Эпилог

Циннии разрослись неимоверно, и сейчас Ит бродил по участку, прикидывая, куда бы их рассадить. На Терре-ноль эти цветы никогда не вырастали больше полуметра, а тут, на Окисте, вымахали на метр, и это только за два месяца. А дальше они станут еще выше. И что прикажете делать? Еще десяток клумб?.. К площадке сажать нельзя, Скрипач разорется, рядом со спальней Ри и Джессики тоже нельзя, вдруг у маленького начнется аллергия, Берта высокие цветы не любит, а Кир с Фэбом могут затеять тренировочку, и тогда от цинний останутся ошметки.

Что же придумать? Он почесал затылок и побрел за дом – может быть, там удастся отыскать подходящее местечко.

…С завтрашнего дня начинается вводный курс по новой специальности – они все-таки решились. Даже Скрипач и тот решился, хотя возражал дольше всех и до этого месяц ворчал, что у него не получится, что он слишком тупой, что ему совсем не хочется случайно кого-нибудь потом кокнуть и что одно дело – автомобильные аптечки на Терре-ноль, а другое – физиология на таком уровне. В результате Скрипача уломали втроем, хотя Иту казалось, что рыжий просто кокетничает и придуривается – на самом деле все он давно решил и взвесил, и сейчас ему просто хочется немножечко повыпендриваться.

Тринадцатый, конечно, тоже не упустил возможности повыпендриваться – когда ему в Саприи сделали восстановительную репозицию ребер, он на пару дней взял реванш. Бедный, несчастный, убитый, замученный, безвинно покалеченный… Дело кончилось тем, что Брид озверел и заявил, что если Тринадцатый не прекратит, он, Брид, сам переломает ему все ребра, просто чтобы неповадно было ерничать. Этим, собственно, дело и кончилось. После пластики у Тринадцатого и следа не осталось от травмы, единственное, что он решил сохранить – это небольшой шрам за левым ухом. Зачем? Да просто на память. Пусть будет…

Циннии Ит решил пристроить возле невысокого каменного заборчика по восточной границе участка. Там росла низкая трава, и сейчас ее нужно было срезать, потом следовало перекопать землю, привезти дополнительную, специально для цветов, перенести рассаду, распределить, чтобы цветы потом красиво выглядели, когда начнут цвести… В общем, занятие творческое и до вечера.

Оно и к лучшему.

Когда возишься в саду, очень хорошо думается.

– Тебе помочь? – спросил незаметно подошедший Скрипач.

– Чего?.. А, нет. Не надо. – Ит покачал головой. – Я затеял с этими монстрами, я и закончу.

– Ветром не поломает твоих монстров?

– Так я защиту им поставлю. Может и поломать, хрупкие.

– Ну и правильно. Ит, мы в Саприи до вечера, про курс поедем договариваться. – Скрипач посерьезнел. – Вернее, договариваться придется Фэбу, а мы с Киром будем сидеть рядом с умным видом. Ловко ты отвертелся с цветами.

– Зря я их посадил, – сокрушенно покачал головой Ит. – Поливать кто станет, как учеба начнется? Фэб? Держи карман. Ладно, я тогда систему с водой им поставлю, пожалуй. У нас, кажется, была парочка резервных.

– А и поставь, – кивнул Скрипач. – Ладно, бывай. До ужина.

– И тебе до ужина, – рассеянно отозвался Ит.

…Земля была сухая и твердая, и он изрядно вспотел, пока раскопал длинную клумбу. Дело двигалось медленно, тем более что из земли приходилось выбирать камни и относить их в сторону. Из камней можно потом сложить бордюр у клумбы, кстати. А что, очень неплохо получится…

Завершив все земляные работы, Ит решил пойти сполоснуться. День выдался жарким, с моря тянуло слабым теплым ветерком. Нужно будет вечером сходить искупаться. Замечательная идея! Собраться всем вместе, захватить каких-нибудь фруктов, водички – и на море. А сейчас – в душ. И сменить майку, потому что эта уже грязная, потная и вся в земле. Рожа, кажется, тоже в земле – несколько раз он вытирал пот рукой и основательно перемазался. Сейчас Берта опять начнет петь песенку про садовода-любителя, который деревья корнями вверх сажал, а потом с лопатой яблоки искал. Добрая, сил никаких нет.

Вообще они с Ри молодцы. За два месяца после Апрея они далеко продвинулись в исследованиях и анализе. И картина вырисовывается захватывающая… поразительная картина, по сути – новая картина мира. Раньше они не придавали линзам значения, но сейчас, после Апрея, все изменилось. Исследовать и экспериментировать придется, понятное дело, не одно десятилетие, такие вещи нельзя оставлять в виде гипотетических предположений. Ничего, сделаем. Мы все сделаем. Да, придется какое-то время потратить на новую специальность, которая, как они все очень надеялись, поможет вытащить этот чертов ржавый гвоздь из души, а потом…

Джессика решила назвать сына Романом. Ри подумал и согласился – хорошее имя, правильное. А через несколько дней, когда они все ужинали в большой столовой, произошел следующий разговор.

– Знаете, я хотела кое о чем спросить, – сказала Джессика. – Ребята, только честно – вам хорошо тут? Вот тут, на Окисте?

Все задумались. Хорошо – понятие относительное. Да, в плане комфорта все очень хорошо. В плане денег – тоже, даже несмотря на то что счет они уже вывели обратно в общий. Но вот все остальное…

– Думаю, вы меня поймете. – Джессика отставила тарелку. – Я хочу, чтобы мой сын вырос не здесь. Хочу, чтобы он вырос в Сонме. Чтобы в его жизни изначально был Русский Сонм.

– Причем первого или второго уровня, – заметил Скрипач.

– Да, именно, – кивнула она. – Именно первого-второго. Я хочу, чтобы…

– Мы тебя поняли, – кивнул Ит. – Ри, что скажешь?

– Скажу, что жена права. – Ри вздохнул. – Кир, вот ты говорил о честной игре, да? Очень много лет назад.

– Говорил, – подтвердил Кир. – Джесс, Ри, я понимаю. И согласен с вами насчет честной игры. И насчет того, что растить ребенка надо там, где игра… ну, не такая, как тут.

– Верно, – покивал Фэб.

– До года, даже до полутора можно и тут, тем более что вы все равно будете учиться.

– Джесс, до двух, – покачал головой Фэб. – Я все понимаю, но я хочу исключить любые риски. Не обижайся, но он будет еще слишком маленьким, чтобы вот так глобально все менять.

– Хорошо, до двух, – согласилась Джессика. Но потом – мы переедем. Надолго. В один из миров Сонма. Какой – надо будет поискать.

– И подумать, что делать с двумя крупными мужиками-рауф, – хмыкнул Скрипач. – Ладно. Решим как-нибудь.

Решим, решим… Мы все решим. Мы и не такое решали.

И обязательно у нас будет то, что очень хочется – черный хлеб с чесноком и подсолнечным маслом, клены, которые красивы в любое время года, июньские тополя, наша высотка на Котельнической набережной, Яуза, машины за окном, соседи, которых рано или поздно обязательно зальет Скрипач, заснувший в ванной, и что-то еще, что-то еще… Обязательно будет что-то еще…

Войдя в дом, он прежде всего скинул уличные тапочки и, отряхивая руки, побрел по коридору к их со Скрипачом ванной. По дороге посмотрел в зеркало – фу, ну и морда, все в пыли, все в земле. Срочно мыться!

– Ит, трансивер! – позвала Берта со второго этажа.

Канал у них был стационарный, гибкий они теперь себе позволить уже не могли. Ну и ладно. Лень на второй этаж подняться, что ли?

– Скажи, чтобы попозже зашли, – попросил Ит. – Я в ванную.

– Транспортники говорят, что невозможно, закрытый канал, ограниченное время, – отозвалась Берта через полминуты. – Подойди, может быть, это что-то действительно срочное.

– Ладно, сейчас, – неохотно ответил Ит. – Неудобно с таким лицом, понимаешь?

– С каким… А, здравствуйте, дорогой любитель-садовод. – Берта захихикала. – Как яблочки? Много ли накопали?

– Отстань, язва, – поморщился Ит. Щелкнул ее по носу. – Раз умная такая, иди лучше ужин готовь. Яблочки…

– Вот еще. Иди, блин, дорогой канал, они же держат!

– Ладно…

Перед тем как активировать рабочую область, он все-таки кое-как вытерся прихваченным по дороге полотенцем. Махнул рукой в воздухе, который тут же слабо засветился, отступил от канала на шаг назад. Ну и кому я так срочно понадобился, спрашивается? Из-за кого я до сих пор выгляжу как после канализации на Апрее?

Канал сфокусировался, и в нем возникло лицо.

Лицо, которое он больше не чаял увидеть.

Лицо, которое он узнал бы из миллиарда.

– Папа?.. – растерянно спросила Маден.

Он сделал шаг назад и сел в очень кстати подвернувшееся кресло – потому что ноги не держали.

– Это правда ты, папа?