06
Караван, Нью-Йорк
Первый закон Линца
Межконтинентальная дамба поражала – и своим размером, и шириной, и конструкцией. Дядя Коля с гордостью рассказал, что строили ее в незапамятные времена то ли двадцать, то ли тридцать стран, и началась постройка тогда, когда экономисты ООН доказали, что воздушное сообщение между континентами нерентабельно, что гораздо выгоднее грузы перевозить по дамбе, чем самолетами. Действительно, один «БЛЗ» или «Сцилла» тащил груза столько же, сколько самолет, а горючего, причем гораздо более дешевого, тратил в разы меньше, да и не пропадало оно – самолеты перед посадкой горючее сливают, а «БЛЗ» зачем его сливать?
Скрипач недоверчиво хмыкнул и вечером сел за расчеты. Утром, разбудив Ита, сообщил, что Коля-то прав – в этих условиях и впрямь выгоднее дамбы, тем более что их строительство стоило относительно недорого – по сути дела, просто намывали донный грунт и укрепляли конструкцию железобетонными надолбами, где это было необходимо. Дамбы шли по отмелям, лишь в трех местах были сооружены понтонные переезды – настолько мощные, что никакой шторм им не страшен, а цунами тут вообще не бывало. Да, семь с половиной тысяч километров (расстояние от Москвы до Нью-Йорка) превращались в девять тысяч, да, идти каждый раз приходится по три недели, а то и больше – но почему бы и нет, если, к примеру, две головные машины, при условии хорошей дороги, могут тянуть остальные пять, а то и шесть? Что еще способно дать такую экономию топлива и человеческих ресурсов?
Судоходство в этом мире существовало, но лишь речное да каботажное, причем каботажные перевозки существовали только в тех местах, где это было возможно. Авиация тоже присутствовала, но в малых объемах и по большей части дипломатическая или военная. Все остальное сообщение, в том числе пассажирское, осуществлялось либо через сложные системы дамб, либо, если речь шла о континентах типа Северной Америки, – с помощью железных дорог.
Ит и Скрипач, изучая всю эту информацию, не спешили с выводами – то есть оба уже догадывались, что все выглядит более чем абсурдно, но при этом… Ит первым понял, что в этом кажущемся хаосе присутствует своеобразная логика, вот только законы этой логики не соответствуют привычным.
– Бред на бреде, – повторял Скрипач. – Полный бред, но он явно чем-то обусловлен. Не понимаю…
– Мы слишком мало знаем, чтобы понимать, – отмахивался Ит. – Пока что смотрим.
– И долго прикажешь понимать?
– Сколько потребуется.
– А если для этого потребуется вечность?
– Ты забыл? Скрипач, але. Первый закон Линца гласит что? Что случайностей не бывает, – наставительно сказал Ит. – То, что мы тут оказались, – не случайность.
– Ты оказался, – возразил Скрипач.
– Хорошо, я оказался, – вымученно согласился Ит. – Ты, смею заметить, тоже оказался. А теперь смотри. Задача есть. Мотивация есть. И даже ускоритель есть.
– А что есть ускоритель? – прищурился Скрипач.
– Киста у меня голове. Вполне сойдет. Я прав?
– В некотором смысле прав. А что ты имел в виду под задачей?
– Локальная, то есть наша, – найти дорогу домой, так? – Скрипач согласно кивнул. – Глобальная… слушай, пока что не знаю. – Ит задумался. – Чувствую что-то смутное, но все еще не понял.
– Надо как-то поскорее это понять, – проворчал Скрипач. – Мне совсем не хочется, чтобы ты тут погиб из-за того, что мы не разобрались и…
– Все будет нормально, – отмахивался Ит. – Тем более что мне лучше.
Про лучше Ит не врал. Действительно, по сравнению с тем, что было раньше, он чувствовал себя уже почти хорошо. За время, проведенное в Москве, он пережил всего один приступ, причем не сильный, и купировать его удалось на удивление быстро – очень помог совет про нашатырь и воду.
Еще до того, как караван вышел, Ит обратил внимание, что в день перед приступом ему становится нехорошо, еще за несколько часов до его начала – появлялось головокружение, тошнота, слабость. Предположение вскорости подтвердилось – и это сыграло им на руку, потому что пропал фактор спонтанности и внезапности, можно было подготовиться и привести все в норму за полчаса.
* * *
Коля поначалу, когда они честно рассказали ему все, Ита в караван брать категорически не хотел.
– Вы чего, ребята? – возмущенно вопрошал он. – Нет, так не пойдет. Ты опять задыхаться начнешь, уедешь с дамбы в море, а мне потом полтора миллиона рублей за груз выплачивай, потому что я знал, что ты больной, и тебя взял, что ли?
– Я никуда не уеду, – в десятый раз объяснял Ит. – Если со мной что и бывает, то только ночью, и…
– Нет, я сказал! Ночью!.. Ну и что? Это ты говоришь, что ночью, а вдруг тебя за рулем прихватит?
– Дядь Коль, послушай. – Скрипач постепенно терял терпение. – Давай, я тебе все на пальцах объясню, а?
– Ну, попробуй, – набычился караванный. – Авось получится.
Скрипач вытащил из кармана джинсов два маленьких бархатных мешочка и сунул их в руку Коле.
– Открывайте, – приказал он. Караванный неловкими пальцами развязал тонкие шелковые шнурочки и восхищенно присвистнул. – Один для Глорис, и один для Любки, сам реши, какой кому. Это было раз. Теперь два – в моей машине лежит большая коробень, а в ней – новые рации для всей колонны…
– Где взял? – с подозрением спросил Коля.
– Задаром достал, они экспериментальные, будут дублирующими в дополнение к основным. А взял… Мы вон с этим, который с дурной головой, контачим с БВФЖ, а в том же корпусе сидит их смежный институт. Там мужик один дисер пишет, и он нам под этот дисер рации и подогнал, ему отчет нужен для практической части. Кумекаешь?
Коля с сомнением посмотрел на Скрипача.
– Все очень просто, – объяснил Ит, которому надоела тупость караванного. – Мы типа испытываем эти рации, потом пишем отчет, мужик защищает дисер, и все в шоколаде. Это понятно?
– А кто писать будет?
– Мы, конечно, – заверил Ит. – Ваше дело – пользоваться этими рациями и ругаться, если что-то не так работает. Больше ничего от вас не требуется.
– Ну… ну, ладно, – сдался Коля.
– Погоди, это еще не все. – Скрипач снова принялся рыться по карманам. – Талон на ковер нужен?
– Нужен, – оживился Коля. – Люба как раз хотела.
– Значит, тебе и достанется…
– А почем? – Практичный караванный нахмурился. – На хрусталь пятерку стоит, это я знаю.
– Значит, так, Коль. Вот это все вместе – браслетки, рации, талон – меняю на его место в караване, – жестко сказал Скрипач. – Хорошая сделка?
– Хорошая-то она хорошая, но если…
– Коль, со мной действительно все нормально, – примирительно сказал Ит. – Я не уеду в море. Гарантирую. Тем более что приступ наступает не сразу, и если я почувствую себя плохо, всегда успею отдать руль.
– Ой, да ладно! А то я забыл, как ты тогда упаковку давал! – рассердился караванный. – У меня склероза пока что нет, не нажил еще! Не сразу, говоришь? А по мне так очень даже сразу. В общем, так, ребята. Если что-то случится, то под вашу ответственность. Я из-за вас под суд не пойду, так и знайте. Напишешь мне расписку, что отвечаешь за груз.
– Э, нет, так дело не пойдет, – нахмурился Скрипач. – Не будем мы ничего писать! Хитрый какой. А если на колонну нападут, груз потырят – ты нас подставишь, как нечего делать, с этой распиской?
– И в мыслях не было! – замахал руками караванный.
– Дядь Коль, врать – грех.
– Да не вру я!
– Врешь, – вдруг сказал Ит. – Но я тебя в чем-то понимаю. Значит, так. Ничего писать я, конечно, не буду, но если что-то действительно пойдет не так по моей вине, ответственность я беру на себя. Хотя нет, расписку я тоже напишу, но другую, и храниться она будет у Скрипача.
– Почему это? – недовольно спросил караванный.
– У него с головой все в порядке, с ним ничего не случится, – безмятежно сказал Ит. – И потом, давайте, я не буду вам напоминать, что произошло, когда он первый раз с вами шел. Это подсудное дело, а он промолчал, поэтому колонна ходит дальше тем же составом… мне продолжать? – В голосе Ита зазвучали металлические нотки.
– А он тебя сам… – начал было караванный, но Ит его тут же прервал:
– А вот то, что он меня сам, так это было по обоюдному согласию, – парировал он. – И никто ничего не докажет, мы вдвоем были.
– Хитрые вы… – процедил Коля. И прибавил слово, которое в приличных компаниях произносить не принято.
– От такого же слышу, – парировал Скрипач. – Коль, ладно тебе. Не ерепенься. Поверь, все действительно будет нормально.
– Что с вами поделаешь, – явно сдаваясь, пробормотал караванный. – Ладно. Давай твои эти цацки и пойди, раздай рации народу.
– Так мы идем? – уточнил Ит.
– Идете, идете. Загнали меня в угол, как мыша, и еще издеваетесь. – Коля ухмыльнулся. – И вот еще чего. Я к вам буду все-таки подсаживаться иногда. На всякий случай.
– Вопросов нет, – заверил Скрипач. – Так, я побежал. Ит, ты до вечера вернешься? Или за тобой заехать?
– Вернусь, куда я денусь. Мне с бабкой расплатиться надо и к Васильичу зайти. – Ит встал, следом поднялись Скрипач и Коля.
– Чтобы в девять были на месте, – приказал караванный. – Колонна выходит в пять утра, и вареные куры мне не нужны. Да еще и больные вареные куры. – Он погрозил кулаком Иту. – Все, ша. Побазарили.
* * *
Турецкая таможня в сравнении с английской вспоминалась, как рай земной, – караван на ней, считай, толком никто не досматривал. А вот англичане продержали колонну на своем терминале больше суток и не успокоились, пока не обыскали каждый «БЛЗ» вдоль и поперек. Они совали свои любопытные носы куда только было возможно, включая туалеты и водительские кабины. Коммуникабельный Скрипач за эти сутки со всеми перезнакомился, помог объяснить таможенникам, для чего нужна столь странная вещь, как городочная бита, и даже поучил играть в городки, расставив несколько фигур и показав, как правильно их надо выбивать. После этого таможенники от городков отстали.
Скрипача потом долго благодарили – внутри биты, как выяснилось, хозяйственный Коля припрятал три золотые монеты, чтобы выгодно продать их в Нью-Йорке и прикупить кое-что для колонны. Скрипач ответил, что предупреждать надо, и долго веселился, представляя, как вытянулись бы морды у таможенников, если бы бита развинтилась во время броска.
Дамба, по которой сейчас шла колонна, была вдвое шире той, что вела в Турцию. Хорошо укрепленная, с гораздо лучшим покрытием, она, по словам Коли, имела длинные, совершенно прямые участки, на которых караван переходил в режим буксировки – его тащили две головные машины, а водители шести следом идущих машин вели этот автопоезд по очереди, сменяя друг друга.
Также на дамбе имелись кемпинги, сильно отличающиеся от жалкой связки дамбы «Ялта – Стамбул». Три кемпинга, отстоящие друг от друга на недельный переход, были обитаемыми, там работал персонал, живущий вахтами. Остальные оказались снабжены дизельными генераторами – а это и освещение, и кухня.
– Цивилизация, – довольно говорил Скрипач, когда они встали на первую ночевку. – Даже супа можно горячего пожрать. Красота!..
– Супа, конечно, можно, но матрасы все равно приходится брать с собой, – проворчал Ит, вылезая из кабины. – Рыжий, у меня теперь в голове лишняя ассоциативная цепочка, ты в курсе?
– Какая?
– Матрас в полоску вызывает у меня неприятные реминисценции, – признался Ит. – Причем любой матрас, замечу. От цвета полосок это не зависит.
– Да уж, ситуация, – покачал головой Скрипач. – Слушай, а может, тебе того? Клин клином?..
– Не понял, – признался Ит.
– Ну, найдем тетеньку посимпатичнее, положим на матрас…
– Блин! До чего же ты все-таки пошлое существо! – рассердился Ит. – Как тебе не стыдно? Я все понимаю, в том числе и то, что Син нас послала куда подальше, но мы с тобой, если ты не забыл, официально женаты, нас никто не разводил. Что ты мелешь? Слушать стыдно.
– Ой, прекрати, – отмахнулся Скрипач. – Кому здесь какое дело до того, женаты мы или нет? Тут вообще можно делать все, что хочешь.
– Кому какое дело? – переспросил Ит. – Мне – дело. И еще какое.
– Посмотрите на него, моралист нашелся. – Скрипач забрал у Ита один из матрасов и полез по узкой лесенке. – Ползи вниз, гермо. А то я тебя… на полосатом матрасе… черт! Гадюка!
Ит убрал бутылку с водой обратно в держатель и с вызовом посмотрел на Скрипача.
– Ну и на кой ты меня облил? – с негодованием спросил тот.
– Я пошутил, – невинным голосом ответил Ит. – Слушай, а помнишь… нет, ты не помнишь, наверное, но я до сих пор забыть не могу. Таенн песню пел, когда из Сети выпал… Как пример феерической пошлости…
– Про Раису, что ли? – Скрипач плюхнул матрас на бетонку, выпрямился, потянулся. – Да уж. И после этого «творчества» ты имеешь наглость называть пошляком меня? Помню, конечно, он ее потом спьяну при мне разок исполнил.
– Да? – удивился Ит. – Хм… я вообще хотел ее привести как отрицательный пример, но сейчас понимаю, что если ее тут спеть, то к завтрашнему утру ее выучит вся колонна.
– Да ладно тебе! Замечательная песня, музыка народная, пошлость природная, слова Таенна, – захихикал Скрипач. – Мировой шедевр. Как там было?
Солнце село в сине море,
Как янтарное кольцо.
Ай, выходи, моя Раиса,
На широкое крыльцо.
Выходи, моя красава,
Круглой попой покрути,
Повертись ты влево-вправо
И грудями потряси…
– Дальше не надо, – попросил Ит. – А то сюда кто-нибудь придет еще и это все услышит…
– Не-не-не, погодь, ща вспомню. – Скрипач возвел глаза к вечереющему небу и нахмурился. – А! Во!
Все соседи приходили,
Стоит солнцу в море сесть,
На прекрасную Раису
Каждый вечер посмотреть.
А Раиса-то балует
Котю северной красы,
Кота-Васеньку целует
Ай, да в самые усы.
– Рыжий, я кому сказал, прекрати! – прошипел Ит с лесенки, заметив, что к их «БЛЗ» идут, о чем-то переговариваясь, три шофера.
– Да там же самое интересное сейчас будет! – возразил Скрипач. – Как раз про это самое…
Как кота она целует
В уши, в лапы, в пузо, в рот,
Собирался и дивился
Каждый вечер весь народ.
Котя тоже не терялся,
Весь вертелся и орал,
Как змеюка извивался,
Юбку Рае разодрал.
– Заткнись! – рявкнул Ит, теряя терпение. – Прекрати читать эту зоофилию! Ты хочешь, чтобы нас Коля из колонны пешком в Англию отправил, что ли?!
– Ой, да ну тебя. Никто нас никуда не отправит, – хохотнул Скрипач.
– Я сейчас слезу и скину тебя в воду, – пообещал Ит.
– Здоровьем не вышел, – парировал Скрипач.
– А чего вы ругаетесь? – недоуменно спросил Ванечка, подходя.
– Ничего. – Ит сбросил матрас вниз, едва не попав в Скрипача, и тоже спустился на землю. – Рыжий идиотничает. Не обращай внимания.
– Я слышал, что…
– Ну, блин. – Ит плюхнулся на матрас. – Ваня, если ты хочешь это все узнать, то идите оба куда-нибудь подальше и там развлекайтесь.
– Так что это было-то?
– У нас есть друг, он песни пишет. – Ит решил не вдаваться в подробности, объясняя, кто такие Безумные Барды вообще, и Таенн – в частности. – Это его песня. Очень пошлая. И неприличная.
– Про кота? – удивился наивный Ванечка.
– Про кота, – вымученно согласился Ит. – Рыжий, я тебе это потом припомню когда-нибудь. Причем тогда, когда ты ждать не будешь.
– Фу, напугал, – хихикнул Скрипач. – Пойдем, Вань, я тебе допою, а то этот ханжа все веселье портит…
Когда они ушли за машину и оттуда раздался вскоре взрыв смеха, Ит взвалил на плечи оба матраса и пошел в кемпинг. Он шел и улыбался – сработало. Просто идеально сработало. Пусть развлекается, а то, понимаешь ли, напустил серьезности. «Мы не на задании и не на отработке, в конце концов, – думал Ит. – Можно и похулиганить немного. Не могу больше смотреть, как он постоянно за мной ходит хвостиком и боится, только бы чего не вышло. Хватит трепать ему и себе нервы, это действительно не работа. Можно же просто пожить, правда?»
Время показало, что на этот раз Ит ошибся.
* * *
Шли долго и до Нью-Йорка добрались не без приключений.
Сначала ввязались в свару с колонной оранжево-черных американских «Хаммеров», с которой повстречались на узком участке дамбы и долго делили дорогу – в конце концов уступить пришлось «Хаммерам», потому что им задним ходом нужно было пройти километр, а «БЛЗ» пришлось бы тащиться целых три.
Потом попали в шторм и простояли в закрытых наглухо машинах почти сутки – выйти не было никакой возможности. Через дамбу перелетали огромные волны, машины порой покачивались от их ударов, но ничего страшного не произошло, хотя, по рассказу Коли, случались такие шторма, что и «Сциллы» смывало, а они, как известно, побольше «БЛЗ».
Ит этой остановке был даже рад. Они со Скрипачом в результате отлично выспались, устроившись вдвоем на узкой койке, вдоволь потрепались по рации с другими водителями и подъели почти весь запас сухофруктов, предназначенный для компота.
Потом колонна попала в опасную зону – шли мимо островного государства с красивым названием Санди Маунтан (песчаная гора), и другие водители объяснили, что «чертовы уроды» зачастую нападают на колонны, по сути – пиратствуют. Подходят на плоскодонных лодках, обстреливают машины, режут автогенами кузова, воруют грузы. Случается, что и убить могут. Иногда колонне удается отбиться, иногда нет. Чуть позже в тот же день Коля, вызвав поочередно по рации каждую машину, велел посмотреть направо – и все увидели, что колонна идет мимо наполовину затонувшей «Сциллы», в кузове которой зияет огромная рваная прореха.
– Взорвали, – пояснил Коля. – Вот твари…
Ему никто не ответил. «Сцилла» явно находилась в воде не первый день, на ее корпусе в некоторых местах виднелись пятна ржавчины. Зрелище оказалось неожиданно тягостным, и Скрипач, повинуясь наитию, полез проверять оба автомата. Иту зрелище не понравилось еще больше, но он промолчал, решив не нагнетать атмосферу.
В следующем кемпинге, предпоследнем перед Нью-Йорком, персонал вывалил на них гору сплетен и информации – оказывается, им сказочно повезло, «санди» теперь нападают почти на все русские колонны – кто-то пустил слух, что русские везут в Америку оружие, и пиратам охота его заполучить.
Разговор происходил в кафе кемпинга, куда все шоферы, не сговариваясь, пошли, как только село солнце. Персонал подтянулся туда же.
– Бредятина! – негодовал Коля. – Какое, на хрен, оружие?! Совсем сбрендили, что ли? А то у штатников оружия своего мало!..
– Нет, ну почему? – возразил Скрипач с самым невинным видом. – Мы можем, например, кидаться банками с икрой или мешками с почтой. Чем тебе не оружие? Коль, ну конечно, мы везем оружие, как я сразу не понял! Ты забыл про стальные болванки, которые для завода в Рединге. Почти оружие, только до ума довести надо. Выточить, отлить, собрать…
– Ой, замолчи ты, рыжий, не вводи в грех! – попросил караванный. – Не смешно совсем.
– А на колонны, которые идут из Штатов, нападают? – спросил Ит.
– Еще как! – с горечью ответил Коля. – Вон, ребята говорят, что та «Сцилла» как раз из обратной колонны была…
– А чья она? – поинтересовался Ит.
– Испанская, кажись. Флага не видно, он же под водой…
На борту каждой машины были нарисованы флаги страны принадлежности. «БЛЗ», к примеру, были или российские или украинские – на их боках помещались или красные, или жовто-блакитние прямоугольники. Турецкие колонны, в которых ходили небольшие, с половину «БЛЗ», «Дамаски», тоже украшались красным прямоугольником, но уже с полумесяцем и звездой…
Ит задумался.
– Точно, испанская, – подтвердил он. – Красно-желтый флаг. Я разглядел.
– Ладно, ясно все. – Мрачный Коля хлопнул ладонью по столу. – На обратной дороге чтобы все с оружием сидели. Вообще без остановок там пойдем. И быстро.
– Жаль, броников нет, – сокрушенно сказал кто-то из водителей.
– В глаз тебе пулю всадят, никакой броник не поможет, – проворчал Коля.
– Типун тебе на язык, Коль! А броники на самом деле пригодились бы, – пробормотал еще один водитель.
– Лестницы у всех нормально складываются? – осведомился караванный. Шоферы в ответ загалдели.
– Да на фиг их складывать?.. Кому надо, тот и так залезет!.. Тут хоть знаешь, откуда он вылезет, а то гадай, куда он пробрался… Не, Коля, не будем мы складывать ничего… Смешно это – лестницу сложи, а щитов-то не дали никому!..
– О чем они? – вполголоса поинтересовался Ит у Скрипача. Тот объяснил, что узкую лесенку, по которой они поднимались в кабину, в принципе можно сложить так, что она превращается в подобие металлической рейки, по которой подняться наверх нельзя. И что, теоретически, в опасных местах положено еще и обвешивать кабину антивандальными щитами, практически исключающими возможность подъема. Но… лесенки никто не складывает, а щиты начальство давным-давно пустило налево – по слухам, из них делают столики для летних кафе или сдают в цветмет.
– Не ту страну назвали Гондурасом, – проворчал Скрипач напоследок. – Знаешь, сколько народу гибнет из-за этого дебилизма? Тьма-тьмущая! И всем все по фигу…
– Да уж, – кивнул Ит. – Ладно, это мы потом попробуем как-то…
Он не договорил. Скрипач поднял на него глаза, они переглянулись. Первое ключевое слово было сказано – попробуем. Обычно любое их дело, большое или маленькое, начиналось с этого осторожного «попробуем» – оба не любили давать пустых обещаний, оба всегда терпеть не могли безапелляционность, оба остерегались опрометчивых заявлений. И в то же время «попробуем» было звонком, сигналом, маркером. «Попробуем» – означало «действуем».
Ит едва заметно усмехнулся уголками губ, Скрипач чуть прищурился. Это был разговор без слов, годами отработанный, совершенно не заметный окружающим и состоящий, по сути, из отрицаний и утверждений.
– Ммм?
– Угу.
– И?
– Нет.
– Тогда…
– Конечно.
– Отлично.
– Договорились.
Ит улыбнулся. А ведь этого тоже не хватало, ужасно не хватало…
– Что, по адреналину стосковался? – проницательно спросил Скрипач.
– Видимо, да, – подтвердил Ит.
– Вот пойдем обратно, будет тебе адреналин. – Если бы Скрипач знал, насколько он окажется прав, он, возможно, уже возомнил бы себя пророком.
– Лучше не надо, – покачал головой Ит.
– Ну, это уж как получится. Все зависит от «санди», – заметил Скрипач.
* * *
Таможня промурыжила их двенадцать часов, и колонна встала наконец под разгрузку. Американские склады выгодно отличались от российских чистотой и порядком, но Коля предупредил, чтобы вещи забрали с собой, а кабины закрыли получше – а то порядок порядком, а воруют тут еще похлеще, чем дома.
Иту и Скрипачу брать было особенно нечего, все их невеликое имущество уместилось в один рюкзак. Добрый Скрипач повесил на дверцу кабины бумажку, на которой по-английски написал, что брать тут нечего, но если очень хочется пописать – туалет открыт. Ит погрозил ему пальцем, в ответ на это Скрипач скорчил презрительную гримасу, но бумажку убирать не стал.
Разместились в гостинице рядом со складами. Крошечные, чистенькие номера, но при каждом обязательно – маленькая личная душевая кабина. Столовая, в которую, впрочем, почти никто не ходил, с вполне пристойной и недорогой едой. По вечерам в гостинице крутили кино, направляя проектор на белую стену – но смотрели это кино единицы, все остальные в это время шлялись по городу.
Времени хватало. Как выяснилось, за гостиницу платить было не нужно, Ространс проплачивал колонне две недели, а если колонна задерживалась, всегда доплачивал еще за недельку.
Первые сутки все дружно отсыпались. Утром следующего дня первым делом проверили машины, а после – отправились в город. Коля, конечно, тут же умотал к своей ненаглядной Глорис, оставив Ванечку грустить в одиночестве, остальные шоферы разбрелись кто куда.
Ит и Скрипач тоже отправились в город. Федор Васильевич дал им большой список того, что можно было купить в Йорке для лаборатории, и они полдня убили на то, чтобы отыскать хотя бы часть заказанного.
– Ну, Васильич, ну подлец, – ворчал Скрипач, пока они бродили в поисках магазина, торгующего химическими реактивами. – Самый прикол будет, если англичане это барахло откажутся пропускать и все отберут.
– Спрячем, – отозвался Ит. – Тоже мне, проблема.
– Вот нам с тобой больше заняться нечем.
– А чем нам заниматься? – спросил Ит в ответ. – Особенно и нечем, в самом деле.
– Ты так думаешь? – Скрипач остановился, огляделся. – У меня на этот счет другое мнение.
– Рыжий, ты говоришь ерунду, перестань, – отмахнулся Ит. – Найдем укромное место и запихнем эти реактивы куда-нибудь, тоже мне большое дело.
– Ладно, – сдался Скрипач. – Но учти, это только потому, что Васильич тебя, идиота, спас.
– Ты очень практичный, – серьезно произнес Ит. – Только слишком много прикалываешься.
– Пошли, что ли. Практичный… Ит, мне просто лень искать реактивы, ты не понял? Я вообще-то на небоскреб хотел, в Москве их нет. А тут сплошная романтика – видишь, какая дура стоит, и ни защиты наверху, ничего! – Скрипач явно воодушевился. – Вот бы туда попасть.
Как выяснилось, попасть туда, куда Скрипач хотел, невозможно – здание оказалось частным. Его занимала компания «Глобал транзит», а на самых верхних этажах, по слухам, жил сам владелец, поэтому посетить здание, конечно, не светило. Побродили вокруг, посмотрели, прошлись по окрестным барам, играя в «я говорю, ты смотришь» (Ит с удовольствием ощутил, как постепенно возвращается рабочее ощущение – игра была одной из практик, которые они использовали довольно часто), напились кофе, перекусили, а затем как-то неожиданно вышли к Центральному парку.
– Я понял, чего мне в этом городе очень не хватало, – вдруг сказал Скрипач.
– И чего же?
– Деревьев, травы… Тут один сплошной камень, глаз остановить не на чем, – признался Скрипач. – Неприятное ощущение. В море – и то было лучше.
– Согласен, – кивнул Ит. – Погоди… что это там такое?
Впереди, неподалеку от пруда, они заметили большой тент, натянутый на шесты, и маленькую цветастую будочку рядом с ним. Тент имел потрепанный, изношенный вид, судя по всему, он висел тут уже не первый год. Будочка, напротив, радовала глаз свежей краской – она оказалась разрисована, причем совсем недавно.
Скрипач и Ит подошли поближе, присмотрелись.
Странно…
Рисунки изображали какое-то подобие космической битвы – уродливые, похожие на перевернутые кастрюли, летающие тарелки, поливающие планету внизу желтыми лучами и превращавшие схематичный, плохо прорисованный город в руины.
– Фигня какая-то, – пробормотал Ит. – Рыжий, я что-то такое видел в городе. Кажется, это была афиша.
– Точно, – подтвердил Скрипач. – Но та была на кинотеатре. А это почему… здесь? Странно.
Ит оглянулся.
– Пойду, обойду это дело, – предложил он, кивнув на тент. – А ты…
– Я говорю, ты смотришь. – Скрипач кинул взгляд за будочку, и Ит понял – рыжий приметил, что рядом с будочкой сидит на лавочке пожилой местный и читает газету.
Ит кивнул и не спеша направился в сторону пруда.
Скрипач подсел к местному, тоже вытащил сложенную вчетверо газету (разжился по дороге, но просмотреть еще не успел), и несколько минут спокойно читал. Потом откинулся на лавку и принялся обмахиваться. Местный последовал его примеру – день и в самом деле выдался теплый.
– I’m grilled… – проговорил Скрипач.
– For me, better hot than cold, – отозвался местный.
Скрипач сунул газету обратно в карман и, указав на площадку, продолжил разговор:
– What is this place?
– Landing for visitors from Mars. You can bet – if the guest crawl to the edge of the spot or not.
– And who usually wins?
– Most attentive. See you blood traces there? Noone of them reaches the edge.
– Thank you, I’ve got this. And what happens with the guests then?
– Nobody knows what’s really going on. Rumors’re running that guests can be bought, have you money enough. One guest was bought by the Institute of Oakland, but what they brought to the place was just a corpse. The guest was dead on arrival. Another one was aquired by a Coca-Cola wanting to recover him and make an ad, but he died too. As to the rest, nothing is known.
– And how often they arrive?
– This year schedule hangs on the ticket booth.
– Thank you… Oh, tha’s tomorrow!
– Come to have a look?
– If I’d be free. Have not seen it ever, just read in newspapers.
– Come, it’s worth the money. By the way, people’re saying that Russia contrived to save a guest. Baloney, I’d say. A fake to praise Russian lifestyle. They allegedly have water – cleaner, cars – faster, good people, and guests are alive… Rubbish!
– Yes, really, this is ridiculous. But haven’t you ever think that the guests are real – real people – and this is a bit cruel?
– Dunno… Activists tried to protest, but the place is a private property. The owner is who decides what is cruel and what is not{ —Что это за место?
– Место посадки гостей с Марса. Можно делать ставки – сумеет гость доползти до края площадки или нет.
– И кто обычно выигрывает?
– Более наблюдательный. Видите следы крови? Ни один не доходит до края.
– Спасибо, я это запомню. А что происходит с гостями потом?
– Никто не знает, что происходит на самом деле. Ходят слухи, что гостя можно купить, если хватит денег. Одного гостя купил институт из Окленда, но привезли в институт только труп. Гость умер в дороге. Еще одного купила «Кока-кола», хотели вылечить и сделать рекламу, но он тоже умер. Про остальных никто ничего не знает.
– Спасибо… о, так это же завтра!
– Придете посмотреть?
– Если буду свободен. Я не видел этого никогда, только читал в газетах.
– Приходите, это стоит своих денег. Кстати, говорят, что в России сумели спасти одного гостя. Мне кажется, ложь. Это реклама русского образа жизни. Вода у них чище, машины быстрее, люди добрее, а гости остаются жить.
– Да, действительно, это смешно. Но вы не думали, что гости – живые люди… и вам не кажется, что это жестоко?
– Не знаю. Активисты пытались протестовать, но у места есть хозяин. Он решает, что жестоко, а что нет.}.
Пока они говорили, Ит успел вернуться, но, заметив, что разговор до сих пор продолжается, снова ушел. Возвратился он только тогда, когда местный наконец встал и неторопливо направился к выходу из парка.
– О чем вы говорили столько времени? – недоуменно спросил Ит.
– Ммм… Если бы ты вышел здесь, то в лучшем случае рекламировал бы газированную воду, – неприязненно ответил Скрипач. Снова вытащил газету, открыл на третьей странице и впился глазами в текст.
– А в худшем? – с подозрением спросил Ит.
– Попробуем выяснить это завтра. Что-то мне совсем это все не нравится. – Скрипач мрачнел с каждой минутой. – У меня странное ощущение…
– И с каких это пор тривиальный щелчок для тебя стал странным? – прищурился Ит. – Рыжий, ау. Мы в новой отработке. По самые уши. Ты только сейчас это заметил?
– Равно как и ты, – отозвался Скрипач. – Можно подумать, что ты до этого момента…
– Погоди, не торопись, – попросил Ит. – Что ты там читаешь, кстати?
– Сейчас покажу… Это про караван, с которым мы ругались тогда, помнишь?
Ит кивнул.
– «Хаммеры»? – спросил он.
– Они самые. Ит, тут написано, что колонну атаковали и она была полностью разграблена, но…
«В третьей машине находился груз для Германии – полтора десятка заспиртованных тел так называемых «гостей», – прочел Ит. – Их отправили в институт Хайдельберга в порядке обмена, но повреждения, полученные во время нападения на колонну, сделали материал непригодным для дальнейших исследований…»
– О, боже, – прошептал он. – Где были мои глаза в Домодедове?
– Я бы тебе объяснил, но ты же обидчивый, – проворчал Скрипач. – Могу повторить только одно: тебе сказочно повезло, что ты вышел в России. Да, безалаберность, да, все через одно место, да, тетка с макаронами… но тебя спасли. А тут…
Ит успокаивающе положил ему руку на плечо.
– Будем считать, что нам везет, – негромко сказал он. – Давай, рассказывай, что успел узнать.
* * *
Водить проституток в гостиницу было, разумеется, запрещено, но этот запрет никого не останавливал. Стосковавшиеся без женской ласки шоферы оттягивались по полной программе, а скудное знание английского языка они щедро компенсировали выпивкой и привезенной из России красной икрой (случались девушки, которых можно было сговорить за баночку).
К одиннадцати вечера гостиница гуляла вовсю. Ит предложил Скрипачу пойти поспать в машину, потому что там как-то потише, но выяснилось досадное обстоятельство – стоянка на ночь закрывалась, и попасть на ее территорию не представлялось возможным.
– Кошмар, – ворчал Ит, поневоле прислушиваясь к звукам, доносившимся из соседних номеров. – Рыжий, куда мы попали, а?
– В бордель, – с отвращением произнес Скрипач. Он сидел за столом и чистил «терьер». – Русско-американский. Причем в бордель с отвратительной звукоизоляцией.
– Да, в высотке было потише, – мрачно заметил Ит. – Ребята там бухали не хуже и девок тоже водили почти каждый день, но можно было хотя бы удрать куда-то, чтобы этого не слышать.
– Завтра снимем что-нибудь, – резюмировал Скрипач. – Как в Стамбуле. Комнатку найдем, может, Коля посоветует. Они же до утра так орать станут, проверено.
– Грузчики тоже до утра резвились, если перед выходными, – вздохнул Ит. – Но в другие дни расползались где-то к двенадцати, не позже.
– Понятно. – Скрипач щелкнул затвором пистолета, удовлетворенно хмыкнул. – До чего же все-таки приятная машинка. Ты свой почистил?
– Забыл, что ли? Перед ужином еще, – отозвался Ит.
– Давай тогда сюда, пойду в сейф отнесу, – предложил Скрипач.
В город с оружием ходить запрещалось, поэтому хранилось оно в общем сейфе, закрепленном за колонной. Чистить оружие не возбранялось, чем оба и воспользовались. Привычки, привычки… Благое дело, если вдуматься. И чем себя занять есть, и воспоминания приятные – самое начало учебы, основы обращения с огнестрельным оружием, почему-то волнующие запахи пороха, смазки, горячего металла, понимающая улыбка тогда еще не старого Фэба… жив в каждом мужчине мальчишка, всегда жив, а к оружию, да еще такому ладному, как «терьер», рука поневоле сама тянется. Почему? Сложно сказать. Почему-то. Но тянется, факт.
Скрипач взял обе кобуры и вышел в коридор. Вернулся он спустя несколько минут, на лице появилось выражение озабоченности, и, кажется, Скрипач почему-то сердился.
– Чего такое? – спросил Ит. Он уже переоделся и лег.
– Ванька бродит, ребята сказали, – ответил Скрипач, поспешно стаскивая футболку и столь же поспешно влезая в точно такую же, как у Ита, белую майку-борцовку – несколько таких маек они купили еще в Москве, в них было очень удобно спать.
– Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, чтобы ты на всякий случай штаны на поясе шнурком завязал, и покрепче, – проворчал Скрипач. – Черт-те что!.. Он же хороший человек, но ведь больной на всю голову, а как выпьет, у него тормоза вообще на хрен срывает. Колька у Глорис, ясное дело, ему не до Ваньки. А снять он никого не успел…
В дверь робко постучали.
– Кто там? – обреченно спросил Ит.
– Ребят, пустите, а, – жалобно сказали из-за двери.
– Ваня, птица ты наша синяя, мы уже спим, – строго произнес Скрипач. – Отвали.
– Если спите, чего тогда отвечаете? – резонно спросил Ваня.
– Потому что ты разбудил! – рявкнул Скрипач.
– Ну пустите… Я просто посижу. – Ванька снова поскребся в дверь. – Честно. Я не буду приставать.
– Точно не будешь? – с угрозой спросил Ит.
– Точно! Ребят, клянусь, не буду!.. Я ж обещал… Ну рыжий, ну пожалуйста… Я ж правда…
– «Чистый» уже небось? – с подозрением спросил Скрипач.
– Ну, «чистый», – недовольно ответил Ванька. – Но я ж не знал, что он откажется.
– Вот что. Иди сначала пообщай Дуню Кулакову, а потом приходи, – приказал Скрипач. – И только таким порядком.
– А может…
– Если не сделаешь, как сказал, не пущу, – пригрозил Скрипач. Ит тяжело вздохнул. – А так – посидишь, потреплемся, ладно уж.
Скрипач вопросительно посмотрел на Ита. Ит молча кивнул. Жалко. Очень жалко, и поделать ничего нельзя – ну, разве что действительно послушать Ванькины откровения. В этот раз все было тривиально: Ванька в отсутствие Коли пошел в город поискать приключений, нашел где-то подходящего кандидата, спешно прокололся универсальной вакциной (в просторечии это и называлось «чистый»), а партнер дал ему от ворот поворот.
– Самое поганое, что дома его любой врач за полчаса бы вылечил, – проворчал Скрипач, вслушиваясь в удаляющиеся по коридору шаги, перекрываемые смехом и музыкой. – А тут ничего не поделаешь. Хороший же парень, а вон как мучается.
– Ну, про полчаса ты, положим, преуменьшаешь, – ответил Ит, – но что быстро – это да. По сути дела, ничего особенного. Гормоны в порядок привести, еще кое-что по мелочи поправить… Может быть, ориентацию он бы и не сменил, но, по крайней мере, не бросался бы на всех подряд.
Минут через десять Ванька вернулся. Скрипач открыл ему дверь и сел на кровать рядом с Итом.
– Ну, чего случилось? – обреченно спросил он. – Давай, рассказывай.
– Не буду я ничего рассказывать. – Ванька плюхнулся на стул возле стола и опустил голову на руки. – Чего рассказывать-то… Издеваются, суки. Это ты, говорят, в море за Маньку сойдешь, а на суше нам Ваньки не нужны, когда Манек батальоны шастают. – Он горестно вздохнул. – Ребят, у вас выпить чего есть?
– Только оранжад, мы же не пьем. – Скрипач кивнул на стол, показывая на большую стеклянную бутылку.
– А… к черту… – простонал Ванька. – Давайте ваш оранжад… – Голос его звучал так, словно предлагали ему не воду, а неразбавленный медицинский спирт.
– Тут не бар, сам наливай, – беззлобно сказал Ит. – Что-то ты совсем расклеился.
– Ты не поймешь. – Ванька поднял голову и уставился на них несчастными серыми глазищами. – Вообще никто не понимает. Лишь бы ржать, уроды. Или гадости говорить.
– Вань, мы все понимаем, вот только помочь ничем не можем, – развел руками Скрипач. – Сам знаешь, мы не по этому делу.
– Когда тебе было надо, так как раз по этому и спрашивал…
– Я для нужного спрашивал. И потом, Вань, я тебе благодарен, конечно, за консультацию, но консультация – это не значит, что я по этому делу. – Скрипач нахмурился.
– Да понимаю я. – Ванька налил себе оранжада, залпом опростал полстакана и снова опустил голову на руки. – Чертова жизнь. Хоть бы я вообще не рождался…
– Слушай, давай, мы тебя в Москве к Васильичу сведем, – предложил Скрипач. – Может, врача какого подскажет дельного. Ну чего ты мучаешься-то? Такой, понимаешь, хороший человек, водишь отлично, движки знаешь, а из-за фигни страдаешь почем зря.
– Да ходил я уже, – отмахнулся Ванька. Допил оранжад, снова жалобно посмотрел на Скрипача, потом – на Ита. Ит едва заметно отрицательно покачал головой. – Ладно, ребята, пойду я, что ли. Может, уговорю кого…
Он вышел, аккуратно притворив за собой дверь. Скрипач тут же встал и закрыл дверь на защелку.
– Ужас, – констатировал Ит, глядя на дверь. – И знаешь, почему ужас? Потому что это – нормальный человек. Не дерьмо, которое на отработках встречается и кайф от подобного ловит, а простой нормальный человек, который себя контролировать не способен.
– Контролировать-то он может, но до определенного предела, – возразил Скрипач. – Вот только грош цена этому, потому что он… Ит, он рассказывал. Если он хотя бы пару раз в сутки с кем-то не переспит, у него все подряд начинается – от депрессии до болей, от которых повеситься хочется.
– Вот даже как?.. – Ит помрачнел. – Слушай, давай про него как-нибудь в другой раз? – попросил он. – Спать охота. Да, парня жалко, но меня, честное слово, сейчас совершенно не тянет говорить на эту тему.
* * *
На Манхэттен отправились днем. Утром, когда веселье наконец стихло, решили поспать еще пару часов, потом перекусили в столовой и только после этого поехали в город. День обещал стать дождливым, поэтому предусмотрительный Ит кинул в общий рюкзак пару штормовок.
– Слушай, я не понимаю… Мы что с тобой, оба чокнулись? Мы были в Домодедове, мы долго общались с Васильичем, и до этого момента ни одному из нас не пришло в голову даже поинтересоваться, что такое вообще эти самые гости? – недоуменно сказал Скрипач. Они стояли на остановке и ждали, когда подойдет нужный автобус. – Складывается впечатление, что у нас коллективное помешательство.
– Рыжий, я думал. По-моему, это просто люди, которые сюда попадают по какой-то причине, – рассеянно ответил Ит.
– Просто люди? – ехидно прищурился Скрипач. – Хрена с два! Ты забыл, как ты сам сюда попал?
– Да тише ты, – шикнул на него Ит. – Нет, не забыл. Такое, пожалуй, забудешь…
– А теперь подумай, какой вывод напрашивается.
– Никакой, – серьезно ответил Ит. – Для выводов слишком мало данных.
– Ой, ну я тебя умоляю, – поморщился Скрипач. – Сам подумай, кто может таким образом, через Сеть, попадать сюда.
– Контроль? – нахмурился Ит, ему очень не понравились следующие из этих слов выводы. – Возможно, ты прав. Но при этом – я не Контролирующий, но я оказался здесь. Ты – тоже не Контролирующий и стоишь сейчас рядом со мной. Алькор, который перебросил тебя сюда, не имеет отношения к Контролю, но тем не менее он сумел открыть сюда дорогу. Выводы?
Скрипач отмахнулся.
– Алькор – Мастер Путей. Они используют Сеть не так, как Контроль, но все-таки, – с сомнением заметил он.
– Рыжий, я просто ввожу дополнительную информацию в структуру, которую ты создаешь, – пояснил Ит. – Мне кажется, что ты прав, но в таком случае наше с тобой здесь присутствие опровергает твою же теорию.
– Ммм… – Скрипач задумался. – Вообще да… А ты не узнавал у Васильича, почему гости погибают все до единого?
– Он сам рассказывал. Глобальный сбой в организме, в частности – в работе мозга. – Ит повернулся к нему. – Мы с ним говорили об этом, пока ты бегал по городу и добывал катер. Собственно, с ними происходит то же, что произошло со мной. Большое количество травм, чаще всего не совместимых с жизнью… и чертовщина в голове, которая добивает тело за считаные дни.
– У тебя чертовщины в голове не было, – подсказал Скрипач. – Не считая, конечно, общего идиотизма. Мне он сказал, что ты выжил только потому, что…
– О, это наш, кажется. – Ит, вытянув шею, пытался разглядеть номер автобуса. – Рыжий, пойми, мы с тобой все равно сейчас ничего не определим. Давай для начала посмотрим.
– Посмотрим, посмотрим, – покивал Скрипач. – Ты то, что положено, взял?
Ит кивнул и похлопал рукой по нагрудному карману. На всякий случай он теперь носил с собой три ампулы с нашатырем, каждая ампула была обернута в кусок бинта – если потребуется, можно раздавить ее прямо через бинт, и пальцы не порежешь, и не испарится быстрее, чем нужно. Предосторожность была в некоторой степени излишняя, приступов днем не случалось, но, как известно, в некоторых случаях лучше перебдеть, чем недобдеть.
– Рыжий, вот что. – Ит посерьезнел. – Мне кажется… словом, я тебя прошу, давай сейчас договоримся.
– О чем? – с подозрением спросил Скрипач.
– Мы – смотрим, – просто сказал Ит. – У меня нехорошее предчувствие, поэтому я прошу заранее. Мы – смотрим, и все.
– Ладно, – согласился Скрипач. Он все еще не понимал, но в интуицию напарника верил на сто процентов – Ита она почти никогда не подводила.
Тот кивнул и отвернулся. Автобус подошел к остановке, они сели и больше не разговаривали – просто молча глядели на чужой город.
* * *
Уже на входе в Центральный парк оба поняли – событие, которое сегодня должно тут произойти, ожидаемое, интересно многим и сулит хороший барыш тем, кто к нему тем или иным образом причастен.
У входа в парк сновали туда и сюда мальчишки, выкрикивающие речевки: «Сегодня! Только сегодня! Марс атакует Землю!», «Нашествие начинается, не пропустите!», «Марсианская атака! Марсианская атака! Настоящий инопланетянин хочет поработить Нью-Йорк! Покупайте билеты!»
Возле ярко раскрашенной будочки клубилась небольшая толпа. Скрипач тут же смешался с ней и скоро вернулся с двумя билетами – яркими картонными прямоугольниками.
– Ничего себе, цены, – проворчал он. – По десять долларов за штуку. Зато в третьем ряду.
– В первом не было? – спросил Ит.
– В первом еще утром раскупили. – Скрипач сунул билеты в карман. – Пошли пока что, пошляемся вокруг. До времени еще почти час.
– Подожди. Тебе объяснили, как это происходит?
– Угу. В четыре пятнадцать все занимают места, контрольное время – десять минут, с половины пятого до без двадцати.
– То есть гость точно появится в это время? – уточнил Ит с сомнением в голосе.
– Точно. Говорят, осечек не было уже лет… сказали, что пятьдесят, но на самом деле, видимо, больше. Много больше.
Ит ничего не ответил. Они не спеша обошли площадку, проталкиваясь сквозь толпу, отметив про себя, что «хозяин этого места» явно знает, что делает, – за прошедшую ночь площадку успели огородить от любопытных фанерными щитами двухметровой высоты.
– За шоу надо платить, – пробормотал Скрипач. – Не фиг пялиться задаром.
Ит хмыкнул.
– Я уже заметил, спасибо, – невесело ухмыльнулся он. – Ладно, пошли…
Деревянные складные стулья, снабженные номерами, оказались заняты – Скрипач согнал безбилетников. Народ активно подтягивался, и вскоре вокруг не осталось ни одного свободного места. Прошел билетер, пробил билеты дыроколом. Затем появились три букмекера.
– Делайте ставки, дамы и господа! – зазывали они. – Делайте ставки! Доползет ли марсианин до края площадки! Три к одному!.. Небывалый выигрыш!.. Только сегодня!
Ит и Скрипач переглянулись.
– Знаешь, чем дальше это заходит, тем больше я жалею, что мы сюда пришли, – одними губами произнес Скрипач.
– Я тоже, – столь же тихо ответил Ит. Вытащил из кармана одну из ампул, повертел в руках, снова спрятал обратно. – Ладно…
Букмекеры разошлись в стороны, и на небольшую полоску земли между первым рядом стульев и началом каменного поля вышел толстый человечек, одетый в ярко-малиновый костюм с блестками. Он поднял руки, призывая к тишине, и гул голосов постепенно стал стихать.
– Уважаемые дамы и господа! – Голос у человечка оказался на удивление громким и хорошо поставленным. – Сегодня вам предстоит насладиться незабываемым зрелищем! Буквально через несколько минут вы увидите настоящего марсианина!.. Планета Марс присылает к нам своих космических разведчиков, но наше земное супероружие расправляется с ними до того, как они успевают приземлиться…
– Что за белиберда? – возмущенно прошептал Скрипач. – Какое оружие?!
– Мы установили рядом с площадкой пушку, стреляющую невидимыми лучами, которые опасны только для марсиан и совершенно безопасны для землян, – продолжал вещать человечек. – Вот она!
Он указал рукой куда-то в сторону, и Скрипач с Итом увидели, как двое рабочих в зеленых комбинезонах выкатили на небольшой помост какой-то агрегат, выкрашенный серебрянкой. Ит поневоле зажал себе рот рукой, чтобы не расхохотаться, – агрегат явно собрали из деталей, найденных на ближайшей помойке, и для солидности и зрелищности покрасили в серебряный «космический» цвет.
– Вы находитесь в полной безопасности, господа! – улыбнулся человечек. – Теперь я напомню вам, как надо себя вести. Ни в коем случае не покидайте своих мест! Не приближайтесь к марсианину! Через десять минут после приземления тело марсианина заберут сотрудники специальной службы, вот они. – На помост к «пушке» вышли два человека, одетые столь нелепо, что Ит сразу подумал: на кого это вообще рассчитано? Противогазы, покрашенные все той же серебрянкой, серебряные же строительные каски, мотоциклетные перчатки до локтя и портупеи, из которых торчали рукоятки явно бутафорских пистолетов. – Итак, господа, внимание!
Человечек поклонился и поспешно отошел в сторону, поближе к помосту с «пушкой».
– Так… – Ит напрягся, подался вперед. – Ты слышишь?
– Сколько герц давали на площадке в Домодедове? – шепотом спросил Скрипач.
– Пятнадцать, поэтому слышно не было. Тут… – Ит не договорил.
Низкое гудение, которое он услышал первым, стало нарастать. Воздух над камнями словно сгустился и завибрировал. Частота звука постепенно повышалась. Двадцать, тридцать, пятьдесят герц… Ит почувствовал, что голова начинает болеть, а окружающий мир – расплываться. Воздух над площадкой потемнел, гудение резко усилилось, а потом словно бы лопнула где-то в неизвестности огромная басовая струна. Гул пропал, а на площадку из ниоткуда мягко опустилось человеческое тело. Именно опустилось, а не упало, как ожидали они оба.
Женщины завизжали. Кто-то в толпе зааплодировал.
– О, боже… – помертвевшими губами прошептал Скрипач. Ит схватил его за локоть, чувствуя под пальцами напряженные, как камень, мышцы и понимая, что с ним происходит то же самое – пальцы сводило судорогой.
Не узнать было невозможно. Эту форму – невозможно, тем более если ты сам почти семьсот лет носил ее. Человек, лежащий сейчас в центре площадки, был Сэфес, это они поняли сразу, мгновенно, в ту же секунду, как его увидели. Из-под разбитой головы на светлые камни медленно вытекала густая, почти черная кровь, темно-синяя форма, в которую он был одет, местами оказалась разорвана, из прорехи в рукаве торчала кость сломанной руки…
– Вставай! – заорал кто-то. – Подъем, марсианин! Вставай! Я на тебя пять баксов поставил!
К первому голосу присоединились новые. Толпа орала и визжала, люди повскакивали с мест, и хор голосов разделился – одни кричали «ползи», другие – «стой», кто-то улюлюкал, кто-то надсадно вопил…
Ит и Скрипач вскочили вместе со всеми.
– Эй, парень, ползи на голос! – орал изо всех сил мужчина рядом с ними. – Ползи, скотина!.. Ну?!
Сэфес на площадке дернулся, с трудом поднял голову. Кровь заливала его лицо, и было не разобрать, видит он что-то или нет. С трудом опираясь на одну руку, он попробовал сесть, но рука подломилась, и он упал на камни. Опять попробовал подняться и снова рухнул.
– Дохлый какой-то, – неприязненно сказал кто-то сзади. – Бывают и порезвее…
Ит стоял неподвижно, вцепившись в Скрипача и с ужасом чувствуя, что дыхание перехватывает. Сунул руку в карман, не глядя вытащил ампулу, раздавил, вдохнул – чуть отпустило. Скрипач дернулся вперед, но Ит держал крепко.
– Нельзя, – сказал он на русском. – Рыжий…
– Знаю…
Сэфес, опираясь на здоровую руку, снова поднялся. С трудом подтянул к телу правую ногу, затем левую. И пополз, все-таки пополз к краю площадки, в сторону голосов. За ним тянулся по камням кровавый след. Толпа орала, приветствуя каждое его движение новыми, одобрительными или гневными, криками.
Ит опомнился первым. Продолжая держать Скрипача за локоть, он начал проталкиваться сквозь толпу к выходу.
– Куда? – отрывисто спросил Скрипач.
– Надо посмотреть, – ответил Ит.
– На что?!
– Очнись! – рявкнул Ит. – Надо посмотреть, куда его дальше…
– Прости. – Скрипач высвободил руку. – Обойдем справа.
Они ввинтились в толпу и, расталкивая людей, стали пробираться к краю площадки. Это заняло минуты три, не меньше, и все эти три минуты каждый взрыв криков вокруг свидетельствовал о том, что происходило там… куда они, не сговариваясь, больше не смотрели. Смотреть было нельзя – либо ты работаешь, либо смотришь. Думать и сопереживать тоже стало нельзя. Это все – потом. Сейчас главное – другое.
За щитами тоже стояли люди, по всей видимости, те, кому или не хватило билетов, или не на что было их купить. Они тоже вопили вместе со всеми. Ит и Скрипач стали лихорадочно озираться, через секунду Скрипач мотнул головой куда-то в сторону – и Ит увидел. Около деревьев, метрах в ста от площадки, стоял небольшой закрытый грузовик с работающим двигателем.
– Приготовься, – беззвучно произнес Ит.
– Ты не сможешь, – жестко ответил Скрипач. – Жди здесь.
Ит кивнул – да, на тот рывок, о котором они говорили, его сейчас явно бы не хватило. Только бы рыжий не подставился, этого еще недоставало…
– Смотреть, – приказал он. – Рыжий, смотреть!!!
– Рюкзак. – Ит подхватил и забросил рюкзак за спину. Скрипач поднял голову, напряженно вслушиваясь.
– Я пошел. – Он кинул на Ита быстрый взгляд и направился в сторону деревьев. Не к самому грузовику, нет, просто примерно в том же направлении. Ит знал, что будет дальше, – подобные вещи он умел делать и сам. И сейчас бы сделал, если бы был здоров.
От площадки к грузовику спешно шли три человека – распорядитель с своем нелепом малиновом пиджаке и сотрудники «специальной службы», без труда несущие носилки, на которых лежало тело, наспех завернутое в брезент, который, впрочем, уже успел пропитаться кровью. «Сотрудники» втащили носилки в машину, сели в кузов сами, малиновый толстяк влез в кабину, и грузовик тут же тронулся – никто не заметил, как к машине метнулась на огромной скорости человеческая тень. Никто, кроме Ита, который знал, что сейчас грузовик повезет под днищем еще одного пассажира. Классика жанра, подсадка – между прочим, срабатывает и в гораздо более продвинутых мирах, с гораздо более сложной техникой… только технике желательно сказать, что никого нет. Ну, за этим дело не станет. Впрочем, тут и говорить ничего не надо, все слишком просто.
Ит проводил грузовик взглядом, потом медленно пошел обратно. Люди расходились, подсобные рабочие складывали в тележки стулья. Начал накрапывать дождь, сначала совсем слабый, но вскоре набравший силу.
Ит подошел к площадке, посмотрел на свежий кровавый след. Оглянулся. Рабочие стояли поодаль и на него никакого внимания не обращали. Ит невозмутимо пошел вперед, переступил через границу каменного поля и направился прямо к следу. Он шел уверенно, без поспешности, поэтому заметили, что он ходит там, где не положено, уже после того, как измазанный кровью небольшой камень лег в его карман.
– Эй, вали оттуда! – Ит, впрочем, уже и сам шел обратно. – Тут нельзя ходить! Частная собственность!..
– Простите, я не знал, – спокойно ответил Ит. – Можно посидеть с краю, под тентом? Дождь сильный.
– Ааа… Ну посиди, – смилостивился говоривший – пожилой мужчина, накрывающий чехлом бутафорскую «пушку». – Представление-то смотрел?
– Смотрел, – кивнул Ит.
– Ну и как тебе?..
– Не знаю. – Ит пожал плечами.
– А по мне, так та еще пакость, – поморщился старик.
– Почему? – живо спросил Ит.
– Эх, парень… Гости, они ж всегда помирают. Разве ж это хорошо – гонки устраивать? – наставительно сказал тот. – Придумали, черти, марсиан каких-то… нет бы просто подойти да придушить, чтоб не мучился лишнего.
Ит внимательно посмотрел на него, чуть склонив к плечу голову.
– А откуда вы знаете? – поинтересовался он.
– Так я тут, почитай, двадцать пять лет работаю, – вздохнул старик. – Раньше тут не так было. Ну, пока место это «Глобал» не купил.
– Кто купил? – не понял Ит.
– Да нынешний хозяин. Хитрые они, черти… но хоть платят ничего так, нормально. «Глобал транзит» его купил, точнее, его хозяин, Пол Эрменхильдо Теодуло. – Старик закашлялся и прибавил вполголоса, чтобы не слышали грузчики: – Теодуло этот, испанец проклятый, все и затеял.
– Ничего себе, – протянул Ит. – И пушку тоже он придумал?
– Да ну тебя, тупой ты, что ли? Пушка эта – видимость одна, – хихикнул старик. Поправил чехол и принялся застегивать на нем латунные пряжки.
– А она что, не работает? – решил прикинуться дураком Ит.
– И правда тупой. Говорю ж тебе, видимость это. Нечему тут работать, просто железяки всякие вместе свинчены. Ты сам откуда приехал?
– Из Рио-Ранчо, – ответил Ит.
– То-то я и смотрю, загорелый какой… и дурак. Потому что деревня этот ваш Рио-Ранчо, – проворчал старик. – У вас чего, гостей не бывает, что ли?
– Не-а, – покачал головой Ит. – У нас не бывает. Тихо у нас.
– Ну, тогда понятно. – Старик уже терял к собеседнику всякий интерес.
– А вы не знаете… – Ит замялся. – Если эти гости не с Марса, то откуда же они тогда?
– Откуда? – Старик пожевал губами. – Кто ж их знает. Откуда-нибудь со звезд, наверное. Или вообще из другой вселенной.
– Это как? – удивился Ит.
– Ну, читал я где-то, что Вселенная наша не одна, а много их. Вот гости, видать, откуда-то из другой и вываливаются. – Старик с сожалением посмотрел на собеседника. – Ладно, парень, пойду я. Извини, дела.
– А можно посидеть, пока дождь? – Ит прижал к груди потасканный рюкзак. – Боюсь, вещи промокнут, а брат придет и ругаться будет.
– Ладно, сиди, – смилостивился старик. – Только с краю, не ходи на центр. Это я такой добрый, а другие запросто за это взгреют.
– Спасибо. Конечно, – забормотал, униженно кивая, Ит. Заискивающе улыбнулся…
…и на долю секунды перешел в ускоренный режим, снимая со старика личину – просто так, на всякий случай. Фред Джонсон, семьдесят пять лет, живет тут же, на Манхэттене, неподалеку, имеет дочь, двух внуков, работает сторожем в парке, по совместительству подвизался к работе на этой площадке. Нуждается. Ветеран войны, произошедшей тридцать четыре года назад с Санди Маунтан, лишен пенсии и пособия по причине несогласия с политикой правительства, отказался от наград. Из еды предпочитает мясное рагу, индейку и молочное суфле. Жена умерла двадцать лет назад, попала под машину. Очень любит внуков и сильно сердит на дочь, которую считает законченной бездельницей…
Время пошло с нормальной скоростью.
– Да не за что, – улыбнулся старик. – Расскажешь потом друзьям в своем Рио-Ранчо, что живого марсианина видел.
– Расскажу, – подтвердил Ит. Проводил удаляющегося старика взглядом, быстро перебросил новую личину в архив к уже имеющимся, сел поудобнее и попробовал привести в порядок разбегающиеся мысли.
Итак, что получается…
О чем, для начала, говорят законы Линца? Ит наморщил лоб. Сейчас. В памяти услужливо всплыло то, что требовалось. Курс, который читал сначала Фэб, а затем (их пятерке тогда несказанно повезло) непосредственно сам Линц, философ, социолог, теоретик – один из создателей алгоритмов поведения работников Официальной Службы в нештатных ситуациях.
Законы Линца
1. Случайностей не бывает
2. Каждое явление – часть системы
3. Каждое явление может принадлежать неограниченному числу систем
4. Явления не статичны. Каждое явление может выполнять в системе предикативную функцию, являясь при этом одновременно главным элементом другой системы
5. Задача исследователя заключается в определении систем принадлежности явления
6. Следовательно, любое явление обязано быть рассмотрено со следующих позиций
– статичность (прогресс, регресс, стазис)
– динамика (нисходящее или восходящее движение – конструкция, деструкция, и т. д.)
– математическая составляющая (общие характеристики, закономерности)
– логическая составляющая (для групп социума, мотивация, приведение идеи к абсурду)
– этическая составляющая (для групп социума, конструкция, деструкция)
– социальная составляющая (для метагрупп социума, предварительный прогноз, основанный на данных анализа)
Замечание Линца:
«Некоторые явления не стоит пробовать на вкус, особенно если говорить о всех видах революций, войнах… или о червях, способных разрушить изнутри любое благое дело» (с)
Хорошо. Ит прикрыл глаза, сосредоточился.
Первое – мы тут оказались все-таки не случайно. И происходящее тут – тоже не случайно. Допускаем? Видимо, да.
Второе – уже сложнее. Частью какой именно системы может являться происходящее? Контроль?.. То, что я видел Сэфес, ничего не доказывает. То есть доказывает только одно – я видел Сэфес. То есть то, что мы наблюдаем, может иметь отношение к Контролирующим.
Поехали дальше.
С третьим еще предстоит разобраться, потому что функция этого явления пока выглядит только как переброска объекта (Ит поморщился) из одной точки в другую. Ладно, это оставим на потом. К каким еще системам оно принадлежит, понять навскидку не получится.
Четвертое. Гости – элемент системы. Только элемент. И явно не ключевой. Побочный. Почему? Потому что главный элемент – такие вот площадки, а не гости. То есть гости – предикат. И я сам тоже точно такой же предикат, а вовсе не субъект, что бы я сам о себе ни думал. Вернее, предикат они, вероятно, только для этой системы. Для какой-то другой они, конечно, главные элементы.
Определять системы принадлежности рано, но можно для начала сопоставить факты – например, то, что эта площадка, на которой я сейчас сижу, работает во вполне определенном ритме и население устраивает из появления гостя настоящее шоу. А площадка в Домодедове работает неритмично. Но в то же время и одна, и вторая площадка идентичны по своим функциям. Хорошо, это мы обдумаем позднее, и лучше вместе.
Остается шестое.
Статичность? Определенно, это статика. Ни от Васильича, ни от кого-то другого они ни разу не слышали, что где-то появилась новая площадка. Площадки просто есть. В количестве. То есть явление существует уже давно (насколько давно?) и не развивается. Но и не деградирует, потому что об исчезновении площадок тоже никто не говорил.
Динамика? Судя по сегодняшнему шоу, она минимально деструктивная. То есть ее практически нет.
Математика. Полный провал, нет данных. По возвращении в Москву этим вопросом нужно будет заняться вплотную – Васильич упомянул о смежном институте, значит, нам туда.
Логика для мини-групп?.. Влияние болтается где-то вокруг нуля. Тот же Фред Джонсон, например, имеет с гостей приработок в виде дополнительной платы за растаскивание стульев и приведения в порядок площадки. Шофер, который увез тело, тоже имеет за это какую-то плату. А потной толстухе Васильич подарил триста рублей… Нет, это просто смешно. Если группы и есть, то я сейчас ищу их явно не там, и стоит пока что оставить это занятие. Тоже вместе и тоже потом.
Этика? Опять то же самое. Тут из появления гостя устроили шоу, а в Домодедове с него снимут шмотки и сбегут. Еще где-то гостя попробуют лечить, а в другом месте – сунут в банку со спиртом и отправят в Германию для изучения, в обмен на что-то более полезное, чем мертвое тело.
Социальная составляющая… Сложно сказать. Пока нет данных, но, чувствуется, никаких особенных открытий не предвидится – к гостям относятся как небольшому неизбежному злу, типа дождя или града. Есть – хорошо, нет – еще лучше. Гости не влияют практически ни на что, судя по всему. Они не доминанта. Они – явление среднего порядка, обыденность, рутина.
Ит открыл глаза и с печалью посмотрел на кровавый след, уже ставший бурым. Тент в некоторых местах подтекал, размывая засыхающую кровь.
«Интересно, я полз или нет? – отрешенно подумал он. – Наверное, нет. Хотя как знать. Может быть, тоже… так же… но я ничего не помню. Нет, наверное. Впрочем, это-то как раз просто выяснить. Хотя зачем?.. А вообще странное ощущение. Словно у Линца что-то пропущено в рассуждениях. Чего-то не хватает… Может быть, фактора личности? – Ит оглянулся. – Почему я попал сюда? Потому что решил, что остался один, что меня предали. Потому что в тот момент я страстно желал только одного – чтобы меня не стало. Ведь так? Вот это мое желание может играть какую-то роль в том, что случилось? Вполне может. И вообще, если это отработка, то впервые в жизни мы попали в отработку, на которую завязаны сами, и это… черт, это страшно. Но еще страшнее то, что, как выясняется, на нее завязаны гибнущие тут люди».
Скрипач вернулся под вечер, усталый и злой, как собака. Все это время Ит просидел неподалеку от площадки – сначала под тентом, потом, когда кончился дождь, на лавочке под ближайшими деревьями.
– Что-то узнал? – спросил Ит.
– Узнал, – скривился Скрипач. – Ничего хорошего. Но все потом.
– Тот Сэфес… – начал Ит.
– Умер. – Скрипач опустил глаза. – Как я понял, поперхнулся собственной кровью. То есть он был жив, когда приехали, но потом… Ит, я позже расскажу. Хорошо?
Ит неподвижно смотрел на Скрипача.
– Он хотя бы не мучился, как другие, – спустя полминуты произнес он. – Судя по тому, что мы видели, и по тому, что говорил Федор Васильевич…
– Ит, замолчи, а? – попросил рыжий. – Как ты сам?
– Ночью спать не получится, – честно предупредил Ит.
– Это я уже понял…
Обратно в гостиницу они добирались в гробовом молчании. И так же молчали весь вечер и почти всю ночь – разве что Скрипач, помогая Иту продышаться, сказал что-то успокаивающее, но коротко и почти беззвучно.
…А на следующий день пришла информация, что колонна спешно становится под погрузку и через трое суток отбывает – ситуация с «санди» стремительно выходила из-под контроля…
