Глава 9

Дина была страшно расстроена Катиным состоянием. Она даже не находила слов во время их свиданий. Катя невыносимо страдала от своей изоляции и от того, что слишком четко представляет себе все, что с ней произошло. Она вела себя как сумасшедшая! Это было! Она понимает, что такие болезни нужно лечить, но не может убедить себя в том, что это произошло с ней. Что она внезапно заболела, а теперь вдруг выздоровела. Катя все время вопросительно смотрела Дине в глаза. Если Дина верит, что Катя носит в себе какой-то ген безумия, то она сама поверит в это. И перестанет доверять себе. У Дины не было ответа. Она просто умирала от жалости и какой-то вины. Она чувствовала себя в этом заведении как в дурном сне. Здесь любые человеческие странности, отклонения от нормы выглядели столь буднично, воспринимались столь естественно, что казалось нелепым искать уникальные причины. Здесь умнее всех медсестра Рая, для которой нет загадок: «Дураков всегда больше, чем нормальных».

Дину принял профессор Тарков, спросил, как она находит свою подругу.

— Она такая же, как всегда. Только страшно подавленная, униженная, что ли. Тут каждый считает, что подобное может случиться с кем угодно, только не с ним.

— То есть вы считаете, что ваша подруга страдает своеобразным психическим расстройством?

— Конечно, я так не думаю. Я не могу ничего считать в той области, где врачи через раз ошибаются.

— Как вежливо и деликатно.

— Извините, это на нервной почве.

— Нервная почва. Да. Честно говоря, во время наших многочисленных бесед я понял вашу позицию и оценил информированность. Помните, вы с каким-то товарищем-детективом собирались проводить расследование по поводу случая с Катей? Вы что, полагали, что возможно криминальное воздействие?

— Знаете, на криминал можно наткнуться даже в собственном шкафу. Образно говоря, Сережа, детектив, отыскал Катиных знакомых, с которыми она общалась в последнее время. Мы — дилетанты там, где молчит наука. Можем лишь рыскать вслепую.

— Очень занимательно. После бесед с вами мне иногда хочется купить такую, знаете ли, книженцию со страшным названием и еще более страшной картинкой на обложке.

— Я вам привезу пару ящиков таких книг.

— Весьма любезно. Кстати, насчет знакомых. Я попросил бы организовать их свидание с Катей. Это очень полезная информация.

— Конечно.

— Значит, ничего настораживающего вы в состоянии своей подруги больше не видите. Правильно?

— Ну, да. Я хочу вас поблагодарить…

— За что?

— За правильное лечение, наверное.

Дина поднялась со стула, собралась попрощаться, но профессор уже внимательно и сосредоточенно смотрел в потолок. Дина пару раз взглянула на часы, потом склонилась к его уху.

— Я могу идти?

— Да-да, — легко согласился он.

У двери она оглянулась и еще раз посмотрела в его загадочный голубой глаз. Он ей вдруг подмигнул. Переступая порог, она вдруг услышала за спиной: «А мы и не лечили ее вовсе». Дина до самого дома думала: показалось ей или он на самом деле так сказал?

В квартире она долго ходила кругами вокруг телефона, потом решительно позвонила:

— Сережа, слушай. Я вернулась из больницы. Там этот профессор. Он меня все время ставит в тупик. Он вдруг заговорил о криминальных воздействиях. Сейчас все об этом говорят из-за секты, которая под землю зарылась в ожидании конца света. Но я подумала о тебе.

— Я был бы удивлен, если бы ты в связи с сектой подумала о ком-то другом.

— Да не надо шутить. Ты не мог бы поспрашивать у следователей… не знаю даже, как сказать… О странных преступлениях, каких-то необычных деталях. В общем, сам сообразишь.

— Да, дорогая. Чувствую, ты на пороге великих открытий. Но что все-таки разумного сказал наш великий профессор?

— Ой, не спрашивай. Всякое-разное. Недавно он мне диагноз установил.

— Да ты что! Я весь внимание. Мне этого очень не хватало.

— Он сказал, что у меня гносиофобия.

— Что за черт?

— Страх перед знаниями. Понимаешь, я как- то вспомнила, что мне Анна Ивановна про порчу, сглаз говорила. Ну, и спросила у него. Бывает ли, мол, такое или нет. Ну, он и подвел теорию. И добавил, что если у Кати все подруги такие, то он понимает ее попытку уйти от действительности.

— Круто. Мне кажется, у нас с этим профессором будет не меньше проблем, чем с Катей. Особенно если учесть, что в криминале он разбирается, как Анна Ивановна в порче.

— А ты на что?

— Как вы себя чувствуете? — Ирина внимательно посмотрела на Валентину. В глазах той метнулся страх, но она спокойно ответила:

— Нормально.

— Ваш муж страстный мужчина?

— У нас все хорошо в этом смысле.

— Он вам изменял?

— Наверное, ни одна жена не может сказать точно, но я думаю, у него нет такой необходимости. Да и времени тоже. Он много работает, а потом сразу едет домой. Он всегда звонит мне, когда выходит из офиса.

— Понятно. Валя, он сейчас не в офисе. Он в большом доме, по-видимому, за городом, в большой спальне. Он в постели с женщиной.

— Что? — Валя громко, неестественно захохотала. Потом ей показалось, что в комнате погас свет, она перестала чувствовать свое тело. И в кромешной темноте, ничего не понимая, она лишь слышала чей-то протяжный вой.

Дмитрий приехал домой в обычное время. Его удивило, что телефон не отвечает, когда он звонил из машины. Мобильного у Вали не было: она всегда считала это напрасной тратой денег, поскольку надолго из дома редко отлучалась. Дмитрий очень хотел есть, но готового ужина не обнаружил, и в холодильнике было не густо. Кусок колбасы, пакет молока и два яйца. Он собирался сделать себе омлет, но почувствовал, что есть расхотелось. Покурил, походил по комнатам, включил и выключил телевизор, поднял трубку телефона и послушал, есть ли гудок. Телефон работал.

— Она, наверное, у Васьки, — с облегчением догадался Дима. — У Васьки вечно что-то происходит, вот она и забыла написать записку.

Он набрал телефон сына, долго ждал, наконец трубку взяла Аня, девушка Васи.

— Да, Дмитрий Петрович. Нет, Васи еще нет. Он в институте. Валентина Ивановна? Нет, она не заходила. И не звонила. Я, правда, не так давно пришла. Если позвонит, я скажу, что вы беспокоитесь.

Это уже ни на что не похоже. У Вали нет дел, о которых он не знает. Раньше она могла поехать только к Кате, заболтаться с ней. Но сейчас Катя в больнице. Вот. Валя могла поехать в больницу. Нужно позвонить Игорю.

— Вряд ли, старик, — сонно ответил Игорь. —

Сейчас там уже закончен прием посетителей. Опоздавших вроде туда не пускают. Но я каждый вечер звоню в отделение — узнать, спит ли Катя. Если Валя у нее была и задержалась, я тебе перезвоню.

Прошло два часа. Игорь не звонил. Аня тоже. Дмитрий почувствовал что-то похожее на панику. Он подумал, что никогда не ждал ее, даже в роддоме: когда он приехал за ней, она уже стояла с младенцем в вестибюле. В одиннадцатом часу вечера Дмитрий решительно набрал 02. Но в это время позвонил его мобильный.

— Это Дмитрий? — спросил незнакомый женский голос. — С вами говорит знакомая вашей жены Валентины. Меня зовут Ирина. Вы только не пугайтесь. С ней ничего страшного не случилось. Просто небольшой сердечный приступ. Она у меня в клинике. Я врач.

— В какой клинике? Какой врач в десять часов вечера? Почему она не позвонила? Что происходит?

— Одну минуту. Сейчас она с вами поговорит.

— Дима, — произнес слабый голос Вали, — я не могла позвонить. Понимаешь, я днем приехала к своей знакомой. Она врач, в общем, по женским болезням. Я просто хотела показаться на всякий случай. А тут сердце прихватило.

— Я не понимаю, где ты? В поликлинике? В такое время?

— Не совсем. Это маленькая частная клиника. Дима, извини, мне еще трудно говорить. Тебе Ирина все объяснит.

— Ирина, — раздраженно сказал Дмитрий, — мне не нужно ничего объяснять. Просто назовите адрес, я приеду за женой.

— Я именно об этом и хотела сказать. Понимаете, Валентине сделали успокоительный укол, она засыпает. Рядом с ней ночная медсестра. Но я вас прошу до утра не звонить.

Трубку вновь взяла Валя.

— Со мной все в порядке. Поешь и ложись спать. Извини, что напугала тебя. Я утром приеду, но ты не жди, а то можешь на работу опоздать. Меня врач привезет или на такси посадит.

Дмитрий не знал, как поступить, когда услышал в трубке короткие гудки. Но волнение улеглось. Действительно, с кем не бывает. Хорошо, что она в этот момент была у врача. Он съел кусок колбасы без хлеба, постоял под горячим душем, лег в постель, включил телевизор и почувствовал вдруг наслаждение: он тысячу лет не был в таком полном уютном одиночестве. Как же это здорово!

Утром Дина прямо из душа вышла на террасу, распахнула окно. Влажный холодный ветер перебирал мокрые пряди волос цвета темного золота. Она чувствовала, как дышит этим ветром ее горячая кожа. Услышав за спиной глухой стук, с улыбкой оглянулась. Так и есть. Топик бросил к ее ногам мужской ботинок. И тут же появился его владелец в носках.

— Второй башмак в зубах другого зверя, — возмущенно произнес Сергей. — Они у тебя что, на курсы террористов ходят?

— У них потрясающее чувство юмора, — просияла Дина. — Они все время шутят.

— Ты просто дрожишь от античеловеческой радости собачника, — Сергей притянул Дину к себе. — Почему ты такая мокрая и горячая? Ты что, из душа сюда пришла?

— Моя душа здесь выдыхает человеческие страдания.

— Какая прекрасная душа, — Сергей провел ладонью по тонкой шее, нежной груди. — Слушай, Анна Ивановна там вовсю убирает, псы заняты своей подрывной деятельностью, то есть уничтожением моей обуви. Давай побудем тут, причем без твоих допросов с пристрастием…

Через сорок минут Сергей уже докладывал в гостиной о проделанной работе.

— Собственно, я для того и пришел, чтобы поговорить о делах. Мне нужно смотаться за город с одним клиентом, телефон может быть недоступен. Но прежде всего хочу сказать: я скучаю. Ты становишься недосягаемой, когда тобой овладевает очередная блажь, прости, идея. Ну, не смотри так. Прости. Я понимаю всю ее важность. И меня интересует именно идея умышленного причинения вреда здоровью. В болезнях пусть разбирается профессор Тарков. Ну так вот. Я организовал свидание Кати с ее приятельницами из издательства и редакции. Профессор, как заправский тихушник, прослушал всю их болтовню из своего кабинета. Потом еще с ними беседовал. По-моему, они его ни к какому выводу не подвели. А эта пара, Гришины, с которыми Катя больше всех дружила, уходят от контакта. Он все время на работе, она его мобильный номер не дает, сама на здоровье жалуется.

— Может, подействовать на них через Игоря?

— Я с ним говорил. Но это не его друзья. Так, приходилось посидеть вместе, если Катя просила. Но чего-то требовать от них, если они сами не хотят, он не берется. В общем, никуда они не денутся. Думаю, это вообще не проблема, а уход за тараканами в голове профессора. Спокойно. Я не хотел никого обидеть. Договорюсь — сообщу.

— А похожими случаями ты интересовался?

— Похожих нет. Я попросил Славу Земцова позвонить, если появится что-то сверхъестественное. Ну, ты знаешь этого приколиста. Он радостно будит меня по ночам, когда попадаются обычные мошенники.

— Понятно. Сережа, если бы я или профессор знали, что нужно искать, все выглядело бы не настолько по-дурацки. Просто у меня нет сомнения: останавливаться нельзя. Тем более это не так уж сложно. А вот и Анна Ивановна. Завтрак тебе несет.

— Завтрак. Я ему ботинки спасла! Чудом! А то пошел бы преступников ловить в носках, как бомж.

— Господи! Бомж! Сережа, ты забыл, я просила узнать где-нибудь насчет бомжа по имени Вовка-Кабанчик? Ну, это тот, который Чарли мне отдал.

— Честно говоря, этого я и боялся. Не успел. Но ничего невозможного не вижу. Обзвоню участковых… Понимаешь, бомж — личность не менее публичная, чем депутат Госдумы или светская львица. Все дело в размахе тусовки. Мы найдем этого рыцаря собачьего хвоста!

Когда Сергей умчался, Дина вызвала Николая Ивановича, чтобы съездить с ним в офис «Черного бриллианта». Но никакие дела не могли вытеснить из ее головы мысли о Кате.

— У меня заболела подруга, — сказала она Николаю Ивановичу. — Катя. Вы ведь ее знаете?

— Да, конечно. Очень жалко. Такая милая женщина. Нет ничего хуже проблем со здоровьем. Тут самое главное, чтобы с врачом повезло. Знаете, у меня есть один знакомый, мы с ним когда-то в таксопарке работали. Он уже пенсионер. И у него очень больна жена. Кому он ее только ни показывал, где она только ни лежала, ничего не помогало. Я не спрашивал диагноз, но у нее вроде рак крови. Тяжело им было. У нее характер вообще не сахар, а из-за болезни она их жизнь просто в ад превратила. Как он ни старается, все не так. И вот представьте себе: нашла она какую-то гадалку или ценительницу. Сходила к ней один раз, сумму приличную заплатила. Конечно, не выздоровела, но в остальном ее как подменили. Я тут встретил его, зашли пива попить, он и говорит: «Ты не поверишь, но так хорошо у меня дома никогда не было. Я иногда думал: пусть бы Маргарита поскорее отмучилась, а то она всех нас в могилу загонит, — как вспомню это, так сердце разрывается. Я ж люблю ее всю жизнь. Но по-человечески поговорить никогда не получалось. А сегодня я вспылил с утра: невестка посуду не помыла, сын в ванной за собой не убрал. Маргарита вдруг говорит: «Не сердись, не раздражайся. Ведь это все жизнь. Мы вместе, мы нужны друг другу. И наши силы нам нужны, чтобы суметь попрощаться. Чтобы мы оба помнили всегда нашу любовь. Ты на земле, а я там». Рассказывает он мне это и плачет. Я, говорит, теперь жизнь бы свою отдал, чтобы она не уходила от меня. Вот такие дела.

— Вы считаете, это все из-за гадалки?

— А тут и считать больше нечего. Баба с рождения агрессивная, чумовая была. Доставала его страшно. На свадьбе букетом по лицу ударила.

— Верится, конечно, с трудом. Но вы не могли бы попросить у приятеля адрес или телефон этой гадалки? Так, на всякий случай.

— Не вопрос.

Ирина привезла Валю домой. Перед этим они позвонили Дмитрию и убедились в том, что он уже на работе. После тяжелейшей ночи даже Ирина чувствовала себя разбитой и совершенно опустошенной. Валино состояние было трудно описать словами. Она вся осталась во вчерашнем дне, до страшных открытий, до самого тяжелого в жизни испытания, когда ее заставили сначала гореть заживо в костре отпущенных на свободу страстей, затем разглядывать пепел своей любви, доверия, надежды, ярости. Она поняла, что даже ярость умирает без надежды. Это какая-то ошибка — то, что ее тело продолжает бессмысленное существование после того, что пережила душа. Валя смотрела вперед и видела только выжженную пустыню.

— Вам нужно принять душ, позавтракать и лечь в постель. Необходимо поспать несколько часов, — сказала Ирина, обеспокоенно глядя на свою клиентку. Она знала, что острых приступов агрессии, отчаяния в ближайшее время не будет, но трудно предположить, как справится с экстремальной ситуацией организм. Когда человека лишаешь его соломинки, он может просто развалиться.

— Какой сон… — безучастно проговорила Валя.

— Хороший, крепкий. Я уйду лишь после того, как вы уснете.

Пока Валентина была в ванной, Ирина сварила два яйца всмятку, заварила зеленый чай и достала из сумочки ампулу с дорогим и сильным успокоительным средством.

Валя сделала над собой усилие и проглотила завтрак. Затем позволила Ирине расстелить постель, укрыть себя двумя одеялами и сделать укол. Ирина сжала ее запястья, снимая тахикардию. Затем представила Валино сердце, обвитое холодной скользкой змеей. Закрыла глаза и направила сгусток воли на эту змею. Та стала уменьшаться, терять блеск и силу и, наконец, отвалилась, как корочка на ране. Валентина глубоко вздохнула и слабо улыбнулась:

— Кажется, я действительно хочу спать, Ира. Можно на «ты»? Ира, опиши мне, пожалуйста, внешность той женщины, которая вчера была с Димой… Я нормально к этому отнесусь, просто знать хочу.

— Я ночью описывала ее внешность и дом, ты просто забыла. Женщина примерно сорока лет, стройная, худощавая, с короткими волосами.

Очень темпераментная. Она доминирует в отношениях. И, похоже, влюблена в твоего мужа. Для него это, скорее всего, просто секс в ситуации, когда трудно отказаться. Дом большой, за городом, я могла бы найти его по карте Московской области.

— Не нужно. Я знаю. Это дом Петра, шефа мужа. А женщина — Анжела, его жена. Хорошо. Больше не надо об этом. Я усну, а ты просто захлопни дверь.

— Валя, — склонилась к ней Ирина. — Запомни: почувствуешь недомогание, сразу вызывай врача. Поняла?

— Да, врача… — Валя повернулась лицом к стенке и задышала ровно и глубоко.

Когда она проснулась, в комнате было уже темно. В прихожей настойчиво звонил телефон. Валя хотела вскочить, но у нее отекли ноги. Она села, стала их растирать, но не почувствовала собственных прикосновений. Попыталась встать, только ноги ей не подчинились. «Отнялись! — в ужасе подумала она. — Что же это, господи!»

Вовка-Кабанчик пришел к огромному дому на Соколе за час до прогулки своего цуцика. Он волновался словно перед свиданием. С утра все шло как по маслу. Он пришел в облюбованный с вечера небольшой магазин, сразу направился в мясной отдел. Выбрал батон самой толстой вареной колбасы, с удовлетворением отметил, что она дорогая, затем, не глядя, прихватил бутылку вина, всю в блестящих наклейках, и встал в очередь в кассу. Прелесть магазина заключалась в жуткой тесноте. Впереди и сзади Вовки стояли люди с полными тележками всякой всячины. Мимо них протискивались другие покупатели, все друг другу мешали и охотно ругались и огрызались. Когда Вовку притиснули к кассе, у него просто выскользнул батон с колбасой и, как дрессированный, покатился к выходу. Прогуливающийся же охранник внимательно разглядывал дорогую бутылку в руке дешевого, мягко говоря, покупателя. Вовка торжественно водрузил бутылку на столик у кассы и, увидев сумму на мониторе, талантливо изумился:

— Да вы что? Сколько-сколько?

— Знать надо, сколько! — возникла кассирша. — Пришел, ишь умный. Ты когда такое вино пил? Это же ужас какой-то! Совсем обнаглели!

— Да, — скорбно сказал Вовка. — Никогда не пил и, наверно, не буду. Забирайте свое вино. Этот еще уставился. Оставляю, — обратился он к охраннику. — Пей сам. За здоровье моей собаки.

— Ах ты… — охранник сделал неловкое движение навстречу Вовке, наткнулся на поток выходящих покупателей, Вовка нечаянно сбросил на пол несколько пустых пакетов, поднял и, оказавшись на улице, с удовлетворением разглядел свою прекрасную добычу. Он разделил ее поровну. Позавтракал своей половиной и разорвал на кусочки вторую. У дома ушел подальше от будки охраны у ворот, приник к решетке. Они появились — не запылились. Добрая женщина и две собаки. Одна гуляла спокойно, а Вовкин цуцик носился по двору как угорелый. Оказавшись недалеко от ограды, он притормозил, принюхался, подбежал и начал с удовольствием поедать разбросанные сквозь решетку куски колбасы. Вовка смотрел на него из-за колонны. Пес вдруг поднял голову, и они встретились, два взгляда: усталый, слезящийся и шоколадный, блестящий.

— Что ж такое творится! — раздалось рядом. Женщина бежала к собаке. — Чарли, ты что нашел? Как не стыдно хватать что попало! Как будто дома тебя не кормят.

Вовка повернулся и быстро пошел прочь. Голова была переполнена информацией, сердце — чувствами. «Чарли его назвали. «Что попало. Дома кормят». Колбаса-то понравилась. Меня узнал. Дружок мой единственный».