Глава 23
Все получилось гораздо проще, чем предполагала Александра: дом Мары оказался неподалеку от особняка Артура. Она проследила, куда проехал автомобиль Лямзина, и пошла следом. Теперь главное не попасться Эдику на глаза – он в гневе страшен, это она уже знает.
Когда она подошла к дому, в машине его уже не было, а со двора слышались лай собаки и мужские голоса. Александра зябко поежилась от падающих с деревьев холодных капель и пожалела, что не взяла зонт, торчавший в вазе в прихожей Артура.
– Звонок еще где-нибудь есть? – донесся до нее голос Лямзина.
– Вроде бы нет, только один. Хотя я могу и не знать, – отвечал незнакомый голос.
– Ну, тогда стучи. Соседка сказала, что видела, как Мара входила в дом.
– Может быть, она не видела, как та выходила? Мы во все окна стучали.
Около порога чем-то зашуршали, и Александра быстро спряталась за куст, чтобы никому не попасться на глаза. Ее распирало любопытство, и ей очень не хотелось отправляться обратно в особняк, так и не узнав, где же Мара.
– Все обыскал, ключа нигде нет. Пойду спрошу у соседей инструмент.
– Давай.
Послышались шаги, и мимо прошел мужчина в милицейской форме с планшетом через плечо. На всякий случай Александра шмыгнула в пространство между автомобилем и забором и затихла. Милиционер, как назло, остановился прикурить, вслед за этим у него зазвонил телефон, и он, по всей видимости, собрался разговаривать, стоя тут же.
Сидеть было неудобно, Александра попыталась принять более комфортную позу, если это вообще было возможно на корточках, и едва не упала. В изгороди, о которую она оперлась спиной, оказался лаз. Не очень широкий, но в то же время достаточный для ее тощей фигуры, так что она без труда в него протиснулась. Сразу за лазом рос большой куст сирени, за которым легко можно было спрятаться от любопытных глаз.
Убедившись, что участковый вошел в дом к соседям, а Лямзина не видно, Александра пролезла в дыру и встала во весь рост. Сразу за углом здания, на его тыльной стороне, увидела маленькое узкое окошко, вероятно, ванной комнаты. Соблазн заглянуть в него был очень велик. Девушка поставила ногу на выступающую часть фундамента, подтянулась на руках и тут же свалилась вниз.
Держаться толком было не за что, ноги же в не предназначенной для лазанья обуви соскользнули со стены.
– Эй, откройте немедленно! – донесся до нее чужой голос, и она замерла, прислушиваясь.
– Бесполезно, мы уже стучали, – произнес Лямзин. – Сейчас, если не найдем ключ, будем ломать.
– Да, похоже, дверь заперта изнутри. Так что другого выхода нет.
– Ого! Плохо дело, – пробормотала Александра, – вероятно, девушка ударилась в бега.
Она быстро сбросила туфли, завязала подол юбки на поясе узлом, чтобы в ней не путались ноги, и, подтянувшись на руках, влезла на дерево. Вишня была старая, раскидистая, с узловатыми и толстыми ветвями. Они вполне выдержали бы и двоих, а не только хрупкую Александру. С нижней ветки просматривались потолок и кусок противоположной стены, но это не дало абсолютно никакой информации. Александра поднялась еще выше и осторожно двинулась в направлении к окну, старательно держась за верхние ветки. От открывшегося вида ванной она едва не свалилась с дерева.
– О господи, – бормотала она, спускаясь и едва сдерживая приступы тошноты, – какой ужас! Все в крови, абсолютно все. Стены, пол… Какого лешего меня понесло на эту вишню, вполне можно было на это и не смотреть.
Оказавшись внизу, она прижалась лбом к холодным кирпичам, часто дыша, и, как только ее отпустило, бросилась к Лямзину. Рассказать об увиденном.
Он как раз прикуривал, но, увидев ее с подолом, поднятым выше пупа, чуть не выронил сигарету изо рта.
– Вы зачем здесь, прелестное дитя? – сквозь зубы процедил он, больно стискивая локоть Александры и отволакивая ее в сторону.
– Там кровь! Я видела, там везде кровь! Надо открыть дом скорее!!! Может быть, она еще жива!
– Спокойнее, Александра. Мы делаем все, что можем.
– Да вы что, не понимаете – торопиться надо! Милиция вы или кто?!!
Она сказала это так громко, что ковырявшийся с замком сосед и участковый с интересом оглянулись на нее. Но наткнулись на ледяной взгляд Лямзина и сразу же занялись своими делами.
– Хватит уже меня тискать! – Александра недовольно вырвалась из железных пальцев Эдуарда.
– Я еще и не начал, – мрачно ответил он. – Какого черта вы тут забыли?! Я разве позволял вам за мной ходить?
– Больно мне надо вас спрашивать. Куда хочу, туда и иду!
– Вы несносны, Александра.
– Знаете, мне недосуг с вами лясы точить. Вы меня вообще слышали? Я сказала, что пол и стены в ванной забрызганы кровью!
– Да? И откуда вам это известно?
Александра помолчала, переминаясь с ноги на ногу, поправила юбку, развязав узел и вытащив ее из-за пояса, потом вздохнула и призналась:
– Я на дереве сидела. Видела.
– Подглядывали?!!
– Нет, в нарды играла! Между прочим, я выполняла вашу работу. Неужели вы не понимаете, человеку там может быть нужна помощь! Вот я, если бы имела право, уже бы в доме была!
– Ключевое слово – «если». А сослагательное наклонение к делу не пришивается.
– Вам говорили, что вы зануда?
– Нет, вы первая.
– Эдуард Петрович! Открыли уже.
Лямзин посмотрел на часы, записал время и насмешливо повернулся к Александре:
– Пойдемте, будете понятой. А заодно и проверим, насколько вы готовы оказаться на моем месте. Морально и психологически, во всяком случае.
Александра фыркнула, хотела огрызнуться, но, вспомнив о серьезности момента, передумала.
В темной прихожей было холодно, как в морге. Почему-то именно такое сравнение пришло на ум. Александра попыталась себя успокоить, внушая, что это просто обычный дом, каких полно вокруг, но руки покрылись гусиной кожей, и ее стало отвратительно знобить.
– Что, Храбрый Портняжка, сдрейфили уже? Зубами дробь выбиваете так, что в соседней комнате слышно. – Лямзин смотрел на нее с явной иронией, и это заставило Александру мобилизоваться.
Она приосанилась и постаралась как можно тверже произнести:
– Вовсе нет. Просто здесь прохладно.
– Ничего, судя по всему, сейчас вы очень быстро согреетесь.
Она поглядела на него с недоумением, пытаясь понять, что он имел в виду. Единственное возможное объяснение – что ей станет жарко от увиденного – она отвергла как несостоятельное. По причине крайнего цинизма.
– Проходите сюда, – Лямзин выглянул из соседней комнаты и поманил ее рукой к себе.
Долго ее упрашивать не пришлось. Она простучала к нему каблучками, вошла, огляделась и… тут же грохнулась в обморок.
– Можно выносить, эксперимент завершен, – пробормотал Лямзин.
– Тело Мары? – удивленно спросил участковый.
– Александру, черт возьми! На свежий воздух ее и вызовите «Скорую»! Быстро!!!
Пока врач крутился около Александры, приводя ее в чувство, Лямзин продолжил осмотр. Стены и пол ванной комнаты были забрызганы кровью, на белом кафеле остались разводы, словно Мара пыталась отбиться и спастись, на полу – недописанное слово «месть». Во всяком случае, именно так четыре буквы «мест» с росчерком вместо мягкого знака трактовал Лямзин.
Потом кровавый след вел в комнату, смежную с прихожей, и там несчастная умерла, корчась в муках.
– Проникающее колото-резаное ранение брюшной полости с повреждением печени. Смерть, скорее всего, наступила от шока или острой кровопотери. Точнее можно будет сказать после вскрытия, – бубнил медэксперт, одновременно осматривая мертвое тело.
Лямзин некоторое время стоял молча, наблюдая за его руками, а потом задумчиво сказал:
– Как вы думаете, она сама себя или кто-то помог?
Медэксперт остановился и, достав чистыми щипцами из пачки сигарету, прикурил.
– Трудно сказать. – Он выпустил струю дыма в потолок. – Вообще-то харакири, известное с давних времен в Японии, – чрезвычайно болезненная процедура. Поэтому самоубийцы обычно выбирают способы более гуманные, если так можно сказать, – снотворное, яд, прыжок с моста, наконец. Но женщина, вспарывающая сама себе живот, как закаленный в боях самурай, – это нонсенс.
– Не такая уж и нелепица, если учесть запертую изнутри дверь. Хотя это может быть обманкой. Каких только изворотливых троллей не встретишь на просторах преступного мира!
– Эдуард Петрович! – Участковый подошел и почтительно замер рядом.
– Да?
– Я навел справки: брат Мары, определенный в клинику для душевнобольных после убийства им матери и тети, сбежал оттуда.
– Когда?
– Сегодня. Точно сказать не могут, но около часа-двух назад.
– О как. Значит, братик на свободе. Ну что ж, будем искать.
Медэксперт вздохнул и, с силой вдавив окурок в пепельницу, продолжил осматривать труп.
Когда увезли тело Мары, Александра, до того тихо сидевшая во дворе под деревом и зябко кутавшаяся в пиджак Лямзина, резко встала и пошла к особняку Артура.
– Александра!
– Не хочу с вами разговаривать! – отрывисто бросила она на ходу, не оглядываясь. – Злой, нехороший вы человек! Вы же прекрасно знали, что я увижу за дверью, и тем не менее не остановили меня!
– Между прочим, вы тоже знали!
– Да? – Она остановилась так резко, что он чуть не налетел на нее. – С чего бы это?
– А кто кричал о крови, которой забрызганы стены?! Вы же сами по-шпионски подсмотрели все в окно.
– Так это же была ванная! Откуда мне было знать, что тело Мары лежит в комнате, куда вы меня столь любезно пригласили!!!
– Ладно, признаю, мой косяк. Не подумал.
– То-то же, – сразу остыв и успокаиваясь, сказала Александра. – Как собираетесь их искать?
– Кого – их? – удивился Лямзин.
– Женщин, убивших Мару.
– Опа! А с чего вы взяли, что это были женщины, да еще именно во множественном числе, а не одна, к примеру, или вообще – может, это был мужчина?
Александра смутилась и замялась.
– Э-э-э…. ну…
– Я слушаю, слушаю, говорите.
– А не выпить ли нам чаю? Тем более что мы уже пришли, а на кухне у Полины есть великолепный цейлонский чай.
Александра попыталась перевести разговор, но ничего не вышло. Лямзин набычился и навис над ней глыбой, требуя ответа.
– Ой, вот только не надо душераздирающих спецэффектов, прям ни дать ни взять – парящая гора. Сейчас слезу пущу.
– Вы, мадмуазель, не крутите! Начали, так продолжайте.
– Да ладно, пустяки. – Она выглядела смущенной, что совсем не вязалось с ее обычным самоуверенным видом.
– Александра! – гаркнул Лямзин. – Я же могу ваше поведение и как сокрытие улик от следствия расценить!
Она остановилась и подняла глаза к небу, стараясь не разреветься, но слезы предательски заполнили глаза и грозили вот-вот пролиться.
– Итак?
Она вздохнула, вытащила платочек, промокнула глаза, высморкалась и мрачно сказала:
– Видение у меня было. Две женщины и Мара с ними. Она отбивалась от них, а они наступали и наступали.
– Да что вы?! А Матерь Божья в длинном одеянии вам не являлась?
– Зря иронизируете. Я в детстве очень непослушной была…
– Заметно, – вставил Лямзин.
– Не перебивайте! Так вот, то, что говорили мне мама с папой, я легкомысленно игнорировала. И однажды, когда мы всей семьей отдыхали на даче, решила прыгнуть с горы.
– Что?!
– Да подождите вы! – отмахнулась она. – Мне и так тяжело, не люблю об этом рассказывать. Хотя меня и дразнили Атаманом за то, что дружила только с мальчишками и была у них заводилой, но на этот раз идея оказалась не моя. Заключалась она в том, чтобы спрыгнуть с горы, используя вместо парашюта зонтик.
– Вас явно мало пороли в детстве, – сказал Лямзин.
Александра слегка поморщилась, но не стала возражать.
– На право прыгать первым с горы мы тянули жребий. Выпал он мне. Я открыла зонтик и храбро сиганула вниз.
Она замолчала, задумчиво глядя вдаль.
– И? – напомнил о себе Лямзин.
– Очнулась в больнице. По счастью, было не слишком высоко, и я получила травмы, вполне совместимые с жизнью. Но после того случая остался страх высоты и еще долго по ночам мне снилось, что я лечу и разбиваюсь в кровь.
– Какое отношение эта история имеет к нашему случаю?
– Самое прямое, нетерпеливый вы наш, – съязвила Александра. – У меня стали появляться странные видения. Иногда я видела будущее, иногда – прошлое, но всегда это проявлялось в моменты сильных эмоциональных потрясений.
– Видите ли, в чем дело, Александра. Меня, конечно, тронул ваш рассказ, и я вам, безусловно, сочувствую, но вот только Мару никто не мог убить.
– Почему же?
– Потому что дверь дома была закрыта изнутри на ключ. Но даже если допустить, что неизвестные просочились сквозь отдушину, чтобы убить Мару, они должны были изрядно натоптать. А следы там, насколько я могу судить, только одного человека. И еще. Буйные фантазии, тем более по столь щепетильному поводу, вредят здоровью.
– Не поняла?
– Чего там не понять! – повысил голос Лямзин. – Я уже вас предупреждал: следствие не игрушки. Оставьте его мне, а сами сделайте вид, что вас нет.
– Грубиян.
– Ага. Но что поделаешь – служба.
