Книга: Иная вера
Назад: V. I
Дальше: V. III

V. II

Охота жить – до смертной тоски,
Охота жить – ну и пусть бесполезно!
Не рассчитывай на многое. Я научу выживать. Я научу убивать. Я научу уничтожать. Но я не научу ни жить, ни спасать жизнь, ни создавать и сохранять. Не надейся – я не сделаю из тебя машину смерти, универсального солдата, непобедимого супергероя – слишком поздно, а у нас слишком мало времени. Я всего лишь сделаю из тебя того, кто сможет выжить там, куда ты отправляешься, не больше и не меньше.
Но выжить – это четверть дела. Даже уцелеть – четверть дела. Вернуться живым, не покалеченным, свободным, с деньгами и некоторым полезным грузом – полдела. Для любого другого было бы достаточно, и для любого из твоих собратьев по оружию будет достаточно, но не для тебя. Слушай меня внимательно и запоминай: если ты вернешься таким, какими оттуда обычно возвращаются, – здесь тебя буду ждать я. И поверь мне: крыло не дрогнет. Для тебя же смерть окажется лучшим выходом. Помни об этом, помни об этом всегда и везде. Ты должен выжить, заработать свои деньги и остаться человеком. Иначе я уничтожу тебя, уничтожу так же легко, как сотни других нелюдей до тебя.
Цель оправдывает средства, цель не оправдывает средства – все слова, только слова. Всегда смотри в суть, умей расставлять приоритеты, умей понять, какая цель каких средств стоит. И не забывай: за все, что ты делал, делаешь и сделаешь, на самом деле платить будет только один человек – ты. И если награду за твои добрые поступки я обещать не могу, то приговор за совершенное зло – гарантирую.
А теперь вставай. Достаточно разговоров. Нет, ребра не сломаны. Тебе только так кажется. Вставай!

 

– Все собрались и ждут тебя.
Стас оторвал взгляд от экрана, улыбнулся заглянувшей в комнату Инге.
– Я буду через одну минуту. Сейчас, распечатаю все – и приду. Можно пока налить всем чай.
– Чай уже у всех есть, включая тебя.
– Черт… все, все, я уже иду! Одну минуту, пожалуйста!
– Мы ждем тебя, – вздохнула девушка, закрывая дверь.
Ветровский не глядя ткнул в экран, отправляя документы на печать, встал, посмотрел в зеркало. Попытался ободряюще улыбнуться – вышло натянуто и неискренне.
Стас закрыл глаза.
Всегда себя контролировать. Каждую минуту, каждую секунду. Взгляд, движения, мимика, эмоции – все должно быть под контролем. Никто не должен видеть твоей слабости, кроме тех, кому тебе нужно ее показать. Никто не должен знать, о чем ты думаешь. Никто не должен иметь возможность предсказать тебя. Никто не должен знать тебя-настоящего. А самое главное – никто из тех, ради кого ты живешь, никогда не должен узнать уплаченной тобой цены. Идя на смерть, улыбайся им, как будто собираешься на праздник. Не можешь скрыть всей правды – лги, но лги до конца.
Стас открыл глаза.
Из зеркала на него смотрел молодой привлекательный парень с располагающим лицом, веселой улыбкой, прячущейся в уголках глаз и губ, честными и проницательными карими глазами. В самой глубине этих глаз мрачно и тихо смеялся Стек, смеялся с болью и вызовом – но Стека теперь не знал никто, включая Гранда. Да что там Гранд! Стека не знал даже Коста.
Подмигнув Стеку, Стас взял распечатки и вышел в гостиную.
Первым делом в глаза бросалась граница. Четкая, будто бы специально прочерченная граница между левой и правой половинами комнаты. Молодой человек физически ощутил, как давит на нервы висящее в воздухе напряжение.
Справа – Орден. Алик, Женька, Инга, Азамат, Виктор, Саша, Гранд, Саша. Слева – те, с кем прошел ад. Седьмой – Игорь, Третий – Алекс, Первый – Артем, Второй – Серг, Десятый – Митя. Разные, совершенно разные – по возрасту, профессиям, характерам, роду деятельности, взглядам на жизнь. Их объединяет только одно – каждый из них хочет изменить мир, сделать его лучше, чище, живее, честнее, добрее… Все они почему-то согласились идти за Стасом, признав его духовное лидерство, хотя многие опытнее и мудрее, многие – образованнее и умнее, многие увереннее, многие обладают куда более яркими лидерскими качествами. Но почему-то все пошли за ним.
Стас говорил с каждым из собратьев по заключению, говорил один на один и вместе со всеми. После того, что случилось в конце его второго курса, он не мог больше сказать себе, что уверен в них всех на сто процентов – но все же он был в них уверен.
С соорденцами он тоже говорил. Рассказал подробнее про пребывание в корпорации, про людей, с которыми свела судьба, рассказал о том, как удивлялся отношению «рабов» друг к другу – но так и не смог полностью перебить предубеждение против тех, кто отсидел в тюрьме. Оставалась надежда на встречу.
И вот сегодня состоялась эта встреча.
Висящее в комнате напряжение едва ощутимо царапало кожу. Незримая граница между членами Ордена и бывшими сокамерниками Стаса, казалось, с каждой минутой становилась все шире. И те, и другие доверяли Ветровскому, но не доверяли второй стороне: Орденцы, естественно, побаивались беглых заключенных, а экс-рабы корпорации, в свою очередь, прекрасно это чувствовали и заранее сторонились людей, которым придется – Стас предупреждал об этом отдельно – рассказать о тех моментах своей жизни, о которых вовсе не хотелось лишний раз вспоминать.
С каждой стороны от двери, через которую вошел молодой человек, стояли свободные стулья, причем какой бы из них Ветровский ни выбрал, он неминуемо оказался бы ближе к одной из групп. Неслышно вздохнув, он пересек комнату и остановился у окна, повернувшись к нему спиной.
– Простите, что заставил ждать, друзья. – Стас улыбнулся, вкладывая в свою улыбку всю любовь и тепло, которые он испытывал к собравшимся здесь людям. – Я рад, что вы все смогли сегодня прийти, и я, наконец, смогу собрать воедино две разные стороны себя, без любой из которых меня не было бы. И в первую очередь я хотел бы поблагодарить вас всех – просто за то, что вы появились в моей жизни. Второе, что я хотел бы получить от сегодняшней встречи, – это уверенность в том, что у нашего Ордена есть ровная и надежная площадка для возведения фундамента. Третье – хотелось бы обсудить с вами этот фундамент, точнее, его проект – но не будем гнать лошадей.
Все вы сделали для меня очень и очень многое. Всем вам я благодарен. И больше всего на свете мне хотелось бы, чтобы вы все стали если не друзьями, не говоря уже о братьях и сестрах, – то хотя бы приятелями. Иначе мы не сможем работать вместе. Поэтому сейчас я прошу вас отнестись друг к другу с пониманием и без предубеждения…
– Стас, позволь мне сказать, – внезапно перебил его Второй. Черт, надо уже запомнить – не Второй, Серг!
– Да, конечно.
Серг поднялся, окинул собравшихся взглядом – мрачным, чуть насмешливым, но не злым.
– Я не знаю пока что ваших правил, хотя понимаю в общих чертах ваши идеи. Наверное, даже разделяю их. Но еще лучше я понимаю ваш страх, страх честных людей перед преступниками, уголовниками, людьми, судимыми за совершенные или не совершенные ими преступления. Стас позвал меня сюда работать вместе с вами над строительством мира, в котором никому не придется идти по моей дороге – я согласился. Вы знаете его дольше, у вас право спрашивать. Я отвечу. Меня зовут Сергей Градов, или просто Серг, мне сорок пять лет. Я был осужден в две тысячи семьдесят первом году за совершенное мною убийство – застрелил наркоторговца, у которого мой погибший от передозировки сын покупал отраву. Я не считаю себя виновным, хотя признаю факт совершения убийства. Окажись я вновь в той ситуации, я поступил бы так же, хотя постарался бы спрятать труп надежнее. У вас есть ко мне вопросы? Я готов ответить.
– Убивать – это страшно? – напряженно спросил Гранд. Тут же прикусил язык, почувствовав взгляд Стаса, но было уже поздно.
– Противно, – спокойно ответил Серг. – Убивать – противно. Еще вопросы?
Вопросов почему-то не последовало. Второй спокойно сел на место, но тут же поднялся Третий.
– Теперь я. Имя мое – Алекс, осудили меня, если не изменяет память, года четыре назад, за изнасилование дамы габаритов… ну, примерно как двое вас, молодой человек, – он указал на рослого и широкоплечего Виктора Галля. – Сколько в этом обвинении правды – судите сами, опираясь на известные вам факты и уровень доверия Стасу.
Ветровский кожей ощутил, как напряжение спало. На лицах начали появляться улыбки, Виктор очень забавно краснел, Гранд так и вовсе расхихикался.
– Раз пошла такая пьянка… Зовут Артем, сел за кражи. Молодой был, глупый, работать не хотел, хотел радоваться жизни, – виновато развел руками Первый. – Сел за дело, вины не отрицаю, но – хотите верьте, хотите нет – завязал. Одного раза хватило за глаза и за уши. До корпы был женат, но жена подала на развод, как только меня взяли, сама ушла, ребенка забрала. Как-то вот так.
– Дмитрий, лучше – просто Митя. У меня вообще все по-идиотски вышло. Был с одной девушкой, в меня влюбилась другая, дочка ректора института. Домогалась, требовала, чтобы я свою Лену бросил. Я ее послал… через неделю арестовали за кражу дорогого компа из ее сумочки. Лена меня, естественно, сразу бросила, но это уже неважно, наверное.
– Игорь. Отморозок, бандит, убийца – без шуток. В шестнадцать попал в трущобы, свалился на самое дно, разве что наркотой не торговал. Сколотил свою банду, вместе грабили, вместе выживали. Потом попались. Всех моих положили, меня по моей глупости взяли живьем. Что убивал – не жалею: это была война. Или мы, или нас. Так получилось, что в итоге нас – хоть я и выжил, но смысл моей жизни застрелили полицейские. – Игорь шагнул вперед, ловя по очереди взгляды всех Орденцев. – И вот что: я предельно искренен. Прошу вас о том же в ответ. Считаете, что мне среди вас не место, так и скажите. А если примете – не попрекайте тем, что было. Это касается каждого из нас пятерых.
Повисло молчание. Члены Ордена переваривали информацию и принимали решение, беглецы ждали, готовые развернуться и уйти, не понимающие, что их здесь все еще держит, забывшие слово «мечта», но не разучившиеся мечтать.
Разумеется, это был Алик. Тронул сенсор, выкатываясь вперед, остановил кресло перед так и не севшим Игорем. И молча протянул ему руку.
Стас тихонько сполз по стене, только сейчас понимая, что уже несколько минут он практически не дышал.

 

– За первые полтора года существования Ордена мы добились многого… для группы студентов, не имеющих почти никаких возможностей. К сожалению, большую часть наших достижений перечеркнул распад Ордена после моего ареста. Не стало отделений в других городах, во много раз сократился питерский состав. По сути, остался только один детский дом и восемь человек, не считая меня. Но, многое потеряв, мы многое же и приобрели, начиная с бесценного опыта, продолжая тем, что единственный оставшийся у нас детдом теперь практически в полном нашем распоряжении, а мы – уже не нищие студенты, среди нас есть молодые специалисты, как минимум зарабатывающие себе на жизнь, и заканчивая тем, что мы уверены друг в друге. Мы уже не просто группа энтузиастов, объединенных общей прекрасной идеей, мы – команда, способная и готовая работать вместе, принимать новых членов, развиваться. Больше того, к моей величайшей радости, нас не девятеро – нас четырнадцать человек, хоть я и не рассчитывал, что так многие присоединятся к нам. А четырнадцать человек, имеющих разное образование, разные знания, разный опыт, – это уже много. Много – но недостаточно. Я не просто так начал с того, чего мы добились за первые полтора года. Если бы не мой арест, если бы все шло по первоначальному плану – едва ли мы ушли бы дальше от той точки, на которой произошел распад Ордена. Чистая благотворительность и замкнутость на самих себе не позволили бы нам двигаться дальше. Мы поставили перед собой грандиозную цель – изменить общество, изменить мир. И чтобы это сделать, мы должны получить возможность на что-то влиять и что-то менять. Сейчас наших совместных сил не хватит даже на то, чтобы воспрепятствовать отмене государственного финансирования детских домов. Наши потуги – ничто в масштабах даже одной страны, пусть и самой большой в мире. Если бы нас было больше, хотя бы несколько сотен человек, было бы иначе. Но нужно исходить из того, что есть. Нас четырнадцать, и у нас нет никаких возможностей. И нет другого выхода, кроме как добиться этих возможностей. Добиться же их можно двумя путями: власть и деньги. Власть – это политика в тех или иных проявлениях или же высокие должности в различных научных отраслях. Ни у одного из нас нет образования или связей для второго, первое же слишком опасно и грязно – нас мало, нам нельзя нами рисковать. Остаются деньги. Деньги нужны большие, нужна корпорация. Собственная. А для этого…
Все было продумано за полчаса. Каждый работает, каждый откладывает в общую копилку столько, сколько ему по силам. На собранные деньги открываются фирмы – небольшие, состоящие полностью из проверенных людей. Основной доход фирм идет в казну Ордена. Через несколько лет на собранные деньги можно будет открыть нечто более серьезное, а еще лет через десять, если все пойдет, как надо, можно будет говорить и о корпорации. Главное, правильно подбирать людей и обязательно трудоустраивать выпускников «своего» детдома.
Будь уверен в победе, не позволяй себе думать о проигрыше. Не уповай на слепую удачу – твоя уверенность должна зиждиться на твоей подготовке и твоем плане. Но помни: допустивший проигрыш – уже наполовину побежден.

 

Удар – блок, удар – поворот, пропустить мимо, атаковать в ответ – защита, обманное движение, удар!
Звезды взрываются в голове, перед глазами темнеет, но надо сгруппироваться, перекатиться, вскочить.
– Ошибку понял?
– Принял обманное движение за защиту, вместо прямой атаки попытался финтить сам.
– Верно. Нападай.
Атака – блок, прыжок в сторону, поворот, атака, еще одна атака, обманная атака, удар, есть! Удар, звезды…
– Ошибка?
– Пробив защиту, расслабился, не довел атаку до конца.
– Верно. Защищайся.
Блок, уход, обманка…
Уворачиваясь, защищаясь, нападая Стас невольно вспоминал первые занятия, когда Коста просто избивал его – с завязанными глазами, одной рукой, не используя ни удары ногами, ни крылья. Избивал почти до потери сознания, не давал прийти в себя, вздергивал на ноги – нападай! На вторую тренировку крылатый принес оплетенный кожей гибкий стек – «не хочу тебя калечить раньше времени». Калечить он начал потом, обучая выбивать самому себе суставы, выкручивая плечи, запястья, локти так, что Стасу казалось, что пользоваться руками ему больше не суждено никогда. Но с каждым днем он становился гибче, а несколько занятий назад крылатый сказал, что если ученик не будет лениться, то взять его в болевой захват станет просто невозможно, и продемонстрировал гибкость суставов на себе – как молодой человек ни выкручивал наставнику руки, тот только усмехался, причем совершенно искренне, а не терпя боль.
Коста не учил Стаса приемам – он предоставлял молодому человеку изобретать их самостоятельно.
– Если придерживаться какой-то школы, всегда есть риск нарваться на того, кто с этой школой знаком и знает контрприем. Если использовать приемы разных школ, этот риск только немного снижается, и все.
– А то, что используешь ты?
– Когда у тебя будет такое тело, как у меня, когда ты сможешь выдерживать такие же нагрузки, как я, – приходи, я обучу тебя тому, что умею сам. А пока – учись, чему можешь.
И Стас учился. Остервенело тренировался, пока мог стоять на ногах, – он прекрасно понимал, что каждый синяк, каждая ссадина, каждая боль и каждый страх, пережитые сейчас, это еще один маленький шанс выжить потом там.
Каждый день он вставал в пять часов утра и бежал на тренировку – именно бежал, Коста запрещал по утрам пользоваться транспортом. К шести он был в зале, и до половины десятого крылатый измывался над ним, как только мог. К десяти Стас бежал на работу – он устроился грузчиком в супермаркет, решив извлекать тренировочную пользу и из труда ради хлеба. В восемь он снова шел в зал, где оставался до половины двенадцатого. Возвращался домой, вернее, в детский дом, молодой человек к полуночи – вечером пользоваться метро дозволялось. Двадцать минут – медитация: Коста требовал, чтобы Стас ощутил свои потоки энергии и научился распределять их так, как ему требовалось. Потом ужин – режим питания также соблюдался неукоснительно – и сон: ровно четыре часа. Пять утра, подъем, бег до зала, тренировка, работа, тренировка, дом, медитация, ужин, сон, пять утра…
Один день в неделю, когда на работе был выходной, Коста освобождал Стаса от вечерней тренировки, и Ветровский был предоставлен самому себе уже с полудня. Эти дни он посвящал Ордену, разработке проектов, обсуждению и подготовке открытия первой Орденской фирмы. Точнее, уже второй – на третьем собрании Игорь сказал, что свою маленькую контору он отдает Ордену, сам же из ее заработка брать будет зарплату «на жизнь».
А еще Стас наблюдал, как меняются люди вокруг него. Как исчезает безнадежность из глаз Игоря, как пусть очень медленно, но все же открытее становится Серг, как сближается с соорденцами Митя, как легко и непринужденно берет шефство над молодежью Алекс, как сходятся смотревшие друг на друга поначалу косо Артем и Виктор Галль, как искренне радуется жизни Алик, как остаются в прошлом затравленность, страх, недоверие, боль… И еще недавно чужие друг другу люди, такие разные и такие похожие, становятся чем-то большим, чем просто приятели.
Иногда было больно от осознания того, что придется снова всех их оставить, но Стас сжимал зубы, улыбался отражающемуся в зрачках Стеку, брал себя в руки и шел вперед.
Он свой выбор сделал.
Назад: V. I
Дальше: V. III