Глава 39

Утром Дина выскочила из постели, осознав, что протяжный звон, вторгшийся в ее сон, на самом деле просто звонок в дверь. На пороге стояла Шура и требовательно смотрела на нее своими младенческими голубыми глазами:

– Ты что, девка, спишь так поздно?

– Что-нибудь случилось?

– Я жду тебя на холоду уже три часа.

– А почему?

– Чаю хочу. Булка, может, у тебя сладкая есть. Мне с утра никто пожрать не дал.

– Заходи. Какие проблемы!

Дина заварила чай, достала сливки, поставила на стол масло, варенье, сыр и столь любимые старушками этого дома «Свердловские слойки».

– Ой! Че у Лидки вытворяют! Полную машину добра привезли. Окна, двери красивые. Я ей говорю: «Лидка, че это у тебя делается?» А она гордая вся. «Ремонт», – говорит. Ну, думаю, черта…

– …с два тебе. Знаю, Шурочка. Ты именно так и думаешь. Жуй побыстрее, можешь остальное сложить в пакет и взять с собой. А я спущусь, посмотрю, что привезли бабе Лиде. Там, наверное, подруга моя приехала.

– Да, баба очень видная.

– Точно.

Но не успела Дина принять душ, как позвонил Сергей.

– Я из логова Козловой. Слушай, есть. До чего криминальные мозги у девицы. Все обшарил. Хотел уже уходить. Свет выключил. Смотрю, вроде бы одна розетка лишняя, ни к чему. Красивая такая, евростандарт. Короче, это и есть тайник. В общем, тут банковские чеки на энную сумму. Нал – штук восемьдесят. Мешочек с крупными бриллиантами. Думаю, целое состояние. Но здесь специалист нужен. Ну, и метрика эта пропавшая. При ней – маленькая стертая фотография. Парень какой-то молодой. Я присмотрелся – ба, Олег Федоров лет двадцать пять назад. Да, думаю, провел парень ночь любви. Как до сих пор жив после такого безопасного секса! Тьфу, тьфу, тьфу. Это я через левое плечо. Что ты думаешь делать?

– Да вот советуюсь: мы идем на преступление или как?

– Идем. Без вопросов. Не только Олег пострадал в ту ночь двадцать лет назад. Нужно прикинуть, сколько доченьке отвесят. Там вовсю идет размотка дела о киднеппинге и продаже органов для трансплантации. Ребята Павла Ивановича отыскали в одной из больниц немую старуху. Привезла ее «Скорая» с обморожением, без документов. На одежде, под ногтями – следы копоти. В общем, та самая Антонина из дома в Мамонтовке. Ее допросили с сурдопереводчиком. Рассказала, что была приставлена к детям, кормила их, мыла, давала лекарства. Опознала по фотографиям Панина, Сандру и, как и предполагалось, Раису Чеберяк. Был обыск у нее в офисе. Раису не застали. Изъяли любопытные документы. Например, переводы крупных сумм с ее личного счета в Москве на счет израильской фирмы «Новая жизнь». Учредителем оказался Панин. В Интернете обнаружен сайт этой фирмы, на нем объявления. Они предлагают состоятельным людям разные срочные качественные операции по пересадке органов. Подключен Интерпол. Возьмут ребят с минуты на минуту. А Раису пока не нашли. За домом следят, но там, похоже, никого нет.

Раиса подошла к одному из окон своего особняка, чуть сдвинула плотную штору, раздвинула жалюзи. Сомнений нет. Следят. Как вовремя она закончила дела! Продала несколько ресторанов, клубов, казино, оформленных на подставных лиц, деньги перевела на счет в Швейцарии. Верный, проверенный в боях нотариус оформил дарственные на имя Геры – на недвижимость на Кипре, во Франции, во Флориде. Деньги, казино в Лас-Вегасе, доходные дома в Лондоне и Нью-Йорке тот получит по завещанию. Через месяц на тебя начнут сыпаться подарки, мой дорогой мальчик.

Она поднялась в спальню, зажгла ночник под темно-фиолетовым абажуром и набрала его номер.

– Не спишь, мальчик? Голос у тебя сонный. Я вот что хотела сказать. Мне придется уехать, возможно, надолго – на месяц-два – за границу. Но тебя найдет мой человек, кое-что передаст, покажет. Ну, чтоб ты не голодал и не остался совсем без присмотра, пока меня не будет.

– Рая, да ты что! Есть у меня деньги. И в сериал один я сейчас пробуюсь. Ты со мной прямо как с маленьким носишься.

– Имею право. Я старая, одинокая тетка. И ты для меня маленький, любимый мальчик. Ты с этим не спорь. В общем, не тревожься ни о чем. Я о тебе позабочусь. Обнимаю. Спи.

Раиса посидела минут тридцать с закрытыми глазами. Затем открыла аптечку у зеркала, вынула ампулы с сильным сердечным препаратом и большой шприц. Потянулась за перекисью водорода, чтобы протереть место укола, но, спохватившись, махнула рукой. Она принесла все в гостиную на первом этаже, села на диван, зажгла маленькую настольную лампу и уверенно ввела себе в вену дозу, которая разорвала бы сердце лошади. Затем вызвала «Скорую»:

– У меня сердечный приступ, возможно, инфаркт. Я в доме одна. Запишите адрес… Это особняк, входная дверь будет открыта. Я внизу, в гостиной.

Вместе с бригадой «Скорой помощи» в дом вошли оперативники, которые вели наблюдение. Раиса еще была жива. Она смотрела страшными, расширенными, остановившимися зрачками и хрипела. Когда врач склонился над ней, из горла Раисы хлынула кровь.

Утром Павел Иванович читал в своем кабинете копию заключения патологоанатома:

– Раиса Чеберяк с помощью сильных сердечных препаратов в летальной дозе спровоцировала не просто инфаркт. Взрыв сердца.

– Круто. Как и положено крутой бабе, – заметил Слава Земцов. – А может, это кто-то ее?

– Нет. Сама. Она вызвала «Скорую» сразу после инъекции. Шприц и ампулы лежали рядом.

Вскоре оперативная группа вернулась из деревни под Волоколамском. На заброшенном огороде возле маленького садового домика, принадлежащего Петровым, было обнаружено захоронение. Тело мужчины, убитого ножом в сердце. Орудие убийства лежало рядом. После эксгумации эксперт позвонил Павлу Ивановичу.

– Идентификация проведена. Погибший – бывший капитан МВД Игорь Кулик. Убит ножом в сердце, удар смертельный. Перед гибелью употребил большое количество алкоголя с клофелином.

– Понятно. Отпрыгался Кулик. Видимо, отец погибшего Саши Петрова встретил его пьяного, предложил добавить, усыпил, привез на дачу и отправил на суд божий.

Дина в последний раз гуляла с Топиком по двору своего временного жилища.

– Ты знаешь, мой золотой заяц, сегодня праздник. Католическое Рождество. Ричард прислал нам подарки. Мы еще погуляем чуть-чуть и поедем домой. Будем праздновать и прятаться от всех. Нам надо наконец побыть вдвоем.

Сердце ныло. Дина злилась на него. Это же просто маразм. Настолько не уметь выходить из ситуаций, которые сама же и создает. Дина хотела подняться за вещами и позвонить Николаю Ивановичу, чтоб приехал за ними, попрощаться с соседями. Но вдруг решительно надела на Топика поводок и повела его на шоссе – ловить такси.

Минут через сорок она уже купала собаку в своей квартире. Потом долго лежала в горячей ванне, смывая усталость и пытаясь избавиться от переживаний. Затем, накинув белый пушистый халат, накрыла столик у камина в маленькой спальне. Разложила на ковре шелковые цветные подушки, отключила все телефоны и подала ужин на двоих. Осетрину на гриле, черную икру, розовое шампанское, сырую телячью вырезку и клубничное мороженое под шоколадной крошкой. Лишь после ужина, помыв посуду, открыла коробку с рождественским подарком от Ричарда. В центре короткого колье из трех ниток розовых бриллиантов сияла изумрудная звезда. Дина надела украшение и развернула большой сверток, перевязанный алой лентой. Там была рыжая собака из чего-то мягкого, упругого, приятного на ощупь. Она протянула порядок застывшему от изумления Топику, тот резво схватил его, прикусил, стал изо всех сил трясти. У игрушки зашевелились лапы и засверкали красным светом глаза. Они играли, смотрели телевизор, потом гуляли по оранжерее и смотрели на звезды.

– Ну, что, пойдем спать?

Топик согласно завилял хвостом.

– Лапочка моя, ты очень устал, – умилилась Дина. – Только минутку еще. Секундочку. Чуть-чуть подожди.

Через час Топик спал на ковре у камина, изредка поднимая веки и уши. До спальни они еще не дошли. «Сколько же можно, – просыпаясь на секунду, думал пес, – говорить одно и то же?»

– Я люблю тебя, Вера.

– Я скучаю без вас, Нина, Дашенька.

– Я скоро заеду к тебе, баба Лида.

– Я обожаю вас, Александр Васильевич.

– Я приеду к вам на Новый год с подарками, Валентина Ивановна.

– Мне не хватает тебя, Неля. Помирись, пожалуйста, с мужем. Он вовсе не такой плохой. В том смысле, что бывают и хуже.

– Сережа… Нет, сейчас не стоит приезжать. Мы уже спим. Я жду тебя завтра. Думаю о тебе. Только, пожалуйста, давай не будем больше лезть в чужие, страшные дела… Ну, разве что… ну, если уж очень важное…