Книга: Том 14. Дневник писателя 1877, 1880, 1881
Назад: 646
Дальше: 648

647

…из литераторов говорили мало. — П. В. Засодимский в письме к А. И. Эртелю (1855–1908) от 31 декабря 1877 г. пишет: «…на могиле говорили речи. Первым — Панаев (В. А. Панаев, 1822–1899.— В. В.), вторым Достоевский <…> После Достоевского говорил я» (Рус. лит. 1967. № 3. С. 161). Из литераторов, кроме Засодимского и Достоевского, говорил поэт и журналист Л. К. Панютин (1829 или 1831–1882). В отчете Засодимского «Похороны Некрасова» говорилось, что на похоронах поэта «литературный мир был также почти в полном сборе. Здесь были: Салтыков (Щедрин), Плещеев, Шеллер, Михайловский, Достоевский, Мордовцев, Данилевский, А. Потехин, Буренин, Стасюлевич, Григорович, Вейнберг, Сергей Максимов и много других. Вернее, впрочем, было бы назвать отсутствовавших, хотя таких, по-видимому, не было» (С.-Петерб. ведомости. 1877. 31 дек. (11 янв.). № 360). Далее, говоря о речах, произнесенных над гробом поэта, Засодимский писал: «Первым говорил Панаев. Сказав, что Некрасов, будучи самородком, благодаря своей встрече, на заре своей жизни, с другим самородком, Белинским, вышел на путь, стяжавший ему славу народного поэта, г-н Панаев, на основании своего 38-летнего близкого знакомства с покойным, торжественно удостоверил, что Некрасов и как человек был на высоте своего поэтического дарования. Вторым оратором выступил г-н Достоевский. Он сказал, между прочим, что Некрасов как истинный человеколюбец в своих произведениях изображал женщину в образе матери, любящей своего ребенка, и что в своих песнях, бывших верным отголоском человеческих страданий, он явился продолжателем Пушкина и Лермонтова. Последний, по мнению оратора, если бы прожил долее, непременно выполнил бы то, что выпало на долю Некрасова. Вслед за тем в толпе раздался голос неизвестного оратора. Речь его была импровизациею на тему, что со смертью Некрасова Россия лишилась не только поэта, но и гражданина в лучшем значении слова. Над могилою Некрасова были произнесены также стихотворения. Вот одно из них, вызвавшее знаки всеобщего сочувствия:
Замолкла муза мести и печали…
<span class="etc">и т. д.

Из сказанных еще речей заслуживает быть отмеченною речь одного из литераторов, развивавшего весьма красноречиво мысль, что истинное торжество для Некрасова настанет <…> еще впереди, когда вдохновенные песни его будут повторяться в каждой избе, в каждой лачуге, словом, в той среде, для которой его лира звучала особенно сильно… Впрочем, и сегодняшняя овация, импровизированная в честь великого поэта, была свидетельством, что к нему отнюдь нельзя применить заключительной строфы одного из его стихотворений:
Со всех сторон его клянут
И только труп его увидя:
Как много сделал он — поймут,
И как любил он — ненавидя!»
<span class="etc">(Там же).

Еще до выступлений, и литераторов и нелитераторов, слово о Некрасове сказал священник М. И. Горчаков (1838–1910). Его речь показалась чересчур «либеральной» и вызвала недовольство высоких сановников и царя. Горчакову было сделано серьезное внушение (см. об этом Ломан О. В. Речи П. В. Засодимского и М. И. Горчакова на похоронах Н. А. Некрасова // (Рус. лит. 1967. № 3. С. 163–165). Именно с Горчаковым, этим «духовным лицом», Достоевский полемизировал позднее в «Братьях Карамазовых».
Назад: 646
Дальше: 648