15
Если бы сейчас на землю упала комета или объявили об изобретении эликсира, делающего зубы навечно здоровыми, я бы этого не заметила. Иной реакции от человека в этом случае, наверное, и ждать нечего, любой бы охренел, узнав о себе такое. Но надо все по порядку.
— Признаю, поработали вы отлично. — Остапов с уважением листает папку с документами. — И Старик ваш — молодец! Когда мы захотели собрать эти документы, то оказалось, что информация, касающаяся воспитанницы Элизы Климковской, исчезла. Мы многих расспрашивали, но молодые сотрудники ничего не могли объяснить, а старых вдруг повально подкосил маразм. Я должен был догадаться, но мне и в голову не могло прийти, что они все сговорились! По опыту знаю, что интернаты — это не то место, где между людьми устанавливаются теплые отношения, но ваш, наверное, был исключением.
— Верно. — Рыжий усмехнулся, он тоже не верит его панегирику, все он знал, этот сукин сын! — Мы и правда были семьей. И остались.
— Вот и я о том же. Как я понял, в Новопокровске вы нашли всех персонажей, но почти сразу живых свидетелей не осталось?
— Мы их не убивали. — Нам только обвинения в убийствах недоставало, думаю я. — Они сами поубивали друг друга, они ненормальные!
— Допускаю. Тогда встречный вопрос: кто убил полковника Корбута? Да, он вышел в отставку, но это был наш человек. Кто застрелил его, Климковский или тот, второй?
— Мы застали какого-то парня около трупа, даже слышали, как он входил в квартиру, так что да, думаю, он убил. А вот кто прослушивал квартиру полковника и что искали у него? И на кой хрен кто-то устроил такую сложную интригу? Чем сложнее план, тем больше риска, что что-то пойдет не так. Кто был тот парень?
— Этого мы пока не выяснили.
— Хорошенькое дело. Но хоть предположения у вас есть?
— Нет. Элиза, я работаю на организацию, возможности которой огромны, но даже мы не всесильны. Когда установим личность убитого, тогда станет ясно, кто прослушивал квартиру полковника и что там искали. А сами вы как думаете?
— Я думаю, вам лучше убрать руку, пока я не выцарапала вам глаза, кэп. А насчет того, кто бы это мог быть, то мы тут решили, что в этом деле есть и третья заинтересованная сторона. Кто-то ужасно хочет избавиться от меня, но убивать почему-то не собирается. Ну, по крайней мере, пока именно так все выглядит.
— Горячо.
— Давайте, Алекс, не тяните, выпустите из мешка всех котов, они там уже извелись.
— Вы правы. Но именно всех котов у меня в мешке и нет, потому я тут. Я надеялся, что вместе мы сможем докопаться до истины. С чего для вас началась эта история? Лиза, прошу, расскажите правду. Я знаю, вы мне не доверяете, но вы же ничем не рискуете.
— Возможно. Все началось с того, что мне захотелось прогуляться от остановки Иванова — до проспекта вдоль «тещиного языка». Отличный был вечер, на Зеленом Овраге жгли листья. Если бы шел дождь, я бы села в автобус и ничего не случилось бы. Рыжий, ты прав, дым от сожженных листьев очень вреден, смотри, что стряслось!
— Лиза, прекрати.
— Но это же правда! Все началось, когда мне под ноги выкатился человек с синяком вместо лица. Связанный, в дорогом костюме. И я не нашла ничего лучшего, как притащить его к себе домой и послать Рыжему сигнал SOS. А через несколько дней убили Сашку. Я пока не понимаю, кому он помешал, но именно после его убийства вы и нарисовались в моей жизни, капитан Остапов. Милое совпадение, вы же не из полиции, и туда меня ни разу не вызывали.
— Резонно.
— Да, но это не моя догадка. Это Корбут ткнул нас носом в очевидное. Я все приняла за чистую монету, а Корбут сразу понял, кто вы есть. Он был хитрый старый лис, и мне очень хочется знать, в чьей игре он выступал фланговой пешкой.
— Выясним, дайте время. — Остапов рассматривает мои ноги, как что-то целиком новое для себя. — А что дальше?
— А потом была Ирка. Я в последнее время часто видела ее на проспекте, но не знала, что она больна. Рыжий повез ее в больницу, затем появился Стас — после стольких лет! — и заставил меня поехать к Деберцу. А дальше вы все знаете. И мне нужны объяснения. Кто напал на дом Стаса? Вы с ним связаны? И как все это касается меня? Собственно, я хочу услышать, что, черт возьми, происходит?!
— Старые долги.
— Что?!
— Объясняю. — Остапов оторвался от созерцания моих ног и приклеился к моей груди. Маньяк какой-то. — Эта ситуация вызревала почти шестьдесят лет. Это цепочка ошибок, совпадений, предательств, а крайней оказались вы, Элиза, потому что именно в вас теперь дело. Вы уже знаете, что вашим биологическим отцом являлся Клаус-Отто Вернер, убитый недавно?
— И что?
— А то, что по его завещанию вы — его единственная наследница, а стоимость наследства — миллионы евро, недвижимость и процветающее предприятие.
— Господи...
— Вот именно.
— Но... как?! С какой стати?
— Это мне неизвестно, но если вы докажете, что именно вы — его дочь, то все будет вашим. К сожалению, мы так и не нашли ваше первое свидетельство о рождении, но если оно не будет найдено, то генетическая экспертиза, заказанная адвокатами Вернера, конечно, подтвердит отцовство Клауса. Если вы доживете до нее.
— А вам какое дело? Это мое наследство, а не ваше. Или ваша служба уже придумала способ наложить на него лапу?
— Нет, дело совсем не в этом. Вернее, дело не в наследстве. Я давно ищу канал, по которому в Европу с Ближнего Востока попадают наркотики, и выследил, но доказательств недостаточно.
— Только не говорите, что Вернер перевозил наркоту в своих осветительных приборах.
— Каких приборах?
— Ну, он же производил осветительные приборы?
— Кто вам это сказал?
— Андрей...
— Давайте забудем о нем на время. Он солгал вам, и если бы вы читали газеты, то знали бы, что господин Вернер производил на своих фабриках кофе, вот этот самый, что мы сегодня пили — отличный кофе, хоть в зернах, хоть растворимый.
— Глупость какая-то...
— Так и есть. Я уверен, что именно в мешках с сырьем для фабрик Вернера и прибывали наркотики. Правда, сам Клаус до поры об этом и не подозревал, а когда узнал, погиб.
— Вы хотите сказать, что старика убил его же сын?
— Андрей не его сын. Он — сын Анны, жены Клауса. Правда, Вернер усыновил Андрея.
— Не понимаю...
— Лиза, парень наврал нам с три короба. Может, считал нас идиотами.
— Рыжий, да мы и были идиотами! Так что о смерти матери он мог тоже наврать.
— Значит, Анна — жена Клауса?
— Да. И у них были неплохие отношения, но в последнее время испортились — такая у меня информация.
— Но зачем кому-то понадобилось убивать Вернера?
— Возможно, он узнал то, что не следовало, и не захотел молчать.
— А при чем здесь я?
— Вы — наследница, и сейчас вас разыскивают адвокаты Вернера.
— Так почему я до сих пор жива?
— Потому что, если вы умрете, все деньги и прочее имущество отойдут нескольким благотворительным фондам. Вы им нужны живой.
— А зачем меня впутывать в неприятности?
— Потому что, если вы вдруг, например, окажетесь в тюрьме, наследством будет распоряжаться Совет директоров и все останется как раньше. Андрей входит в состав Совета директоров.
— И Сашку убили, чтобы подставить меня?
— Именно. И все бы у них получилось, но мы уже шли по следу. Я сразу понял, что вас подставили. Грубо, но это было первое, что они могли сделать. Хотя очень глупо и слишком очевидно: у вас нет таких денег, чтобы нанять киллера, а пьяницу можно убить гораздо проще, не привлекая внимания. Но, уверяю вас, полиция бы разбираться не стала, повесили бы на вас заказное убийство и все.
— А Деберц...
— Когда стало понятно, что полиция не имеет к вам претензий, на сцену вышел Деберц. Им пожертвовали, чтобы опять же подставить вас. Кроме убийства хотели добавить и сбыт наркотиков. Уже были готовы фотографии той вашей встречи — но планы поменялись, Андрей понял, что это ничего не даст. Тогда он просто позвал Деберца к вам в квартиру и застрелил его. Труп спрятал в шкафу и сообщил в полицию. Соседки, кстати, все до единой, видели, как входил Деберц. Но это тоже глупость, экспертиза установила точное время смерти, а у вас, Лиза, на это время — железное алиби. Вы же не сказали ему, что едете хоронить Ирину и можете задержаться?
— Нет.
— Ну вот. Андрей рассчитывал на ваш обычный график и попал впросак.
Кто знает, как оно было. Может, Андрею просто надоело сидеть взаперти и он застрелил Деберца, чтобы утолить раздражение. Или же не хотел, чтобы Деберц болтал лишнее о его делах. Или тот сам застрелился, осознав свое несовершенство и полную неэстетичность.
— Не сходится. — Вадик молодец, я тоже об этом подумала. — Из чего он его застрелил? У Андрея не было никакого оружия.
— Вы уверены? А вот я сижу и смотрю именно на это оружие.
— Что?
— Вот оно.
Остапов берет из кучки вещей ручку. Нет, быть того не может! Это простая ручка.
— На ней отпечатки пальцев Лизы. Он брал ее носовым платком, а потом просто вернул ее туда, где она лежала. Это зафиксировано в протоколе, кстати. Мы ждали вас. Имейте в виду, там еще два патрона. Так что только Андрей мог воспользоваться ею, потом вышел из квартиры и был таков. Вы хорошо его прятали, соседки его не видели, и никаких доказательств пребывания Андрея у вас нет. Он тщательно протер все поверхности. Кроме тыльной стороны раковины в ванной. Он рассчитывал, что мы застанем вас, Лиза, с трупом, найдем орудие убийства — и все, дело готово.
А я еще удивлялась, как это Андрею оставили такую красивую ручку? Вот ведь сукин сын!
— У него могло это получиться.
— Могло. — Остапов легко касается пальцами моей щеки. — И вышло бы, если бы мы не убрали полицию из уравнения — изначально.
— А при чем тут Стас?
— Он заподозрил, что происходит что-то неладное, начал расспрашивать, интересоваться, следил за Деберцем. Видел, как он входил в вашу квартиру, а потом вышел Андрей. Он сразу мне позвонил, потом — вам на сотовый, мы договорились, что он задержит вас у себя дома, пока мы будем работать у вас дома. Но кто-то уже свел концы с концами и прислал к нему убийц. Именно по его душу приходили те трое, а вот кто их послал, нам пока неизвестно.
— Тогда почему Стас звонил вам? Я же слышала!
— Потому что я был единственным, кому он в этой ситуации мог доверять. Почему — неважно. Мы просто хотели подержать вас в стороне от всего. Вы вывезли трупы, вас бы арестовали, а вы все нам спутали, сожгли две хорошие машины и ушли. Ну кто мог предположить, что вместо того, чтобы уехать из города немедленно, вы поедете домой? А труп в вашем шкафу мы оставили в спешке, и вы не придумали ничего лучше, чем просто вытащить его из дома и бросить на улице. Дилетанты — люди непредсказуемые. Ни один профессионал не вернулся бы в квартиру, зачем вам-то понадобилось возвращаться, объясните мне?!
— Я хотела забрать свои украшения и вымыть голову.
Остапов трясется от беззвучного смеха.
— Лиза, это просто неподражаемо.
— Не понимаю, что вас так развеселило. А зачем вы хотели арестовать меня?
— Для вашей же безопасности. А вы тем временем едете в Новопокровск, и хорошо еще, что Стас просмотрел большинство документов в папке. Кстати, я звонил в больницу, он жив.
Он живучий, как все мы. Нас так просто не возьмешь, не той мы породы. Давай, Стасик, держись за жизнь, она того стоит. Кто знает, как оно дальше все обернется, но мы будем друг у друга — ты, я и Рыжий. А потом мы плюнем на все и поедем в Березань к Старику, и пойдем на реку, и зажжем костер, напечем картох — и все будет как раньше. Ну, почти все. Кук с Иркой слишком далеко забрели, но мы встретимся когда-нибудь. Потому что душа — куда она девается? Может, ты это уже знаешь?
— И что теперь?
Правильный вопрос, Рыжий. Что теперь? Я много чего до сих пор не понимаю.
— Теперь... Нам надо связаться с адвокатами Вернера. — Остапов хмурится, что-то обдумывая. — А потом играть в открытую. Я должен отследить каналы, по которым идут наркотики, а вы должны как-то обустроить собственную жизнь. Так что наши интересы совпадают.
— Возможно. Но я не понимаю, к чему в этой истории Климковский и Корбут?
— К сожалению, я этого тоже пока не знаю. А кто-то знал, что рано или поздно вы свяжетесь с Корбутом, и устроил вам ловушку.
Значит, есть что-то, чего ты не знаешь, всезнайка? Ты многого не знаешь. Например, о негативе, о фотографиях и документах, и о моем свидетельстве о рождении, и о газетной вырезке тоже....
«Надо изучить жизнь и смерть Клауса Вернера», — так говорил Корбут, а у него были в голове мозги. И та газетная вырезка, что лежала в тайнике, — я не верю в такие совпадения. Анна Вернер и Люба Климковская похожи, как близнецы. Значит, Корбут нашел, что их связывает, но что? Старик откопал ответ на вопросы, а мне оставил только намек.
— Я хотела бы просмотреть материалы, собранные вами на Клауса. Они у вас?
— У меня, конечно, но там нет ничего существенного.
— Все равно. Я хочу их увидеть.
— Хорошо, поедем.
Мы садимся в машину и едем туманными улицами. Все порядочные люди на работе, и только мы слоняемся, как неприкаянные. Как же я проморгала этого гада Андрея? Или он хороший актер, или что-то не сходится. Но когда все закончится, я заведу себе кота. Он будет спать в моей кровати, воровать со стола разную мелочовку, ждать меня с работы. А когда придет время кошачьих свадеб и он дернет за какой-нибудь королевой подворотни, я только улыбнусь. Он вернется, отощавший и довольный, я выведу ему блох, и мы снова будем жить, как жили.
— Куда это мы приехали?
Дом старый и неприметный, стоит среди таких же развалюх в частном секторе. Только соседние дома еще более заброшенные.
— Заходите, не бойтесь.
Кто боится? Мы умеем о себе позаботиться. И не только о себе.
— Что у вас тут?
— Конспиративная квартира.
— О как! Но теперь мы о ней знаем!
— Конечно. Как вы уже поняли, я не имею никакого отношения к полиции, к ФСБ — тоже. Но даже от службы, в которой я работаю, у меня есть небольшие тайны. Например, вот этот дом. Прошу садиться. Сейчас найду нужные файлы, и мы посмотрим, что я пропустил в своих изысканиях. Вы ведь тоже не все мне сказали? Что вы скрыли, Элиза? Хотя я могу вас понять.
— Вы слишком много говорите.
— Это чтобы снять напряжение.
— Лучше выпейте валерьянки.
Он какой-то миг смотрит на меня, потом начинает хохотать.
— Никогда еще не встречал такой удивительной женщины! Элиза, смех заменяет визит к врачу. Мне нравится ваш стиль.
— Что вы нашли?
— Пожалуйста, садитесь к монитору. Что вы хотите знать?
— Все.
— Клаус-Отто Вернер, родился 18 октября 1944 года. Родители... неважно, они погибли во время бомбардировки Берлина в 1945-м, а ребенка поместили в приют, где в 1948 году его разыскал дядя, брат его матери, Адольф-Мария фон Штромбек, он и забрал племянника к себе. Вот несколько фотографий. Кстати, дядя Клауса, этот самый фон Штромбек, был тот еще жук! Во время войны он сидел в своем замке в Тироле и на первый взгляд не участвовал ни в чем, но ходили слухи, что именно он руководил одним из подразделений военной разведки. Правда, этого так никто и не доказал, как и его связи с Борманом. После войны фон Штромбек оказался в Восточной зоне и достаточно долго жил в Дрездене, потом переезжал с места на место, пока окончательно не уехал в Западный сектор, где жил до самой смерти, а умер он три года назад. С племянником всегда поддерживал самые тесные родственные отношения. Остальное неинтересно.
— Распечатайте мне фотографии.
— Зачем?
— Так мне хочется. Для семейного альбома.
— Что-то вы крутите, Элиза. Ну ладно. Давайте дальше. Вот учеба в Берлинской академии, научные работы. Как ученый Клаус подавал большие надежды. Вот, бывал в Союзе, два раза, второй даты нет.
— Думаю, в архивах есть документы...
— Которых мы никогда не увидим. Дорогая моя, кто вам разрешит просматривать такие архивы?
— Ладно, дальше.
— Вот женитьба. На гражданке России Анне Петровне Вольской.
— Что?!
— Не понимаю. Что вас удивило?
Я тебе пока не скажу. Но я все поняла. Таких совпадений не бывает — возможно, это просто исключение. Анна Вернер носила фамилию Вольская. А ее мать...
— Кто родители Анны?
— Это важно?
— Принципиально важно.
— Сейчас выясню. Да, вот... мать, Оксана Ивановна Вольская, отец — неизвестен. Довольны?
— Полностью. А Андрей — сын Анны?
— Его вывезли из страны ребенком, Анна тоже была матерью-одиночкой, она бывала за границей в качестве переводчика, а в тот раз взяла с собой сына на экскурсию. У нее здесь осталась мать, но Анна Петровна не поддерживала с ней никакой связи с момента выезда. Что вы скрываете, Элиза?
Уговаривать меня можно до второго пришествия. Я еще не решила, стоит ли тебе доверять. То, что тебе доверял Стас, для меня пустой звук, он мог и ошибаться, а вот я не могу себе позволить ошибиться, ни за что. Нам с Рыжим это может обойтись слишком дорого, и тогда никакого кота я не заведу, и много чего не сделаю, а у меня есть планы.
— Как они познакомились с Клаусом?
— Я уже сказал, она ездила в Германию, сопровождая туристов, они с Клаусом столкнулись в какой-то галерее и через неделю уже поженились. Анна так и не вернулась в Россию. Что еще вам хочется знать?
— Да многое, например...
— Например, кто же все-таки отделал Андрея и как он оказался в той машине? — У Рыжего лопнуло терпение. — Как случилось, что он упал под ноги именно Лизе? Где он сейчас? Кто подстрелил Стаса? Зачем Ирку заставляли возобновить знакомство с Лизой? И главное, с какой стати Клаус оставил все Лизе, а не Андрею, которого фактически вырастил и воспитал? Полно вопросов, а мы переливаем из пустого в порожнее. У тебя есть ответы на эти вопросы? Кто ты такой и что тебе на самом деле нужно от нас?
— Вадик...
— Помолчи, Лиза. Я наблюдаю за этим типом. Мало того что он откровенно клеится к тебе, так он еще вешает нам лапшу на уши. Или я ошибаюсь?
Молодец, Рыжий, все сразу стало на свои места. Действительно, мы выслушали уже столько вранья, что хватит на десять пар ушей. С чего мы решили, что Остапов говорит правду? Нам нужно выяснить, кто есть кто, иначе нет смысла все это копать, лучше вернуться и ждать, когда кто-то пустит мне пулю в спину или подбросит очередной труп.
— Я на такой стадии расследования, что не могу ничего вам сказать. Собственно, я только начинаю понимать, что происходит, и хочу выяснить, кто именно убил Клауса Вернера и почему с вами поступили таким образом.
— Именно это и мы хотим знать. Совпадение.
— А потому я предлагаю объединить усилия. — Остапов серьезно смотрит на нас. — Ничто не проходит бесследно, особенно преступление. Знаете, если бросить в воду камень, он утонет, но круги разойдутся, и будет видно, где камень утонул. Всегда есть человек, который что-то знает. И хотя в этом деле свидетели мрут как мухи, это ничего не значит. Когда мы найдем людей, инсценировавших похищение и убивших Клауса Вернера, они-то нам все и расскажут.
Конечно, расскажут. И я даже знаю, с кого начну поиски. Желтая машина, из окна которой расстреляли Стаса. Я найду тачку и ее пассажира. Я запомнила часть номера, это моя любимая цифра — 44. Ну сколько может быть желтых машин с таким номером? Вот и я думаю, что немного.
— Лиза, что ты придумала? — Рыжий видит меня насквозь. — Ну давай, колись.
— Мне нужна база данных нашего неподкупного ГИБДД.
— Что ищем?
— Желтый «Ниссан-Микра» с двумя последними цифрами 44.
Остапов защелкал кнопками. Интересно, откуда у него эта база? Врет он все, как сивый мерин врет, а значит, на него нельзя положиться. Но это неважно — сейчас. Пока неважно.