Какого черта они всегда это делают, когда надо уходить на работу?!

То ли из дома набирают, то ли с дороги, то ли выдра лысая знает, откуда!..

Рысь застыла рядом с экраном домашнего терминала (градация Бэта-128, низкая, зато надежная, да еще и «мозгов» туда докинуто, поэтому машинка весьма шустрая – для перехода по Комнатам самое то) и нервно забарабанила пальцами по столешнице. Опаздываю же – и на тебе. Они что, поголовно читать разучились?

Снова-здорово.

«Помогите подобрать базу под образ, пожалуйста! Мне очень хочется иметь дома Ксини, а я не знаю, какая база ему подойдет! Девы, сильно-сильно прошу, помогите!!! Я новенькая, только вчера доступ открылся».

Подпись – Сиреневая Киска.

Твою.

Мать.

За ногу.

Сиреневую твою Киску куда-нибудь тебе в самое не балуйся.

Откуда, ну откуда взялось столько дур!.. Год прошел, как вышла эта проклятая «Легенда о Ксини», и теперь у нас в каждой Комнате – по десять Ксини, причем один другого краше. «Краше» – в кавычках, конечно. А если не Ксини, то Маэра, причем такая, что без слез не взглянешь. Но это ладно, это пусть – каждый играет в то, что хочет, конечно, – но почему не побродить по Комнатам и не посмотреть на имеющиеся базы? Почему нельзя прочесть то, что написано толпой Ксини-владельцев, и ради чего создавать сейчас еще один дубль-порт, скажите на милость?

Она, Рысь, не имеет права закрыть этот порт без формального повода – условия Комнат Темной Воды Сиреневая Киска пока что не нарушила. Но сотый дубль совершенно не нужен, и повода надо дождаться… причем закрыть порт необходимо до того, как в Комнате начнется большая свара.

А она начнется. Обязательно. Это Рысь знала на сто процентов.

Подпись – Ручка от двери в рай.

Явилась, за сто лет не запылилась…

Но это еще ничего, сейчас другие подтянутся.

Подпись – Сиреневая Киска.

Подпись – Вечная Студентка.

«Попробуйте посмотреть вот в этой Комнате – номер двери + код замка. Я тоже люблю Ксини, но мне по душе больше все-таки Маэра. Все равно, добро пожаловать в клуб любителей «Легенды»!»

Подпись – Пушистый Цветок.

Рысь закусила губу, с тоской посмотрела на часы.

Ну когда же, когда же сюда кто-нибудь придет, чтобы можно было закрыть к чертям порт?! Этой хреновой Киске тут делать уже нечего, ей дали и дверь, и замок, все, собралась и ушла, так нет же! Хозяйке не объяснишь, что Темные Воды ей, Рыси, значительно важнее, чем любая работа.

Но работу терять нельзя ни в коем случае. Особенно сейчас. Во время третьего кризиса.

Подпись – Бальзам.

Это уже лучше. Сейчас товарки появятся…

В Комнату зашел сам Хозяин Воды. Зашел, пробыл минуты полторы и молча вышел. Рысь занервничала еще больше.

Как мило!!! Ну где же баньши, где они?! Еще ведь через полгорода ехать!

Рысь жила на самой окраине, и добираться до работы ей предстояло больше часа. Сначала монор, потом подземка, потом пешком – Центр давным-давно сделали пешеходным, машины пропускали только по специальным пропускам – государственные или торговые. А простой человек беги, как хочешь.

О! Это уже лучше. Сейчас-сейчас-сейчас…

Отлично!

Внизу замигала приватная строка.

Великолепно! Три жалобы.

Сбивать, говорите? Собью. Я тут давно сижу со сбивалкой наготове.

Рысь включила видимый режим – из Комнаты тут же свалили трое баньши, не успевших отметиться. Ладно, черт с ними, в другой раз.

– Сейчас мы с вами поиграем, – пробормотала Рысь, блокируя Комнату. – Полет баньши над темной водой, смертельный номер, екли!

Пальцы забегали по клавиатуре терминала:

«Порт блокирован. Сиреневая Киска, вам выносится предупреждение за невнимательность и дублирование порта. Прежде чем создавать дубли, читайте Комнаты, информации по моделям более чем достаточно. Штраф – одно очко.

Баньши, предупреждение за создание свары и навязывание своей точки зрения в грубой форме сторонним посетителям. Штраф – по три очка с персоны, блокировка в этой Комнате – сутки».

Подпись – Гильдия следящих.

Рысь в ярости!!!

Удовлетворенно хмыкнув, Рысь ткнула пальцем в сенсорную пластину, выключая терминал, и, подхватив сумку, кинулась к двери. До отхода монора, на котором ехать предстояло довольно долго, оставалось пятнадцать минут.

На самом деле Рысь, конечно, звали совсем даже не Рысь, а Джессика Пейли. Ей недавно исполнилось сорок три года. Найти хорошую работу или вновь удачно выйти замуж Джессике не светило. Помочь ей тоже было некому. Рассчитывать в этой жизни приходилось только на себя, и ни на кого другого.

В прошлом Джессика была художницей, иллюстрировала книги для подростков. Рисовала она не в редакторах, а руками, и ее иллюстрации лет двадцать назад пользовались большим успехом. Что только не приходилось рисовать!.. Фантастические, ажурные, словно кружевные города; крылатые люди, прекрасные, возвышенные создания, имен для которых в этом мире не существовало, старинные корабли, звездолеты из неведомых никому миров; в ее картинах было то, что очень многие в те годы хотели видеть в жизни, – красота истинной любви, безгрешной, непорочной… Совсем необязательно – о красоте любви мужчины и женщины, нет. Любовь бывает очень разной: к природе, к городу, к небу, к морю.

Джессика тогда была очень чистым человеком.

И верила в чудеса.

В настоящие чудеса.

И стремилась показать людям то, что видела в своем воображении – видела так, словно сама побывала в тех фантастических местах, словно стояла рядом с существами, которых рисовала.

Но потом грянул первый кризис – и государство официальным порядком отменило книги. Вообще отменило, как класс. Вышла директива правительства, и книги просто перестали печатать. Остались только детские, по мотивам известных фильмов, да полтора десятка учебников, тоже для малышей.

И все.

Месяц Джессика не могла поверить в происходящее. До этой директивы она все-таки работала: в маленьком издательстве, печатающем книги под заказ. Денег работа приносила совсем немного, но на жизнь как-то хватало. А после директивы…

Полгода она была безработной. Перебивалась чем получится – ходила мыть рекламные щиты с бригадой таких же бедолаг, как сама, торговала в уличной палатке лепешками с разными начинками (так называемая «еда-на-ходу», сеть палаток «Ешь бегом!»), ухаживала за стариками, по социальной квоте имеющими право на такой уход. Муж, посмотрев на это все, сбежал к другой – измученная Джессика ему совершенно перестала нравиться.

Но, что интересно, во время второго кризиса, в результате которого всех неработающих и всех пенсионеров попросили в трехмесячный срок выехать из Джовела, спас Джессику от вынужденного переезда.

Джессика подлежала выселению и была обязана покинуть город – она считалась безработной. Бывший муж в один прекрасный день отвел ее к своей давней приятельнице, порекомендовал – и ее приняли.

Так Джессика стала той, кем работала последние восемнадцать лет: помощницей управляющего пансионом «Утро Джовела».

Успела.

И даже пять минут в запасе осталось.

Служебный вход в старинный особняк, в котором размещался пансион, находился во дворе, не со стороны улицы. Здание, недавно отремонтированное, выкрашенное в приятный темно-оливковый цвет, богато украшенное белой лепниной, Джессике нравилось – у дома, безусловно, была душа, на удивление светлая и спокойная. Может, отчасти поэтому она и не бросила работу, сумела с ней смириться. Дом нравился. А из приятного места уходить смысла нет…

Джессика проскочила через пост охраны, на ходу кивнув знакомому секьюрити (тот улыбнулся, махнул рукой), и быстрым шагом направилась в служебную комнату – переодеваться. В «Утре» все ходили в униформе: черный костюм-тройка, ослепительно-белая блузка, золотистый бейдж с именем, неброская обувь. Никаких украшений, никаких высоких каблуков, никаких вычурных причесок. Самое большее, что допускалось, – личные приборы у мужчин на правом запястье да обручальный браслет на левом – у женщин. Все. Ничего более.

В сумке у Джессики, конечно, сейчас сидел Брид, притворяющийся, что его там нет. Брида приходилось прятать – узнай кто из сослуживцев, что грозная Джессика таскает с собой на работу куклу, тут же доложил бы директору, и тот день стал бы последним днем ее работы в этой должности. Поэтому Брид сейчас притаился на дне сумки и вскоре оказался запертым в шкафчике. Сидеть там ему предстояло до вечера.

– Потерпи, – беззвучно шепнула Джессика. – Подожди, и я к тебе вернусь.

Руку кольнуло слабым теплом – Брид еще толком не проснулся и отвечать не хотел. Ладно, пусть досыпает. Ему не привыкать.

Она подошла к большому зеркалу, висящему в простенке, и придирчиво оглядела себя. Вроде бы все в порядке.

Костюм шился на заказ и сидел идеально – у Джессики и без того была очень недурная фигура, в костюме же она выглядела просто великолепно. Хороший рост, тонкая талия, стройные ноги… да, юбка длинная, но никакая юбка не способна скрыть ни красоту походки, ни грациозность.

Волосы черные, волнистые, сейчас собраны в простую косу, перехваченную внизу неприметной заколкой в форме полумесяца. Глаза серые, взгляд жесткий, требовательный, строгий. Лицо, пожалуй, красивое, но сорок три года – это, конечно, не двадцать три. Время, по мнению окружающих, пощадило Джессику, выглядела она максимум на тридцать, но все равно, глядя на себя, замечала следы увядания – морщинки у глаз, складочка между бровями, да и кожа… Эх, ладно. Все равно, ничего не изменится, а жить как-то надо.

Звездолеты и корабли из сказок остались в прошлом.

Сейчас, стоя перед зеркалом, Джессика мысленно приказала уйти еще и Рыси – следящей из Комнат Темной Воды. Нужно было на ближайшие восемь часов максимально ожесточить свое сердце, и ей, как всегда, это удалось.

Через минуту в зеркале отражалась Джессика Пейли – помощница управляющего одним из лучших пансионов Джовела, вышколенная, подтянутая, дисциплинированная. Доброжелательная полуулыбка, легкий наклон головы и стальные глаза.

Образец для подражания, по словам управляющего.

– Черт бы все это побрал, – пробормотала Джессика, выходя из комнаты.

– Джесс, в третьем номере новые гости, – Тиккер поднял голову и, по своему обыкновению, уставился на Джессику круглыми немигающими глазами. – Помоги им устроиться.

– В третьем? – переспросила Джессика.

Третий номер был из самых дорогих, и гости в нем обычно останавливались капризные и очень требовательные. Понятно, почему Тиккер решил послать ее – выдержки Джессике было не занимать.

– В том-то и дело, что в третьем. Две девицы, из нездешних.

Нездешними обычно называли прибывших с других планет. Еще одна головная боль для работников пансиона. Потому что поди подбери для таких меню, обслугу, условия! Замучаешься.

– Вот даже как, – Джессика призадумалась. – Гид, переводчик, сопровождающий… у них кто-то уже есть?

– Нет, они вдвоем. Язык знают хорошо, шпарят по-нашему так, что заслушаешься. – Тиккер хихикнул. – Студентки, с Анлиона.

– Студентки? – удивилась Джессика. – Ничего себе. Ладно, сир Тиккер. Я постараюсь, чтобы они были довольны. Сейчас сделаю обход и займусь ими.

– Предложи им полный спектр, – приказал Тиккер. – С таких птичек надо драть по полной.

– Разумеется, – с достоинством кивнула Джессика.

Тиккер снова ухмыльнулся (у, сальная морда, ничего тебе не обломится, и не надейся) и снова уткнулся в терминал. Джессика вышла и направилась вниз, в столовую. Сейчас как раз сервировали завтрак для рядовых обитателей пансиона (гости, подобные тем, что заняли третий номер, считались элитой), и она решила проверить, хорошо ли вычистили приборы – вчера заметила, что на нескольких серебряных двузубых вилках потемнел узор, а это никак не соответствовало общему уровню заведения.

Приборы в этот раз оказались вычищенными до зеркального блеска. Джессика удовлетворенно хмыкнула и вошла в кухню.

– Сопро, – позвала она. – На минуточку.

Шеф-повар подошел к ней, почтительно склонил голову.

– Распорядись, чтобы в третий номер через полчаса подали легкий завтрак, – приказала Джессика. – Меню… улучшенное сегодняшнее, плюс три набора деликатесов и пирожные. Думаю, в дальнейшем они будут заказывать что-то индивидуально, это я уточню.

– Мисс Пейли, а что делать с рыбой? – Сопро все еще глядел в пол, сказывалась многолетняя привычка. – Сегодня они снова привезли среднего размера вместо крупного, да еще и с наледью в жабрах. Якобы слишком тепло, и они засыпали тушки колотым льдом. А вот мне думается, что не засыпали, а подморозили, и я вот…

– Ладно, – раздраженно прервала его Джессика. – Меняй поставщика. Я разрешаю. Но учти, это под твою ответственность.

– Хорошо, хорошо, – закивал повар. – Спасибо, мисс Пейли. Вот увидите, вы не будете разочарованы. Вы же меня знаете, я плохого не посоветую…

Не удостоив его ответом, она вышла из кухни. Далее ее путь лежал на улицу, в летнюю столовую. Там тоже все оказалось в порядке, но придирчивая Джессика заметила, что перекладины спинок у стульев вымыты недостаточно тщательно, они пыльные. Сделала выговор – горничная, которую она отчитала, стояла в результате вся красная и чуть не плакала, но Джессика была непреклонна.

Если ты хочешь жить в Джовеле, ты должен трудиться. Трудиться так, чтобы любой, увидевший твой труд, испытал восхищение. Не важно, что ты делаешь, важно – как делаешь.

Иначе – ты уедешь отсюда.

Все очень просто.

У Джессики была великолепная зрительная память – а какой еще может быть память у профессиональной художницы? Ее цепкий взгляд выхватывал любую мелочь, от него невозможно было скрыться или спрятаться. Это качество неожиданно стало для нее большим подспорьем в работе. Внимательность ко всему, к любым мелочам – плюс спокойная принципиальность.

Она никогда не наказывала служащих просто так, ни за что.

Никогда не срывала злобу или плохое настроение на других.

Никогда не придиралась без причин.

Никогда не кричала, даже не повышала голоса.

Но, тем не менее, ее все боялись – потому что к работе Джессика Пейли относилась со всем возможным рвением. И была одинаково требовательна как к себе, так и к остальным.

Никто не знал истинной причины, по которой она это все делала.

Никто, даже она сама.

Если бы кто-нибудь спросил Джессику Пейли, почему ей нужно жить именно в Джовеле, она бы растерялась и не нашла ответа. Нет, конечно, она любила город, он ей нравился, но все-таки не до такой степени, чтобы восемнадцать лет подряд каждый день так издеваться над своей собственной душой.

Интуитивно она чувствовала, что почему-то, по какой-то необъяснимой причине, ей необходимо жить именно тут. Зачем? Одному Богу ведомо.

Ей любой ценой нужно было остаться.

Погода выдалась на редкость хорошая. Прежде чем вернуться внутрь здания, Джессика с полминуты постояла на крыльце, глядя в ясное небо над крышами. Над ее головой, в вышине, пролетела стая белых птиц – неподалеку от пансиона находилась большая река, и чайки в этом районе были частыми гостями. Джессика проводила их взглядом, затем одернула пиджак, провела рукой по волосам и решительно вошла в холл.

…Третий номер был роскошным и более чем дорогим. В нем находились две спальни со встроенными гардеробными, столовая, оснащенная по самому последнему слову техники, кабинет, выходящий окном в небольшой сад пансиона, и ванная комната с большой квадратной ванной, вделанной в каменный пол. Номера с первого по пятый обставлял один из лучших дизайнеров города, и, по словам управляющего, окупались они, несмотря на немереную цену за проживание, дольше, чем все другие. Одна только мебель чего стоила! Мореное красное дерево; все, от кроватей до табуреток под сумки, изготовлено на заказ, по эскизам того самого дизайнера. А ванная? А столовый гарнитур?.. Каждый раз, когда две горничные убирали такие номера, Джессика присутствовала при этом лично, следя за всем. Конечно, свои хитрости были и у нее, и у горничных. Например, случайную царапину на деревянной поверхности можно было затереть особым воском, а плитку, чтобы сверкала, как новая, обработать защитным покрытием.

Номер, разумеется, выглядел безукоризненно.

Джессика подошла к двери и, дотронувшись до сенсора, произнесла:

– Здравствуйте. Я помощница управляющего пансионом Джессика Пейли. Можно ли получить от вас дополнительные распоряжения, а также подать завтрак?

Через несколько секунд над сенсором зажглась круглая зеленая лампа, и мелодичный девичий голос ответил:

– Заходите.

Джессика взялась за медную ручку и открыла дверь.

Одна девушка, с роскошными рыжими волосами, сидела в кресле у окна. На столе перед ней стояла целая батарея бутылочек и флакончиков, явно вынутых из кожаного кофра, который она держала на коленях. Вторая, черноволосая, стояла на пороге Белой спальни, держа в руках сильно помятое платье небесно-голубого цвета. На лице ее читалась явная досада.

– Что, испортила? – не отрывая глаз от баночек, поинтересовалась рыжая. – И если бы свое! Нет, тебе зачем-то надо было вчера влезть в мой чемодан и выключить…

– Фай, ну я не знала, что оно у тебя обрабатывается! – Казалось, черноволосая сейчас расплачется. – Я думала, это просто стим…

– Это не стим, это бричер, идиотка! Он натуральный, его нельзя оставлять так!

– Фай, ну прости, пожалуйста!

– Мне из-за твоего «прости» придется сегодня в университет идти, как лахудре! Ой, извините, мы забыли, что вы тут, – она повернулась к Джессике и улыбнулась. – Когда имеешь в сестрах такую дуру, – острый взгляд в сторону черноволосой, – надо быть готовой к любым неожиданностям.

Черноволосой явно было не до улыбок. Она удрученно разглядывала платье.

– И что делать теперь? – жалобно спросила она.

– Ничего, – в тон ей ответила рыжая. – Вернемся домой, отдадим в Дом Миаскиит на восстановление. Мастер знает, как поправить. Но ты больше не смей прикасаться к моим вещам! Если поймаю…

– Такое ощущение, что у тебя только одно это платье и есть, – пробормотала черноволосая. Небрежным движением бросила платье на спинку стула и, резко повернувшись, скрылась за дверью спальни.

– Может быть, мне следует зайти к вам позже? – деликатно поинтересовалась Джессика. Рыжая отрицательно покачала головой, встала (они оказались примерно одного роста) и, поставив кофр на стул, подошла к управляющей.

– Сейчас нормально, – усмехнулась она. – Позже мы уйдем, у нас будут занятия. Так что вы хотели?

Джессика улыбнулась.

– Я кратко расскажу вам об услугах, предоставляемых пансионом…

Во время рассказа Файри благожелательно кивала, Джессику не останавливала и ни одного вопроса не задала. На лице у нее появилось какое-то благожелательно-отсутствующее выражение, словно то, что сейчас происходило, неожиданно оказалось в какой-то иной реальности. Однако от Джессики не ускользнуло другое, совсем уж неожиданное – вторая постоялица, вышедшая из спальни и тоже слушавшая рассказ, вдруг глянула управляющей прямо в глаза, и Джессику словно мороз продрал по коже от этого взгляда. На долю секунды возникло ощущение, что девушка, стоящая напротив, видит ее не просто насквозь, нет. Ее словно раздели донага и сунули, как минимум, в сканер на биотест… или что-то еще худшее, но…

Джессика сбилась, замолчала.

– Так что вы сказали о гидах? – спросила Файри как ни в чем не бывало. – Нужен ли нам гид?

Ощущение исчезло. Полностью. Мгновенно. Словно его и не было.

– Да, мы можем предоставить вам гида, через агентство по найму элитного персонала. – Джессика с трудом улыбнулась.

– Знаете, – неожиданно вмешалась черноволосая, – мы бы не хотели брать гида через агентство. Мы уже сталкивались с этим. Дадут какого-нибудь потного, сального урода, который почему-то решил, что его святой долг совокупиться со всеми существами противоположного пола… или, что еще хуже, попадется шантажист, такое один раз было. Вот что, мисс Пейли. А вы сами не хотели бы немного подзаработать?

Джессика нахмурилась.

– К сожалению, я не имею права обсуждать подобные вопросы. – В ее голосе прорезались стальные нотки. – В моем контракте прописано, что я…

– Нет-нет-нет, вы не так поняли, – улыбнулась черноволосая. – Я имела в виду совсем другое. Вы работаете тут днем, но ведь по вечерам вы свободны? Если вы два-три раза в неделю будете устраивать нам экскурсии по городу… за достойную плату, само собой… это разве будет незаконно?

Файри кивнула.

– Двести космо за экскурсию, – предложила она. Джессика молчала. – Хорошо, пусть будет триста. Так вас устроит?

Двести?..

Триста?..

Триста космо за ОДИН ВЕЧЕР?

Три вечера в неделю?!

В месяц Джессике сейчас платили пятьсот космо, и это было очень хорошей зарплатой.

– Ничего противозаконного, – заверила ее Найф. – Погулять по городу, сходить куда-нибудь… все расходы за наш счет.

– Спасибо за предложение, – сумела, наконец, выговорить Джессика. – Если возможно, я дам ответ сегодня вечером, после работы. Вы можете связаться со мной через личный терминал.

Она назвала номер.

Файри радостно кивнула.

– Это будет здорово, – сказала она. – По нашему опыту самые лучшие гиды – это те, кто живет в городе всю жизнь и никогда гидом стать не стремился.

– Вы много путешествовали? – вежливо поинтересовалась Джессика.

– О, да, – усмехнулась Найф. – Мы любим путешествовать.

– Мне пора идти. Если что-то потребуется, обращайтесь к любой горничной, – посоветовала Джессика. – Или к управляющему, через терминал. Завтрак вам подадут через несколько минут, а с меню вы можете ознакомиться…

– Спасибо, – прервала ее Файри. – Мы так и сделаем.

Едва за управляющей закрылась дверь, Скрипач сорвал с запястья один из браслетов и швырнул на пол. Комнату тут же заволокло полупрозрачным белым туманом. Блокировка сработала мгновенно – сейчас то, что происходило здесь, не могла снять ни одна следящая система.

Систем – не было.

Они это проверили.

Но все равно…

– Ты что делаешь?! – заорал Ит.

– Э, нет, это ты что делаешь?! – Скрипач треснул по столу кулаком.

– Триста космо – ей… – угрожающе начал Ит, но Скрипач перебил его:

– При чем тут деньги вообще? Ты понял, кто это?!

– Нет, твою мать, я слепой дурак!!! – Ит покрутил пальцем у виска.

– Откуда она здесь?.. Как такое вообще возможно? – Скрипач растерянно смотрел на друга, тот ответил ему столь же растерянным и беспомощным взглядом.

– Невероятно. – Ит молчал довольно долго, но все-таки сумел собраться с мыслями. – Даже имя совпало.

– Не совсем, – возразил Скрипач. – В считках Ри ее звали графиня Нарская. Но первое имя – Джессика.

– Почему мы так мало смотрели эти чертовы считки? – Ит потер лоб. – У нас ведь она тоже есть. Помнишь?

– Конечно, помню, – Скрипач призадумался. – Не нравится мне это.

– Рыжий, это не может быть ловушкой, – Ит сел на край стола. – Никак. Смотри сам. Во-первых, о том, что мы сюда вообще пошли, знали единицы.

– Ну, не такие уж и единицы. Человек двадцать знает об этом точно. Знает Эдри. Знает Фэб. Знает сам Ри, который нас сюда отправил. Знает группа, к которой мы сейчас приписаны. Знает…

– А теперь ответь мне, многие ли из тех, кого ты назвал, знают, кто мы вообще такие? – вкрадчиво поинтересовался Ит.

– Эдри, Фэб, и Ри, – ответил Рыжий, не задумываясь. – Больше никто.

– Правильно, – подтвердил Ит. – Потому что для всех других мы кто? Гермо с модифицированной внешностью, воспитанные людьми.

Скрипач кивнул.

Эту легенду им сделали в первый же месяц обучения – сочли, что такой вариант будет самым подходящим. Для Ри была сделана другая легенда, его сумели объявить выжившим наследником одного из правящих родов Анлиона, и после полувековых разбирательств наследник получил права на наследство…

Сейчас Скрипач видел, что Ит совершенно прав.

О самом факте существования Джессики Нарской в этом мире знали только три живых существа.

Они сами.

Никто другой о ней ничего не знал.

Связующая Безумного Барда Ариана, его возлюбленная, погибла задолго до его собственной смерти. Ариан до конца дней своих так и не избавился от жесточайшего, сжигавшего ему душу чувства вины перед той, которая была для него всем. И – Скрипач с Итом это отлично знали – до сих пор нет-нет да вспоминал о ней.

Информацией о прошлой жизни и архивом считок они, не сговариваясь, практически не пользовались. Прошлое осталось в прошлом, жить следовало настоящим, и только настоящим. Именно так они в результате и жили все эти годы. То, что было раньше, сейчас на них практически не влияло, да и влиять не могло… ну, почти. За очень редким исключением.

И тут – такое…

– Между прочим, она сильная эмпатка, ты заметил? – Ит задумчиво уставился на свои руки. – Очень сильная. Даже попытку воздействия тут же перехватила, хорошо, что я сразу остановился, и она, кажется, ничего не успела понять.

Скрипач кивнул, соглашаясь.

– Интересно, чем она еще занимается, кроме обслуживания пансиона, – проговорил он тихо. – Ведь занимается же, чувствую.

– А что ты еще чувствуешь?

– Что она согласится. – Рыжий вздохнул. – Ей для чего-то нужны деньги. Она оторопела от суммы.

– Еще бы, – Ит кивнул. – Ладно. Познакомимся с нею поближе и будем на всякий случай держать при себе. Мало ли что.

– «Мало ли что» будет, когда ее увидит Ри, – мрачно заметил Скрипач. – И это будет такое «мало ли что», что я сейчас с трудом представляю себе последствия.

Ит ничего не ответил. Встал, прошелся по комнате, остановился у двери. Зачем-то провел по ней рукой. Закусил губу.

– У нас три минуты, – сообщил он. – Потом принесут завтрак. Рыжий, еще момент. Я услышал часть разговора Эдри и Фэба.

– Так, – Скрипач напрягся.

– После этого задания мы, по всей видимости, с ним расстаемся.

Скрипач поднял глаза и посмотрел на Ита тяжелым взглядом.

– И чье это предложение? – спросил он хрипло.

– Эдри, – ответил Ит. – Сказала, что больше не будет нас покрывать.

– Понятно. – Скрипач задумался. – Плохо, – проронил он после полуминутной паузы.

– Да уж, действительно, ничего хорошего, – согласился Ит. – Но… Рыжий, понимаешь… у меня появилась совершенно идиотская мысль.

– Озвучивай.

– Озвучиваю. То, что здесь сейчас появилась эта женщина, и то, что сказала Эдри… как ты считаешь, могла она это сделать или нет?

Скрипач задумался.

– Во-первых, зачем? Во-вторых, как именно? В-третьих, не слишком ли сложно получается?

– Зачем? – переспросил Ит. – Чтобы развести нас с Фэбом. Как именно? Пока не знаю, но допускаю, что сама Джессика может быть и не в курсе, ее просто используют. Не слишком ли сложно? Для Эдри – не слишком. По крайней мере, мне так кажется.

– Ит… я думаю, что у тебя сейчас паранойя, – усмехнулся Скрипач. – Эдри тут ни при чем. Это что-то еще.

Ит вздохнул, прикрыл ладонью глаза.

– Сдаюсь, – тяжело проговорил он. – Рыжий, я не знаю. Будем думать, в таком случае. Думать и наблюдать.

– Собственно, именно ради этого мы сюда и прибыли, если ты не забыл, – подвел итог разговору Скрипач. Встал, потянулся. – Ладно. Переодеваемся, завтракаем и поехали развлекать ректора. Соскучился уже небось, бедняжка.

Ректор, как выяснилось, большой тоски по двум негодяйкам (как он их про себя называл) не испытывал. Для приличия девушки посидели на паре лекций, потом, для поддержания имиджа записных идиоток, задали пару-тройку вопросов, от которых седовласому представительному лектору стало плохо, и с чувством выполненного долга отправились в город. Вторая часть задумки – знакомство с сыном Лебе Фуатен – не удалась. «Мальчика» в этот день в университете не было.

Сейчас начинался тот этап работы, который оба одновременно и любили, и терпеть не могли. Скрипач как-то сказал про него: «Найди не знаю что». Что-то не так, действительно не так, но что именно искать – пока загадка.

Чем может быть это искомое «что-то»?

Кому именно выгодно существование этого «чего-то»?

Чем «что-то» грозит… кому? Этой планете, сиуру, к которому она принадлежит, Сети, Контролю? Обывателям, Транспортникам, альтернативщикам, детям малым, мужчинам, женщинам, экологической обстановке, внутреннему рынку? Вся работа на этом этапе была построена исключительно на интуиции, и ни на чем больше. И вот тут их способности оказывались просто незаменимыми.

В мир необходимо было за короткий срок вжиться. Именно вжиться, потому что без этого можно делать множество всяких других вещей, но не искать микросбои в тончайших, постороннему глазу незаметных процессах.

– Хорошего агента от, например, хорошего дипломата отличает, прежде всего, развитая способность наблюдать, а также интуитивное ощущение закономерности или искусственности процессов, постоянно идущих в любом социуме. Дипломат смотрит на любой процесс глобально, он способен его анализировать, но ему совершенно необязательно этот процесс чувствовать. У агента все иначе. На втором этапе заброса он включается в общую систему, становится ее частью, не вступая, однако, с этой системой в эмоциональный контакт. Свою личность в любом расследовании крайне желательно выключить полностью, потому что привнесение каких бы то ни было собственных эмоциональных реакций является крайне нежелательным для создания действительно реальной картины…

Ит и Скрипач эту точку зрения (а принадлежала она изначально социологу Линцу) разделяли целиком и полностью. Впрочем, данной модели придерживались все без исключения преподаватели, у которых они в свое время учились.

Убирай себя.

Ты – не имеешь значения.

Ты никто, и звать тебя никак… вернее, звать тебя будут в соответствии с легендой и личностью, предназначенной для заброски, но личность эта имеет главную задачу: смотреть. На все. Смотреть – и видеть.

…В городе в этот раз отправились не в центр. То есть сначала действительно доехали до пешеходной зоны, прогулялись пешком до «Утра Джовела», переоделись попроще, перекусили (Файри, если я все это съем, я не пролезу в дверь! Ничего, тут окна широкие) и пошли бродить.

Город, чистый и какой-то нарочито-глянцевый в центре, к окраинам приобретал несколько иные черты. Дома, добротные, крепкие, но уже без излишнего украшательства. Улицы чистые, но при этом – скучные, однообразные, не на чем взгляд остановить. И – стандарт. Стоило отойти от центра, как стала заметна унификация, в центре не существовавшая. Одинаковые детские площадки, явно построенные по одному и тому же проекту. Одинакового цвета двери, ведущие в дома. Одинаковые подъездные аллеи, обсаженные одинаковыми кустами. Квадратные клумбы, на которых растут практически одинаковые цветы – ничего привозного, только местные эндемики, неприхотливые, простенькие, незамысловатые. Это были так называемые Срединные районы: судя по справочнику туриста, в них проживают служащие среднего звена, большая часть которых работает или в Центре, или в так называемых офисных базах. Одну такую базу посмотрели поближе. Скучное здание, обшитое серыми поглощающими энергопанелями, вертикальная стоянка для личных машин сотрудников неподалеку, перед зданием – идеально постриженный газон и бездарно сделанная композиция из трех грубо обтесанных валунов. «Единение с природой», как гласила табличка перед валунами.

– Видимо, эти камни для того, чтобы, когда тебе надоест все до одури, было обо что треснуться башкой, – пробормотала Найф. – Фай, пойдем отсюда, пожалуйста.

Эту офисную базу занимали несколько государственных учреждений: департамент профильного образования, головное отделение, департамент городских сообщений, департамент внутренних коммуникаций.

За территорией базы обнаружились три опять же стандартных кафе, такой же стандартный магазин, остановка монора и небольшой сквер, в котором имелось полтора десятка лавочек, пяток запыленных деревьев и неизменная квадратная клумба с белыми и желтыми цветами. Дальше начинались жилые дома: снова по стандарту.

Днем в Срединных районах оказалось почти пусто, видимо, большая часть их обитателей сейчас находилась на работе. Редкие прохожие были или матерями с совсем маленькими детьми, или куда-то спешащими служащими – вид все они имели деловой и озабоченный.

– Тут жить – с тоски удавишься, – констатировала Файри после нескольких часов бесцельного блуждания по улицам. – Как же они это выдерживают?

Найф пожала плечами.

– Привычка, – проворчала она. – Слушай, а ведь тут тоже есть те рисунки, заметила?

– Угу, – Файри кивнула. – Их закрашивают, смывают, но, тем не менее, их полно.

– Хоть какое-то разнообразие в этом унылом пейзаже. – Найф призадумалась. – Так. Фай, мы в пансионе поедим или тут куда-нибудь заглянем?

– В пансионе, – решительно заявила Файри. – И сегодня больше никуда не пойдем, ага?

– Ага, – согласилась Найф. – Пойдем мы завтра. С Джессикой. Я хотела посидеть в местной сети, посмотреть кое-что.

– Хорошо… слушай, давай все-таки еще немножко прогуляемся? Нам нужно на третью линию монора, а мы сейчас в ареале шестой, – Файри уставилась в планшетник. – Дойдем до нее пешком, а дальше…

Найф снова кивнула. Оглянулась по сторонам. Потянула носом воздух и вдруг нахмурилась.

– Ты чего? – с подозрением спросила Файри.

– Слушай… погоди. Тут где-то совсем поблизости…

Файри тоже втянула носом воздух. Они встревоженно переглянулись и быстрым шагом двинулись в сторону ближайшего дома, стоявшего метрах в трехстах.

Гермо обнаружился на лавочке возле подъезда. Он сидел, сгорбившись, обхватив руками колени, и, пока не поднял голову, был похож на человеческую девушку, вернее, даже на девочку – по крайней мере, одежда на худенькой фигурке была женская, вульгарная и, как поняли Файри и Найф, отвратительного качества. Когда Файри дотронулась до его плеча и гермо неуверенно поднял голову, сходство тут же рассеялось. Оранжевые глаза, светлая, с едва заметным персиковым оттенком кожа, пушистая пегая шерсть на голове замысловато уложена, вот только сейчас от укладки мало что осталось – по первому впечатлению, гермо основательно повозили головой в помойке. Одежда выглядела не лучше, можно было только догадываться, чем занималась последние часы ее обладательница. Или обладатель. Сейчас это, впрочем, не имело значения.

Файри брезгливо поморщилась – гермо был, как минимум, очень сильно пьян. Или пьян, или под каким-то наркотиком, сейчас это определить невозможно. Он сидел, еле заметно покачиваясь, и смотрел на Файри и Найф остановившимся взглядом.

– Вам нужна помощь? – спросила Найф. Гермо с трудом перевел на нее глаза и попытался как-то сфокусироваться. Получилось не особенно хорошо.

– Вы слышите? – Файри несильно тряхнула его за плечи. – Вам нужна помощь?

– Вы… кто? – запинающимся голосом спросил гермо.

– Мимо шли, – отмахнулась Найф. – Вам плохо?

– Ни… не… не знаю, – гермо икнул. – А что?..

Файри посмотрела на Найф вопрошающе.

– Может, ну его, этого алкаша? – бросила она брезгливо.

– Я не… ни… эээ… не… пил… пила… – гермо с трудом подбирал слова. – Что-то не… того… не помню…

Он вдруг отвернулся, перегнулся через спинку лавочки – и его вырвало. Найф проворно перехватила его за плечи и придержала, не позволяя свалиться на землю. Через минуту гермо усадили обратно. Файри, порывшись в сумке, вытащила маленькую бутылку воды, сняла крышку и протянула воду бедняге. Тот выхватил у нее бутылку и жадно приник к горлышку.

– Вам вызвать помощь? – в который раз спросила Файри.

– Не… нет… у меня нет страховки… – Видимо, гермо стало полегче, по крайней мере, говорить он начал более связно. – Если только… машину… мне надо обратно…

– Что с вами случилось? – Найф, прищурившись, смотрела ему прямо в глаза.

– Клиент… какой-то странный, – гермо снова отхлебнул из бутылки, прикрыл глаза.

– Мужчина? Женщина? – поинтересовалась Файри.

Оба уже поняли, кто перед ними. Однако с выводами спешить не следовало.

– Мужчина… – вяло ответил гермо.

Файри мысленно отругала себя за недогадливость – гермо был в женской одежде, хотя, если вдуматься, это не показатель.

– Так в чем странность-то? – поторопила Найф.

– Побил… заставил… ох… заставил в ванной сидеть… зачем-то… мой набор отобрал, сказал, чтобы я… с его набором… дальше не помню…

Набор – это феромоновая «палитра», которую проститутки-гермо использовали для того, чтобы ввести свое тело в рабочее состояние. Запах, который они оба ощутили, был «следом» этой «палитры» – именно он дал понять, кто сидит на лавочке за домом.

– Он использовал защиту? – жестко спросила Файри.

Вот только трупа им сейчас тут не хватало! Хотя маловероятно, что кому-то могло понадобиться убивать этого гермо столь изощренно, да еще и с немалым риском для себя. За шестьдесят лет практики они не сталкивались с подобным ни разу, знали только теорию в общих чертах, и все.

– Да… кажется… не помню… – гермо уронил голову на руки. – Плохо как… ох… почему я… страховку…

Он не договорил, стал заваливаться набок. Файри подхватила его.

– Лучше на землю, а то еще захлебнется, – предложила Найф. – Он же воду пил.

Они перетащили гермо на газон, положили на бок. Рядом с лавкой обнаружилась его сумка – Найф тут же заглянула внутрь, брезгливо поморщилась. «Палитра», какие-то секс-игрушки, дешевая косметика, отвратительно пахнущие духи… ну и пакость!

– Приключеньице, – констатировала Файри. – Что делать будем?

– Он сам не оклемается, – мрачно определила Найф. – И страховки у него нет. И грех на душу я брать не хочу.

– Да кто хочет?.. Ладно, рискнем, – Файри вытащила планшет, и через несколько секунд в городскую сеть ушел вызов. – Сейчас посмотрю, можно ли сделать оплату анонимно… ага, можно. Это немного упрощает дело.

– Если честно, Фай, мне совсем не хочется тут задерживаться, – Найф нахмурилась. – По многим причинам. Думаю, ты меня понимаешь.

– Понимаю, – кивнула в ответ Файри. – Между прочим, именно этого я боялась последние годы больше всего. Что в один прекрасный день получится вот так, как сейчас. Когда то, что дома, станет важнее…

– Ты не одинока, – хмыкнула Найф.

Медицинский патруль, против ожиданий, лишних вопросов задавать не стал. Принял оплату за вызов наличными и совершенно не проявил интереса к тому, почему эти две девушки, ни с того ни с сего, решили оплатить лечение какой-то безвестной шлюхи.

Гермо тут же подключили к автономной системе жизнеобеспечения и погрузили в машину. Клиник, в которых принимали рауф, на весь город оказалось всего три – врач сказал, в какую именно доставят этого и что вторую оплату можно сделать через любой городской терминал.

– Что с ним? – полюбопытствовала Файри.

– Отравление, судя по всему, – спокойно ответил врач. – Сожрал что-нибудь не то или выпил, у них это часто бывает.

– Но он выживет? – с тревогой спросила Найф.

– Должен, – врач усмехнулся. – Да вы не волнуйтесь так. Кошаки, они живучие. Сейчас промоем, в больнице кровь почистят, через несколько дней будет как новый.

– Знаете, мы просто… ну, немножко испугались, – пояснила Файри. – Идем по улице, и тут такое…

– Ну, Всевышний завещал помогать и тварям, и убогим, – кивнул врач. – Вы все правильно сделали. Кошак, он, конечно, не человек, а все равно тварь-то живая. Пусть и без бессмертной души.

Вот так.

Вот это новость.

Найф напряглась, но вида, конечно, не подала.

– А я даже не знала, что их в человеческие больницы берут, – Файри решила подлить масла в огонь. – Думала, для них свои какие-то.

– Откуда? – хохотнул врач. Найф видела – ему гораздо приятнее стоять тут и болтать с двумя хорошенькими девушками, а не трястись в машине, наблюдая за гермо. – В Зеленке есть несколько кабинетов, которые кошаки же и держат, но кабинеты эти – смех один. Я даже вам не буду говорить, для чего они, потому что пошлятина. Не надо вам такое слышать. Не были там никогда? – Файри и Найф отрицательно покачали головами. – И правильно, нечего вам там делать, в борделе этом. Ну, ладно, гражданки, поехали мы. Спасибо за оплату.

Файри секунду простояла неподвижно, прикрыв глаза, потом несколько раз медленно вдохнула и выдохнула, успокаиваясь. Найф рассеянно смотрела по сторонам, что-то про себя прикидывая.

Расизм?

О, нет.

Никакого расизма. Никаких выпученных глаз, криков о превосходстве, никаких доказательств, никаких теорий… по крайней мере, внешне. Просто спокойная уверенность в собственной абсолютной правоте. Непоколебимая. Железная. Уверенность из серии «Потому, что правильно».

Интересно, кто же это так постарался? Жаль, пока что нельзя связываться с дипломатами: не исключено, что какая-то умная голова сумела отследить начало процесса… если отдел, конечно, не скупили на корню. Такое тоже бывало.

Всякое бывало.

Сейчас… не хуже и не лучше, чем всегда.

Обычно.

И теория не нова, совсем не нова.

Например, теория о том, что человек – венец творения. Бог создал человека и дал ему бессмертную душу. А всем прочим – разум дал, а душу не дал. Поэтому человек венец, а прочие – не венец. И все дела.

«Хотя, – поправил себя Ит мысленно, – те же рауф или нэгаши строят точно такие же теории – бессмертная душа всегда есть только у богоизбранного народа. К коим все себя и относят».

– Так, тварь бездушная, давай в пансион, – позвала Файри. – Я есть хочу.

Джессика ехала домой, прижимая к себе сумку с Бридом, и постоянно ловила себя на том, что нет-нет, а начинает совершенно по-дурацки улыбаться. Весь день она сдерживалась, как могла, но сейчас, когда работа была окончена, улыбаться стало, наконец, можно.

Деньги!..

Прорва денег, туча денег, горы денег! Джессика прикидывала, сколько проблем удастся решить, и чувствовала, что за спиной словно вырастают крылья. Можно будет обновить базу троим своим «жильцам». Можно будет купить, наконец, желаемую куклу для Женьки – бедняга живет в отдаленной от Джовела префектуре, с работой у них плохо, и бедная Женька только на чужих кукол может смотреть, для нее сумма в триста космо – что-то запредельное. Можно будет…

Господи, да можно будет что угодно!

Только бы все получилось.

И еще – завтра же… нет, послезавтра, хорошо, послезавтра – собрать девчонок, встретиться, наконец, посидеть всем вместе. Она прикинула, кого позовет. Дракона – обязательно. Феньку и Джой – тоже обязательно. Цвиточка тоже надо. И Ведьму – потому что без Ведьмы скучно.

И забиться в какой-нибудь полулегальный подвальчик. Попить пива, поболтать с теми, с кем есть о чем поболтать. И – с куклами. Непременно.

Хотя для кого куклы, а для кого и не куклы…

Брид в сумке слабо шевельнулся, видимо, от долгого сидения в одной позе у него затекли ноги. Устал, бедный. Пройти через парк? А почему бы и нет, собственно? Ненадолго. Посидеть у воды, поснимать Брида на планшетник – сто лет картинок с ним не забрасывала в комнаты, народ соскучился. Сейчас лето, тепло, почему бы не погулять немножко?

Джессика погладила сумку.

– Скоро приедем, – пообещала она едва слышно. – Уже недолго.

Под рукой тут же стало тепло – Брид ответил. Джессика ощутила мягкую волну радости, благодарность, легкое нетерпение. Ощутила, и в который раз искренне удивилась: ведь этого не может быть. Ну не может быть, чтобы кукла, сделанная из эластомера, была живой! Брид не мог быть живым, потому что… потому что так не бывает.

Слабое тепло вновь коснулось пальцев.

Бывает.

Только не стоит тратить время на доказательства – все равно никто не поверит.