Сейчас у него было два варианта – либо идти в систему, в которой некие существа из Индиго выращивали корабли для Сэфес, либо отправиться в Мадженту, к другим существам, которые создавали станции для Бардов. При воспоминании и об одних, и о других на Ри накатывала оторопь. Ему не хотелось общаться ни с теми, ни с этими.

Да и чувствовал он себя…

Сидя на ложементе с очередным пирожком в руке, Ри размышлял.

Во-первых, не оставляло ощущение абсолютной нереальности и алогичности происходящего. И вовсе не потому, что он отвык, нет! Привычки ни при чём, за свою жизнь он повидал многое и привык ко многому. Чем только не приходилось заниматься, но… вот такого ощущения он раньше никогда не испытывал.

Словно реальность сместилась.

Словно он был где-то ещё или, точнее, в какой-то иной плоскости этой реальности.

Ри вспомнил: впервые, пожалуй, он почувствовал это, когда они с Итом доставали оружие из колодца в заброшенной усадьбе. Тогда в первый раз «кольнуло», но он в тот момент устал настолько, что не обратил на это внимания. А ведь точно «кольнуло», и сильно. Когда они сидели в каюте «Горизонта», и Ит смеха ради забавлялся со щупом.

Потому что каюта тогда была – реальна. И запах прелых листьев – реален. И свитер с прорехой на локте – реален тоже. Ит с забранными наспех в неопрятный хвост волосами, с ободранными костяшками пальцев, в накинутой на плечи штормовке, кресло, в котором сидел сам Ри, с неудобными подлокотниками, йод, которым они смазывали друг другу ссадины, и тепло каюты, продранный линолеум на её полу, маленький круглый иллюминатор, запах кофе…

Нереальным был в тот момент плывущий по воздуху алюминиевый мятый кофейник, который Ит подцепил щупом и перенёс из кухонной зоны каюты на стол. Он не вписывался в картину, не соответствовал ей.

– Чёрт, да что ж такое… – пробормотал Ри и внезапно испугался собственного голоса.

Пространство.

Катер – крошечный островок – и пространство.

Бесконечность.

Казалось бы, при чем тут старый кофейник…

– Я не сумею, – прошептал Ри. – Я не знаю, как. Я до сих пор не понял.

Пространство молчало. Тишина в кабине сейчас была настолько полной, что от неё закладывало уши. До этого момента Ри не обращал на неё внимания, а сейчас тишина навалилась на него и погребла под собой.

Он заозирался – всё то же. Слабо светящиеся стены совершенно пустой кабины, ложемент, на котором он сидит… рядом, на полу, абсолютно неуместный тут пакет с пирожками, опустошённый наполовину, и даже тени нет, потому что свет, пусть и неяркий, идёт отовсюду, и он, Ри, сейчас – как рыба в аквариуме, наполненном слабым фиолетово-янтарным светом, имитирующим свет чужой для него звезды.

Стоп.

Надо собраться.

Надо делать что-то, иначе итог будет прост – я свихнусь сейчас в этой кабине. Свихнусь и не смогу сделать ничего из того, что нужно. Того, чего от меня ждут.

– Ни фига себе за хлебушком сходил, – пробормотал он, снова вздрогнув. – Как делать нечего, да? Сивка-бурка, вещая каурка… твою мать…

Он зябко передёрнул плечами. Лёг на ложемент – пространство тут же стала заволакивать муть.

– Сходи туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, – беззвучно прошептал Ри. – Ладно, начали…

После восьми неудачных попыток он едва не махнул на всё рукой, но потом решил попробовать ещё раз, а потом «ещё один последний раз, и я сматываюсь отсюда». И этот «последний раз» неожиданно вывел его в пространство Строителей Пирамид.

Смертным сюда дороги не было.

Контролю тоже.

Ри, понимающему всю безнадёжность этих попыток, сюда тем более не могло быть дороги – этот участок кластера просто отводил от себя любопытствующих, и бывали тут (по сведениям Ри, конечно) исключительно Эрсай. С одной-единственной целью: забрать у сетевых инженеров очередную станцию Контролирующих.

…Им всем тогда было по тридцать три года, вспоминал Ри. Они шли на секторальной станции к Орину, будь он трижды проклят, да с таким грузом, что вспоминать до сих пор страшно. Они везли «ключ» от формулы Дьявола, они везли троих Контролирующих с маской Сети во время атаки Блэки, они были вымотаны, напуганы, они ни чёрта не знали, но они тогда свято верили в идею и в то, что поступали правильно. И когда молодой Ри вывел расчёт движения секторальной станции в этот участок пространства и загнал сюда всю команду (они с Итом ещё и на катере догоняли, надо сказать), он просто не знал, что это невозможно. Технически невозможно. Вообще. Совсем.

Но они ведь тогда верили, подумал он. Они все верили в то, что делают общее и очень важное дело, что спасают, что помогают, что должны.

К чёрту.

Даже если бы мы этого не сделали – какая разница? Ну, не сделали бы. И ничего бы не изменилось, наверное. Где же ты, моя юношеская вера в справедливость и доброту? В правду? В честность? Где ты, моё желание действовать и решать?

И откуда апатия, которая пришла вместе с потребностью сидеть, тупо глядя перед собой, и не делать вообще ничего?.. Я потерял веру? Я забыл – про справедливость, про долг, про честь? Что же со мною случилось?.. Кем я стал? И чего я хочу на самом деле?

Ничего?..

Он приказал катеру: прозрачность. Стены на секунду помутнели, потом растаяли.

Жёлтая звезда, маленький полумесяц планеты, с одной стороны освещаемой ею, и гигантская пирамида – очередная кластерная станция в стадии постройки. Рядом – несколько пирамид поменьше. Секторальные. Что-то их много…

Мимо катера плыли слабо светящиеся сегменты строящейся станции, какие-то быстрее, какие-то медленнее. Планета оказалась далеко. Скорее всего, катер вышел в какую-то иную точку, которая располагалась на порядочном удалении от неё… точнее сказать, катер сюда выводил не Ри. Его сюда поместили те же, кто его сюда пропустил.

Уж будем всё-таки честными, Ри Нар ки Торк. Будем честными.

От тебя действительно ничего не зависит.

– А ты постарел, – заметил голос за его спиной. – Не хотела бы я жить такой жизнью, пилот. Или уже не пилот?

Ри обернулся настолько резко, что едва не свалился с ложемента на пол.

Самту-ки стояла у стены и с интересом разглядывала его.

Она была очень похожа на египтянку (в прошлый раз Ри её облик ни с чем связать не смог, нынешних ориентиров тогда не было и в помине). Идеальная фигура, длинные чёрные волосы, абсолютно прямые, без блеска; миндалевидные тёмные глаза, прямой нос; руки, сложенные на груди крест-накрест, тонкие длинные пальцы… Белое простое платье – прямой силуэт, никакого украшательства.

– Думаю, такой облик тебя устроит. – Она продолжала разглядывать Ри. – Он не хуже и не лучше любых других. Ни о чём не говорит, но для короткого разговора вполне сгодится. А разговор у нас с тобой будет действительно недолгим, Ри.

– Ты откажешь, – полуутвердительно сказал он.

– Ну почему же. – Она слабо пожала плечами. – Не откажу. Ты хочешь услышать правду?

Ри кивнул.

– Да, мы действительно содержим у себя то, что Эрсай называют дополнительным фондом. У нас избыток энергии, её нужно использовать, а дополнительный фонд для этой цели замечательно подходит. Эрсай иногда привозят новых ждущих в этот фонд, всё верно. Тебя что-то смущает?

– Да, – Ри напрягся. – Эти ждущие не давали своего разрешения…

– Какая разница? – Кажется, она слегка удивилась. – Не давали? И что с того?

– Как это что с того?! Если живое существо умерло, никто не вправе распоряжаться…

– Этика, – Самту-ки сморщила нос. – Глупости, Ри. Глупости. Если бы каждый разумный выбирал, когда ему рождаться, этой вселенной бы вообще не было. Поэтому – глупости. И ты сам это понимаешь.

– Но…

– Вы сейчас входите в задачу, – Самту-ки словно не заметила, что он хотел возразить. – Задача действительно достойная. Не будь её, ты бы тут не оказался.

– Какая задача? – опомнился Ри.

– О… вам ещё предстоит её сформулировать, – она усмехнулась. – На это уйдёт много времени. Сейчас неважно. Да я и не знаю, не смотри на меня так. Я не играю с тобой в загадки, я же не какое-то унылое всемогущее существо из сказок, которые изучал Ит. Кстати, он до сих пор изучает сказки?

– Нет. Он… он был агентом Официальной службы, но потом…

– Агентом? – На её лице появилось сочувствие. – Бедный… Впрочем, ты не лучше. Мне ужасно жаль, Ри, что с вами так получилось. Может быть, если бы я знала что-то сверх того, что мне положено, я бы не отдала ваши материалы тому Эрсай, который тогда за ними пришёл. Подождала бы другого.

– Не понимаю, – признался Ри.

– И не надо. – Она покачала головой. – Это всё тоже тлен. Ри, я тебя хочу попросить только об одном, прежде чем отдать тебе все три материала.

– Два, – поправил Ри.

– Три, – возразила она. – Три, конечно. Скажи мне…

– Самту-ки, два материала, – повторил он. – Фэб всегда был противником воссоздания, он бы не хотел…

– Могу повторить – если спрашивать каждого, что он хочет, получится очень плохо, – строго сказала она. – Я не гарантирую, что всё будет хорошо. Мне велели отдать три материала. Я отдам три.

– Кто велел?

– Тот, кто имеет на это право, – строго ответила она. – Но угадать ты всё равно не сумеешь. А я не скажу.

– Но почему?!

– Потому что я не хочу. – Она улыбнулась. – Потому что тебе не нужен ответ, Ри Нар ки Торк. И ещё потому, что до некоторых ответов надо доходить своим умом, а не чужим, и уж точно не вопросами, которые задаются не там и не тому. Так вот, теперь моя очередь, если ты не возражаешь.

– Я слушаю, – Ри вздохнул.

– Скажи мне – почему? Из-за чего, Ри? Что ты чувствуешь?

Он опешил.

– В смысле?

– В чём принципиальная разница – между тем, что было там, и тем, что ты видишь здесь и сейчас?

– Настоящее, – выдохнул он. – Там… оно настоящее. Живое. Когда стоишь в прихожей и слышишь шаги по каменной лестнице, а потом щёлкает замок, и она входит в дом. Ставит мокрый зонтик в кольцо-подставку, снимает туфли, на каблуке маленький жёлтый листик… вешает на вешалку свой светлый плащ, а потом подходит, и я её целую – а щека мокрая и пахнет осенним ветром и дождём, через который она шла ко мне, шла от самого от канала… и волосы тоже влажные, и осень… а на кухне горит свет, и мальчишки слушают радио и смеются. А мы стоим в обнимку в прихожей и не можем оторваться друг от друга, потому что я в сбывшейся мечте, и она – в мечте, и мечта вокруг нас, и её можно потрогать руками, можно пройти по ней, можно распахнуть окно – и мечта окажется за ним, можно проснуться ночью и послушать, как мечта дышит рядом, и…

Он резко вздохнул, замолчал.

– Продолжай, – потребовала Самту-ки.

– Потому что там – реальность. А тут, сейчас, – морок. Мертвый морок, в котором нет ничего живого и стоящего. Потому что я, видимо, стал слишком стар для того, чтобы презреть одно прикосновение в угоду… какой-то задаче. Потому что невозможны никакие задачи, когда вместо дома и сердца у тебя – дыра. Когда некого любить…

– Суть Бога в том, что существо, имеющее душу, не может находиться вне любви, – Самту-ки, склонив голову, смотрела на него. – Но только ли о той любви ты говорил?..

– Всё вместе, – покачал головой Ри. – Квинтэссенция. Это был живой мир – для нас. Я не могу объяснить иначе.

– А все остальные… вся твоя семья, они бы смогли подтвердить твои слова?

– Семья? – тупо переспросил Ри.

– Ну да, семья, частью которой ты являешься. Или ты слишком горд, чтобы назвать братом человека, который два года подряд не давал тебе прыгнуть с крыши, из-за того, что у него двойная генетическая форма?

Ри почувствовал, что у него от гнева начинают трястись руки.

– Нет. Я не слишком горд. Я просто не называл это никак… мы так жили, так получилось, и… в общем, так получилось, да. – Он осёкся. – Но не надо говорить так больше. Что до вопроса – да, конечно. Они бы все подтвердили, я не сомневаюсь.

– Конечно, не сомневаешься. Собственно, именно это я и хотела от тебя услышать…

– Ага. А также вставить мне в душу ржавый гвоздь и немножко там поковыряться, да? – зло спросил Ри.

– Это было нужно тебе самому. Ты до сих пор сомневаешься в том, что делаешь. И в своих силах. Ри, пойми. – Она сделала шаг вперёд. – Надо слушать себя. Ты же знаешь, что твоя душа сейчас права – так откуда сомнения?

– Всё стало слишком сложно, – Ри поник. – Я… я запутался. И ребята тоже. И сил совсем нет, ни на что.

– Не опускай руки, – посоветовала она. – Что бы ни происходило с вами, Ри, не опускай руки! Не сдавайся! Ты редкая птица, Ри, и они – редкие птицы, которые…

– В здравом уме не долетят до середины Днепра, – пробормотал Ри.

Самту-ки рассмеялась.

– И это тоже, – подтвердила она. – Как хорошо, что я не пророк и ничего не знаю, но я рада, что сейчас могу тебе немножко помочь. Бери материалы и отправляйся на Окист. Про это я могу сказать почти на сто процентов – должно получиться.

– Деньги, – Ри покачал головой. – Материалы – это очень хорошо, но на что…

– Ты не понял? – Она удивилась. – Материалы я отдаю в полном комплекте: сам материал, энергия для воссоздания, расходы. В ваших единицах… ну да, полмиллиарда единиц на каждую базу. Иначе это было бы лишено смысла.

Ри потрясённо молчал.

– Что-то опять не так? – с удивлением спросила Самту-ки.

– Всё не так, – признался он.

– Ах, да. Бог из машины, верно? Бесплатный сыр? Кошки, которые родятся задаром? Ты про это?.. Хорошо, но теперь давай серьёзно. Во-первых, сыр не бесплатный. Расплата будет, и она займёт очень долгое время. Всю вашу последующую жизнь, если быть точной. Во-вторых, вы уже внесли аванс, да такой, что даже если бы не было расплаты, его бы с лихвой хватило. В-третьих…

– Аванс – это наша работа во время реакции Блэки? – уточнил Ри.

– О, нет. Конечно, нет. Сейчас это тоже неважно. Так вот, в-третьих, как я уже говорила, ты редкая птица, Ри, и поэтому мне тоже… интересно, во что это выльется. А в-четвёртых…

– Ещё и «в-четвёртых»?!

– Да. В-четвёртых, богов из машины в твоей жизни больше не будет. Можешь не ждать. Это последний раз, Ри. В этой жизни – точно последний. Учти, больше никто и никогда не придёт к тебе на помощь – вот так. Не потому, что вы хороши или плохи, а потому, что вам был дан этот единственный шанс. Другого просто не будет.

– Этого бы тоже не было, если бы…

– Если бы вы потеряли веру. Но вы всё-таки не потеряли её, сумели поверить – поэтому ты здесь. Второй и последний раз.

Рядом с ложементом возник небольшого размера предмет – длинная плоская коробка тёмно-фиолетового цвета с надписью на крышке. Символы были знакомые, но почему-то в слова они не складывались. Как Ри ни старался прочесть, что там написано, слова разобрать не удалось. Получалась какая-то несусветная абракадабра.

– И даже не начинай, это код активации для мистиков, никто другой открыть не сумеет, – предупредила Самту-ки. – Энергию я перевела на ваш счёт на Окисте…

– Уже? Но как?!

– У нас свои каналы, – пожала плечами египтянка… вернее, существо, которое для удобства приняло женский облик и откликалось на имя Самту-ки. – Отправляйся туда, заканчивай дела. И передавай всем привет от меня. – Существо усмехнулось. Человеческие черты стремительно таяли, кабина стала наполняться ярким белым светом. – Надеюсь, мы ещё долго с вами не встретимся…

Он очнулся в кабине, всё в той же давящей на уши тишине. Ни жёлтой звезды, ни строящейся кластерной станции рядом с катером больше не наблюдалось – просто пустое пространство. Стены всё ещё были прозрачными, и Ри понял, что сейчас находится на краю галактики, небо было бедным, пустым. А небо-то знакомое. Очень знакомое небо…

Он вывел координатную сетку – один переход до Окиста, который займёт максимум час, ну два. Спасибо, позаботились. Облегчили задачу.

Сколько прошло времени?

Сколько он пробыл у инженеров, сколько говорил с Самту-ки, и почему сейчас он так странно себя чувствует?

«Так, стоп, – приказал себе Ри. – Давай-ка, брат, будем последовательны».

Он сел на ложемент, попробовал сверить время – ничего не вышло. Задумчиво вытащил из пакета пирожок, попробовал откусить… и едва не сломал зуб. Пирожки совершенно окаменели.

Так.

Значит, больше двух суток. А то и трёх.

Странное самочувствие объяснилось ещё проще – оказывается, Ри был тривиально голоден. В ответ на запрос катер выдал плоскую тарелку диаметром полметра, по центру которой лежало нечто светло-сиреневое, напоминающее то ли цветную капусту, то ли губчатые слипшиеся клёцки. Нет уж, спасибо. Лучше потерплю.

Тарелка исчезла.

Ри поднял с ложемента бокс – коробка оказалась совсем лёгкой, почти невесомой. О том, что в ней, думать не хотелось. Скорее всего, что-то неразличимое невооруженным глазом. Три-четыре клетки от каждого носителя.

Живые.

В некотором смысле, в этой коробке были сейчас…

Ох, не надо про это.

Удобнее будет думать, что в этой коробке, к примеру, инструкция или, лучше, рассказ – о том, как мёртвое сделать живым. Как показать душе обратную дорогу. Ведь воссоздание – это не клонирование, это не штамповка, это не производство.

Это именно возвращение.

Возвращение – оттуда.

Из запредела.

То самое, настоящее. Не подделка, не суррогат, не имитация. Суррогат или имитацию сделать не сложно, причём очень похожую. Но вот так…

Ри потряс головой. Потом осторожно, кончиками пальцев, погладил коробку. Под пальцами был тёплый шероховатый материал, совершенно незнакомый.

Тишина. Скудные звёзды за прозрачными стенами.

– А можно мне обратно? – жалобно спросил Ри у тишины. – Я так долго не смогу. Это всё чужое сейчас. Отпустите меня, пожалуйста.

Справедливо рассудив, что появление катера в окрестностях планеты может вызвать нездоровый интерес Официальной службы, Ри сначала было подумал, что надо попробовать пройти через сеть Ойтмана, но потом сообразил, что денег у него нет от слова «совсем». Поэтому он решил идти всё-таки на катере, но присутствие ни себя, ни катера не обнаруживать. «Ничего, – думал он. – Проскочу тихонько, доберусь до Саприи, отдам Берте материалы, и обратно. Другого варианта всё равно нет. А как это всё обставить – решим вместе, уже там. Что-то у меня голова, кажется, совсем работать перестала».

Он действительно устал и чувствовал себя, мягко говоря, неуверенно. Поэтому каждое своё действие он решил на всякий случай проверять и оказался в этом намерении совершенно прав. Например, в том, что заранее перевёл катер в невидимый режим: во время выхода он увидел, что буквально в пятистах километрах от точки, в которой вышел катер, идёт в верхних слоях атмосферы патрульный корабль Официальной службы. Растерялся, дёрнул машину в сторону, потом бросил вертикально вниз, ощущая, что его прошиб холодный пот; уже над морем выровнялся и повёл катер в сторону Саприи.

– Меня нет, – бормотал он. – Меня не слышно и не видно. Так, спокойно, спокойно… Всё идет нормально.

К его радости, в нужной точке сейчас была глубокая ночь – значит, проблем на порядок меньше. Ри подвесил катер над дендрарием, спустился вниз – машина выдвинула десятиметровый мягкий пандус – и отправился внутрь Саприи. Входы располагались где-то в километре.

…А всё-таки тут красиво, отрешённо думал Ри. Даже ночью, и то красиво. Слабенько подсвеченные дорожки, бархатное небо, горный склон, с которым Саприи составляет единое целое, по сторонам дорожек – причудливые силуэты растений, неразличимых в темноте. Поросшие мхом валуны, дикие цветы, растущие небольшими группками. Их не видно, но запах чудесный, нежный… и – еле заметный ночной ветер с гор, какой-то особенный ветер, который так хочется послушать.

Вот бы сейчас сесть или на деревянную лавку, или просто на камень, и минут на десять про всё забыть. Просто посидеть, прикрыв глаза, и дать душе хоть немного успокоиться. И подумать. Например, о Боге. Или о чём-то хорошем, что должно случиться. Или о том, что всё, выходит дело, не зря. Или…

– Некогда, – прошептал Ри. – Но всё равно, спасибо… Как хорошо, когда нет тишины…

Он всё-таки постоял пару минут, глядя на далёкие звёзды, бережно прижимая к груди фиолетовый бокс, и лишь потом не спеша отправился к входам.

Реальность постепенно возвращалась к нему.

Берта выскочила в общий зал, едва он вошёл – растрепанная, только-только проснувшаяся, в халатике. Ри с удивлением заметил, что протез сейчас выглядит почти как настоящая нога, и что Берта с ним, видимо, совершенно уже освоилась.

На лице её была полнейшая растерянность, замешательство.

– Ри?! Господи, что случилось?! Да не молчи ты, ради бога!..

Он стоял на пороге, тупо улыбаясь, всё ещё прижимая к груди коробку.

– Чудо случилось, – сообщил он. – Не поверишь.

– Какое, к чёрту, чудо?! Ты выглядишь, как Ит после Колымы!!! Боже мой, да что же это такое… Ри, что произошло? Где мои? Что с вами со всеми…

– Как после Колымы? – Ри соображал с трудом. – Правда, что ли?

– Нет, я вру, чтобы тебя напугать, – Берта уже опомнилась и перешла на деловой тон. – Ты так и собираешься стоять в дверях? Иди ложись, я сейчас вызову врача. Ри, где Ит и Скрипач? Что произошло с…

– Спокойно, – Ри, кажется, тоже собрался с мыслями. – Никакого врача вызывать не надо, я просто устал. Давай по порядку. Какое сегодня число?

– Двадцать восьмое.

– Ага… – Ри на секунду задумался. – Значит, я там был пять суток. Теперь понятно, почему пирожки засохли…

– Какие пирожки?!

– Позже объясню. Бертик, дай мне поесть что-нибудь, – попросил он. – У нас времени очень мало, а мне надо рассказать очень много. И сделать, видимо, тоже.

– Сейчас… Так, где ребята?

– Работают, там всё нормально. Ну, относительно нормально, – поправил сам себя Ри. – Влипли мы, конечно, по самые уши.

– Положи коробку, – попросила она. – Что ты за неё держишься?

– Там материалы для воссоздания, – пояснил Ри. – Вот и держусь.

Он, кажется, за всю жизнь не видел у Берты таких огромных глаз – как блюдца, иначе не скажешь.

– Ты… – Она запнулась. – Ты… вы сумели? Так быстро? Но как?!

– Я тебе говорю, случилось чудо, иначе я это назвать не могу, – Ри наконец-то добрёл до дивана и опустился на него. – Я сейчас тебе всё по порядку расскажу, но дай мне сначала поесть, пожалуйста. И кофе. У тебя есть кофе?

– Есть, конечно…

В общий зал из Бертиной комнаты высунулся Тринадцатый. Увидев Ри, он издал беззвучный вопль и со всех ног кинулся к нему – вскочил на диван и тут же повис на шее, вцепившись обеими руками.

– Чудовище… господи… я так… так скучал…

Ри гладил узкую спинку и улыбался – по мелким он за это время тоже, конечно, соскучился. Особенно – по ощущению какой-то ничем не объяснимой родной общности. В обычной жизни Брид и Тринадцатый таких вольностей, как сейчас, себе не позволяли, но теперь (и Ри это чувствовал) постоять вот так, на диване, обнимаясь, было необходимо и Тринадцатому, и самому Ри. Брид прибежал через полминуты и точно так же повис у Ри на шее, зарывшись лицом в волосы.

– Надо вам было с собой их брать, – заметила Берта, садясь рядом и протягивая Ри чашку кофе. – Они извелись совсем. Может, хоть теперь поспокойнее будут…

– Ри, возьми нас, а? – попросил Брид.

– Ни в коем случае, – твёрдо ответил Ри. – И не думайте. Там зима, там минус двадцать. И квартира, в которой мы трое с трудом помещаемся. Так что сидите тут и ведите себя хорошо.

– Ну что ты так разговариваешь, – обиделся Брид. – Мы тебе что, дети малые? Мы работать хотим, а тут нам делать совсем нечего!

– Теперь будет чего. Я привез материалы. Три материала. Без работы вы не останетесь, ответственные мои. Ещё пощады запросите.

Брид, зажав рот ладонью, смотрел на Ри.

– Правда? – шёпотом спросил Тринадцатый.

– Правда, – кивнул Ри. – Так, военный совет. Но быстро, у меня времени мало.

– Сначала поешь, потом помоешься, потом час хотя бы поспишь, и только потом совет, – приказала Берта. – А Марка я сейчас в любом случае выдерну. Нет, не из-за тебя, Ри. Я подумала – нам нужно будет доверенное лицо. Кроме Марка, у меня кандидатур нет. В общем, ешь, мойся, и будем решать.

Марк, разумеется, пришёл тут же, стоило Берте сказать слово «воссоздание». Пришёл он не один, Найти вызвалась сопровождать отца – несмотря на то что он гнал её обратно, потому что завтрашний приём никто не отменял.

– Нет уж, папа. – Она всегда очаровательно ставила ударение на последний слог. – Такие события игнорировать я не могу и не буду. Тем более, смею тебе заметить, через тебя никто поручительства ещё ни разу не делал.

Больше всего Ри, разумеется, боялся полного отсутствия гарантий. Позже он думал, что это был явно приступ или паранойи, или чего-то очень на неё похожего. Ни до, ни после этого разговора он настолько не боялся за успех мероприятия.

Мало ли что может произойти?

Вдруг Марк просто выбросит бокс, потом их какое-то время промучают, а потом скажут, что ничего не получилось?

Вдруг тот же Марк, или кто-то из его коллег, неважно, сделает доклад официалам – и что будет?

Вдруг…

Да мало ли что ещё?!

Он сидел, прижимая к себе бокс (даже в ванную он ходил с боксом), и слушал то, что спокойно и терпеливо объяснял ему сейчас Марк. Опытный врач, конечно, заметил, что Ри на пределе, на взводе, и выбрал правильную тактику – сейчас Марк наиподробнейшим образом раскрывал перед ним каждый этап предстоящей операции.

…Разумеется, бокс откроют в вашем присутствии, а до этого вы лично проверите блоки. Если я сейчас дам распоряжение, как ответственное лицо, активация систем займёт самое большее два часа. Ри, вы ешьте, а я буду рассказывать, ладно?

…Конечно, вы сегодня же познакомитесь со всеми командами, которые будут работать. У вас уникальный заказ, такого в истории Окиста не было – чтобы три воссоздания сразу! Вы всех увидите, получите все досье, всю информацию – о каждом человеке.

…Официальная служба, разумеется, узнает. Конечно, узнает, как иначе. Но они ничего не имеют права сделать, даже потребовать сообщить им подробности. Обходят законы? Конечно, обходят. Я в курсе. Но не в этом случае. Сейчас я поясню. Окист, при всей его бедности, планета очень и очень непростая. Долго рассказывать, но мы в какой-то степени связаны с Контролем, это во-первых, а, во-вторых, нас курирует конклав такого размера, что Официальной с ним поневоле приходится считаться. И если какой-то богатый рауф захочет анонимно провести тут воссоздание, ему никто не посмеет чинить препятствий. Вышибить отсюда отделение службы конклав сможет запросто… и служба про это знает. Ах, вот как? Ну, тогда тем более – раз в вашем заказе двое рауф.

…Предельный порог – семь месяцев. Минимальный – шесть. Не знаю, откуда у вас такая уверенность, но, если всё действительно так, у вас есть шанс увидеть тех, кого вы привезли, живыми и здоровыми через полгода. Да, возможны иные сроки, более длительные. Но раз вы утверждаете, что… Понимаете, проблема не в теле, которое надо вырастить, тело вырастить просто. Проблема в работе священства и мистиков – вот как раз их работа и занимает от недели до полугода. Тело уже есть, но вторая фаза, душа… ну да, мы уже говорили про это с Итом, и он, наверное, передал вам…

…Да, сумма точная. Вам нужно будет вывести треть, это сегодня, на активацию системы и на её запуск.

…Нет, Ри, вопросов не будет. Заметьте, я ни о чём вас не спрашиваю. Ни о том, где вы взяли материалы. Ни о том, откуда у вас такие деньги. Ни о том, кого мы будем воссоздавать. И я никогда вас об этом не спрошу, потому что мы соблюдаем полную конфиденциальность и не вмешиваемся ни во что сверх того, что нам дозволено знать.

…Возраст обычно определяется на момент взятия материала у носителя, но корректировка возможна. Сто пятьдесят? Можно сделать меньше… раз не хотите, то и не нужно. Распоряжение о возрасте отдайте, пожалуйста, сами.

…Да, момент с сохранностью памяти. Сбои очень редки, очень. Практически всегда память сохранна до момента смерти носителя. Если сбой происходит, это обычно обусловлено… скажем, высшим вмешательством. По крайней мере, священники у нас говорят именно так, и я склонен с ними согласиться. Нет, сам я таких случаев не помню, но они были. Говорю я это для того, чтобы вы свыклись с мыслью, что подобное в принципе возможно. Личность та же самая, но памяти о досмертном существовании у неё нет. Да, об этом лучше почитать, иначе мы будем говорить до утра.

…А вот это меня не касается. Как прибыли, так и уйдёте, если есть необходимость. Заказ мы будем оформлять на имя Роберты, у неё есть гражданство, пусть временное, и она вольна заниматься чем ей вздумается, в том числе – делать такие заказы.

…Ри, ложитесь спать. Пожалуйста. От дальнейшего разговора не будет толку, вы переспрашиваете по два раза то, о чём мы говорили минуту назад, и валитесь с ног от усталости. Отдохните, и продолжим. Тем более что ваше присутствие потребуется в обязательном порядке. Да, понимаю, вы спешите. Все всегда куда-то спешат, что поделать. Но в таком состоянии, как сейчас, вы для дела просто не годитесь. Спокойной ночи, а, точнее, доброго утра. Через несколько часов мы с вами увидимся.

Ри проснулся, когда уже совсем рассвело, и несколько минут лежал, соображая, где находится. Под рукой он ощущал тёплую поверхность бокса с материалами – правильно, когда ложился спать, сунул его себе под бок. На всякий случай.

Берта не возражала.

Она умная, и она, конечно, не возражала – ведь там, в этом боксе, была… ну да, в каком-то смысле там была Джессика. Совсем чуть-чуть, но из-за этого бокс выпускать из рук было просто страшно. Ри подумал, что будь на его месте Скрипач или Ит, они бы тоже не выпустили бокс ни под каким видом. По точно такой же причине.

Он открыл глаза, зевнул.

А славная получилась комната. Стены тёплого оттенка, рабочий стол возле окна, которым он так и не успел воспользоваться, мягкий диван (больше, конечно, для Тринадцатого и Брида, вон, кстати, их вещи на спинке раскиданы, а на диванной подушке – пара стаканчиков с недопитым кофе, и поломанное на маленькие кусочки печенье), уютное кресло, почти такое, как было дома, и торшер, почти настоящий, из каталога «антик» – он любил читать, сидя в кресле, хотя тут это, конечно, невозможно. Читать с панели терминала в кресле?.. Хотя почему нет. А вот пол в комнате, похоже, мелкие переделали – какое-то мягкое покрытие, ворсистое, он вроде бы заказывал другое. Но это ерунда.

Хорошо будет, когда Джесс придёт в эту комнату, подумал он. Снова погладил бокс. Наверное, комнату стоит сделать просторнее, лимит есть. Поставим кровать побольше вместо той, что сейчас, сделаем мелким небольшое отдельное помещение возле окна, чтобы не мешать друг другу… придумаем что-нибудь.

Главное – что она сюда придёт.

Уже точно придёт.

Ри зажмурился.

Реальность теперь была здесь – уже почти что полностью. Мир прекратил разваливаться на части, он снова стал цельным, ярким, каким ему и положено быть. Ощущение ирреальности пропало, вещи снова стали вещами, воздух – воздухом, а ещё он ощутил, что ему, во-первых, зверски хочется есть, и что время уже точно за полдень, и до отлёта ему осталось максимум часов восемь. И надо успеть.

Он вскочил с кровати, потянулся, хрустнув суставами, и начал поспешно разминаться – после тренировки остатки сна как рукой сняло. Хорошо! Да, чёрт возьми, хорошо, а дальше будет ещё лучше!

И попробуй только, дорогая реальность, не прогнись.

Прогнёшься как милая, потому что отныне тобой управляю я, Ри Нар ки Торк, а не ты швыряешь меня туда-сюда, как тебе вздумается. Я буду тобой управлять, я не медуза и не слизняк, я человек, а ты, хорошая моя, по-моему, про это подзабыла.

Придётся напомнить…

– Ри, ты проснулся? – крикнула Берта из общего зала. – Давай скорее завтракать, и побежали. Марк нас ждёт, слышишь?

– Слышу! – откликнулся Ри, поспешно одеваясь. – Мелкие где?

– Доедают уже.

– Иду…

Комплекс, в котором проводились воссоздания, находился в предгорье и представлял собой два здания, соединённые широким прозрачным переходом. Ничего таинственного или пугающего – по сути, это была общая база, предназначенная для подобных масштабных проектов. Одно крыло здания было целиком занято биологами и медиками, а второе делили мистики и священство. Марк, пока они летели, с гордостью успел сообщить, что под их заказ комплекс освобождают полностью, переводя «мелочь», типа органов, в какие-то другие базы. За сутки комплекс подготовят, и можно будет приступить к работе по восстановлению тел. Параллельно начнёт работать священство – представители трёх основных конфессий, являющихся основными на Окисте, каждый день будут читать так называемые «правила» – главным образом о даровании продолжения незавершённого пути и о прощении. Потом подключатся мистики, их работа – открытие пути для души, создание вибрационного потока в тонких мирах, которые позволят душе вернуться и укажут ей дорогу.

– Священники будут первыми? – Берта с интересом посмотрела на Марка.

– Конечно. Без молитв о прощении можно даже не начинать работать. Они всегда первые, это правило.

– О прощении – за что именно? – не понял Ри.

– За грехи прошлые и будущие, – пояснил Марк. Он пилотировал катер и сейчас выводил машину на посадку. – Не бывает людей без грехов…

– А если человек неверующий? – с интересом спросила Берта.

– Это не имеет значения, – усмехнулся Марк. – Верующий или нет, процедура для всех всегда одинакова.

Место оказалось очень красивым. Комплекс окружал светлый хвойный лес, поднимающийся по склону, выше находились серые тёмные скалы, на которых ничего не росло, а ещё выше, по словам Марка, было небольшое плато. Склон стабилизирован, с гордостью сообщил он. Поэтому комплекс может не бояться ни камнепадов, ни осыпей. Защита практически стопроцентная, да ещё и место очень «чистое» в плане посторонних вибраций: их просто нет, потому что до ближайшего поселения почти полтысячи километров.

Саприи, который был вообще встроен в гору, тоже стабилизирован точно так же, пояснил Марк. Есть гильдия строителей, которая к своей работе никого не допускает, но факт остается фактом: за тысячи лет существования подобных сооружений ни одной подвижки не было, ни один камень без разрешения с места не стронулся. Вот этому комплексу, например, почти десять тысяч лет – а склон всё тот же, только лес меняется, возрождаются и умирают деревья, идущие бесконечным кругом жизни. С погодой очень повезло, вы только посмотрите, какое чудесное небо сегодня, а это хороший знак, это, несомненно, очень хороший знак…

Их, разумеется, ждали. Марк проводил Берту и Ри в специальную комнату для переговоров, расположенную на первом этаже ближнего здания, и удалился, пояснив, что на этих переговорах он права присутствовать не имеет. В светлой комнате стоял большой круглый стол, мягкие стулья, а окно выходило на горный склон, поросший всё теми же хвойниками и полого спускающийся вниз, в долину.

Трое священников и трое мистиков, которые их встретили, были людьми представительными, неторопливыми и очень сдержанными. Ри, начавший было волноваться уже незнамо по какому разу, после получаса разговора с ними стал успокаиваться. Особенно понравился ему священник из Русского Клана (Берта потом сказала, что уже встречалась с ним), которого звали отец Анатолий – крупный, не ниже самого Ри, светловолосый, с аккуратной бородой и совершенно удивительными глазами. У Ри сложилось впечатление, что во время разговора один только взгляд этого священника его успокоил совершенно. А уж то, что тот говорил… Ри очень жалел, что рядом с ним сейчас не было Скрипача с Итом – вот уж кому эта беседа действительно пошла бы на пользу. Берта, видимо, чувствовала то же самое, но пока что молчала.

Говорил главным образом Эрл, мистик – полный, довольно пожилой мужчина, явный европеец. Ри для себя определил его как бельгийца, но, как позже выяснилось, ошибся: Эрл оказался англичанином. Все мистики были одеты в строгие тёмные костюмы, наглухо застёгнутые под горло, священство – в обрядовые одежды. И те, и другие – без каких бы то ни было излишеств, максимально скромно. Позже Ри признался Берте, что ожидал «шоу» – и очень обрадовался, что «шоу» не случилось. Блёстки и конфетные фантики для ситуации явно не подходили…

Прежде всего мистики вскрыли бокс. Ри, конечно, очень хотелось посмотреть содержимое, но ничего экстраординарного в боксе не оказалось – в нем лежали три маленьких контейнера, в которых находились пластинки из гибкой ткани, размером примерно сантиметр на сантиметр. Каждая пластинка была погружена в светло-фиолетовый гель.

Бокс не удивил.

А вот поведение мистиков – удивило.

Эрл, как самый старший, после того, как бокс был открыт, встал с ним рядом, поклонился, а затем произнёс:

– Приветствуем вас, ожидающие. Нам предстоит долгая и трудная работа. Надеюсь, наше сотрудничество будет плодотворным. Мы со своей стороны приложим все усилия для того, чтобы она завершилась благополучно. Я – теург-уно Эрл, рядом со мной двое моих помощников: теург-прима Ян и теург-терцо Джейкоб. Также я должен представить вам имама Аль-Маари, коэна Заха и отца Анатолия. На первом этапе мы будем работать с вами вшестером, на последующих к нам присоединятся другие. Каждый из них будет представлен вам.

Священники одновременно поднялись, тоже склонили головы.

– Сейчас мы проводим ожидающих в их помещения и начнем, – улыбнулся отец Анатолий. – Я должен вас попросить покинуть нас. Извините, пожалуйста.

– Да-да, конечно, – Ри поспешно поднялся, Берта тоже. – Спасибо вам большое.

– Если вас что-то интересует, обращайтесь ко мне или к теургу Эрлу. Мы постараемся ответить на ваши вопросы, если это будет в наших силах, и обязательно будем рассказывать вам то, что можно и должно рассказать. Всего вам наилучшего.

– Простите, – несмело начал Ри, когда они вышли из комнаты и направились в сопровождении Эрла к ожидавшему их в катере Марку. – Если я правильно понимаю, мистика – в некотором смысле ведь тоже религия? То есть вы…

– Разумеется, – Эрл улыбнулся и кивнул. – Но у каждого своё дозволение, понимаете? Нет одинаковой дороги для всех. Разве только одна. Оттуда, – он поднял глаза к небу. – Мы сделаем всё, что будет в наших силах.

– Спасибо, – Берта попыталась улыбнуться, и Эрл тут же улыбнулся ей в ответ. – Мы ещё увидимся?

– Вы можете посещать комплекс четыре раза в декаду. У вас есть право контролировать нашу работу, требовать отчёт. Но я бы не советовал вам посещать комплекс чаще чем два раза в месяц.

– Почему? – тут же нахмурилась Берта.

– Хотя бы потому, что искус попросить показать вам рабочие боксы, например, будет слишком велик… мы, конечно, покажем, но сами подумайте, нужно ли вам видеть тела в процессе воссоздания? У вас есть немного времени? Мы можем поговорить?

Ри с тревогой посмотрел на Берту. Та несмело пожала плечами.

– Времени у нас на самом деле мало, – ответила она. – Ри торопится. Но… минут десять у нас есть.

– Хорошо, – кивнул Эрл. – Давайте немного пройдёмся.

За комплексом нашлась небольшая парковая зона – когда подлетали, её не было видно, потому что обзор перекрывало второе здание. Всё те же хвойники, но пространство немного облагорожено: проложены дорожки, по сторонам которых стоят нарочито грубые каменные лавки, а между деревьями вьется тонкий ручеёк с кристальной ясной водой, сверкающей на солнце.

«Солнце? – Берта задумалась. – Как мы легко подменяем понятия. Это не солнце. Это просто жёлтый карлик. Звезда, у которой есть реестровый номер, и не более того. Просто… она похожа. Чем-то похожа».

Сели – Ри с Бертой на одну лавочку, Эрл – напротив, на другую.

– Сначала о телах, – мистик посерьёзнел. – Восстановление проводится комплексно, но, в отличие от случаев, когда выращивается отдельный орган, процесс, конечно, существенно усложняется. Достаточно длительное время в боксе находится… – Он замялся. – Назовем это биомассой, в которой идут некоторые процессы. Формирование тела происходит поэтапно, но без деления на…

– То есть всё сразу? – полуутвердительно спросил Ри. – Не отдельно – скелет, потом органы, потом…

Эрл засмеялся.

– Конечно, нет. Сразу. Материал для воссоздания, по сути, это матрица. Которая проецирует общий образ существа на пустую белковую структуру, в которой оно, можно сказать, возникает. Уже сейчас, пока мы с вами беседуем, материалы отправлены в работу, и процесс восстановления начался. Но, повторю, видеть этот процесс непрофессионалам я бы не рекомендовал.

– Это настолько страшно? – поинтересовалась Берта.

– Нет. Но может быть неприятно.

– Спасибо за информацию, приму к сведению, – Берта кивнула. – О чём ещё вы хотели бы поговорить?

– О ваших отношениях с теми, с кем мы работаем сейчас, – Эрл вздохнул. – Мы будем… звать. И крайне желательно, чтобы мы могли упомянуть имена тех, кто… кто значим для ожидающих. Если я правильно понял, женщина – это ваша жена? – Эрл повернулся к Ри.

– Да, – кивнул тот. – Да, Джессика моя жена, и я очень сильно тоскую по ней. Мне почему-то кажется, что и она тоже… Мне очень тяжело и плохо без неё, и я…

– Этого достаточно, – Эрл поднял руки. – Вы вовсе не обязаны мне исповедоваться. Теперь двое других. Рауф. Кто ждёт их?

– Кира очень ждёт его гермо, Скрипач. Можно – Файри. Но лучше – солнышко… – начала Берта, но Эрл прервал её:

– Простите, это мой личный вопрос, но как вы, человеческая женщина, да ещё и русская, попали в семью рауф? – спросил он с недоумением.

– Вы когда-нибудь влюблялись? – улыбнулась Берта. – А в вас? Знаете, вот так и попала. Влюбившись. И сильно. На всю жизнь. Они тогда были вдвоём, мужчин не было. Потом появился Кир – наша семья выросла. Сейчас… – Она нахмурилась. – Второй рауф, Фэб… я его не знала. Он умер незадолго до нашего знакомства с Итом и Файри. Он был их первым мужем.

– Я его знал, – вмешался Ри. – Так что ему про меня тоже скажите. А вообще, можете говорить всем и про всех. Так, пожалуй, будет даже лучше.

Эрл покачал головой.

– Смею заметить, семья у вас получается, по сути дела, одна. – Он задумался. – Ваши отношения – родственные; семьи рауф у нас вообще всегда были притчей во языцех; а вас, Берта… смею предположить, но муж-рауф воспринимал в большей степени как сестру?

Берта кивнула.

– И как мать… отчасти. Он осиротел очень рано. Понимаете… Кир, он из породы сильных. Знаете, Эрл, в чём заключается фокус? Самые сильные – они на самом деле самые слабые. Просто очень умело это скрывают. Кир дома и Кир вне дома – это были два разных Кира. Один – сорвиголова, способный на такие отчаянные поступки, что от одних рассказов страшно становилось. Другой – ласковый, добрый и заботливый настолько, что… Эрл, когда он был жив, мне даже стулья переносить с места на место не дозволялось, потому что они слишком для меня тяжёлые. – Она горько усмехнулась, чувствуя, что если не рассмеяться, можно и расплакаться случайно. – Мы все очень его любили… любим, – поправила она себя. – Скажите ему об этом, если можно.

– А второй рауф?

– Тут несколько сложнее, – Ри сел поудобнее, облокотившись о каменную спинку скамейки. – Во-первых, он умер от старости, и уже довольно давно. Во-вторых, по-настоящему его будет ждать, пожалуй, только Ит. Может быть, я. Но, боюсь, не настолько, насколько требуется. К сожалению, я не могу объяснить, каким образом ко мне в руки попал этот материал, но…

– Это меня не касается, – отрицательно покачал головой Эрл.

– Дело в том, что мы не планировали это воссоздание, – Ри нахмурился. – Фэб всегда был очень сложным, и, признаться, случалось так, что я просто не мог разобраться ни в его мотивациях, ни в поступках, ни в нём самом. Да, оба гермо его очень любили. Тогда. Сейчас… – Он почесал переносицу. – Не знаю. Правда, не знаю. Мы много лет даже не вспоминали о нём.

Эрл задумался.

– В любом случае, его любили, если я правильно понял. И тот, кто его любил, жив – а значит, его именем звать будет можно. Ри, поймите, мне не настолько важны сейчас эти тонкости, мне важно знать другое: о ком я имею право говорить.

– Ит, – пожала плечами Берта. – В таком случае, получается, что только Ит.

– Сын, по их словам, очень похож на Фэба, – вспомнил Ри. – Внешне. Характер у него испортился лет этак после сорока…

– Да, говорили, – кивнула Берта. – Ладно, это действительно неважно сейчас. В общем, Ит. Так ему и передайте.

Эрл кивнул в последний раз и улыбнулся.

– Вы торопились, поэтому не буду вас больше задерживать. – Он встал. – Ри, Берта, до встречи. Очень рад сотрудничеству.

– Надеюсь, всё получится, – Ри тоже поднялся.

– У вас интересный случай. Частным порядком скажу вам – удивлюсь, если не получится, – беззвучно произнёс Эрл. – Я теург-уно Окиста уже не первую сотню лет, и за время моего становления материалы всего два раза попадали к нам, во-первых, оттуда, – он сделал какой-то замысловатый жест рукой, который не распознали ни Берта, ни Ри, – и, во-вторых, с такой поддержкой, как ваша. В вас нет корысти, вас проверило время, и, что самое поразительное, так это огонь, который я в вас сейчас вижу. Вы пылаете – друг другом. Может быть, вы не видите этого сами. Но это не важно, важно лишь то, что этот огонь существует.

– Спасибо, – Берта, опираясь на руку Ри, тоже встала. – Спасибо вам за такие добрые слова, теург-уно Эрл. Хочется верить в то, что вы правы.

Вернувшись в квартиру и отпустив Марка обратно в клинику, они прежде всего, не сговариваясь, налили себе по стакану воды, сели друг напротив друга за стол и залпом эту воду выпили.

– Ну чего? – спросил изнывающий от нетерпения Брид. – Как всё прошло?

– Хорошо, – Ри потёр виски. – На удивление.

– А меня трясёт до сих пор, – пожаловалась Берта. Тринадцатый запрыгнул на соседний стул, сел, потом повелительно протянул Берте руку. – Нет, милый, не надо. Это просто нервы.

– Так давай полечу твои нервы, – пожал плечами Мотылёк. – Дай руку. Дай, сказал!

– Ладно. Слушай, Ри, врала я там… мне даже немного стыдно.

– Ты о чём? – не понял Ри.

– О Фэбе, разумеется. Для Ита он был запретной темой, понимаешь? – Берта утомлённо прикрыла глаза. – Я же пыталась что-то узнать, но он ведь если упрётся…

Она недоговорила. Безнадёжно махнула свободной рукой.

– Ему это было просто тяжело, – подсказал Ри. – Он ведь действительно Фэба очень любил. По крайней мере, в те годы.

– И что сейчас будет? – горько спросила Берта. – Ну вот на кой, а? Ещё и это? Мало ему тех встрясок, которые есть, так теперь…

– По-моему, ты сгущаешь краски, – возразил Ри. – Ит сильный, справится.

– Конечно, справится, – сардонически усмехнулась Берта. – Он всегда сильный, и всегда справится. Ну, правильно. Сумел же он двадцать лет справляться с двумя психопатами и одной инвалидкой…

– Прекрати, а! – Ри хлопнул по столу ладонью.

– Он обрадуется, Ри, – вдруг тихо сказал Тринадцатый. – Знаешь, мы ведь тоже в некотором смысле гермо. И Вудзи, который нас создал, тоже был гермо. Так вот, послушай, чудовище, что мы тебе скажем. И ты, Берта, тоже послушай. Он не поверит. Он придумает себе чёрт-те что – а то вы все Ита не знаете. Но в душе он обрадуется. Потому что, сказать вам по секрету, любому гермо тоже хочется быть иногда…

– Гермо, – усмехнулся Брид. – Это я шучу, конечно, но не всё же ему только тянуть лямку и ничего взамен, правда? Для гермо в таком союзе важен даже не секс, его может и не быть. Душа важна. Мы Фэба знали. И очень хорошо помним Ита молодым. Ты его не застала таким, Берта. Поверь, он действительно… может быть, он сам не поверит себе же…

– Ему это надо, – твёрдо сказал Тринадцатый. – Он вшестеро дольше вас всех таскает внутри этот камень. Он забыл, что можно быть счастливым.

– А разве не был? – прищурилась Берта.

– Был. Но не так, – упрямо повторил Брид. – А ты, чудовище, умный, а на самом деле дурак. Джесс бы поняла, о чём я говорю.

Ри промолчал. С досадой нахмурился.

– В общем, просто ставь его перед фактом, – твёрдо закончил Брид. – Пусть привыкает. Да, это нелегко, но всё равно – то, что есть, уже не изменишь.

– Когда вы вернётесь? – Тринадцатый выпустил руку Берты и перебрался на стол, чтобы сесть поближе к Ри.

– Не знаю, – понурился тот. – Нет, на самом деле не знаю. Бертик, очень нужен твой совет. Сейчас я тебе расскажу про эти… исследования, а ты скажи, что ты по этому поводу думаешь.

– Давай, – она разом посерьёзнела. – Сколько у нас на самом деле времени?

– Пара часов, не больше. До темноты.

– Рассказывай.

Провожать Ри пошли все вместе – оба Мотылька настояли на том, чтобы их взяли тоже. Катер Ри загнал в самую дальнюю часть дендрария, к склону, и сейчас они, не торопясь, брели по подсвеченной дорожке, уходя прочь от смутно белеющей в темноте стены Саприи. Мотыльки убежали вперёд – за эти дни погулять и хоть немного размяться им толком не удалось, и было интересно поглядеть, что тут и как – а Берта и Ри шли, чем дальше, тем медленнее. Берта переоделась: на ней был кардиган, очень похожий на тот, что носила агентша Сара, и свободные брюки, перехваченные на талии широким поясом. А Ри пришлось надеть те вещи, в которых он прилетел – ведь совсем скоро он вернётся, и лишние вопросы… ну совершенно ни к чему.

– Не знаю, ой и не знаю, – Берта остановилась. – Ри, понимаешь, не совпадает. Ничего и ни с чем. То, что они заставляют вас делать, по меньшей мере опасно, а уж если смотреть с логической точки зрения – вообще абсурдно.

– Да? – Ри тоже остановился, повернулся к ней. – Почему?..

– Милый мой, очнись! Подумай сам: вы прозваниваете какие-то площадки. Да ещё и со спиральной структурой, так?

– Ну да.

– Что – «ну да»?! Вы соображать разучились! Ри, дорогой… Ну ты сам подумай, что вообще имеет такую структуру! Это ведь трёхмерное образование, так?

– Чёрт… – Ри зажал себе рот ладонью. – Чёрт, мы про это даже… Но чем это может быть?

– Что вообще имеет такую структуру, кроме ДНК? Думай сам. И потом, как это выглядит на ваших схемах? Архимедова спираль, да?

– Да… – Голос у Ри сел до шёпота. – Но не везде…

– Тогда я тебе могу сказать, что они вообще n-мерные, эти образования. Господи, во что вы влезли… – Она закрыла глаза руками. – У вас же головы нормально не работают! Вы еле живые!.. Чем это всё кончится, боже мой…

– Вот ты только не плачь, – попросил Ри. – Мы всё-таки…

– Я плакать не собиралась, но мне от таких откровений дурно делается. И самое замечательное, что времени у нас с тобой совсем нет. Или… это мне тоже приходит сейчас в голову… во время исследований вы находитесь в перемычке.

– Ты имеешь в виду…

– Ну да, если брать за основу идентичную структуру спиральной галактики, то да. Это «бар». И вы в нём. И… Ри, я ничего не понимаю.

– Мы тоже ничего не понимаем, – мрачно отозвался тот. – Спасибо за то, что дала направление. Знаешь, ты хоть чем-то занималась эти годы, а я… – Он безнадёжно махнул рукой. – Прав был тот мужик, который оттуда.

– Какой мужик?

– Павел его зовут. Так вот, он прав. Про алкашню и всё прочее.

– Это вас там так… приложили? – Берта, кажется, удивилась.

– Ну да, и за дело, – отозвался Ри. – Значит, говоришь, перемычка… посчитаю. Соберём данные, и это я посчитаю.

– Ребята, бегите оттуда, – взмолилась Берта. – Пожалуйста!

– Они не пойдут, – отрицательно покачал головой Ри. – Из-за сына. Можно даже не начинать просить, бесполезно.

– Как они там?

– Нормально. Рыжий ожил, готовит, с машиной возится. Ит смурной, но когда он был не смурной? – Ри усмехнулся. – Всё неплохо. Передать им что-то?

Берта задумалась. Потом огляделась вокруг себя, нагнулась и подняла с дорожки два маленьких серых камушка. Сжала их в ладони.

– Скажи им, что я держала эти камушки в руке и говорила – о них. Что я их люблю. Что я их жду. – Голос её потеплел. – И что я очень сильно скучаю. Да, я знаю, что я в безопасности и что если вы сбежите, может погибнуть сын. И что я буду терпеть, сколько потребуется, но я очень прошу, чтобы они берегли себя. И ты тоже… брат.

– Спасибо, сестрёнка, – Ри улыбнулся. – Слушай, я тут придумал одну штуку. Связь. Катер, как я понял, пока что остаётся у меня. Не спрашивай, как я это понял; когда всё закончится, расскажу. По сути, мне его… одолжили. Так вот, мы сейчас у него попросим организовать нам эту самую связь. Когда тут… и если тут… ну, всё получится, скинь мне одно слово. Всего лишь одно слово. А ещё проще – букву.

– Пусть будет «Y». И цифра – сколько их… вернулось, – кивнула Берта. – Не отследят?

– Не должны.

– Хорошо бы… вы сумеете после этого попасть сюда, хотя бы на недолгое время? Если вам придёт это сообщение? – Берта смотрела на Ри с надеждой.

– Катер будет у нас. Да, сумеем.

– Ри, мы вас очень ждём, – Мотыльки, которые стояли рядом, синхронно кивнули. – Очень. Эрл сказал про огонь… Ну так вот. Давайте постараемся сделать так, чтобы он не погас. Все постараемся.

– Так и будет, – улыбнулся Ри. Обнял Берту, она в ответ обняла его. – Всё, что в наших силах… мы сделаем всё, что в наших силах…