя не видела Пашу уже несколько дней. Все это время в школе она намеренно не подходила к девочкам. Старалась держаться в стороне, чтобы ни с кем не общаться. Даже просто говорить ей было сейчас невыносимо трудно, а больше всего она боялась, что девочки спросят о Паше. Но они не спрашивали, и Зоя сама все сильнее хотела узнать что-нибудь о нем. Сегодня она решилась подойти к Кате и присоединилась к подругам после уроков, чтобы идти вместе домой. Она старалась казаться веселой и ничем не озабоченной. Самое главное, чтобы вопрос про Пашу прозвучал как можно естественнее. И, когда Зоя наконец решилась и спросила, как Паша, Катя ответила с равнодушным лицом, что она ничего не знает и давно его не видела.

– А что? – добавила она. – Разве вы не общаетесь? На дне рождения у вас прям любовь была.

– Катя, девочки, – Зоя старалась сдержать слезы. Но она уже не могла носить эту боль в себе, и ее прорвало, который раз за эти дни. – Паша бросил меня. Он сказал, что любит другую. – И, рыдая, бросилась бежать.

Варя рванулась за ней, но подруга ее остановила.

– Не надо. Пусть поплачет. Может, ей полегчает.

– А если с ней что-нибудь произойдет?

– Ничего не случится. Сейчас домой прибежит к няньке своей и утешится.

– Кать, как же так? – Варя ужасно расстроилась. – Только на днях он ее обнимал и всю пластинку с ней протанцевал – и на тебе.

– Всякое бывает.

– Кать, тебе что, все равно. Тебе ее не жалко?

– Жалко. Ну а что поделаешь? Неужели ты серьезно думала, что Паша может влюбиться в такую каракатицу?

– Кать, как ты можешь?!

– Ну это ведь правда.

– А что он тогда...

Катя перебила ее.

– Что тогда, что? Ну потанцевал, ну пообщались немного. Он же ей ничего не обещал, ничего не говорил. Сама Зойка все придумала, вот и все. Скоро успокоиться. Вот дошли уже до тебя.

– Ну ладно. – Настроение у Вари стало хуже некуда. Ей было безумно жаль Зою. Но и в словах Кати чувствовалась жестокая, но правда. Она и сама, честно говоря, удивлялась, как это такой красавчик влюбился в Зою, а не в Катю, например. Но уговаривала себя, что Зоя очень хорошая и Паша полюбил ее за душевные качества.

Зоя, не разбирая дороги, прибежала домой. Она постаралась как можно тише открыть дверь, чтобы няня не услышала, бросилась в свою комнату, упала на кровать, накрылась подушкой и ревела без остановки. Няня слышала, как воспитанница вошла, но поняла, что девочка не хочет общаться, и не стала ей мешать. Пусть проплачется – легче станет. Только ругала Пашу на чем свет стоит за то, что задурил девчонке голову. Надо было пресечь это знакомство на корню. Сразу было ясно, что ничего путного из него не выйдет. Но самое главное: на кухне у Полины резалось и крошилось, месилось и лепилось, шкворчало и кипело, потому что Владимир Михайлович позвонил ей утром и сказал, что наконец-то уговорил Наташу принять его предложение, и она дочку приведет сегодня вечером знакомиться с Зоинькой. А девонька в таком состоянии. Ну, ничего, все ж вечером будет. Может, и пройдет к тому времени. С гостями и развеется. Наташа женщина хорошая, любезная такая и вроде добрая. Владимир Михалыч плохую бы не взял – успокаивала себя няня.

Настроение у Кати тоже было не ахти. С одной стороны, ей было приятно, что Паша так поступил, хотя, размышляла она, в отношении Зои это сделать не сложно. Вот если бы была какая-нибудь богачка-красавица. А то – уродица. Бросить такую просто. К тому же никакой любви с его стороны не было, сплошная забава. С другой – она не любила резких движений, не знала, что он там себе надумал, после того как узнал о ее планах на жизнь. Она не видела Пашу долгое время. И призналась себе, что сильно скучает.

Мать оказалась дома. Катя разозлилась. Хотела посидеть одна, разобраться с мыслями. А тут на тебе. Неурочное явление.

– Ты что это не на работе?

– Я приняла предложение нашего доктора. Вечером идем знакомиться с твоей будущей сестрицей. Тебе она вряд ли понравится, но что же делать, старайся быть хорошей девочкой. – Мать была очень красивая. Она сидела перед зеркалом и прихорашивалась. И ироничный тон придавал ей еще больше стервозного очарования.

Катя постаралась сдержать нахлынувшие эмоции. Наконец-то свершилось! О Боже! Наконец-то! И так быстро. Ну что же, держись Зойка! Бедная уродица. Сможешь ли ты это вынести? А уж когда узнаешь про Пашу... Не наложи на себя руки.

– Мамочка, я буду очень хорошей девочкой, – пообещала она с милой улыбкой невинного ангелочка.

– Ну вот и славно. – Она повертела дочку. – Заплетем косички, оставим школьную форму. Мы бедные, но аккуратные.

Катя дивилась на мать и думала о том, чтобы не забывать удивляться как можно естественнее.

К назначенному часу лицемерки стояли в дверях при полном параде. Причем младшая у дверей сказала старшей: «Ой, мне кажется, я тут была». Та ничего не успела ответить, потому что послышались шаги, и она стала машинально поправлять прическу. Отец не говорил расстроенной Зое, что придет Наташа, помня их предыдущую встречу и видя ее нынешнее состояние. Он просто попросил дочку выйти к гостям, которые должны прийти. Та обещала.

Когда Владимир Михайлович открыл дверь, он даже подумал сначала, что ему это мерещится. Перед ним стояла Зоина подруга, которая сделала радостно-изумленные глаза: «Владимир Михайлович, это вы!»

– Как, вы уже знакомы?

– Так Катенька Зоина подруга. Она бывала у нас в гостях.

– Катя, что же ты не сказала?

– Мам, я начала говорить, но не успела. Ты меня не слушала.

Няня, ставшая свидетелем этой сцены, не могла надивиться на чудеса, которые иногда устраивает жизнь.

– А где же Зоюшка? Полина, позови-ка ее. Вот сюрприз будет, – сказала доктор.

«Сюрприз так сюрприз», – подумала Катя, которой Владимир Михайлович помогал снимать пальто. И вслух добавила:

– Я сама ее позову.

– У Зоиньки что-то настроение не очень. Пусть правда Катюша позовет. Зоя ее любит.

– Ну надо же, как хорошо, Катенька, что вы оказались подружками. Просто удивительно, какие в жизни совпадения бывают.

– Очень, очень хорошо, мамуля.

Зоя лежала на кровати, свернувшись клубочком. Услышав, что кто-то вошел, она приподняла от подушки заплаканное лицо:

– Катя? Ты?

– Я. Кто ж еще? Я что, сильно изменилась?

– Нет. Просто я удивилась, увидев тебя.

– Сегодня день удивлений. Все только и делают, что удивляются.

– А кто еще?

– Мама моя изумилась, узнав, что мы с тобой знакомы.

– А что в этом такого?

– Ничего особенного, если учесть, что сейчас она со мной у вас в гостях.

– Правда! – Девочка, улыбаясь, подскочила на кровати. – Так что же папа сразу не сказал. Пойдем быстрее. Я очень хочу познакомиться с твоей мамой.

– Ну, пойдем, если хочешь.

Зоя подбежала к зеркалу, быстрее прибрала волосы, оправила платье и взяла Катю за руку.

– Пошли!

Владимир Михайлович облегченно вздохнул, увидев сияющую Зою, вошедшую в гостиную за руку с Катей. Наташи не было, она вызвалась помогать Полине.

– Ну вот, ребенок. Я так и знал, что ты обрадуешься, когда увидишь наших гостей.

– А где же Катина мама? – Зоя оглядела комнату. – Я хочу с ней познакомиться.

– Котенок, ты с ней уже знакома. А вот и она! – С кухни возвращалась Наташа, несущая в руках супницу. – Вот, ребенок, это Катина мама.