V. III
Но не будет эха от слов,
Как крови не впитает камень…
Вокруг лежал снег.
Марина удивленно оглянулась – ведь последнюю неделю температура воздуха уверенно держалась выше нуля даже ночью, а днем, на солнце, иногда даже поднималась до плюс пятнадцати. Да и вообще, бескрайняя снежная равнина в середине апреля – это как-то… странно, что ли?
Несмотря на лежащий снег, холод совершенно не ощущался. Может, это ненастоящий снег? Велагина наклонилась, подхватила горсть колких снежинок. Они были… нет, нетеплыми, но примерно той же температуры, что и ее кожа, хоть и таяли, как положено нормальным снежинкам.
Стоп. А откуда вообще взялась бескрайняя снежная равнина, если Марина сейчас, вообще-то, в городе? Больше того, она у себя дома, и буквально полчаса назад легла спать. Легла, почитала немного перед сном, потом погасила свет, закрыла глаза, устроившись поудобнее, и…
Все правильно. Заснула.
– То есть я во сне? – задумчиво пробормотала девушка. – Забавно… Интересно, что здесь можно делать?
– Все, что угодно. Ведь это ваш сон, – раздался незнакомый голос.
Она резко обернулась.
Синеглазый блондин лет тридцати пяти – сорока, среднего роста, хорошо сложенный, с резкими чертами лица и очень бледными губами. Темный кожаный плащ старинного покроя распахнут, под ним черная рубашка и брюки, на поясе – ножны с кинжалом. Охарактеризовать его можно было буквально двумя словами – странный тип.
– Что вы имеете в виду? – уточнила Марина, отступая на шаг. Только сейчас она заметила, что стоит на снегу в модельных городских сапожках на тонком и относительно высоком каблуке, но не проваливается. Заметила, удивилась – и тут же провалилась по колено.
– Только то, что я сказал. В данный момент вы спите в своей кровати. Здесь – пространство вашего сна, которое вы можете менять по своему усмотрению и которое само меняется в соответствии с вашим восприятием. Кстати, если бы вы не осознали, что стоять на снегу, не проваливаясь, невозможно, вы так и не провалились бы.
– И я могу сделать здесь, к примеру, лето? Траву, солнце, озеро…
– Просто представьте, как все меняется.
Марина закрыла глаза. Представила, как за считаные мгновения истаивает снег, стекаясь ручейками в низину между тремя холмами, обнажая черную, плодородную землю, как оживают в прогретой солнцем почве семена трав и полевых цветов, пробиваются наружу, к свету. Черная долина покрывается мягким зеленым ковром, по которому в беспорядке разбросаны желтые, синие, красные, фиолетовые, оранжевые, розовые, голубые островки простых полевых цветов. Меняется и она сама: вместо блузки, юбки, сапог и куртки – джинсы, летние сандалии и майка, уложенные в прическу волосы превращаются в удобный и практичный хвостик, исчезает косметика с кожи… Закончив, Марина открыла глаза.
Вокруг, сколько хватало зрения, расстилалась зеленая долина. Невдалеке сверкало на солнце чистейшее озеро, а у ее ног, касаясь сандалий и джинсов, голубел кустик незабудок.
– Ничего себе… – ошарашенно проговорила девушка. – И в самом деле работает…
И просто так, из чистого озорства, представила, как кожаный плащ незнакомца превращается в голубиные крылья.
Ничего не произошло.
Незнакомец улыбнулся.
– Я – не часть вашего сна, Марина. На меня вам не удастся воздействовать – все же я опытный сноходец и умею защищаться даже в чужом сне.
– То есть вы пришли специально?
– Разумеется. Возникла необходимость с вами встретиться и поговорить. К сожалению, подойди я к вам на улице или в кафе – боюсь, вы очень быстро указали бы мне конкретный, хоть и не очень точный, адрес, по которому мне, на ваш взгляд, необходимо отправиться.
Велагина округлила глаза.
– Никогда не слышала, чтобы такое заворачивали вместо обычного «послать на», – с некоторым уважением сказала она.
Незнакомец рассмеялся – сухо, колко, но невраждебно.
– Все же я разговариваю с дамой и считаю необходимым вести себя соответствующе. – Он галантно поклонился, и девушка вспыхнула до корней волос. – Так вы не откажете мне в разговоре и заодно прогулке к вашему чудесному озеру?
– Не откажу, – растерялась Марина.
– Вот и хорошо. Позвольте предложить вам руку?
Ей казалось, что она сошла с ума. Но все вокруг ощущалось совершенно реальным, естественным, правильным – даже этот странный человек со странными, старомодными манерами.
– О чем же вы хотели со мной поговорить?
– Вы себе даже не представляете, сколь о многом мне хотелось бы говорить. Но придется, к сожалению, о деле. Хотя сначала я попросил бы вас ответить на один вопрос, который может показаться вам отвлеченным, хотя на самом деле таковым не является.
– И что же это за вопрос?
– Представьте себе, что у вас есть друг. Нет, не надо вспоминать кого-либо из реально существующих друзей, лучше придумайте некоего абстрактного друга. Близкого вам по духу человека, которого вы, по вашему мнению, хорошо знаете, которого очень цените и любите, уважаете за его поступки, сходитесь – опять же, по вашему мнению – во взглядах, и так далее. В общем, хорошего друга. Представили? Хорошо. А теперь представьте, что вы узнали о нем какую-то страшную тайну. Страшную не в том смысле, что очень тайную, а в том, что очень страшную. Как вы станете к нему относиться?
Марина размышляла недолго.
– Если мы действительно друзья, это никак не отразится на моем к нему отношении, – ответила она.
– Вы в этом уверены? А если эта тайна – ну, к примеру – его маленькая страсть к жестокому убийству девочек двенадцати-четырнадцати лет, с предшествующим и последующим изнасилованием? Причем страсть, которую он время от времени удовлетворяет – соответственно, насилуя и убивая. Вы сможете относиться к нему по-прежнему? Учтите, я имею в виду не эпизод из прошлого, в котором он раскаивается, а увлечение в настоящем. Увлечение, в котором он не видит ничего предосудительного. – Велагина вздрогнула, а незнакомец продолжал: – Вот как вы к такому отнесетесь? «Он мой друг, и я буду на его стороне в любом случае» или все же есть что-то, что нельзя простить даже самому близкому человеку?
– Я думаю, что все же есть такие вещи, – после минутного раздумья сказала Марина. – Человек, для своего развлечения убивающий детей, не может быть моим другом. Если он был моим другом, а я не знала о его… увлечении – это значит только то, что моим другом был другой человек, не существующий в реальности. Я, наверное, путано объясняю…
– Что вы, я прекрасно вас понимаю. А если речь не о таких крайностях? Например, разработка и продажа нового наркотика, вызывающего привыкание со второй дозы и обеспечивающего летальный исход в течение максимум года? Это не так страшно, как убивать девочек, но…
– Я бы не сказала, что это не так страшно, – перебила его Марина. – Продажа наркотиков – это даже хуже убийства. Человек, продающий наркотики, убивает практически каждого, кто у него эту дрянь покупает. Если смотреть по причинно-следственной связи, именно продавец наркотиков будет причиной преступлений, совершенных теми наркоманами, которых подсадил он. Они будут грабить, убивать – по его вине, пусть и косвенной. Конечно, в первую очередь виноваты они сами – но они такими стали тоже потому, что кто-то когда-то дал им попробовать первую дозу.
– Браво! – совершенно серьезно сказал незнакомец. – Вы меня восхищаете. То есть друга-наркоторговца вы не простите точно так же, как друга-маньяка.
– Даже в большей степени. Маньяк – он ненормальный. Больной. Его преступления – не полностью его сознательный выбор, его толкает на убийство его неправильность. Конечно же, есть случаи, в которых не наблюдается патологического…
– Простите, что перебиваю, но, быть может, обойдемся без лекций по психиатрии? – Он улыбнулся. – Честно говоря, я не очень хорошо в ней разбираюсь.
– Хорошо. Я просто хотела сказать, что маньяк, убивающий девушек, может быть виновен в своих преступлениях меньше, чем продавец наркотиков. Я не говорю про наркоманов, для которых распространять отраву – единственный способ добыть дозу, они сами такие же жертвы, хоть это их и не оправдывает. А вот тот, кто производит и продает оптовые партии наркотика – он виновен в большей степени, чем кто-либо еще.
– Прекрасно. Повторюсь, я восхищен. Вы делаете на удивление верные выводы, – незнакомец поклонился. – Я не мог ждать от встречи с вами большего. Теперь же прошу меня простить – мне пора. Полагаю, мы с вами еще встретимся.
– А как же второй вопрос?
– В нем отпала необходимость. До свидания, Марина. Разговор с вами оказался настоящим удовольствием.
Он растворился в воздухе. Быстро и бесследно.
Марина протерла глаза, но ничего не изменилось.
А через мгновение она проснулась в своей кровати. За окном был слякотный простуженный апрель, солнце в последний раз выглядывало из-за облаков недели полторы или две назад, зеленая трава обещала покрыть газоны и лужайки в лучшем случае через месяц, и сандалии из шкафа следовало доставать никак не раньше.
– Чертовщина какая-то, – пожаловалась девушка растрепанному отражению в зеркале и пошла умываться. Все равно через минуту должен зазвонить будильник, требующий идти постигать тонкости патологической психиатрии.
За окном шел липкий, комковатый не то дождь, не то снег. Он шел уже который час – проснувшись, Марина обнаружила его за стеклами, она видела его из такси, а теперь третью пару подряд созерцала через огромные окна аудитории.
Преподаватель, старенький профессор Кличков, что-то бубнил у доски – Велагина не слушала его. В конце концов, ей, аспирантке-отличнице, простится отсутствие небольшой части конспекта, не говоря уже о том, что этот самый конспект всегда можно скопировать у Милашкова, ботана-очкарика, не обладающего особыми талантами, но зато усидчивого и терпеливого настолько, что постоянная зубрежка давала ему шанс претендовать на чистый диплом. Слякоть за окном навевала желание спать, даже нет, не так – закопаться в кровать, под гору мягких, легких, теплых одеял, накрыться сверху звуконепроницаемой крышкой, и спать-спать-спать… Спать до прихода настоящей, а не календарной весны, до того самого дня, когда солнышко выглянет из-за туч, под его жаркими лучами истает последний серый сугроб, тонкие ветви деревьев покроются зеленой дымкой вылезающих из почек листочков, запоют птицы, а между шпалами железнодорожного полотна засияют ярко-желтые цветки мать-и-мачехи.
Судя по количеству и состоянию студентов, доползших к третьей паре, подобные желания одолевали не одну только Марину. В аудитории присутствовало шесть человек из семнадцати, и каждый из них буквально распространял вокруг себя желание спать. Кто-то клевал носом над клавиатурой ноутбука, кто-то пытался читать, то и дело застывая с отсутствующим взглядом, кто-то в открытую дремал, опустив голову на руки. Велагина же боролась со сном другими методами: она думала о завтрашнем дне. Завтра был день ее рождения, ей исполнялось двадцать три года. Олег хотел приготовить что-то совершенно особенное и попросил приехать попозже, часам к десяти, – он обещал освободить послезавтрашний день, пятницу, тем более что у самой Марины в пятницу занятий не было.
Боясь даже представить себе, что Черканов может ей подарить, девушка хотела и сама подготовить для него подарок – просто так, чтобы сделать приятно. Но что можно подарить человеку, у которого есть все, а чего нет – он может спокойно купить? Велагина ломала голову над этим вопросом уже третий день, но пока что ничего в голову не приходило. Разве что какую-нибудь символическую безделушку, которую можно поставить на стол или полку?
Лекция тем временем закончилась, сокурсники начали вяло расползаться из аудитории, делая вид, что они уже проснулись. Привычно попрощавшись с профессором, Марина последовала за ними. На последнюю пару она решила не идти.
Потратив четыре часа на то, чтобы обойти все выбранные магазины, но так и не найдя ничего даже отдаленно похожего на желаемое, зато купив целую кучу всяческих милых мелочей, приглянувшихся ей самой, Велагина решила, что на сегодня с нее хватит шопинга. На рейсовом флаере доехала до метростанции, направилась было ко входу – но тут ее взгляд упал на вывеску торгового комплекса, в котором она еще не была. Решив, что ехать сюда еще раз только затем, чтобы посетить его, лень, а раз уж она здесь, то имеет смысл потратить лишние полчаса на быстрый осмотр интересующих павильонов, Марина уверенно свернула к подземному переходу, из которого можно было напрямую попасть в здание комплекса. Движущаяся дорожка довезла ее до самых дверей.
К удивлению девушки, этот торговый центр заметно отличался от тех, которые она успела посетить за день. Строгий, выдержанный стиль хай-тек, хром, стекло, неброские вывески, не завлекающие, но информирующие – и откровенно завышенные цены.
Увы, внешний вид оказался единственным положительным отличием комплекса. В остальном он был ничуть не лучше, скорее даже хуже – здесь не было лавочек со всякой ерундой, где можно было бы найти оригинальный и интересный презент, зато нашлись аж три «магазина подарков», предлагающих совершенно одинаковые и скучные фляжки, зажигалки, наборы стопок или бокалов, типовые изделия из камней, подсвечники и тому подобное.
Обойдя несколько этажей и изучив путеводитель, Велагина хотела уже спускаться вниз и ехать домой, но на глаза случайно попалась выполненная готическим шрифтом надпись: «Приглашаем Вас посетить лавку старинного холодного оружия». Секунду подумав, Марина решительно толкнула неожиданно тяжелую дверь.
В какой-то момент ей показалось, что она снова во сне, который может за мгновение измениться до неузнаваемости. Неяркое освещение, обшитые деревом стены, заглушающий шаги толстый ковер под ногами – и сталь. Повсюду сверкала смертоносная сталь.
– Здравствуйте! Вам что-нибудь подсказать? – подал голос продавец. Завороженная убийственным блеском, Марина даже не заметила его.
Около десяти минут она блуждала вдоль стендов, просто наслаждаясь совершенством орудий, предназначенных для истребления себе подобных.
Как странно… Кругом твердят о прогрессе, отрицании варварского наследия Средневековья, а ведь насколько измельчали воины и насколько обесценилась жизнь в сравнении с временами настоящих рыцарей и истинных королей! Да, в те времена могли убить за один косой взгляд, наличие оружия подразумевало готовность пустить его в ход в любой момент, а дворянин, выходя утром на улицу, не мог быть уверен, что вернется вечером домой, а не останется лежать на камнях после неудачной для него дуэли – дуэли, затеянной исключительно из-за несогласия в вопросах богословия. Но разве сейчас – лучше? Да, никто не вызовет на поединок – просто пристрелят из-за угла. Да, больше не затеваются войны ради благосклонности женщины, и тысячи солдат не идут на смерть ради любовной победы своего блистательного повелителя, скачущего впереди строя, – теперь они идут в бой по приказу толстых чиновников, желающих заработать пару лишних миллиардов. Как же прогнил этот мир…
– Вы ищете нож для боя или?.. – прозвучал смутно знакомый голос за спиной. Марина обернулась.
Синеглазый блондин лет тридцати пяти – сорока, среднего роста, хорошо сложенный, с резкими чертами лица и очень бледными губами. Темный кожаный плащ старинного покроя распахнут, под ним черная рубашка и брюки, на поясе – ножны с кинжалом. Кажется, она его где-то видела, вот только где?
– Я ищу подарок, – ответила девушка. – Не думаю, что мне нужно орудие убийства, но я не смогла удержаться и пройти мимо такой красоты.
– Подарок для какого человека?
– Для человека, которого я люблю, – неожиданно для себя сказала она. – Если честно, я даже не представляю себе, что подарить – он богат и может позволить себе что угодно. Хочется найти что-то необычное… символичное, пожалуй.
– Подождите, пожалуйста, одну минуту, – сказал смутно знакомый незнакомец. Отвернулся, медленно прошел вдоль стендов, скользя взглядом по образцам, а потом резко протянул руку и взял один клинок. – Взгляните. Мне кажется, это вам подойдет.
Недлинный узкий клинок из красноватой стали. Первая от рукояти треть лезвия покрыта тонкой гравировкой – узор из переплетающихся кленовых листьев. Золоченая гарда украшена инкрустацией – такими же листьями, вырезанными из красного камня. Рукоять плотно оплетена темно-алым шнурком, яблоко округлое, с обеих сторон – инкрустация.
– Поразительно красивая вещь! – потрясенно проговорила девушка, поворачивая клинок. – Вы волшебник – это именно то, что мне нужно.
– Рад, если смог вам помочь, – поклонился мужчина, и Марину на мгновение захлестнуло столь острое чувство дежавю, что она даже помотала головой, отгоняя наваждение.
Еще раз поблагодарив, Велагина расплатилась, получила в подарок к кинжалу ножны с тиснением, разумеется, изображающим все те же кленовые листья. Выходя из магазина, она все же не удержалась – обернулась, внимательно посмотрела на незнакомца.
– Простите, мы с вами не могли где-нибудь встречаться?
– Разве что во сне, – улыбнулся он.
– Да, наверное, вы правы. Спасибо за помощь!
– Для вас – все, что угодно.
Медленно спускаясь по лестнице на первый этаж, Марина все пыталась понять, отчего было дежавю, почему что-то странное будто бы сжало на мгновение сердце, когда незнакомец пошутил про встречу во сне, и почему ее не оставляет смутное, но постоянное чувство тревоги?
Домой Велагина отправилась на такси. Обычно она старалась ездить на метро, если только не отправлялась в институт от Олега – он либо оставлял ей свой флаер с водителем, если сам не нуждался в нем, либо вызывал такси. Но сегодня девушка устала до такой степени, что чувствовала себя не в силах идти до метростанции, ехать еще два перегона, потом пересаживаться, а потом еще и идти пятнадцать минут пешком до дома. Небольшой юркий флаер довез ее до парадной за считаные минуты.
Как только Марина вошла в квартиру, мобил оповестил о входящем вызове. Звонил Олег, предлагая поужинать сегодня вместе – она с сожалением отказала, объяснив, что смертельно устала и сейчас хочет только одного: принять душ, перекусить и лечь спать. Молодой человек вздохнул, но настаивать не стал, только спросил, все ли в силе на завтра. Разумеется, все было в силе.
Ополоснувшись под горячей водой, Марина переоделась, сменив строгий костюм, в котором она ходила на работу и в институт, на домашние джинсы и футболку, съела пару тостов с сыром, выпила чашку чая и собралась уже лечь спать, как вновь зазвонил мобил. На этот раз ее тревожила приятельница-однокурсница. Чуть ли не плача, она умоляла найти и скачать ей реферат, который требовалось сдать завтра.
– Я его нашла, переделала, все подготовила, но предки свалили на отдых и заперли квартиру, а я забыла дома ключи! И они вернутся только через два дня, а меня завтра Галина Викторовна живьем проглотит, если я ей реферат не принесу! Ну, Мариночка, ты же умница, я многого не прошу, просто скачай – я утром к тебе заскочу, подарок, кстати, занесу и заберу реферат! Можно даже не редактировать почти – просто скачай и посмотри, нет ли там какой-нибудь совсем уж лажи! Я бы сама скачала, но я совсем про него забыла и поехала с компанией на дачу! А тут интерсети нет, и в город я приеду только-только – к тебе заехать и сразу на пару, а Викторовна у нас первой идет, она ж меня убьет…
Лена сама несколько раз выручала приятельницу, правда, в основном деньгами в долг, когда у Велагиной были проблемы с родителями и жильем, и Марина чувствовала себя ей обязанной, только потому и согласилась.
Реферат нашелся быстро, приведение его в приличное состояние заняло около часа, и к одиннадцати вечера все было готово. Оставалось только найти чип и записать – просыпаться ради Лены Марина не хотела, собираясь открыть ей дверь, отдать чип, взять подарок, сказать спасибо, сказать пожалуйста, закрыть дверь и упасть обратно в кровать – в конце концов, в день своего рождения можно и выспаться! Тем более что свой реферат она сдала еще на прошлой неделе, а пропуск в такой день Галина Викторовна ей простит.
Вяло размышляя о завтрашнем дне, Марина нашла в ящике стола блистер с чипами – и тихо ругнулась: блистер был пуст. Но, кажется, в сумке валялось два или три чипа…
Перетряхнув сумочку, она нашла целых четыре: один – с учебной информацией, второй – с личной, третий – пустой, про запас, четвертый… Четвертый – странный. Велагина никогда не использовала носители этой фирмы, не желая переплачивать за марку, и она точно помнила, что в последние три недели никто не давал ей информацию на подобном чипе. Может, его содержимое прояснит тайну? Марина воткнула чип в гнездо, проверила на вирусы – все чисто – и запустила.
Три текстовых файла, несколько аудиозаписей, два видео – обычных, неголографических. Все файлы поименованы цифрами. Пожав плечами, Велагина запустила первое видео.
Качество изображения оставляло желать лучшего, равно как и качество звука, но сомнений в том, кто играл главную роль в этом страшнейшем из всех фильмов ужасов, не оставалось: Олега она узнавала просто по манере двигаться. Бесстрастная камера запечатлела разговор Черканова с крупным высоким мужчиной об окончании испытания нового наркотика. «Привыкание с первой же дозы», «стоимость изготовления просто смешная», «даже на пробной партии вы, Олег Андреевич, заработаете не меньше полутора миллионов», «летальный исход наступает приблизительно через пять лет регулярного применения», «Хорошо, Аркадий Викторович, я буду считать, что мы договорились»…
Когда видео закончилось, Марина еще минут десять сидела, уставившись в экран невидящим взглядом. Мир рушился, разлетался на куски, обращался в пепел.
– Этого не может быть, – шептала она, не замечая текущих по щекам слез. – Это неправда, фальшивка, это обман, кто-то просто хочет, чтобы я не верила ему, он не мог, он не лгал мне, он любит меня, он не мог, не мог, не мог!
Второе видео оказалось нарезкой: молодому человеку, привязанному к столу, явно насильно вводят в вену наркотик, в углу – дата, двадцать пятое сентября две тысячи семьдесят четвертого года; спустя две недели этот же молодой человек бьется в истерике, требуя дозу; через два месяца – сам с улыбкой вводит себе препарат… В промежутках – Аркадий Львович произносит речь, изобилующую медицинскими терминами: он рассказывает о том, на какие участки мозга действует новый наркотик, как он влияет на общее состояние организма, в какой момент изменения становятся необратимыми…
Не досмотрев даже до середины, Марина остановила воспроизведение. Просмотрела текстовые документы. В них содержалась все та же информация о влиянии, действии, последствиях, подробное описание ощущений, составленное на основе рассказов подопытных, финансовая раскладка – стоимость сырья, стоимость производства, анализ рынка, ориентировочные цены, которую готовы будут платить за новый «кайф» оптовики в разных регионах…
Аудио оказалось записью нескольких разговоров Олега, в которых он обсуждал новинку – как с поставщиками, так и с потенциальными покупателями. В последнем разговоре он договаривался о встрече с крупным дилером, готовым взять на себя распространение пробной партии наркотика по Петербургу, Москве, Архангельску и еще ряду городов с миллионным населением. Встреча была назначена на… эту ночь. Буквально через два часа, в особняке на Елагином острове.
Марина выучила адрес наизусть и выдернула чип. Взглянула на часы – ровно полночь. Найдя в недрах стола конверт, она положила чип в него, переоделась в походный камуфляжный костюм, подумав, закрепила на поясе купленный сегодня кинжал так, чтобы его не было заметно со стороны. Рассовала по карманам немного наличности, мобил, на котором отключила звуковой сигнал, прочные кожаные перчатки, свернутую в тугой моток веревку с механической «кошкой» – «кошка» и перчатки остались от давнего увлечения альпинизмом. Туго зашнуровала берцы, проверила, не звенит ли что-нибудь на ней, и вызвала такси.
Прежде чем спуститься к ожидающему ее флаеру, Велагина позвонила в соседнюю квартиру, где жил отставной военный, не имевший привычки ложиться раньше двух часов ночи.
– Василий Георгиевич, здравствуйте. Извините, что поздно, но у меня к вам очень важная и деликатная просьба. Если я до полудня не вернусь, пожалуйста, отнесите этот конверт в ближайшее отделение полиции, – выпалила она, сунула опешившему соседу в руки письмо и бросилась вниз по лестнице, не дожидаясь, пока он осознает сказанное.
Через минуту флаер вез Марину на Елагин остров. Страха, боли, обиды – ничего этого уже не осталось. Глаза девушки были сухими, а взгляд – решительным. Она все выяснит сама, и если кто-то пытается подставить Олега, этому кому-то сильно не поздоровится. Если же информация на чипе – неподдельная… что ж, она убьет Олега, а потом себя.