Глава X
ДИКЕН
Почти всю неделю Таинственный сад нежился под солнечными лучами. И каждый день сюда приходила Мэри. Она чувствовала себя тут словно в королевстве какого-нибудь волшебника, который нашел ее, подхватил и унес далеко-далеко от обычного мира. Мэри пока прочитала совсем мало книг. В основном это были сказки, и среди них она больше всего любила такие, герои которых оказывались в таинственных садах. Иные леди, правда, по мнению Мэри, вели себя совсем глупо. Они засыпали в садах на целых сто лет. Мэри так не поступила бы даже раньше, в Индии. Теперь же и вовсе ей не до сна.
Мэри все больше нравилось проводить время на улице. Даже порывистый ветер с пустоши теперь нисколько не раздражал ее. Бегала она куда лучше прежнего, а с прыгалками могла проскакать целых сто раз подряд. Луковицы в саду тоже отнимали у нее много времени, — она пропалывала и рыхлила землю вокруг. Если бы результаты ее труда увидел Бен Уэзерстафф, он бы тут же сказал, что луковицам теперь стало легче дышать, они повеселели и начали там, под землей, работать вовсю.
Мэри была по натуре настойчива. Если что-то ее увлекало, она не жалела сил. Теперь у нее появился Таинственный сад, как неизменно она называла сад миссис Крейвен. Он требовал от Мэри заботы, и она изо дня в день полола, рыхлила, копала. Разумеется, это было ей нелегко. Зато какая радость охватывала ее всякий раз при виде еще одного прополотого ростка или расчищенной клумбы. Мэри словно играла в увлекательную игру, и она захватывала ее все сильней и сильней. К тому же зеленых ростков оказалось такое множество, что Мэри едва успевала.
Однажды ей вспомнились слова Марты о луковицах. «Если вообще все луковицы могут сами о себе позаботиться, когда им никто не мешает, — подумала Мэри, — то мои, наверное, научились заботиться о себе лучше всех. Ведь им уже десять лет никто не мешал. Интересно, какие из них выйдут цветы?»
Она закрыла глаза и попыталась представить себе Таинственный сад в зелени и цветах. Мэри уже поняла, что какие-нибудь растения в нем обязательно будут. Теперь ее больше всего тревожили розы, но определить, живы они или нет, без мистера Уэзерстаффа она не могла.
Впрочем, за последнее время их отношения со старым садовником явно улучшились. Правда, Мэри соблюдала некоторые предосторожности. Например, всегда старалась подкрасться к старому Бену как можно тише.
— Ты прямо из-под земли вырастаешь, — буркнул однажды он. — Так и напугать можно.
Но Мэри совсем не хотела его пугать. Она просто боялась, что, заметив ее издали, старый Бен может уйти, и тогда с ним, конечно, не поговоришь. Она ведь не знала, что садовник уже успел к ней привыкнуть. Теперь ему было даже приятно, что Мэри ищет с ним встреч. Тем более что и сама она стала вести себя куда лучше, чем во время первого их знакомства.
Прошло еще немного времени, и даже внезапные появления Мэри перестали его раздражать.
— Ну, вылитый Робин! — смеялся садовник. — Он тоже всегда неясно откуда появится.
— Он теперь со мной тоже дружит! — гордо призналась Мэри.
— С него станет, — ответил Бен Уэзерстафф, и за напускным равнодушием в его голосе послышалась ревность. — Вечно ему надо полюбезничать с женским полом. Тут он на все способен, только бы его перышки похвалили. Вот тщеславная птица!
Старый Бен не слишком-то часто удостаивал Мэри большими речами. Обычно говорила она, а садовник отвечал «да» или «нет», а то и вообще отмалчивался. Но сегодня он, видимо, был настроен как следует побеседовать. Выпрямившись, он смерил девочку внимательным взглядом.
— Сколько ты уже здесь живешь? — тихо спросил он.
— Почти месяц, — отозвалась Мэри.
— Теперь мне уж точно видать: не зря ты у нас поселилась, — хмыкнул от удовольствия Бен Уэзерстафф. — И лицо вроде не такое ужасно желтое, и щеки хорошо округлились. А то как первый раз вышла в сад, я и подумал: «Что это за такого цыпленка ощипанного привезли мистеру Крейвену из-за моря?» За все свои годы никогда еще в детях подобного страхолюдства не видел.
Мэри слова садовника не задели лишь потому, что она никогда не придавала особенного значения своей внешности.
— Правильно, мистер Бен, — просто отвечала она. — Я тут у вас потолстела и чувствую себя хорошо. И даже чулки перестали морщиться на ногах. Ой! — вдруг заметила она Робина. — А вот и наш друг прилетел!
Сегодня Робин показался Мэри даже красивее, чем всегда. Он прыгал кругами, и красная его грудка переливалась на солнце не хуже атласа. Он явно ждал похвалы от садовника, но тот поглядывал на него с явным неодобрением.
— Ах ты, ух ты! — проворчал мистер Бен Уэзерстафф. — Никак, сегодня решил снова ко мне пожаловать? Оно конечно. Если больше не к кому, сгодится и старина Бен. А так можно и две недели не вспоминать обо мне, верно ведь? Интересно, за кем ты все это время там увивался? Нашел, наверное, себе молодку и врал ей, что малиновки лучше Робина во всей пустоши не найти. Тут уж я тебе не…
— Вы только посмотрите, посмотрите на него, мистер Бен! — не дала договорить садовнику Мэри.
Бен Уэзерстафф умолк и уставился на Робина. Тот был настроен явно по-боевому. Он вызывающе поглядывал на садовника и подбирался к нему все ближе и ближе. Внезапно он вспорхнул на куст смородины и начал петь.
— Теперь он решил меня вот чем пронять, — нахмурился Бен Уэзерстафф.
Но едва Мэри посмотрела ему в глаза, как поняла, что на самом деле песня Робина его очень растрогала. Просто он не хотел показывать вида.
— Думаешь, перед тобой ни одна живая душа устоять не может? — продолжал ворчливо садовник.
Робин умолк, внимательно поглядел на него и вдруг опустился прямо на черенок лопаты. Мэри застыла от изумления. И садовник — тоже. Теперь его морщинистое лицо озарилось нескрываемой нежностью. Боясь спугнуть птицу, он почти одними губами проговорил:
— Вот ведь какой. До чего верно все чует.
Так и стоял Бен Уэзерстафф, боясь сменить позу. Но даже и после того, как Робин взмыл в небо, садовник еще какое-то время не решался коснуться лопаты, словно хотел навсегда оставить ее в земле. Заметив, что Мэри внимательно на него смотрит, он смущенно улыбнулся и начал снова копать. А Мэри уже совсем не боялась Бена. Она чувствовала, что отныне может с ним говорить, о чем ей захочется. И, не собираясь пренебрегать подобной возможностью, тут же спросила:
— А у вас есть свой собственный сад, мистер Бен?
— Нету. Я холостяк. Живу совместно с Мартином в сторожке у самых ворот, — отрывисто ответил садовник.
— А если бы у вас был сад, — не собиралась отступать Мэри, — что бы вы там посадили?
— Картошку, капусту и лук, — уверенно ответил Бен Уэзерстафф.
— А в цветнике? — упорно следовала к намеченной цели девочка.
— То, что растет из луковиц, цветы с ароматом и много роз, — с еще большей определенностью проговорил садовник.
— Значит, вы любите розы? — выдохнула Мэри, и глаза у нее загорелись.
Бен Уэзерстафф выкопал сорняк из земли и, бросив в кучу, ответил:
— Кто ж их не любит. Розы мне давно нравились, а молодая леди еще больше к ним приучила. А она их любила не меньше детей или там… малиновок, — замялся на мгновение Бен. — Сам сколько раз подмечал: наклонится над розой и поцелует украдкой.
Он выполол новый сорняк и, отправив его вслед за предшественником, добавил:
— Только все это было давно, и уже десять лет как закончилось.
— Где же теперь молодая леди? — сочла Мэри за лучшее не показывать вида, что знает.
— В раю, — горестно произнес садовник, — так мне наш пастор сказал.
— А розы? — поглядела девочка прямо в глаза старому Бену.
— Забросили, — похоже, на кого-то рассердился садовник.
— И они все погибли? — опустила голову Мэри.
— Да не совсем чтобы так, — упорно глядя куда-то в сторону, отвечал Бен Уэзерстафф. — Молодая леди была хорошей. И цветы ее — тоже. Вот я в память о ней к цветам иногда и наведываюсь. Прополю там, обработаю понемногу. Иные, конечно, дичают. Но земля там хорошая, и большинство роз пока держится.
И тут Мэри решила выяснить самое главное:
— Мистер Бен, а как вы определяете, живы розы или не живы, когда зимой на них листьев нет, и они все стоят сухие и голые?
— А ты весны подожди, мисс. Как солнце на розы засветит и дождичек выльется, сама все увидишь.
— Что я увижу? Что, мистер Бен? — подалась вперед девочка.
— Гляди в оба на ветки и все увидишь, — принялся объяснять садовник. — Вначале возникнут коричневые комочки. А после первого теплого дождика — жди. Если роза живая, комочки мигом начнут себя проявлять.
Мэри от напряжения раскраснелась и даже открыла рот. Садовник это заметил.
— И с чего это ты так розами увлеклась? — с подозрением покосился он на нее.
Мэри покраснела еще сильней.
— Мне хочется поиграть в свой сад, — переминаясь с ноги на ногу, выдавила она из себя. — Мне ведь совсем делать нечего и играть совсем не с кем.
— Тут ты права, — еще внимательней поглядел на свою собеседницу старый Бен.
Он ей явно сочувствовал, и Мэри, которая не была избалована вниманием близких, очень этому удивилась. Она не привыкла себя жалеть. Правда, раньше она часто злилась, когда уставала или когда видела неприятных людей. Но теперь раздражительность куда-то ушла, а усталости она, казалось, и вовсе не чувствует. И еще у нее появился Таинственный сад. Мэри не сомневалась: если она сумеет его сласти, он наверняка будет дарить ей радость.
Она еще минут десять подряд засыпала Бена Уэзерстаффа вопросами, а он отвечал в обычной своей ворчливой манере. И все-таки Мэри чувствовала, что сегодня его отношение к ней изменилось. Во-первых, он беседовал с ней даже с некоторым удовольствием, а во-вторых, совсем не старался сбежать. Мэри уже открыла рот, чтобы до завтра распрощаться с садовником, но тот вдруг снова заговорил о розах. И тогда она решила задать напоследок еще вопрос:
— Мистер Бен, вы и сейчас ходите навещать розы в тот сад?
— В этом году не пришлось, — нахмурился тот. — Ревматизм у меня разыгрался. — Внезапно губы старого Бена скривились, и он закричал: — Слушай-ка ты! Брось ко мне приставать со своими расспросами! У меня от твоего голоса в голове гудит. Давай-ка отсюда проваливай. У тебя что, дела своего нет?
Мэри в испуге попятилась. Садовник повернулся спиной и изо всех сил заработал лопатой. Оставаться тут дольше было бессмысленно, и Мэри вприпрыжку побежала к садам. На старого Бена она не обиделась. Пусть он себя ведет очень странно, но по-прежнему нравится ей. Она и дальше будет к нему ходить, потому что разговаривать с ним интересно. И знает он обо всех растениях и цветах на свете.
Размышляя о старом Бене, Мэри пробежала до конца всю дорожку вдоль ограды Таинственного сада. Дальше, за узкой калиткой, начинался парк. Мэри открыла калитку и вышла. Ей давно уже хотелось посмотреть, не водятся ли в парке Мисселтуэйт Мэнора кролики? Не успела она сделать и десяти шагов, как рядом послышался свист. «Что это может быть?» — заинтересовалась девочка. Оглядевшись, она почти сразу поняла, в чем дело. Недалеко от тропинки уселся под деревом мальчик. Он играл на самодельной дудочке, и никогда еще Мэри не слышала такой забавной мелодии. Впрочем, и мальчиков, подобных этому, Мэри тоже не приходилось встречать. На вид ему было лет двенадцать. Щеки его алели как мак, огромные голубые глаза занимали добрую треть лица. Ярко-рыжие пряди волос выбивались во все стороны из-под фуражки, а одежда, несмотря на явную бедность, была очень чистой.
Мальчик все играл и играл на дудочке. Вдруг по стволу дерева спустилась белка и замерла прямо над его головой. Приглядевшись, Мэри обнаружила и других «слушателей». Фазан подсматривал из-за куста, а у самых ног мальчика, втягивая воздух трепещущими ноздрями, сидели два кролика. Казалось, еще немного, и на звуки дудочки сбегутся все звери в парке.
Завидев Мэри, мальчик приветственно поднял руку.
— Только не шевелись, — велел он, и голос его прозвучал почти так же, как дудочка. — Иначе мне всех зверей распугаешь.
Мэри замерла на месте. Мальчик убрал в карман дудочку и начал медленно подниматься с земли. Мэри даже не представляла себе, что такое возможно. Мальчик будто вообще не двигался, и когда он все же встал на обе ноги, ей это показалось настоящим чудом.
Едва он выпрямился, белка вскарабкалась на вершину дерева, фазан укрылся в кустах, а кролики убежали. Однако, похоже, никому из зверей мальчик не внушал страха. Чувствовалось, что они укрылись где-то неподалеку и оттуда с интересом наблюдают за ним.
— Меня зовут Дикен, — представился мальчик. — А ты, наверное, мисс Мэри?
Мэри кивнула. Она не удивилась, что новый знакомый назвал себя Дикеном. Никем иным он просто и быть не мог. Она это сразу почувствовала, как только заметила его под деревом с дудочкой.
— А вставал я так медленно потому, что иначе звери бы испугались, — принялся объяснять Дикен. — Когда среди животных находишься, надо двигаться осторожней и говорить тихо.
Дикен улыбнулся, и, так как рот у него был довольно большой, улыбка получилась на пол-лица. Мэри сразу почувствовала себя с ним так, будто они были давно знакомы. И потому, не стесняясь, спросила:
— Ты получил от Марты письмо?
Дикен энергично закивал.
— С чего бы иначе я сюда к вам пожаловал? — Он наклонился, поднял с земли сверток и протянул девочке. — Тут тебе весь инвентарь для клумбы — лопата, грабли, вилы и тяпка. Я сам проверил, по-моему, отличного качества. Я тебе еще и садовый совок прикупил. Тоже, наверное, пригодится. И семян набрал достаточно. А продавщица к моему выбору добавила семена мака и голубого шорника.
— Покажи, покажи семена! — приблизилась Мэри вплотную к мальчику.
От Дикена пахло вереском, листьями и травой. Он словно был частью пустоши, и это еще больше расположило Мэри к нему.
— Садись сюда, — опустилась она на какое-то бревно, — и давай рассмотрим все, что ты мне принес.
Мальчик сел рядом с ней. Он извлек из кармана коричневый сверток и развернул. Там оказалось много пакетиков, и на каждом из них было изображено по какому-нибудь цветку.
— Резеды и мака я взял побольше, — объяснил Дикен. — Резеда так пахнет приятно. Где ее ни посадишь, непременно взойдет. И мак такой же. Только свистни — и цветы тут как тут. В этом-то и вся прелесть.
Дикен прислушался к звонким трелям, которые неслись из кустов.
— Ну и певец! — восхитился он. — Это малиновка. И она кого-то из нас зовет.
— А почему ты думаешь, что зовет? — спросила девочка.
— Знаю, — уверенно отозвался Дикен. — По голосу слышу. Эта птица зовет того, с кем знакома. И очень хочет покрасоваться. Да вон она в том кусте сидит.
— Это Робин, — разглядела малиновку Мэри. — Он — друг старого Бена Уэзерстаффа. И со мной теперь тоже немножко дружит.
— Ну! Говорил же, что он зовет, кого знает! — с торжеством произнес Дикен. — И он вроде сильно к тебе привязался. Сейчас он все сам мне расскажет.
С этими словами мальчик подкрался поближе к кусту и издал несколько трелей, которые было почти невозможно отличить от пения малиновки. Робин замер и внимательно выслушал. А когда Дикен умолк, отозвался еще более звонкой песней.
— Я был прав, — улыбнулся Дикен. — Он мне сказал, что очень любит тебя.
— Ну да? — обрадовалась девочка. — Ты ничего не путаешь, Дикен?
— Чего уж тут путать! — махнул рукой тот. — Подпустил бы он тебя так близко к себе, если бы относился плохо. Птицы вообще очень чуткие, а малиновки чутче всех. И в людях они хорошо разбираются. Слышишь, Робин снова заговорил. Он очень просит, чтобы ты на него обратила внимание.
Похоже, Робин именно этого и добивался. Он отпускал трели все звучнее и продолжительнее, а потом от нетерпения даже выглянул из куста.
— Неужели ты действительно понимаешь по-птичьи? — изумленно спросила Мэри у Дикена.
— Вроде бы так, — почесывая затылок, отозвался тот. — Я столько с ними со всеми вожусь там, на пустоши. И много раз видел, как птенцы из яиц вылупляются. И как после летать первый раз начинают. Мне иногда вообще кажется, будто я им родней прихожусь.
— Родней? — засмеялась Мэри.
— Ну да, — ответил ей широкой улыбкой Дикен. — На меня иногда вроде как что-то находит. То представляю, будто я птица, или, там, белка, или какое-нибудь насекомое…
Он вернулся к бревну и снова сел. Мэри пристроилась рядом.
— Слушай, а давай я тебе сам цветы посажу, — вдруг предложил мальчик. — Пойдем прямо сейчас в твой сад.
Мэри крепко вцепилась руками в колени и словно окаменела. «Что теперь делать? — в панике размышляла она. — Как я могу повести его в Таинственный сад?»
— Ты чего это мучаешься? — первым нарушил молчание Дикен. — Есть у тебя сад?
Мэри покраснела. Потом побледнела.
— Есть, — наконец с трудом выговорила она.
— Чего ж не ведешь? — совсем удивился мальчик. — У меня уже просто руки чешутся эти все семена посадить.
Мэри опустила голову и снова умолкла. Дикен заподозрил что-то неладное, но истолковал это не совсем верно.
— Ну и люди в этом доме живут! — осуждающе произнес он. — Неужто они тебе даже клочка земли пожалели для насаждений?
— Нет, — внезапно решилась признаться Мэри и еще сильнее сжала руками колени. — Я не очень еще хорошо знаю мальчиков, — шепотом продолжила она, — ты сможешь меня не выдать, если я тебе расскажу? Только учти: это очень большой секрет. Если тут кто-то узнает, по-моему, мне лучше вообще перестать жить.
— Вообще-то я верно храню секреты, — еще старательней начал чесать затылок Дикен. — Если бы я не держал язык за зубами про то, что на пустоши вижу, мальчишки давно бы уже разорили все гнезда и норы. И твой секрет уж как-нибудь сохранить постараюсь, мисс Мэри.
Мэри вплотную придвинулась к Дикену.
— Я… украла… сад… — вцепилась она в рукав его куртки.
— Украла сад? — оторопел Дикен. Он просто представить себе не мог, как можно украсть чей-то сад, и с нетерпением ждал разъяснений.
— Ну да, украла, — гораздо быстрее прежнего произнесла девочка. — Он не мой и вообще теперь совершенно ничей. В него никто не ходил и никто не заботился. Понимаешь, никому, никому он не нужен! — с отчаянием продолжала она. — Может быть, там вообще уже все погибло. Я сама не умею определять!
Она так разволновалась, что на какое-то мгновение стала прежней Мэри-наоборот.
— Все равно! Все равно! — затопала ногами она. — Никому не дам у меня отобрать мой сад! Они сами его закрыли и оставили умирать! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
И, уткнувшись в ладони, Мэри горько заплакала. Дикен с сочувствием глядел на нее.
— Вот, значит, какие дела, — ласково проговорил он, когда девочка успокоилась.
— Мне совсем нечего делать, — виновато отозвалась Мэри. — И у меня нет никого такого, с кем можно играть. А когда я свой сад нашла, мне стало так хорошо! Ну что тут плохого, а? — вопрошающе посмотрела она на Дикена. — Робин ведь тоже в этом саду живет, и никто его оттуда не прогоняет. Разве мне нельзя так же, как он?
— Где он, твой сад? — вместо ответа тихо осведомился мальчик.
— Пойдем, и увидишь, — с многозначительным видом поднялась на ноги Мэри. — Тебе, пожалуй, все-таки можно его показать.
Она повела его вдоль кустов лавра к стене, увитой плющом. Мэри старалась ступать как можно тише. Шагов Дикена и вовсе не было слышно. Он привык выслеживать гнезда и норы и теперь чувствовал себя так, будто идет за какой-то диковинной птицей. Но даже многоопытный Дикен не мог предположить, что под густым ковром из плюща прячется дверь. Мэри заметила его удивление, и это ей было очень приятно.
— Вот мой Таинственный сад! — распахнув дверь, гордо проговорила она. — По-моему, только я и хочу, чтобы тут продолжало все жить.
Дикен вошел внутрь и остановился.
— До чего же красиво тут, — медленно поводя головой из стороны в сторону, прошептал он. — Будто вообще мне все это снится.
